 | Поиск |
Скачать 1.67 Mb.
|
| Глава №2. Рациональность и философия истории. 1. Рациональность как условие критики сущего и рефлексия должного. 2. История как рациональная реконструкция и интерпретация прошлого. §1. Рациональность как условие критики сущего и рефлексия должного. Субъективность историка отчасти редактируется через обращение к философии истории, которая заявляет о себе как рациональная форма освоения мира. В этом качестве она выступает как критика сущего и как рефлексия должного. Но этот «Фонарь Диогена» не есть раз и навсегда принятое средство освоения мира. Феномен рациональности имеет собственную историю, свое становление и свое развитие. Эволюция рациональности от классической, когда она демонстрирует тождество гуманистическому освоению мироздания в целом, к неклассической в эпоху становления науки с ориентиром на освоение методологии научного мышления, а затем к постнеклассической через критику «формальной» рациональности и апелляцию к традициям, при забвении гераклитовского «panta rei» (в одну и ту же реку нельзя войти дважды), это путь к кризису, который затронул все сферы философского знания, в том числе и философское осмысление истории. Тип рационального мироустройства, в т.ч. и обустройства человечества привел к осознанию своей ограниченности в условиях признания конструктивной роли бессознательного; инверсии рационального в иррациональное. Этому способствовал так же основательный методологический анализ природы научных революций; механизма социокультурной и социально-экономической детерминации научного освоения мира; преодоления устаревших моделей роста научного знания. (См.: работы Т. Куна, И. Лакатоса, П. Фейерабенда, К. Поппера, С. Тулмина, М. Фуко и др.) Наше время подтверждает опасность мифа о всесилии человеческого разума. Становится понятным и приемлемым кантовское пожелание смирить гордыню, оставить наивную веру во всемогущество разума и научного знания. За такими предостережениями следует и предложение переосмыслить философию истории, не забывая, что она имеет дело с предельными основаниями бытия человечества, с проблемами его становления и развития. Философия истории действительно имеет дело со способом духовного освоения мира через призму таких парных категорий как добро и зло, прекрасное и безобразное, земное и небесное, настоящее и будущее, смерть и бессмертие, истина и заблуждение, прогресс и регресс и т.д. Такой подход позволяет философии истории быть не столько научной теорией о законах развития системы «Природа, - Общество, - Человек», сколько осмыслением предельных ее оснований. И если объектом философии истории выступает система «Природа, - Общество, - Человек» в целом, то предметом философии истории выступают принципы отношения человека к миру, позволяющие ему адекватно осознавать свое природное, социальное окружение и самого себя. Долгое время философия истории носила региональную форму своего выражения, в основе которой лежал «европо» или «азиоцентризм». Статус аксиомы приобрел лейтмотив Р. Киплинга о том, что Запад и Восток никогда не поймут друг друга. Хотя были и приятные исключения. В.С. Соловьев в своей концепции «Великого синтеза» философии, науки и религии мечтал соединить западный академизм и восточную мудрость. Осознание того, что философско-исторический процесс имеет не региональный, а глобальный характер, с трудом пробивает себе дорогу. И похоже, что 21 век уже расстанется с идеей региональной философии истории и обретет понимание того, что идеи философии истории вне национальны, внерелигиозны, внеполитичны. Они общечеловеческие. И суть философско-исторического мышления заключается в том, чтобы, оттолкнувшись от предельных оснований бытия системы «Природа, - Общество, - Человек», осмыслив настоящее, реконструировать прошлое и определиться со своим будущим, отдавая себе отчет, что сложившаяся система довольно сложное образование, где каждый элемент развивается по своим законам, демонстрируя статус системы в метасистеме. Более того, любая случайность объективного или субъективного характера создает точку бифуркации (коллизию), которая предложит многовекторное разрешение сложившегося кризиса. И выбран будет один вектор из N - числа, и все предшествующее развитие превратится в строительный материал этого вектора Но все это не перечеркивает значимости философии истории для дальнейшего развития человечества, ибо без оной оно уподабливается кораблю без руля и паруса. До середины XIX века Философия истории претендовала на объяснение истории регионального развития человечества через абстрактные схемы, идейные мотивы, ценностные ориентиры человеческой деятельности, которые можно описать и объяснить средствами научного познания. В середине ХХ века развернулась критика спекулятивной философии истории, которая объясняла реальность , принимая в качестве исходной посылки умозрительные построения картины мира, абстрактные схемы. В