Так рождалось дальновидение
Скачать 1.81 Mb.
|
| 15 августа 1932 года). Среди них называют документальные картины репортажного плана «Парад и демонстрация трудящихся на Красной площади 1 мая 1933 года», «Торжественное открытие и пуск первой очереди Днепрогэса», репортажи со стадионов... Встречаются также упоминания об успешных опытах по созданию художественных телекинофильмов: этюдов, отдельных сцен и концертных номеров, съемок карикатур известных советских художников на мультстанке и попытки смонтировать на этом материале короткометражные публицистические кинофильмы («Труд и отдых», «Лицо международного капитализма»,«1933 год» и др.). Все верно, такие эксперименты действительно проводились. И вместе с тем все не совсем так. И Архангельский, и Разумный, не сговариваясь, признавались, что с этими экспериментами ничего у них не вышло, что просто журналисты и искусствоведы пытаются выдать желаемое за действительность. Общие и большинство средних планов на экранах немых малострочных механических телевизоров не просматривались. О каких же фильмах-репортажах могла идти речь? Как можно было передать масштаб и значение таких событий, как парад, демонстрация, митинг, пользуясь главным образом крупными планами? Конечно, отдельные работы (особенно простейшие мультфильмы, снятые специально для малострочного телевидения) выглядели более впечатляющими, но в целом двухлетний эксперимент дал отрицательные результаты. И работы по созданию внутристудийных передач (Н.О. Волконский и др.), и многочисленные попытки использовать кинематограф для расширения творческих возможностей малострочного механического телевидения (А.Е. Разумный и др.) убедили, что созданная бригадой Архангельского техника не позволяет вести телевизионное вещание, рассчитанное на широкую аудиторию. Становилось совершенно очевидным, что надо или вообще закрывать работу, или создавать совершенно новое поколение телевизионной техники. Драматизм положения усугублялся тем, что именно в это время за рубежом и в Советском Союзе удается наконец закончить работы по созданию опытных электронных телевизионных систем. Теперь это был уже не проект, а реально действовавшее лабораторное оборудование. Поэтому можно понять руководство Всесоюзного электротехнического института и Комитета по радиовещанию, которое к концу 1933 года значительно охладело к малострочному механическому телевидению, считая это направление поиска морально устаревшим и бесперспективным. Сколько же упорства, настойчивости и боевитости надо было проявить В.И. Архангельскому, чтобы доказать: — что от создания опытной электронной аппаратуры до организации регулярного массового вещания с помощью этой новой техники — «дистанция огромного размера»; — что внедрение электронного телевизионного оборудования связано со строительством и развитием электронной промышленности, которой у нас в те годы практически не было; — что много времени должно уйти на разработку технологии нового сложного производства, что электронное телевидение не сможет воспользоваться радиоканалами для передачи изображения на расстояние, следовательно, много лет уйдет на создание телевизионных систем связи; — что телевизионное вещание не только вопрос техники, но и не в меньшей степени это множество связанных с ним творческих проблем, которые, не теряя времени, можно решить только с помощью малострочной механической аппаратуры; — что можно создать в короткие сроки новые малострочные механические устройства, в которых будут устранены основные недостатки прежней телевизионной системы. Сами исследователи стали понимать, что надо делать, чтобы усовершенствовать свою технику и создать такую телевизионную аппаратуру, которая была бы способна показывать людей в привычных для них условиях. Для этого прежде всего необходимо отказаться от принципа «бегущего луча»: передающее телевизионное устройство — теперь это было совершенно ясно Архангельскому — должно работать не в темноте, а при обычном фотографическом освещении. Телевидение не может оставаться немым — это вчерашний день техники. Кинематограф к тому времени уже стал звуковым, следовательно, и телевидение не должно отставать от него. Нельзя изображение показывать только с одной точки, передающая телевизионная камера должна иметь возможность демонстрировать планы различной крупности, позволять монтировать изображение. Для исследователей стало совершенно очевидным, что передачи не могут создаваться дилетантами — это дело профессионалов, которые должны с помощью инженеров изучить и освоить технические возможности телевидения. И, наконец, надо было изыскать какие-то практические пути для увеличения экранов телевизоров. Как видим, большая предварительная работа, которая проводилась под руководством В.