Основные тенденции историографии Беларуси в постсоветский период
Скачать 355.12 Kb.
|
| Владимир КОЗЛЯКОВ Основные тенденции историографии Беларуси в постсоветский период История – неиссякаемый источник духовности, мудрый учитель, добрый советчик. В ее анналах политики и ученые, писатели и поэты, художники и композиторы черпали силы: одни – для понимания настоящего и предвосхищения будущего. Другие – для творческого вдохновения и художественных образов. Не случайно история была всегда и остается сегодня объектом острейшей идеологической и политической борьбы. Поскольку история – это еще и борьба за души и умы не только отдельных людей, но и целых народов. Эти известные посылки вновь невольно приходят на ум, когда слышишь циничные высказывания типа «Россия – страна с непредсказуемой историей». Подобную «парадигму» отдельные деятели стараются использовать в качестве клише для «новых подходов» в изучении истории республик, некогда входивших в состав великой страны. Процессы, происходившие на постсоветском пространстве за последние 15-20 лет, не могли не сказаться на состоянии и развитии исторической науки в Беларуси. С одной стороны, демократизация общества в конце 80-х – начале 90-х годов ХХ в., существенное расширение источниковедческой документальной базы, в том числе архивной, провозглашение свободы творчества, овладение новыми методами исследования дали возможность активизировать научную деятельность историков, заняться изучением так называемых «белых пятен», более объективно и всесторонне осмыслить сложные политические, социально-экономические и духовные процессы прошлого. С другой, – обретение независимости Беларуси, жгучее желание поскорее вписаться в так называемый «западный вектор» породили стремление отдельных историков угодить новой конъюнктуре. Другими словами, отыскать наукообразные доводы в пользу борьбы белорусского народа за свою независимость от России, доказать историческую приверженность белорусов именно западным ценностям, убедить широкую общественность в том, что, дескать, все беды на белорусские земли приходили с Востока. Примечательным, а по сути программным для «национально- сознательных» деятелей, стало заявление лидера Белорусского народного фронта З. Позняка, прозвучавшее со страниц прессы в 1993 г.: «Главным вопросом для Белоруссии, начиная с XIII века, является вопрос отношения с востоком. Возник он с появлением конницы монголов под стенами белорусских городов, а потом после отражения монгольского вала, с образованием Золотой Орды, затем Московского государства и Российской империи. Белоруссия, находясь на восточной границе европейской цивилизации, вынужденно вела непрерывные оборонительные войны с агрессивным соседом. В то время, когда наша держава простиралась от Балтийского до Черного морей, образуя восточный пояс Европы, отношения с Россией не имели для Белоруссии фатального результата. Фатальный исход начался тогда, когда Сцилла и Харибда объединили свои усилия. XVIII век – медовое время российско-немецких династических и геополитических интересов. В начале столетия это привело к разделу ее территории между тремя империями – российской, прусской и австрийской» [1]. Несколько ранее, в условиях провозглашенной гласности и плюрализма мнений, тот же З. Позняк утверждал, что ему «многое чуждо, неприемлемо и неприятно в творчестве русских писателей и поэтов, обожаемых в России, начиная от Державина и до сегодняшних ниспровергателей». Позняку мерещится «нравственная раздвоенность личности писателей и комплекс какого-то чванливого азиатского шовинизма и неуважения к другим народам». И тут же «приверженец» западной цивилизации выносит свой вердикт: «Вся русская литература пропитана этой болезнью» [2]. Бредовые высказывания бывшего депутата Верховного Совета Республики Беларусь о русской культуре и литературе комментировать излишне, но доморощенному «искусствоведу» и его соратникам не лишним будет напомнить, что разделы Речи Посполитой (а не Белоруссии) произошли в конце XVIII в. прежде всего по инициативе Пруссии и Австрии. А что касается «великодержавности русской литературы», то отметим следующий любопытный факт: величайший русский поэт, выдающийся государственный деятель Гавриил Романович Державин во время неоднократных поездок в Беларусь защищал белорусских крестьян от произвола местной интернациональной олигархии, куда входили представители еврейских торговцев, польских помещиков, новоявленных русских чиновников. Тем не менее русофобские «указивки» Позняка и его спонсоров, хотя и не в полной мере, но воспринимались некоторыми историками как «руководство к действию». В начале 90-х гг. ХХ в. в исторической науке выявились, как минимум три направления. К первому направлению следует отнести как раз тех историков, которые склонялись к негативно-нигилистической платформе и требовали полного демонтажа советской исторической науки, не находя в ней ничего, достойного для сохранения. Представители этого направления стали проводить так называемую «национал-патриотическую» линию, отрицая историческую общность белорусского народа с русским и украинским народами, усиливая белорусский «этноцентризм» и подавая этнонациональный фактор в качестве основного критерия патриотических знаний. Историки, придерживающие этой линии, проявляли жгучее желание идеализировать сомнительных деятелей прошлого, выдать феодальные усобицы за истинное проявление национального самосознания, а сотрудничество коллаборантов с немецкими оккупантами – за «патриотизм» и «национальное возрождение». При этом приверженцы этого направления попытались рассматривать исторические процессы в Беларуси изолированно от процессов, происходивших в государствах, в состав которых в разное время входили белорусские земли. Один из таких белорусских деятелей как-то цинично заявил, что «раз другие народы шли к независимости через мифы, через фальсификацию истории, то и нам нечего выдумывать». О том, что нацистские фальсификации, и не только в истории, привели в свое время немецкий народ к трагедии, белорусские «этноцентристы» предпочитают умалчивать. Однако среди приверженцев этого направления нашлись люди, попытавшиеся некоторым образом смикшировать национально-радикальные воззрения, дистанцироваться от оголтелых националистов. Тем не менее подобные националистические рецидивы сказались в ряде учебных пособий по истории Беларуси, изданных в 1991-1995 гг. В них явно преобладали сюжеты, связанные с узконациональным «флером» вокруг отечественной истории, что нашло отражение в «Проекте новой концепции исторического образования в Беларуси». В 1993 г. основные положения этого документа изложил доктор исторических наук М.