ходе критики формируются подходы рассматривать историю человечества как 1) процесс деятельности людей в различных формах их бытия. И как 2) результат этой деятельности, фиксируемой в культуре. Историческая реальность предстает как сумма документов, вещественных следов и памятников антропологической деятельности. Но в этой ситуации теория попадает в зависимость от эмпирических методов чувственного уровня научного познания. Во внимание принимались документы, вещдоки, но не люди. Появилось мнение, что вещи способны «сказать» больше, чем люди. Но эмпирический конкретный факт не всегда имеет достаточное основание для экстраполяции на все целое и вычленения (открытие) определенной закономерности развития человечества. К этому следует добавить и то, что из поля зрения «научного» исторического познания «вывалились» проблемы, характеризующие историю как социальный процесс. Попытка преодолеть в философии истории метафизику обернулась сближением истории с физикой, когда жизнь людей воспринимается по логике вещей. Наметился сдвиг от метафизических схем к фактам. Натуралистическая (естественно-научная) ориентация позитивизма редуцировала историю до предметной наблюдаемости, что обеспечило выделение в истории археологии и этнографии, социальной и культурной антропологии. Были сформулированы гипотезы о происхождении человека. – Это своеобразный позитив позитивизма (!) Но этнология, социология и психоанализ ХХ века выявили те аспекты человеческого бытия, которые проходят по реестру ненаблюдаемой социальной деятельности, но выступают мощным фактором развития бытия мира социума, вызывая сомнения на уровне коллективной и личной жизни. И эти изменения столь существенны, что их нельзя не принимать во внимание. Что касается натуралистической (естественно-научной) ориентации исторического позитивизма, то он был обращен к следствию, а не к причине, и был обречен работать постфактум. Изучение прошлого шло по схеме: результат, средства, условия; деятельность людей. Единицей деятельности является поступок. Он может быть простым и сложным, а главное сознательным или бессознательным, скрывающим подлинный мотив и цель (См.: притчу о строителях и путнике с вопросом, что делаете?). Отношение к вещам и отношение к другим могут быть явленными или скрытыми. Но именно оно и является ключевым в истории, где место исторического/научного факта должно занять событие, где научное гносеологическое отношение в системе «субъект-объект» должно уступить место философо-историческому отношению «субъект-субъект», что влечет за собой необходимость иной методологии, других методов освоения истории, ориентированных не на «логику вещей», а на «логику поступков». Не следует забывать, что тот или другой способ производства производит не только товар-вещи, но и человека. А этот человек, будучи «продуктом» конкретного способа производства – и челом своего века, всегда остается уникальным и неповторимым. И потому-то нам ближе и понятнее Сократ, чем сосед, по лестничной клетке. В одних и тех же условиях один решает дилемму, что «лучше: ужасный конец или ужас без конца», а другой в тех же условиях чувствует себя достаточно комфортно. Но и от первого и второго, а не от вещей зависит история человечества, какой путь она изберет, какие средства востребует на его осуществление. И на этом пути появятся новые факты, новые вещдоки для будущих историков натуралистической (естественно-научной) ориентации. § 2. История как рациональная реконструкция и интерпретация прошлого. История - это всегда реконструкция, более легкая на уровне следствия, более трудная на уровне причины. Первый путь еще не гарант истины, ибо одно и тоже следствие может быть результатом разных причин. Второй путь так же не исключает возможность заблуждения, но его можно отчасти профилактировать совершенствуя методологию философии истории, делая «событие» прозрачным на сколько это возможно, защищая логику «вещей» логикой «поступка», а может быть и реализуя принцип дополнительности. Философия истории должна востребовать через «событие» процесс жизнедеятельности людей, движущую силу истории; проблемность, публичность и неопределенность человеческого поступка, где в рамках процессуальной картины бытия общества (схема, модель) деятельность людей предстает как проблемно-смысловое поле, соединяя процессуальное и фактическое через мир поступка (единого и неповторимого, осязаемого и мыслимого), совершенного во взаимосвязанном и взаимозависимом мире, который предпочел региональности глобальность, как новое условие новой цивилизации, идущей на смену цивилизации, рожденной в эпоху модерна. Какой будет эта цивилизация - это один из вопросов компетентности философии истории. Ответ на этот вопрос сопряжен с трудностями появления еще одной движущей силы истории - коммуникации, успешно конкурирующей с такой движущей силой истории как производство. В связи с этим, редактируется понятие