И. Архангельского, не пропала зря, она позволила точно сформулировать задачи для дальнейшего усовершенствования устройств, наметить конкретную программу действий для создания третьего поколения малострочной механической телевизионной техники. *** Непосредственно инженерной работе предшествовала большая организационная и техническая подготовка. В январе 1933 года Комитет по радиовещанию выводится из состава Наркомпочтеля и становится Всесоюзным комитетом по радиофикации и радиовещанию при СНК СССР. Это был не просто чисто административный шаг. Подчинение Комитета непосредственно правительству свидетельствовало о качественно новом отношении к развитию техники радио и телевидения, о новых материальных и технических возможностях для исследователей. В образованном в те годы Научно-исследовательском институте связи был создан цех телевидения. Вячеслав Иванович, продолжая работать в ВЭИ, становится по совместительству главным инженером этого цеха. Для создания третьего поколения малострочной механической телевизионной техники создается новая группа научных сотрудников. В ее состав, кроме Архангельского, входят Илья Семенович Джигит, Николай Дмитриевич Смирнов и другие. В создании передатчика, работающего при фотографическом освещении, принимал участие также конструктор Всесоюзного электротехнического института Анатолий Вячеславович Тарасов. Снова большую помощь группе Архангельского оказала лаборатория фотоэлементов ВЭИ во главе с Петром Васильевичем Тимофеевым. Параллельно с работами по созданию телевизионных устройств удалось в какой-то мере решить такой нелегкий для тех лет вопрос, как подыскание помещения для новой телестудии. Переход на звуковое телевидение требовал хотя бы двух изолированных друг от друга помещений: в одном из них должна была располагаться аппаратная, телевизионная камера, в другом — павильон для передач. Исследователи согласились временно расположиться с новой техникой на колокольне церкви Заиконоспасского монастыря (во дворе того же дома на Никольской, где помещалась первая телестудия). Этот бывший собор в те годы был в ужасном состоянии. Рабочим и сотрудникам цеха телевидения приходилось работать не только над созданием техники, но и заниматься приспособлением колокольни под студию. Пока Архангельский вместе с другими научными сотрудниками ломал голову над чисто техническими вопросами, молодой и энергичный начальник телевизионного цеха Виктор Семенович Гейман (впоследствии заслуженный артист РСФСР, режиссер электронного телевидения) готовил все необходимое для организации первой звуковой телевизионной передачи. Несмотря на молодость, Гейман к этому времени имел уже немалый опыт работы в кинематографе и радио. К осени 1934 года он собрал в телевизионном цехе небольшую творческую группу: телеоператора, техника (он же помощник оператора), художника и администратора. В качестве телеоператора он пригласил А. Константинова, имевшего опыт работы в кино и театре. Техником на этом начальном этапе работал по совместительству преподаватель Московского энергетического института А. Федоров. Администратором стал (он же помощник начальника телевизионного цеха) С. Дунаевский, художником — В. Дебогоре. К 7 ноября инженеры, возглавляемые Архангельским, закончили изготовление нового телевизионного передатчика, установили его во вновь оборудованной телестудии. Это единственное устройство из многочисленного семейства малострочной механической телевизионной техники, которое сохранилось до наших дней. Его можно было видеть в экспозиции Московского политехнического музея. Правда, сотрудники музея выдавали его за самую первую малострочную телевизионную аппаратуру в нашей стране. А ведь оно относится к третьему поколению советской малострочной механической техники и создано три года спустя после первого. …Я верю, что придет такая пора, когда у нас в стране будет создан музей телевидения или хотя бы большие отделы в Центральном музее связи или в том же Политехническом, где будет восстановлено оборудование всех поколений малострочной механической телевизионной аппаратуры. Причем не мертвые макеты, а действующая аппаратура, которая позволила бы современному зрителю наглядно убедиться, как далеко шагнула телевизионная техника за