О. Бич [3]. В учебниках и учебных пособиях по истории Беларуси, изданные в первой половине 90-х гг. ХХ в., как и в исторических исследованиях той поры, Россия зачастую выступала в роли агрессивного, эгоистичного соседа, постоянно навязывавшего свой строй и свой образ жизни. Беларусь рисовалась российской колонией, а белорусский советско-партийный аппарат рассматривался в качестве колониальной администрации, обслуживающей интересы «московского оккупационного режима». Справедливости ради следует отметить, что подобные русофобские сентенции были инициированы некоторыми московскими авторами, поставившими цель сформировать в обществе своеобразный «комплекс вины» России за свое «имперское прошлое», чувства «покаяния» перед «наказанными народами». Вторе направление было представлено историками старшего поколения, занимавшими консервативно-догматические позиции. Они были не прочь осуществить «косметическую поправку» старых канонов, но были против изменения устаревших идеологических принципов. Историки этого направления не стремились понять и осмыслить изменения, которые произошли в обществе, по-прежнему ратовали за классовый подход в оценке любых исторических явлений, что также не способствовало объективному пониманию истории. Подобные позиции нашли воплощение в деятельности общественного объединения «Исторические знания» (создано весной 1996 г.). В программных документах члены этого объединения объявили себя «защитниками и сторонниками советской государственности» и выступили с претензией стать неким «экспертным органом» («истиной в последней инстанции») по отечественной и всеобщей истории. В программном обращении, опубликованном тогда в прессе, эта группа историков во главе с профессором А.И. Залесским заявила, что будет вести «борьбу против фальсификаций событий минувшего, используя мировое понимание революции и контрреволюции» [4]. Однако подобная точка зрения не нашла большого количества ее почитателей. Значительная часть историков воплощала третье направление в белорусской историографии, для которого характерен творческий, созидательный подход, поставивший цель, не перечеркивая достижений прошлого, объективно и всесторонне, на основе широкой источниковедческой базы, используя современные методы исследований, осмыслить многие сложные процессы, происходившие в истории, дать беспристрастную оценку событиям и фактам минувшего. Как правило, эту группу историков представляли в начале 90-х гг. ХХ в. преподаватели вузов, не занимавшие тогда доминирующего положения в исторической науке. Тут следует сделать одну существенную оговорку. Приведенная классификация весьма условна, и вряд ли следует навешивать «направленческие ярлыки» кому-либо персонально из историков, разводить их по противоборствующим лагерям. Сказанное выше отнюдь не означает, что «истина в последней инстанции» находится в руках историков третьего направления. Клановость в науке никогда и никому пользы не приносила. Разные точки зрения, порой спорные, проявляющиеся и сегодня, не только не обедняют науку, но и наоборот, способствуют выяснению истины, позволяют объективно и правдиво поведать людям об истории. Тем не менее стремление преодолеть догматизм и не впасть в национал-радикальные крайности, найти подходы, позволяющие представить и реконструировать реальные исторические картины, стало определяющим в развитии исторической науки. Это во многом способствовало избрание в 1994 г. Президентом Республики Беларусь А. Лукашенко. Но и тогда историки не стали одинаковыми в подходах и оценках исторических процессов. Важный вклад в дальнейшее развитие исторической науки, консолидацию научных сил и научно-образовательных учреждений внесла «Государственная комиссия по подготовке и изданию учебников и учебных пособий по социально-гуманитарному циклу, созданная в августе 1995 г. работа Государственной комиссии принесла положительные результаты. Начиная с 1997 г. стали выходить учебники и учебные пособия, написанные на объективной основе достижений исторической науки. Большой вклад в создание учебников и учебных пособий по истории Беларуси внесли Е. Новик, Г. Марцуль, И.Ковкель. Э. Ярмусик, П. Бригадин, В. Ладысев, В.Голубович, Ю. Бохан, др. авторы [5]. Следует отметить издание обобщающих трудов по истории Беларуси, в том числе энциклопедического характера, подготовленных сотрудниками Института истории Национальной академии наук, преподавателями ведущих вузов республики. Выход новых учебников и обобщающих трудов, безусловно, способствовал повышению уровня исторического образования, улучшению патриотического воспитания молодежи, но не снял дискуссионность и разброс мнений в оценке многих исторических явлений. Определенная часть историков не избежала соблазна «удревнить» белорусскую государственность, усматривая ее реальное существование еще в Полоцком княжестве (можно говорить об отдельных элементах белорусской государственности, а не о ее фактическом бытии), временами демонстрировавшего свою независимость от киевского великокняжеского престола. Отсюда делался и другой вывод: белорусская народность (этнос) существует с IX в. и ничего не имеет общего с древнерусской народностью. Такая точка зрения была высказана Н. Ермоловичем [6], позже нашла отражение в работах А. Кравцевича, а также на страницах первого тома научного многотомного издания «Гісторыя Беларусі», в подготовке которого участвовали отдельные сотрудники Института истории Национальной академии наук [7]. Безусловно, в этногенезе белорусов нельзя отрицать роль балтского субстрата, правда, не имевшего определяющего значения. Но нельзя отрицать и существования древнерусской народности как важного этапа в формировании трех братских народов – русского, белорусского и украинского. В результате объединения различных общностей (кривичей, радимичей, вятичей, древлян, полян и др.) сформировалась новая восточнославянская этническая общность – древнерусская (восточнославянская) народность. Во второй половине Х в. утвердилось и общее название этой территории – Русь. Среднее Поднепровье стало называться русской землей, киевские князья – русскими князьями, которые, кстати, находились в родстве и с полоцкими. В составе Древнерусского государства, несмотря на то, что оно оставалось «лоскутной империей Рюриковичей», была закреплена общность языка и культуры всей Руси, были созданы необходимые условия для всех славянских народов, в том числе