рациональности. В качестве рационально принимается все, что обеспечивает достижение цели. В сферу рациональности включается и то, что «вчера» таковым не являлось. Это мифология, религия, обыденное сознание. История не мыслится уже как предзаданный процесс. Она суть способа существования, проявления и осуществления всех явлений и процессов мира, центром пересечения которых выступает человек. Поскольку для человека история – это основание поиска смысла его жизни, то философия истории должна обеспечить эту возможность. Особая потребность в философии истории возникает в эпоху постмодерна, когда обрушилась старая шкала ценностей, а новая еще не сложилась, что обернулось утратой жизненных ориентаций в мире, где рациональное и иррациональное, добро и зло, истина и ложь легко конвертируются. В этих условиях человек, как никогда раньше, нуждается в отправной точке отсчета своего становления и развития. И в этом ему может помочь философская рефлексия исторического процесса в лице философии истории, которая опирается на новую рациональность, для определения которой становится важным не столько логическая непротиворечивость, сколько наличие цели, которая всегда ценностна в своей основе. Но при этом признаками рациональности остаются познаваемость т. е. доступность пониманию, обоснованность, ясность, категориальная приемлемость. Что касается иррационального, то сегодня его можно классифицировать по следующим основаиям:
Из пяти (!) позиций первые четыре могут при определенных условиях пополнить банк рационального. С позиции рациональности философия истории и пытается решить следующие вопросы: Что такое история. Какова ее сущность. Имеет ли она свой смысл. Располагает ли она своими универсальными законами. Кто является ее субъектом. Каково место и роль человека в истории? Может ли человек постигнуть историю, и если да, то каким образом. Доступна ли она его разуму или это прерогатива внерационального (бессознательного)? Какой способ бытия истории. Каковы формы ее проявления и осуществления. Исторический процесс линейный или дискретный, циклический или ритмический, прогрессивный или регрессивный? Разнообразие ответов на эти вопросы и породило разнообразие философско-исторических концепций постижения истории. Глава № 3 Архетипы истории.
§ 1 Мифологический образ истории. Мифологическое мировоззрение характеризуется vor allem взаимосвязью, взаимозависимостью и взаимопревращением в системе «Природа,- Общество, - Человек». Форма общности людей - община на основе кровного родства. Это родство она проецировала на весь окружающий мир, реализуя принцип тотального генетизма. Чем и объясняется факт размытости границ между природным и социальным, индивидуальным и общественным, физическим и духовным, словом и делом; и факт инверсии человека в животное, растение, камень и обратно. Вера в тотем, анимизм, гилозоизм, фетишизм породила обыденное сознание с ориентиром на освоение принципов взаимосвязи, взаимодействия и взаимообусловленности; реализация которых через обряды и ритуалы обеспечивала переход от хаоса к космосу, от стихии к порядку, где мир представал упорядоченным, целостным, очеловеченным. Очеловечивание осуществлялось в двух ипостасях: прямо в процессе эмпирической (профанной) деятельности и опосредованно через пантеон - место духов предков, впоследствии богов; через их священную (сакральную) деятельность творения космоса из хаоса. Мифическая картина мира носит характер парадигмы, ориентированной на передачу социального опыта от поколения к поколению. Суть этого опыта – обеспечить равновесие в системе «Природа, - Общество, - Человек», которая предстает в своей синкретичности (нерасчлененности). Миф принципиально социален, ибо нацелен на объяснение мировоззрения, поддержание установленного порядка и применения санкций в случае его нарушения. Карл Хюбнер в своей работе «Истина мифа» убедительно доказывает рациональное основание мифа, в силу чего миф служил надежным ориентиром в мире, обеспечивая «тело» и «душу» первой общности людей. Движение от хаоса к космосу задает историческому времени характер линейности, а деградация космоса порождает мифологему «золотого века» с ярко выраженной ретроспективной ориентацией. (См.: мифологию Древнего Китая, Древней Эллады, Древней Индии). Деградация космоса ставится в зависимость от нравственного состояния общества и человека. (См.: дидактический эпос Гесиода «Труды и дни» в переводе Вересаева, где Гесиод повествует о 5 (!) веках (эпохах) человеческой истории от золотого до железного, где неправедные деяния людей привели к тому, что богини: Совесть и Правосудие оставили их. Мифы становления письменной культуры носят эсхатологический характер. Они повествуют о вселенском пожаре или потопе, но и то и другое не означает гибель мира. Они ведут к возрождению и обновлению, к очищению мира от «порчи». Миф - это не только далекое прошлое. Он востребуется и ныне. Простота