последние годы. Что же осталось в новом телевизионном передатчике от устройств первых двух поколений? Довольно много. Были сохранены все основные параметры и инженерные принципы: изображение, как и раньше, раскладывалось с помощью дисков Нипкова на 30 строк, 1200 элементов, скорость движения изображения по-прежнему равнялась 12,5 кадра в секунду. Вместе с тем новое устройство позволяло на несколько порядков повысить качество передачи телевизионного изображения. Для того чтобы принципиально повысить его четкость, в телекамере был установлен фотоэлемент со вторичной эмиссией. (Обычно в литературе отмечается, что автором фотоэлектронного умножителя является инженер Л.А. Кубецкий, в передатчике же Архангельского был установлен умножитель конструкции П.В. Тимофеева.) В первых двух системах фотоэлементы и усилители были вынесены за пределы телекамеры, поэтому она оставалась в течение всей передачи неподвижной. В новой же системе эти приборы были смонтированы на телевизионной камере, что позволяло следить за объектом съемки и его перемещениями в студии. В первых передающих устройствах использовался один объектив. В передатчике третьего поколения были установлены два объектива. И такая оптика уже позволяла получить три плана различной крупности: крупный — лицо, руки человека; поясной — в нем можно было поместить даже двух человек, сидящих за столом; третий план, который позволял показать человека во весь рост. Движение камеры давало возможность монтировать кадры, переходить от одного плана к другому, не прерывая демонстрацию передачи. Кроме того, перед объективом камеры было установлено специальное зеркало, которое оператор мог передвигать в горизонтальном и вертикальном направлении, что позволяло следить за движениями актеров в павильоне. Впрочем, к ноябрьским праздникам был создан не только телевизионный передатчик. Новая студия была подключена к двум новым (более мощным) широковещательным радиостанциям. По одному радиоканалу можно было передавать изображение, по другому — звук: речь, музыку, шумы. Удалось увеличить и размеры экрана. Перед кинескопом все того же телевизора ВЭИ была установлена линза, которая доводила размеры экрана до размера фотоснимка 6 на 9 см. На бывшей колокольне нельзя было разместить не только оркестр, но даже рояль, поэтому можно было передавать лишь музыку, записанную на патефонные пластинки. В студии установили радиолу со звукоснимателем довольно совершенной конструкции. И вот, наконец, наступил торжественный день первой передачи с помощью новой техники. Накануне в газете «Правда» было опубликовано чрезвычайно важное для группы В.И. Архангельского сообщение: «Обладатель радиоприемника в нашей стране может по радио не только прослушать оперу, концерт или сообщение о событии, но и увидеть его. С 15 ноября Всесоюзный комитет по радиофикации и радиовещанию приступает к регулярному телевидению. Два раза в пятидневку радиостанции им. Сталина и ВЦСПС с 24 часов будет передавать в эфир не только звук, но и изображение. Правда, в первое время очень немногие жители СССР сумеют превратиться из радиослушателей в радиозрителей. Для приема передач телевидения нужен специальный аппарат — телевизор, которым обладают только несколько сот радиослушателей. Но важно начать это большое дело». Поздним вечером 15 ноября 1934 года на Никольскую приехал Иван Михайлович Москвин. При восхождении по шаткой и ненадежной дощатой лестнице наверх его сопровождал Архангельский, готовый в любую минуту поддержать и придти на помощь уже немолодому актеру. — Вот и сподобился на старости лет, — заметил Москвин, — под самые небеса завели. Дальше уж некуда, разве только к самому господу богу! Так с разговорами и шутками поднялись на колокольню. Большая часть помещения была занята техникой, которую отгородили от студии стеклянной перегородкой. Дело в том, что в те годы еще не умели создавать боксы, которые бы полностью заглушали рабочие шумы телекамеры. Мотор, который вращал вал с диском Нипкова, гудел довольно сильно, вот почему, когда телевидение стало звуковым, приходилось прятать передатчик за толстым стеклом. На собственно студию на колокольне оставалось совсем немного места — примерно 20 квадратных метров, не больше. Фанерные щиты, которыми была обшита студия, создавали, конечно, слабую звукоизоляцию. Было слышно, как гремят последние трамваи на Театральной площади, доносились гудки проезжающих мимо автомобилей... А. Константинов в последний раз проверил освещение и занял свое место у телекамеры. Москвин, опустившись на стул, проговаривал про себя слова знаменитого чеховского рассказа, который бессчетное число раз исполнял в концертах. Все рабочие и сотрудники цеха телевидения не уходили в этот вечер домой. И вот эта торжественная минута наступила. Ровно в 24.00 московского времени В.