кривичей, радимичей, дреговичей – наших далеких предков. Вероятно, в этом далеко не последнюю роль сыграли и славянские корни этих общностей, о чем убедительно показал М. Пилипенко [8]. Восточнославянские письменные источники зафиксировали славянский характер этноса, который называл себя «русью», «русами», «русскими». В «Повести временных лет» отмечается, в частности, что язык этой общности – русский язык – является славянским: «А словеньски язык и русский одно есть» [9]. Общеславянский древний русский язык становится письменным уже в X – XI вв. И он сохранял свою значимость для восточного славянства, в том числе и для этнической самоидентификации, на протяжении многих веков, несмотря на другие языковые и иные воздействия. Не случайно Франциск Скорина с гордостью говорил в XVI в.: «Я руски з горада Полацка». А титульный лист изданной им Библии гласил: «Библия Руска выложена доктором Франциском Скориной из славного града Полоцка» [10]. Некоторые скептики, которые ставят под сомнение сам факт существования древнерусской народности, делают упор на некоторые культурные различия, имевшимися между людьми, проживавшими в то время на территории Полоцкого и Киевского княжеств. Но ведь и ныне есть разница между русскими-москвичами и русскими-волжанами, сибиряками. Есть ли сегодня разница между белорусами-могилевчанами и белорусами-гродненцами? Конечно, есть. Так почему же этой разницы не могло быть в более древнее время? Например, русская культура Новгорода заметно отличалась от русской культуры Киева. Но это не значит, что она не была русской. Естественно, русская культура Полоцка в определенном смысле отличалась от русской культуры и Новгорода, и Киева. Главное заключается, на наш взгляд, в следующем. Несмотря на наличие в каждом древнерусском территориально-земельном объединении (а их было не менее пяти) особых культурных и политических традиций, явно доминировали общерусские черты, обеспечивавшие поразительную культурную монолитность восточнославянского, «русского мира» на всей территории от Карпат до Белого моря. Следовательно, древнерусская народность – важный этап в формировании трех братских народов – русского, белорусского и украинского. После распада Древнерусского государства (Киевской руси0 в середине XIII в. на части его территории (северо-западных землях) возникло Великое княжество Литовское (ВКЛ), которое вскоре получило название «Великое княжество Литовское, Русское, Жамойское». Такое название государства иллюстрировало сложный процесс его становления и, естественно, дает ответ на характер этнического состава этого государственного образования. При политическом господстве литовской элиты (чему во многом способствовало принятие католицизма) административное «построение» (своеобразная средневековая «вертикаль» власти с элементами федерализма) ВКЛ, его социально-экономическое и культурное развитие определялось восточнославянскими землями. Однако данный факт не позволяет трактовать ВКЛ сугубо белорусской державой, в чем упорствовал Н. Ермолович. По его мнению, летописная Литва – древнее название Беларуси, ядро территории которой он определял к северо-востоку от белорусского города Новогрудка в Верхнем Понемонье. По Ермоловичу, ВКЛ следует рассматривать как древнее белорусское государство, и, дескать, нет оснований даже считать его белорусско-литовской или литовско-белорусской державой [11]. Такая концепция не выдерживает научной критики. Во многих исследованиях было убедительно доказано, что, во-первых, летописная Литва включала в себя две территории – Аукштайтию и Жамойтию, а этническая граница между Литвой и западными землями Руси проходила по линии Браслав-Поставы-Сморгонь. Более того, в очерченных Н. Ермоловичем территории, как показали исследования, нет не только балтских, но и практически никаких археологических памятников, которые датировались бы XIII веком [12]. Во-вторых, нельзя игнорировать как славянский, точнее говоря, белорусский, так и литовский факторы в создании ВКЛ. В процессе государственного строительства ВКЛ участвовали и литовские, и западнорусские князья, причем формирование государственной территории шло разными путями: договорными и насильственными. Можно спорить о других проблемах государственного строительства, однако есть все основания полагать, что ВКЛ было полиэтническим государством, своеобразной федерацией средневековья [13]. Уместно затронуть еще один сюжет, ставший предметом острейших дискуссий в белорусской историографии за последние 15 лет, – войны ВКЛ, затем Речи Посполитой с Московским государством. Не секрет, что некоторые ангажированные Западом историки силятся доказать: все, дескать, беды на несчастную Беларусь шли из Москвы, по прямому указанию кремлевских обитателей. Тут вспоминают и Оршанскую битву 1514 г., в которой так называемое «белорусское войско» перемогло «москалей» (были даже предложения объявить день битвы – 8 сентября – «днем белорусской славы», на что раздались возмущенные протесты из Вильнюса о том, что белорусы хотят украсть у Литвы победу над «москалями»), и войну России с Речью Посполитой 1654- 1667 гг., в ходе которой действительно белорусские земли понесли большой урон [14], и многое другое. Но как-то эти же историки забывают (или сознательно замалчивают) факты, связанные, например, с агрессией великого литовского (или белорусского?) князя Ольгерда против Москвы, неудачные попытки ее неоднократной осады. Не любят вспоминать и провозглашенную еще в XIII в. тем же Ольгердом стратегическую цель: «Вся Русь должна принадлежать Литве». Или взять грабеж Пскова, который учинил другой «великий белорус» Витовт, его планы захвата Москвы. О совместных планах Витовта и хана Тахтомыша (выдавшего, кстати, великому князю Литовскому ярлык на управление всеми русскими землями), можно узнать, если внимательно прочитать летописи: «Витовт рече: Я тебя (Тахтомыша) посажю на Орде и на Сараи, и на Болгарех, и на Азтархан, и на Озове, и на Заятцькой Орде, а ты мене посади на Московском великом княжении… и на Новгороде Великом, и на Пскове» [15]. Как не вспомнить авантюры польских кругов против России в период русской смуты в начале XVII в., когда оба Лжедмитрия (причем, последний из них был родом из Могилева) нашли пристанище в имениях польских магнатов в Беларуси. А затем по указке своих хозяев эти самозваные «претенденты» на русский престол вынудили часть белорусской шляхты участвовать в авантюрных набегах на исконно русские города, в том числе и на Москву. Так что взаимных обвинений можно привести немало. Но совершенно очевидно