и образность, синкретизм мифа и его этическая нагруженность помогают на индивидуальном уровне преодолевать одиночество и переживать отчуждение, найти достойную для собственного понимания модель объяснения происходящих событий, обрести выдуманную, но удобную почву под ногами со своей мерой понятий свой-чужой, добро и зло, прекрасное и безобразное; взгляд на историю, в которой не происходит ничего нового, где время обратимо и «это пройдет», ибо «ничто не ново под Луной», ибо меняется только форма, а сущность сохраняется. Однако мифологизация истории на индивидуальном уровне влечет за собой не только упрощение, схематизм, но и рождает фатальность, пасивность, нечувствительность к происходящим событиям, а стало быть, и безответственность за судьбу мира. (P.S. Миф это не столько Вселенная, сколько мир нашего окружения, семья, среда обитания, рабочий коллектив и т. д.) Таким образом, для мифологического мировоззрения характерна вера в трансцендентное, другими словами, внеличностное, внесоциокультурное начало, которое определяет судьбу бытия в мире, в том числе и бытия человека, его историю. В результате человеческая деятельность обусловлена этим началом. Оно выступает как первопричина. Это начало диктует вечно повторяющиеся схемы: рождение- расцвет (золотой век) - истощение (деградация) - катастрофа (вселенский пожар или потоп) - возрождение - расцвет - деградация - катастрофа, и т. д. Катастрофа - это не конец, а начало. Апокатастасиса не следует бояться, ибо он есть восстановление разрушенной гармонии мира. Апокатастасис есть утверждение вечности над временем. §2. Религиозный образ истории. Возникновение единобожия (монотеизма) внесло существенную редакцию в толкование времени и, соответственно, в понимании истории. Место безличного космоса, равнодушного к человеку, занимает Всевышний, для которого нет ничего важнее собственного творения, и таковым является человек. Поэтому Бог постоянно вмешивается в дела человеческие, управляет ходом истории, которая обретает характер необратимого линейного процесса. Необратимость времени, уникальность каждого момента означает конец мифологическому «вечному возвращению», повышает ценность истории, ибо речь идет об испытании людей на пути их спасения. Спасение возможно благодаря усилиям Души, которая «обязана трудиться», т. е. стремиться к Богу, преодолевая тяготы земного бытия. Сущность Бога недоступна человеческому разуму, но может открыться прямо и непосредственно в форме инсайта, озарения, ибо божественной милости озарения удостаиваются не «Знающие», а «Верные» - чистосердечные, ведущие праведный образ жизни. Христианство сформировало первую концепцию всемирной истории - историю единого человеческого рода, произошедшего от Адама и Евы, но утратившие свое естественное единство вследствие грехопадения. С тех пор миру Божиему противостоит мир земной, несущий на себе печать грехопадения, а посему подверженный порокам, тленный. За несовершенство и зло земного мира отвечает человек. Только искупление «первородного греха» является условием «возвращения» человека к исходному состоянию райского блаженства. Всемирная история предстает как история деяний Господа, которая включает: Творение - Воплощение Христа - Второе пришествие - конец Тысячелетнего Царства. На этом пути каждый временной интервал (прошлое, настоящее и будущее) заявляет о своей самодостаточности. «Наличие этих опорных точек во времени, - пишет А.Я. Гуревич в своей монографии – «Категории средневековой культуры», - с необычайной силой «распрямляет» время, «растягивает» в линию и вместе с тем создает напряженную связь времен, сообщает истории стройный и единственно возможный (в рамках этого мировоззрения) план ее развертывания». - См. монографию М., 1984.,с. 121. Отныне история приобретает телеологический (целеполагающий) характер. Линейность и необратимость и «конец времен», которые все расставят на свое место, вынесет справедливый приговор каждому «по делам его», делали историю особо значимой в жизни человека, побуждая его стремиться к спасению. В отличие от мифологического (синкретического) образа с ориентиром на циклы природы и ритмы Вселенной, религиозный образ истории, расщепив время на прошлое, настоящее и будущее, заявляет о своей значимости, и властно вторгается в жизнь человека, заставляет его определиться со смыслом жизни, и сделать выбор своего образа жизни. Идея апокатастасиса сменяется идеей апокалипсиса - вселенской катастрофы природы и общества – земного мира. «Светская история» практически не рассматривается в «священной истории», но постоянно соприкасается с ней и обретает свой смысл. Никому не дано постичь всю полноту Божественного замысла, который реализуется в конкретных исторических событиях, но долг каждого узреть в них «волю Божью» и содействовать плану «конечного спасения», ибо человек не безличная частица космоса, а высшее творение Бога. Идея личного спасения органически связана со спасением человеческого рода, а индивидуальная судьба с судьбой всего человечества. Первая хронология мировой истории принадлежит Евсевию Кесарийскому (260-388 г.