С. Гейман дрожащим от волнения голосом представил выступающего, сообщил название произведения, которое исполнит народный артист Москвин: «Злоумышленник», рассказ Антона Павловича Чехова. — Вначале я ничего не слышал, никак не мог сосредоточиться, а когда стал улавливать смысл происходящего — время, отпущенное на первую передачу, уже кончилось. Двадцать пять минут пролетели буквально мгновенно! — вспоминал Архангельский. А какой резонанс имела эта первая передача и последовавшие вслед за ней выступления других знаменитых актеров! «Эти передачи, — писал несколько позже Вячеслав Иванович, — вызвали чрезвычайно быстрый рост кадров «телевизионных любителей» и огромный интерес к новому виду связи». На предприятиях и в учреждениях стали возникать кружки для создания телевизионных устройств. Конечно, коллективно было значительно проще доставать необходимые детали и вообще справиться с этой сложной задачей. Буквально через несколько дней после выступления И.М. Москвина по телевидению Всесоюзный комитет по радиофикации и радиовещанию принял решение о создании в своей структуре отдела телевидения. В нем работало несколько человек, но все, кого я расспрашивал об этом, не помнили ни одной фамилии, кроме Абрама Ильича Сальмана, который, по общему признанию, вскоре стал душой коллектива. Очередная реорганизация вызвала цепь больших и малых перемен в жизни всех, кто занимался в эти годы вопросами малострочного телевидения. Так, снова ушел работать в кинематограф и на радио В. Гейман. Вместо А. Федорова, решившего посвятить себя целиком преподаванию, в телестудии начали трудиться три молодых техника Н. Новоселецкий, Ю. Дружинин и И. Красовский. Снова встал вопрос о создании телевизионной студии, уже третьей по счету. В конце ноября 1934 года Московский радиотехнический узел потеснился и выделил телестудии часть второго этажа своего здания. Теперь они разместились «по-буржуйски»: им выделили целых шесть комнат! Кроме аппаратной и студии, из которой непосредственно велись передачи, были еще режиссерская, костюмерная, гримерная и рабочая комната. Много изменилось и в жизни самого Архангельского. В новых условиях ему уже было необязательно заниматься административными делами, организацией и подготовкой передач, редакторской работой. Все это, как и многое другое, взял на свои плечи неутомимый и безотказный А.И. Сальман. Теперь Вячеслав Иванович мог сосредоточить все свои силы и время на главном — убеждать, доказывать всем, что третье поколение созданной им телевизионной техники способно не только показывать оптические фокусы на расстоянии, но и обеспечить регулярное массовое вещание — стать серьезным средством массовой информации. Но история распорядилась иначе. Именно тогда, когда группа Архангельского завершила создание третьего поколения малострочной механической аппаратуры и закончила оборудование третьей телестудии, на практические рельсы стало наконец электронное направление. В 1935 году в Ленинграде было создано головное научно-исследовательское учреждение, которое приступило к исследованиям разработок электронных устройств. Теперь этой темой занималась не группа, не бригада и даже не отдел, а целый научно-исследовательский институт! В 1936 году начинается строительство двух электронных телестудий — ленинградской и московской, а в 1938-м они начинают вещание. Казалось бы, какой смысл продолжать опыты группы В.И. Архангельского, когда электронное телевидение с первых своих практических шагов позволило более чем в 11 раз увеличить число строк (343 вместо 30 в малострочном механическом телевидении), на несколько порядков повысить и остальные параметры, определяющие качество изображения? Положение малострочного механического телевидения выглядело действительно безнадежным. Но совсем неожиданно триумфальное шествие электронного направления стало буксовать на месте. Выяснилось, что промышленность была не в состоянии наладить массовое производство электронных телевизоров. Но даже если бы и удалось создать большой парк приемных устройств — все равно, это еще не было решением проблемы. Выяснилось, что электронная аппаратура не может передавать изображение по радиоканалам, она в состоянии работать только в радиусе прямой видимости или для нее надо строить специальные радиорелейные линии, которые для нашей страны в то время были нереальным делом. Таким образом, в 30-е годы электронное телевидение, при всех его явных преимуществах по сравнению с механическим, оказалось практически без зрителей. Неожиданное топтание на месте электронного телевидения продлило еще на несколько лет опыты группы В.