другое: прошлые феодальные распри и усобицы не должны служить поводом, и тем более «идеологическим обоснованием» для современных политических спекуляций. Наши предки в самые кризисные моменты всегда были вместе. Русские литовские дружины князя Ягайло не выступили на стороне татар в 1380 г. В то же время литовские русские князья Андрей и Димитрий Полоцкие, воевода Дмитрий Боброк-Волынский сыграли далеко не последнюю роль в успехе русских войск на Куликовом поле московского князя Дмитрия, названного потом Донским. Как не вспомнить Грюнвальдскую битву 1410 г., где решающую роль в победе славянских народов над крестоносцами сыграли русские, смоленские полки. Вот об этих страницах средневековой истории мы должны знать и помнить. В современной белорусской историографии в целом дана объективная оценка Люблинской унии 1569 г., объединившей ВКЛ и Польшу в единое государство – Речь Посполитую. Многие исследователи – Г. Голенченко, В. Мелешко, П. Лойко, М. Спиридонов – считают, что вхождение белорусских земель в состав Речи Посполитой имело важное значение для самоидентификации белорусов как самобытного этноса и развития национально-освободительной борьбы на территории Беларуси, подвергшейся насильственной полонизации. Люблинская уния, при всей неоднозначности ее оценок, знаменовала превращение политической самостоятельности ВКЛ в часть Речи Посполитой, где полномочия княжества были сведены до положения «крессов усходних» единого государства «польской шляхецкой нации» [16]. Вместе с тем противоречия, раздиравшие Речь Посполитую, шляхетская анархия, постоянные «разборки» между магнатами усиливали и углубляли внутриполитический кризис, чем воспользовались другие государства. В конце XVIII в. Австрией, Пруссией и Россией были осуществлены разделы Речи Посполитой, которая в итоге вообще потеряла свою государственность. Следует подчеркнуть два принципиальных момента. Первый: инициаторами разделов стали Пруссия и Австрия. Второй: Россия в результате разделов не получила ни пяди польских земель. Что касается варшавского герцогства (Польского королевства), которое вошло в состав России в 1815 г., то такое территориальное изменение произошло по решениям Венского конгресса, воплощавшего тогда волю мирового сообщества. Включение белорусских земель в состав Российской империи имело как положительные, так и отрицательные последствия. Прогрессивное значение заключалось в том, что была ликвидирована шляхетская анархия, прекратились кровавые разборки между шляхтой, от которых страдал в первую очередь простой народ. Включение белорусских земель в состав России стимулировало развитие зарождавшейся промышленности, их втягивание во всероссийский рынок, что способствовало хозяйственной специализации Беларуси. Прекратилось насильственное окатоличивание белорусского населения. В целом включение восточнославянских земель в состав России имело для белорусского этноса спасительный характер. В то же время нельзя не видеть отрицательных последствий разделов для Беларуси. Белорусские крестьяне оставались в крепостной зависимости более 80 лет. Вместо польского чиновника-бюрократа водрузился русский, с не меньшими амбициями и притязаниями на роль вершителя человеческих судеб. Русская и, разумеется, польская демократическая общественность с негодованием встретила весть об исчезновении целого государства – Речи Посполитой. «Проклюнулись» первые ростки так называемой «русификации», хотя о периоде конца XVIII – начала XIX в. можно говорить как о времени продолжавшейся полонизации. Например, языком обучения в системе просвещения и образования оставался польский, а русский изучался сугубо по желанию учащихся и их родителей. Восстание 1830-1831 гг., намерение польской шляхты восстановить Речь Посполитую в границах 1772 г. вызвало ответные, зачастую неадекватные меры российских властей. Поднялась волна «русификации» или, точнее говоря, заметного усиления воздействия русской самодержавной идеологии на население Беларуси, что обусловило активизацию демократической оппозиции, имевшей явно пропольский характер. Об этом глубоко и достаточно убедительно показано в монографии В.Шведа [17]. Наибольшее внимание исследователей в последние годы стала привлекать проблема формирования белорусского этноса. Большинство историков и этнологов пришли к выводу, что в условиях феодальной раздробленности Руси выявились определенные предпосылки формирования белорусской народности, а непосредственный процесс ее консолидации начался после включения белорусских земель в состав ВКЛ. По комплексу этноопределяющих черт можно обоснованно утверждать о реальном существовании в XVI в. единого белорусского этноса (народности). Полонизация белорусских земель в период Речи Посполитой, русификаторская политика царизма не смогли остановить процесс формирования и развития белорусского этноса. Его целостность олицетворяли основные социальные пласты (крестьянство, часть мещанства, мелкая шляхта, определенные круги духовенства), которые сохраняли этническую самоидентификацию, народную духовную и материальную культуру, родной язык. Эти факторы обеспечивали основные условия существования белорусского народа. Интересные наблюдения, оригинальные обобщения и выводы сделаны в работах Я. Трещенка, И. Марзалюка. Осознание восточнославянского, общерусского единства, опиравшегося, прежде всего, на единство конфессиональное, сочеталось с пониманием местной самобытности. Это способствовало устойчивому сохранению во всем восточнославянском регионе общего этнического самосознания «русин», «русский», делает вывод Я. Трещенок. При этом белорусский этнос как самостоятельный восточнославянский народ мог выжить и существовать только на исконной православной матрице, общей с великорусами и украинцами. К такому же выводу приходит и И. Марзалюк, подчеркивая при этом, что в XII – XVII вв. население и белорусских и украинских земель рассматривали историческое наследие Киевской Руси как «свое» [18]. Несомненным достижением белорусской историографии за последние 15 лет стала разработка истории конфессий, существовавших и действующих на территории Беларуси. Изучение государственной политики в отношении всех конфессий в разные периоды, истории религиозных общин дали возможность более объективно и всесторонне осмыслить ход исторического процесса в Беларуси, выяснить в нем роль церкви. Важнейшие аспекты конфессиональной истории рассмотрены в работах В. Новицкого, В. Яновской, Т. Блиновой, А. Филатовой [19]. Предприняты попытки отойти от известных стереотипов в оценках униатской