г.). Он разделил историю всех народов на два периода - «до рождества Христова» и «после рождества Христова» указав на кульминационный момент исторических событий - Воплощение Господа. Но со всей полнотой христианская «идея истории» нашла свое отражение только в наследии Августина Аврелия (354 -430), свидетеля угасания Рима - вечной империи. На его глазах деградировала человеческая история, и ей он противопоставил священную историю. Целью человека является достижение счастья, которое может обеспечить только Бог. Нужно «знать душу и Бога» и «более ничего» - таково кредо Августина. Бог не только Мастер-Демиург, но и Учредитель времени. В своей «Исповеди» Аврелий Августин размышляет, что есть время, отдавая себе отчет, что это трудный вопрос, ибо, «если бы ничего не проходило, не было бы прошлого времени; если бы ничего не приходило, не было бы будущего времени; если бы ничего не было, не было бы настоящего времени. А как может быть прошлое и будущее, когда прошлого уже нет, а будущего еще нет? И если бы настоящее всегда оставалось настоящим и не уходило в прошлое, то это было бы уже не время, а вечность; настоящее оказывается временем только по тому, что оно уходит в прошлое». С точки зрения Аврелия Августина строго говоря нет трех времен, а есть настоящее прошедшего, настоящее настоящего и настоящее будущего. Из этого следует, что время существует только в субъективном опыте человека, в переживании событий душой. Вполне возможно, что идею времени как априорной формы постижения мира И. Кант почерпнул из философии Аврелия Августина. Душа - вместилище и мера времени. Она измеряет прошлое с помощью памяти, настоящее в акте созерцания, будущее в процессе ожидания. Душа способна вырываться из потоков времени и соприкасаться с вечностью. Для человека, пребывающего в тленном мире, время становится средством спасения. Время позволяет даже последнему грешнику раскаяться, направить свою любовь к Богу и стать гражданином Града Христа. По Аврелию Августину Царство Божие с приходом Христа и его искупительной жертвой уже существует, но окончательно не установилось, оставаясь конечной целью и человека, и человечества. Судный день неизбежен: «народ благочестивый восстанет для того, чтобы остатки своего ветхого человека переменить на нового; народ нечестивый, живший от начала до конца ветхим человеком, восстанет для того, чтобы подвергнуться вторичной смерти» (См.: Аврелий Августин об истинной религии). Воскрешение праведных предполагает преобразование их плоти, которая подчинится духу и станет «духовной», ибо человек существо духовное. Аврелий Августин выделяет в мировой истории 6 эпох: «От сотворения Адама до потопа; от потопа до Авраама; от Авраама до царя Давида; от Давида до вавилонского пленения; от вавилонского пленения до рождения Христова; от рождения Христова до конца света». Таким образом, история эмпирическая (светская, профанная) обретает смысл только через события «священной» истории, несущей в себе Божественный промысел. Вывод: религиозный образ истории, в отличии от мифологического, существенно повысил ценность времени, а стало быть, и ценность человеческой истории. Она обретала смысл, направленность, последовательность событий, имеющих свое начало и конец. Теология Средневековья не внесла ничего принципиально нового в концепцию философии истории Аврелия Августина. Даже Фома Аквинский оказался нечувствительным к проблеме времени. Его больше интересовала вечность, хотя в Европе зарождалась цивилизация, для которой первоценностью была не вечность, а время, физическое, природное, социальное, технологическое и т.д. Теологическая интерпретация исторического процесса, несмотря на схематизм: творение- жизнь в раю - грехопадение - судный день - конец истории - личное спасение, была существенным шагом на пути становления исторического сознания. Этическая интерпретация Бога придавала истории воспитательный характер, инициировала характеристики ответственного бытия: честь, совесть, долг. Она сплавляла человеческую судьбу с Божественным промыслом, давала рекомендации к личному спасению. Поставив вопрос о соотношении конечного и бесконечного, изменчивого и вечного; сформулировав проблему смысла жизни человека и смысла истории человечества, христианская концепция мировой истории заложила основания современной Философии истории, оказав существенное влияние на формирование концепций А. Тойнби, и Т. де Шардена, М. Хайдегера и К. Ясперса, Вл. Соловьева и Н. Бердяева, а еще раньше Вольтера и Гегеля, Гердера и других, которые приняв во внимание мифологический и религиозный образы истории вышли на её философский дискурс, рассматривая историю через призму категорий становления, развития и отчуждения. |
| Поиск |