И. Архангельского, позволило ей довести свои эксперименты до определенного логического конца. Тем более что в 1935 году ленинградский исследователь Антон Яковлевич Брейтбарт создал необычайно удачную конструкцию малострочного телевизора, массовое производство которого дало механическому вещанию значительное преимущество перед соперником. Суть изобретения заключалась в том, что его автор предложил изготовлять диски Нипкова не из металла, а из плотной черной бумаги. Это сразу позволило значительно упростить технологию производства телевизоров, резко уменьшить стоимость изготовления. В первых же моделях «Б-2» (так был назван новый малострочный телевизор) удалось сократить вес устройства: если телевизоры ВЭИ и радиолюбительские приемные аппараты весили примерно 15 килограммов, то «Б-2» — всего 3,5 килограмма! Качество и надежность работы в новом приемном устройстве также повысились. Дело в том, что любые искривления, малейшая неточность в изготовлении металлических дисков Нипкова сказывались на качестве изображения. Бумажные же диски не страдали таким недостатком. За относительно короткий срок (1,5-2 года) Ленинградский радиозавод им. Козицкого выпустил примерно две тысячи телевизоров «Б-2». В результате их парк был доведен до трех тысяч аппаратов. Это была серьезная цифра для того времени: передачи Московской малострочной телестудии могли смотреть в разных городах СССР 15-30 тысяч телезрителей. Это объясняется тем, что большинство приемных устройств в те годы устанавливалось в клубах, красных уголках, поэтому у каждого аппарата собиралось довольно много зрителей. Особенно после того, как кроме ночных передач (24.00-0.30) Московская студия стала вести трансляции и в вечернее время (с 18.00 до 19.00). Но и это преимущество не надолго облегчило положение группы В.И. Архангельского. Очень трудно работать, когда тебя терпят только потому, что у твоего соперника обнаружились какие-то временные затруднения. Было немало оппонентов, которые говорили и писали, что идея малострочного механического телевидения морально устарела, изжила себя. И все-таки исследователи продолжали упорно отстаивать свои позиции, кропотливо, без суеты осваивать и совершенствовать свое детище. …Я хорошо помню, как выглядела в конце 1935 года малострочная телестудия, куда меня, тринадцатилетнего подростка, привел отец. Всюду тесно, душно и... очень бедно. Небольшое помещение, называемое торжественно студией, напоминало коммунальную комнату, в которой одновременно проживает несколько семей. Всевозможные заставки, занавески, мебель, осветительные приборы делили комнату, как ширмы, на три самостоятельных отсека. Перед самым окном в телевизионную аппаратную стоял небольшой канцелярский стол, покрытый серо-зеленым сукном — рабочее место дикторов. Прямо перед ним за стеклом находилось передающее устройство, чуть выше телекамеры располагалось световое сигнальное табло, которое предупреждало всех находившихся в павильоне о начале и конце передачи. За спиной дикторов начиналась площадка, предназначенная для показа концертных номеров, главным образом для выступления певцов. Центром этого второго отсека являлся рояль. В самом конце павильона (в противоположной стороне от музыкального инструмента) был отведен специальный закуток для показа хореографических номеров. Для солистов балета на полу был расстелен небольшой ковер, рядом на журнальном столике стояла радиола и ящик с пластинками, заменявшими в студии и симфонический оркестр, и эстрадные ансамбли. Запомнилось, что в павильоне все было необыкновенного цвета. Стены и потолок были обиты серо-зеленым сукном, разноцветными были фоны, занавески, заставки. Но больше всего удивляли лица выступающих — почему-то они были странного зеленого цвета. Меня этот «лягушачий» грим рассмешил, а между тем (теперь это известно) поиски цветового решения каждого кадра требовали длительных и серьезных экспериментов. Дело в том, что хотя малострочное телевидение и было черно-белым, фотоэлементы телекамеры очень чутко реагировали на различные сочетания красок, тонов и оттенков. И