церкви, ранее представляемую лишь как «орудие экспансии католицизма в Беларуси». Исследователи стали больше уделять внимания выяснению роли униатства в развитии просвещения, образования и культуры. Насильственные действия по распространению униатства на первом этапе (конец XVI – начало XVII в.) в дальнейшем уступили место организационно-пропагандистской, миссионерской деятельности униатов. К такому выводу пришел С. Подокшин [20]. Вместе с тем вряд ли следует идеализировать деятельность униатской цервы, представлять ее национальной религией белорусов, тем более трактовать ее в качестве «способа вхождения белорусов в семью европейских народов», на чем настаивает С. Морозова [21]. Нельзя все-таки отрицать того, что «архитекторы» унии самым жестким образом переводили в католичество белорусский православный люд, абсолютное большинство населения ВКЛ конца XVI в., насильственно разрушая его религиозные и духовно-культурные традиции, складывавшиеся на протяжении не менее шести веков. Еще одна проблема, нуждавшаяся в преодолении сложившихся стереотипов, относилась к истории развития культуры Беларуси. Первой, наиболее значительной в белорусской историографии, работой стала монография Л. Лыча и В. Новицкого, посвященная истории культуры белорусского народа с древнейших времен до 90-х гг. ХХ века [22]. Авторы выявили основные тенденции развития культуры в разные исторические периоды, а также политические условия, влиявшие (как позитивно, так и негативно) на этот процесс. Вместе с тем содержательная монография Л. Лыча и В. Новицкого «не закрыла» существующие научные проблемы в истории культуры, а лишь наметила главные направления в ее дальнейшем исследовании на современном методологическом уровне. Различные аспекты культурной жизни Беларуси нашли отражение в работах С. Куль-Сильвестровой, Э. Ершовой, В. Михнюка [23]. За последние 15-20 лет не ослабел интерес исследователей к истории политических партий, Октябрьской революции и гражданской войны, становлению белорусской государственности. Весомый вклад в разработку указанных проблем внес Н. Сташкевич, в работах которого основательно и детально раскрыта идейная эволюция белорусских партий с момента их возникновения и до ухода с политической арены, деятельность общероссийских партий в Беларуси, их степень влияния в разные исторические периоды среди населения [24]. Особое внимание историки уделили деятельности отдельно взятых общероссийских партий в Беларуси, их местных организаций, отношение к решению национальных проблем, тактике в трех революциях и гражданской войне. Эти сюжеты нашли отражение в работах П. Бригадина, А. Воробъева, В. Козлякова, Н. Забавского, К. Бондаренко, Д. Лавриновича, В. Шардыко [25]. Накопленный историками материал дал возможность подготовить обобщающие труды, комплексно раскрывающие роль и место политических партий в расстановке политических сил в разные исторические периоды, проследить процессы формирования, развития и крушения однопартийной системы в Беларуси и СССР [26]. Разумеется, исследователи не могли не пройти мимо проблем истории Октябрьской революции и гражданской войны. Эти темы стали предметом острейших дискуссий, не прекращающихся и по сей день. На всем постсоветском пространстве стало модным представлять Октябрьскую революцию то «стихийным буйством толпы», то «заговором кровожадных большевиков». Не секрет, что и в Беларуси нашлись историки, которые вслед за некоторыми «мэтрами» из московского «демократического бомонда», стали чернить Октябрьскую революцию, шельмовать деятельность большевиков. Некоторые деятели и представители новой конъюнктуры стали яростно доказывать, что восстание 25 октября в Петрограде против Временного правительства было воспринято в стране, в т.ч. и на Беларуси и Западном фронте, как попытка большевиков захватить власть, что содержание и дальнейшее осуществление Декрета о мире не вызвали заметных позитивных изменений в настроениях местного населения, что провозгласив немедленное осуществление Декрета о земле организаторы советской власти спровоцировали масштабные погромы и грабежи помещичьей собственности [27]. При этом утверждается, что большевики, не пользовавшиеся, дескать, поддержкой белорусского населения, реализовали свой тоталитарный потенциал в процессе исторического развития России [28]. Для наукообразного обоснования подобных «открытий», являющихся перепевом эмигрантской литературы, в ход идут выдернутые сообщения из местечковых бульварно-желтых газетенок того периода, сомнительные воспоминания обиженного в 1917 г. какого-нибудь графомана, тенденциозные толкования некоторых документов. Справедливости ради нужно отметить, что приведенные выше так называемые «новые размышлизмы» – результат паразитирования некоторых историков на чрезмерной идеализации Октябрьской революции, допускавшейся в прошлом, бездумной апологетики большевизма, явном преувеличении авангардной роли всего рабочего класса, в состав которого, кстати, отдельные догматики старались записать домашнюю прислугу и даже местных педикюрщиц. На таком фоне безудержной антисоветской критики весьма доказательной и аргументированной выглядит точка зрения, согласно которой Октябрьская революция воплотила в себе попытку трудового народа вырваться из цепи политических и социально-экономических противоречий, обусловленных тогдашним уровнем рыночных отношений. Она представляла своеобразную альтернативу тем либеральным ценностям, на которые ориентировалась предпринимательско-помещичья элита и ее обслуга в России. Кроме того, первая мировая война, вызванная острейшей конкуренцией западных держав за рынки сбыта, обострила до предела имевшиеся социальные и цивилизационные противоречия. Общественные силы, не принимавшие того уровня капиталистических отношений, попытались именно в социалистических идеалах найти выход из сложившегося тупика (хотя представления о социализме были разными), в новом, более справедливом строе, но не капиталистической формации. При этом если социал-демократы России (меньшевики и бундовцы) ориентировались на западные социалистические проекты, то большевики, отдавая дань марксизму, старались соединить его с народническими традициями и воплотить подобную парадигму в реальную практику. Указанные тенденции в той или иной степени проявились в Беларуси, хотя региональные аспекты революционных процессов не стоит подавать в зеркальном изображении того, что происходило в российских столицах. Но Беларусь представляла собой важное звено в череде событий 1917 г., охвативших всю многонациональную