от того, насколько удачного сочетания удавалось добиться, во многом зависела выразительность каждого плана. Когда же на точность цветового решения не обращали должного внимания, телекамера жестоко мстила — на экране неожиданно появлялись какие-то полосы, пятна, на женских лицах «вырастали» бороды, появлялись другие оптические «шутки». Много времени бригада Архангельского уделяла и вопросам освещения. Сложность заключалась в том, что передачи всегда были прямыми (тогда о видеомагнитофонах даже не мечтали), а передвигать осветительные приборы в момент передачи практически было невозможно. Во-первых, из-за того, что в телестудии было для этого мало места (вся площадь павильона равнялась 30 кв. метрам). Во-вторых, в распоряжении бригады была всего одна-разъединственная телекамера, поэтому всякое изменение в световом решении должно было происходить на глазах телезрителей, отвлекать выступающих, мешать естественному течению передачи. А между тем разные крупности плана, разное содержание кадра требовали каждый раз нового светового решения. Как же выйти из этого заколдованного круга? Исследователи нашли выход, разделив студию на три части. Каждая из них была рассчитана на определенную крупность кадра. Для каждого плана подбирались свои оптимальные (чаще всего встречающиеся) условия: схема освещения, количество и мощность приборов. Кроме того, для каждого из трех кадров (для диктора, актера, выступающего, сидящих за столом, для певца и аккомпаниатора, расположившихся у рояля, для балетной пары) подбирались соответствующие фоны, заставки, простейшие декорации. Оператору приходилось вносить лишь незначительные поправки в изобразительное решение кадра во время репетиции перед передачей. В этих опытах часто принимали участие и кинооператоры из бывшей бригады А. Разумного. Они фиксировали телевизионные передачи на кинопленку, это позволяло контролировать световое и цветовое решения всей передачи и каждого кадра в отдельности. Затем исследователи просматривали отснятую кинопленку на экране телевизора, что давало возможность подходить к качеству изображения не только с кинематографических позиций, но и учитывать специфические особенности механического телевидения. Так же последовательно и настойчиво велись поиски путей повышения качества изображения в кинофрагментах и кинофильмах, снимавшихся специально для телевидения. Эта работа проводилась как в рамках цеха телевидения МРТУ (этот цех в 1935 году из НИИ связи был передан в ведение Московского радиотехнического узла, бывший ранее в МРТУ сектор телевидения также вошел в состав цеха), так и на киностудиях Москвы. Первая заказная кинокартина (фильм-концерт) была осуществлена на «Мосфильме» в 1934-1935 годах под руководством известного кинорежиссера Г. Александрова. Что особенно поражает сегодня во всех этих экспериментах? Обстоятельность, научная обоснованность и, я бы сказал, неторопливый характер работы. Как правило, ученые, попадая в такие обстоятельства, в каких долгое время находилась группа Архангельского, уже не думают о чистоте эксперимента, о системности в подходе к решению задач, а эти исследователи с удивительной последовательностью и скрупулезностью проводили свои опыты, не обращая внимания на неблагоприятную обстановку. А ведь группа занималась не только повседневной работой по выявлению технических и творческих возможностей их детища, она еще находила в себе силы для проведения других инженерных поисков. Так, в 1936 году исследователи создали первый в нашей стране режиссерский пульт для управления творческим процессом во время репетиций и в момент передачи. До этого и у нас, и за рубежом как только включалась телевизионная аппаратура, всякая связь павильона с внешним миром тут же прекращалась, если не считать примитивного управления с помощью всевозможных световых сигнальных устройств. Кстати, в электронном телевидении долгое время не могли наладить радиосвязь между членами режиссерской группы и остальными участниками творческой бригады. А через год группа В.И. Архангельского создала первую передвижную (точнее, выносную) телевизионную станцию, которая могла вести передачи при дневном освещении непосредственно с мест событий. Почти год исследователи пытались освоить эту новую технику. Свои эксперименты они проводили на двух площадках: в парке культуры им. Горького и в саду Центрального дома Красной Армии. Сейчас невозможно установить, сколько же они организовали закрытых (без выхода в эфир) репортажей, так как не решились включить хотя бы один из них в программу вещания. Параллельно с техническим совершенствованием малострочного механического телевидения складывался и все время расширялся творческий коллектив студии на Никольской. С конца 1934 года телевизионные передачи начинают вести специально приглашенные дикторы. На первых порах в студии никто не имел ни малейшего представления о том, какие требования надо предъявлять людям, решившим посвятить себя этому поприщу, как их надо готовить, как их надо одевать, гримировать. Все это вырабатывалось на практике. На малострочном вещании происходило и становление телевизионной режиссуры. Первым телережиссером можно считать Александра Николаевича Степанова. До прихода на студию он прошел хорошую радийную школу: был одним из первых дикторов, чтецом, актером (он учился в ГИТИСе), художественным руководителем, режиссером. Его партнерами на радио были такие большие мастера театра, как О. Абдулов, Р. Плятт, О. Топорков. Прежде чем дать себя уговорить и придти 1 декабря 1936 года на телестудию, А.Н. Степанов долго приглядывался, изучал новое для него дело. Это позволило ему быстро войти в небольшой и дружный коллектив цеха телевидения МРТУ и вместе с В.И. Архангельским и А.И. Сальманом взять бразды правления в свои руки. Знакомясь сейчас с программами тех лет, просто поражаешься, как много было сделано за небольшой, в общем-то, срок. Их было всего несколько человек, в их распоряжении находился всего-навсего один небольшой павильон с одной телевизионной передающей камерой, они должны были регулярно готовить и выдавать очередные передачи. Тем не менее бригада сумела превратить малострочную студию в настоящий полигон, где испытывались и отрабатывались творческие и технические задачи, которые позже легли в основу современного электронного телевещания. Если на первых порах телепрограммы составлялись главным образом из концертных номеров, то постепенно их стали заполнять передачами самых различных жанров. От сборных концертов перешли к показу отрывков из театральных спектаклей, а затем приступили к созданию первых оригинальных телевизионных постановок. Так, А.Н. Степанов при участии солистов Большого театра подготовил монтаж оперы Леонкавалло «Паяцы». В этой передаче впервые был введен диктор-ведущий, читающий литературные связки и комментарии в кадре. И хотя солистам приходилось петь под аккомпанемент рояля — это была первая попытка показать оперу по телевидению. К таким же экспериментальным работам можно отнести и спектакль для детей, поставленный по известному стихотворению С. Михалкова «Мы с приятелем вдвоем замечательно живем». Большую роль в будущем вещании сыграли опыты постановок на телевидении отрывков из спектаклей. Так, неоднократно были показаны сцены из «Горя от ума» в постановке Малого театра и театра им. Мейерхольда. Режиссерская разработка каждого отрывка, световое и декоративное решения каждой сцены, работа с микрофонами — все это позволило А. Степанову подготовиться к постановке всего спектакля «Горе от ума», правда, уже на электронном телевидении. За эти годы на студии был накоплен немалый опыт показа театра одного актера. С чтением литературных произведений на студии выступали такие большие мастера, как И. Москвин, В. Рыжова, Е. Турчанинова, С. Михоэлс, И. Ильинский, В. Яхонтов и др. Параллельно с экспериментами с художественными телевизионными постановками на студии велись также поиски путей для создания политических и документальных передач. Сначала дикторам стали поручать чтение небольших информационных сообщений. Затем на передачи стали приглашать общественных деятелей, знатных рабочих, спортсменов, работников культуры. Вот только два примера. Летом 1936 года состоялся знаменитый для того времени перелет советских летчиков по маршруту Москва — остров Удд. Едва успев вернуться домой, они выступили на Никольской, 7. А на следующий день после окончания крупного Московского международного шахматного турнира на студию были приглашены прославленные гроссмейстеры, чемпионы мира разных лет — Х. Капабланка и Э. Ласкер. Стараниями Архангельского, Сальмана и Степанова на студии рождаются все новые жанры политических и документальных передач: репортаж, кинорепортаж с закадровым комментарием, викторины... Но в самый разгар этой поисковой работы во Всесоюзном комитете по радиофикации и радиовещанию при СНК СССР принимается решение о переводе основной группы телевизионных творческих работников на Шаболовку, где к тому времени была создана студия электронного телевидения. Все они еще продолжают дорабатывать в малострочной студии, но, естественно, большую часть сил и времени тратят теперь на Шаболовке. Электронная студия на Шаболовке стала неофициально называться Большой, студия на Никольской — Малой. В.