страну, и этот факт нельзя игнорировать. В ходе революционных событий происходило становление белорусской государственности. Вопросам ее создания посвящено немало работ. В монографии С. Рудовича сделана попытка проанализировать объективные и субъективные факторы, обусловившие ход национально-государственного строительства в Беларуси. Автор рассмотрел важные аспекты процесса самоопределения белорусского народа в контексте международных отношений, сложившихся на третьем году мировой войны, выяснил место и роль белорусского вопроса среди других восточноевропейских проблем того времени [29]. Политические правовые, социально-экономические, культурные аспекты национально-государственного строительства в Беларуси, позиции политических партий по проектам государственного устройства, динамика идеологической борьбы по данной проблеме нашли отражение в работах И. Игнатенко, В. Круталевича, П. Бригадина, В. Ладысева, Р. Платонова Н. Сташкевича, В. Козлякова [30]. Указанные авторы в той или иной степени показали, что в годы революции и гражданской войны по вопросу национально-государственного строительства в Беларуси выявились две тенденции. Первая – отражала потребность преодоления национальной отсталости, и как результат этого – создание белорусской государственности на советской основе, с использованием коллективистских, вечевых традиций. Другая – выражала стремление к самоопределению белорусского народа в форме независимой республики на основе западной парламентской демократии, воспринимавшейся трудовым людом как попытка реставрации старого строя. Провозглашенная умеренными социалистами в марте 1918 г. Белорусская Народная Республика (БНР) не стала государственным образованием даже в марионеточной форме. Как известно, государство – это основной, главный институт политической системы, создаваемой для организации и управления жизнью населения на определенной территории с помощью власти, имеющей обязательный характер для всех его граждан. Отвечала ли этим требованиям БНР? Прямо скажем: нет. БНР не была реальным государственным образованием. Это была скорее декларация о намерениях. Она так и не смогла осуществить свои провозглашенные представительские и полномочные функции. Хотя республика и провозглашалась в этнических границах проживания белорусов, свою юрисдикцию на этой территории она не осуществляла. Несмотря на то, что в лице Рады БНР и Народного секретариата были созданы определенные политические структуры, пытавшиеся выступать соответственно как законодательная и исполнительная власть, БНР не была признана германской оккупационной администрацией и не обладала реальными властными полномочиями. Отсутствовали судебная и финансовая система, местные органы управления, не было армии. Функции правительства БНР оказались урезанными. Они ограничивались представительскими полномочиями при германской оккупационной администрации и куцыми решениями некоторых задач в культурно-образовательной сфере, а также в области развития местного хозяйства и торговли. Акт самоопределения БНР не поддержало в основной массе население Беларуси. Тем не менее провозглашение БНР было важным шагом в создании белорусской государственности, поскольку привлекало внимание общественности, в том числе и в Советской России, к белорусским проблемам. Следует подчеркнуть, что, что события, связанные с рождением белорусской государственности, сегодня никак не вписываются в однобокие штампы и стереотипы. Эти события развивались в силу многих объективных и субъективных обстоятельств, среди которых особую роль играли внутренние и внешние факторы, логика политической борьбы. Но в этом противостоянии белорусская государственность закономерно рождалась на советской основе. Образование БССР открыло новые возможности для белорусского народа. В то же время опыт гражданской войны, окончание иностранной военной интервенции, переход к мирному строительству свидетельствовали, что выжить поодиночке советские республики не смогут, как не смогут построить новое общество. В этих условиях начался переход к новому этапу государственного строительства – объединению республик в единое государство с общими для всех республик органами управления. При всей ограниченности реального суверенитета в советский период, о чем любят порассуждать некоторые белорусские деятели, возомнившие себя демократами, БССР отнюдь не была фикцией. Первый опыт реальной белорусской государственности имел огромное значение для развития белорусского народа на протяжении всего ХХ в. Именно БССР выполнила государственную, политическую и культурную роль объединения белорусской нации. Был создан мощный экономический потенциал, произошли серьезные изменения в социальной сфере. Впервые были сформированы реально действовавший национальный аппарат государственной власти, государственная национальная система просвещения, образования и науки, профессионального искусства и культуры, массовая национальная пресса, созданы другие институты суверенного государства. Страна в очередной раз поразила мир, превратившись в одну из сверхдержав, на полвека обеспечившую мировое равновесие именно тогда, когда технический прогресс привел человечество на грань катастрофы. Об этом убедительно сказано в коллективных трудах и энциклопедических изданиях, изданных в Беларуси недавно [31]. Но цена советских свершений оказалась весьма высокой. Голод, холод, каторжный труд, наконец, миллионы загубленных жизней соотечественников – все это с избытком выпало на долю советских народов. К сожалению, было время, когда многие трагические страницы советской истории просто замалчивались. Демократизация общества, открытие доступа к многим документам дало возможность более объективно оценить события 20-30-х гг. ХХ в. В Беларуси появилось немало работ, в которых довольно подробно раскрыты деформации общественно-политической жизни в тот период, рассказано о неоправданных политических репрессиях [32]. Однако весьма сомнительно звучит вывод о том, что большевистская власть представляла собой тоталитарную систему управления обществом, начиная с 1917 г. и вплоть до своего крушения – в 1991 г. [33]. Конечно, нужно признать несовместимость сталинского террора с идеалами, провозглашенными октябрьской революцией. Но тем, кто любит сводить результаты Октября 1917 к ГУЛАГу и «37 году», превращать Сталина в «маньяка», можно посоветовать внимательно изучить «кровавые страницы» английской и французской буржуазных революций, оставшихся в истории как Великие революции. Что касается деформаций общественно-политической жизни и сталинских репрессий в 30-е гг. ХХ в., то эти трагические явления имели свои причины, причем не носившие фатального характера. Об этом почему-то исследователи «тоталитаризма» в Беларуси почему-то умалчивают. Попытаемся восполнить этот пробел. Во-первых, жесткое огосударствление всей экономической, социальной и духовной жизни, что было характерно для общества «государственного социализма», представление о котором сформировались в силу неразработанности, а зачастую превратной трактовки марксистской парадигмы, неизбежно приводило к борьбе с любым инакомыслием, любым стремлением к демократии и свободе. СССР был единственным государством, которое решило строить новое общество среди капиталистического окружения. Это подталкивало советское руководство к жесткому укреплению власти, при которой всякие разговоры и даже мысли насчет демократии неизбежно рассматривались как «происки буржуазии». Во-вторых, Россия, а соответственно и Беларусь, не прошли этап становления гражданского общества, и опыт демократии был тут ничтожно малым. Не последнюю роль сыграли и российские традиции, связанные с устойчивым стремлением к персонификации власти, личности правителя. Как бы его ни называли – великим князем, царем, императором, генеральным секретарем и т.д. – дело не в титуле, а в традициях. К тому же поскольку уровень грамотности, общей культуры населения оставался невысоким, постольку приказы из центра должны были беспрекословно выполняться на местах. В-третьих, нельзя не учитывать внутрипартийную борьбу, которая разгорелась в 20-е гг. между различными группировками, как в центре, так и на местах, в национальных республиках. В первую очередь нужно отметить соперничество Сталина и Троцкого. В отличие от Сталина Троцкий не скрывал свои авторитарные подходы к решению проблем социально-экономического и общественно-политического развития страны, как и многие диктаторские замашки. Самым надежным способом остановить Троцкого в то время являлась поддержка Сталина, что и было сделано большинством партийных деятелей, в том числе и в Беларуси, в 20-е гг. В результате было утрачено время, когда можно было не допустить перерастания авторитета руководителя в культ его личности и установление авторитарного режима. История не знает сослагательного наклонения, но подобный урок не потерял своей актуальности и в наши дни. В-четвертых, отсутствие серьезной мотивации труда при упразднении частной собственности, усиление административно-командных методов в экономике привело к всеобщей уравниловке, ликвидации материальных стимулов у простых тружеников города и деревни. Материальные стимулы были хорошо развиты только в системе управленческих должностей (пресловутые «конверты», спецбуфеты, спецстоловые и др. привилегии). Вот почему борьба за должности в непроизводственной сфере усиливалась и обострялась. К сожалению, таким способом стимулировались доносы среди партийно-государственного чиновничества. Не случайно те, кто активно участвовал в организации репрессий, вскоре становились их жертвами. Но понимание этих причин не является оправданием гибели ни в чем не повинных людей. Безусловно, репрессии 30-х гг. – трагическая страница в нашей общей истории народов бывшего СССР, и мы должны сделать все возможное, чтобы подобные трагедии не повторились. Деформации общественно-политической жизни, сталинские репрессии не могли подорвать высокое чувство патриотизма белорусов, их решимость отстоять свою независимость в борьбе против немецко-фашистских захватчиков. Великая Отечественная война стала серьезным испытанием на мужество и стойкость всего советского народа, вышедшего из этой войны победителем. Не секрет, что в Беларуси, как и на всем постсоветском пространстве, не единожды делались попытки, особенно за последние 10-15 лет, принизить значение победы советского народа, переписать итоги войны, выставить фашистских прислужников «истинными борцами против сталинизма». Однако подавляющая часть белорусских историков не поддалась «суворовско-ледокольному» синдрому. В свет вышло немало работ, в которых глубоко и всесторонне оценивается и осмысливается подвиг народа в войне. Особенно увеличился поток публикаций накануне 60-й годовщины Победы. Исключительно важное значение для патриотического воспитания молодежи имело введение спецкурса «Великая Отечественная война советского народа» в вузах и средних учебных заведениях [34]. В то же время историки сосредоточили внимание на малоизученных аспектах войны, прежде всего ее начального периода, трагические события которого всячески замалчивались. Весомый вклад в разработку этой проблематики внесли Р. Платонов, И. Басюк, коллектив авторов, подготовивший фундаментальный труд «На земле белорусской: канун и начало войны» [35]. В этих работах на основе новых документальных данных рассматриваются военно-политические события предвоенного периода, ход военных действий в начале войны на территории Беларуси, вскрыты причины неудачных действий советских войск. Получила дальнейшую разработку и тема белорусского коллаборационизма. Дело в том, что и в Беларуси нашлись деятели, которые попытались реанимировать целые профашистские организации, действовавшие во время войны, представить фашистских прислужников «носителями национальных идей». Так, в газете «Чырвоная змена» (1993, 15 июня) профашистский «Союз белорусской молодежи», созданный по указке гауляйтера В. Кубе, был представлен в качестве прогрессивной, патриотической, действовавшей в «национальных интересах республики» организации «сьвядомай беларускай моладзі». Газета с подачи Белорусского народного фронта призывала минскую молодежь торжественно отметить 50-летие этой преступной организации. Такими же панегириками коллаборантам пестрят изданные в Беларуси в наше время работы Е. Колубовича, Л. Гениюш, Ю. Туронка [36]. Кроме того, делались попытки на, так сказать, «научном» уровне реабилитировать отдельных профашистских деятелей, таких как Н. Арсеньева, К. Езовитов, Ю. Витьбич, К. Акула, Б. Рогуля и др. Конечно, подобные искажения истории не должны оставаться незамеченными. В работах А. Соловьева, А. Ковалени, А. Литвина, В. Кузьменко убедительно показано, что «Белорусская центральная рада», «Белорусская крайовая оборона», «Белорусская народная самопомощь», «Союз белорусской молодежи» создавались гитлеровцами в Беларуси во главе с активными фашистскими пособниками с целью содействовать становлению так называемого «нового порядка», осуществлению оккупантами политики геноцида на белорусской земле [37]. Преступная деятельность антисоветских вооруженных формирований, возникших еще во время войны, но развернувших свою активность после войны, рассмотрена в работах Е. Семашко и И. Валахановича [38]. В целом белорусские историки существенно расширили наши знания о войне. Однако военная проблематика не исчерпала себя. Заслуживает внимания разработка форм и методов сопротивления населения фашистским оккупантам, деятельность антифашистских формирований в западных областях Беларуси, работа белорусских предприятий в советском тылу. К сожалению, менее активно белорусские историки работают над послевоенной тематикой. А ведь вопросы возрождения Беларуси, сотрудничество с другими республиками, противоречивые тенденции, существовавшие в экономике, социальной сфере, культуре весьма актуальны и ждут своих исследователей. Не менее важны и процессы, происходившие в Беларуси после распада СССР, изучение которых должно послужить для извлечения поучительных уроков и выводов поколениям XXI века. Даже беглый обзор белорусский историографии позволяет сделать важный вывод. Достигнутое в итоге «многообразие» на месте прежнего «единомыслия» вовсе не свидетельствует о существенном повышении научного уровня исследований, хотя, безусловно, белорусскими историками сделано немало. В ряде случаев отвергнутые марксистские схемы оказались заменены не менее идеологизированными, узконациональными, без учета процессов, происходивших в Европе и России, а методологическая база отдельных работ не выдерживает критики даже по критериям позитивистского понимания истории. На современное состояние белорусской исторической науки значительно повлияло и ее прошлое провинциальное положение относительно центров исторических исследований и образования в рамках СССР. Можно констатировать, что белорусская историография, как, впрочем, и историческая наука на всем постсоветском пространстве, переживает в своем развитии сложный и противоречивый период поиска эффективных путей к познанию исторической истины. Но очевидно и другое: найти эти пути можно только в результате серьезного обновления методологического инструментария, освоения современными методами исторического исследования. Сделаны первые шаги в этом направлении. Вышли работы, посвященные актуальным вопросам методологии и теории исторической науки [39]. Есть надежда, что серьезные продвижения в методологии придадут новые импульсы для исторических исследований. Существующие тенденции в белорусской историографии дают основания для оптимизма. Однако окончательный вердикт вынесет сама история. Литература
Об авторе: Козляков Владимир Егорович (1946 г. рождения). Доктор исторических наук, профессор кафедры истории Беларуси и политологии Белорусского государственного технологического университета. Автор более 100 научных и учебно-методических работ, в т.ч. монографии “Национальный вопрос и неонароднические партии. Начало ХХ в. – конец 20-х гг. (На материалах России, Беларуси, Украины)”. – Минск: БГТУ, 2001. Сфера научных интересов: история политических партий Беларуси и России, национальные отношения, история науки и техники, историография Беларуси, современные политические процессы в России и Беларуси. Домашний адрес: 220034, Республика Беларусь, г. Минск, ул. Первомайская, дом 11, кв. 12. Домашний телефон: 8-017 2943876. |
Добавить документ в свой блог или на сайт
Похожие:
 | Основные итоги деятельности Основные макроэкономические показатели развития городского округа «Город Лесной» отражают положительные тенденции развития города... | | Некоторые тенденции развития международного туризма в посткризисный период Аннотация. В статье показан выход мирового международного туризма из кризиса 2007-2009 годов, обозначены основные тенденции в развитии... |
| Особенности восприятия пользователями электронных ресурсов Анализ статистических данных обращений к электронным ресурсам, результаты локальных социологических исследований и опросы пользователей... | | План Проникновение первобытного человека на территорию Беларуси.... Бронзовый век. Переход от присваивающего к производящему хозяйству. Расселение индоевропейских племён на территории Беларуси |
| Программа по развитию бадминтона на период 2010-2013 Анализ состояния развития бадминтона в Московской области, России и в мире, основные тенденции |  | Краевое государственное бюджетное учреждение «Красноярский краевой краеведческий музей» Енисейской губернии, Красноярский край в советский период, в годы Великой Отечественной войны, развитие промышленности в послевоенное... |
| Календарно-тематическое планирование. 11 класс Основные тенденции развития мировой литературы на рубеже 19-20 веков. Общественно историческая обстановка в мире. Новые эстетические... | | Использование ит при изучении искусства модерна в беларуси Тема магистерской диссертации: «Стиль модерн в искусстве Беларуси (конец XIX – начало XX в.)» 27 |
| Новые поступления 2 Сельское хозяйство 2 Государственное и правовое... Беларуси и России: приоритеты и механизмы реализации/ [В. Г. Гусаков, З. М. Ильина, В. И. Бельский и др.]; Нац акад наук Беларуси,... | | Информационная открытость власти в регионах современной россии: социально-политические... Охватывают постсоветский период – 1992-2011 гг. – когда происходит становление нового для России института информационной открытости... |
| Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Ярким примером этого является попытка некоторых государственных деятелей и экспертов России и Украины использовать возникавшие в... | | Проектная деятельность общедоступных (публичных) библиотек: развитие... В докладе говорится о проектной деятельности муниципальных библиотек за период 2011–2013 гг. Уделено внимание развитию интернет-проектов... |
| Программа дисциплины Средняя Азия в советский и постсоветский период Автор к и. н. Васильев А. Д Знание особенностей политических систем различных государств Средней Азии и Казахстана и условий их формирования и функционирования... | | Статья Основные понятия, используемые в Законе Современное состояние и тенденции развития фармацевтической технологии. Государственное нормирование производства лекарственных препаратов... |
| Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Начатое строительство в постсоветский период, достраивать никто не собирался пока Виктор Васильевич не взял на себя миссию главного... | | Программа для вступительных экзаменов в аспирантуру по специальности... А1 «На судьбу человека влияет то, под каким зодиакальным созвездием он родился». Данное утверждение является примером |