И. Архангельского эпизодически приглашают в Московский телецентр в качестве консультанта, А.И. Сальман был назначен заместителем директора студии, А.Н. Степанов — главным режиссером. На Шаболовке начинают работать и дикторы малострочного телевидения К. Чаусская, О. Фриденсон, З. Викторова. Несколько позже, в 1948 году, на МТЦ приходит И. Красовский, который около 20 лет был одним из ведущих телеоператоров Центрального телевидения СССР. Вещание малострочного механического телевидения было прекращено в апреле 1941 года. *** Какую же роль сыграла группа Архангельского в общей истории создания советского телевидения? Закономерен вопрос, почему я делаю центральной фигурой рассказа о малострочном механическом телевидении именно Вячеслава Ивановича? Ведь на всех этапах работы у него были консультанты, соратники, помощники. Действительно, трудно переоценить значение участия в этом поиске таких ученых и инженеров, как П.В. Тимофеев, И.С. Джигит, Н.Д. Смирнов, П.В. Шмаков, а если говорить непосредственно о вещании, то здесь вообще на первый план выходят А.И. Сальман и А.Н. Степанов. И все-таки, мне кажется, что я не совершаю ошибки, называя Архангельского отцом малострочного механического телевидения. Так уж получилось, что ни один из тех, кто начинал этот поиск вместе с ним, по разным причинам не сумел участвовать на всех этапах работы. А у мягкого, деликатного и в чем-то очень беззащитного человека, каким был Вячеслав Иванович, хватило и мужества, и упорства, и, главное, веры в свое дело! Малострочное механическое телевидение многое сделало для тех, кто стал создавать массовое электронное телевизионное вещание. Оно подготовило отряд творческих работников, который составил основной костяк коллектива Московской студии на Шаболовке. Оно разработало очень важные и сложные вопросы технологии подготовки и демонстрации передач, которые пригодились и для электронного телевидения. Оно вооружило тех, кто шел за ними, бесценным опытом создания художественных и документальных передач самых различных жанров. И, наконец, оно выполнило роль пропагандиста этого могучего средства массовой информации, психологически подготовило почву для утверждения своего более счастливого соперника, привлекло к нему внимание и помогло на первых порах. Хочется верить, что придет время, когда на здании по адресу Никольская, 7 будет установлена мемориальная доска в честь заслуг первооткрывателей отечественного телевидения, в честь тех, кто отдал свой талант, лучшие годы жизни неблагодарной, но крайне необходимой работе — разведке боем. Думается, они заслужили такую память. Глава шестая |
Похожие:
 | Контрольная работа на тему: «Национально-региональный компонент содержания... «Искусство никогда не оставляло человека, всегда отвечало его потребностям и его идеалу, всегда помогало ему в отыскивании этого... | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Классик русской литературы Н. В. Гоголь писал: «Нет слова, которое было бы так замашисто, бойко, так вырывалось бы из-под самого... |
 | Урок по теме: "Дружба, влюбленность, любовь" Так происходит встреча с тем единственным, самым любимым человеком. Это как озарение – встреча с ним. Только любящие глаза находят... | | Р. Арнхейм визуальное мышление «Сейчас 3 часа 40 минут; сколько времени будет через полчаса?» Петр поступает так: он помнит, что полчаса — это тридцать минут:... |
| 1 «Живые истоки» творчества М. Шолохова Именно поэтому так рано пришла к нему зрелость, так глубоко и органически воспринял он художественные традиции прошлого | | Вступление Целью данной работы является так же анализ наиболее распространенных классов бд, получивших распространение и применение как в нашей... |
| Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... «Естествознание так человечно, так правдиво, что я желаю удачи каждому, кто отдается этому делу» | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... ... |
| Почему князь Василий появляется самым первым? Почему после встречи с Тушиным кн. Андрей подумал: «Все это было так странно, так не похоже на то, на что он надеялся…»? | | Сержант повесть Темный лес закрывал полное звезд небо над головой. Высокие сосны так плотно сводили свои вершины, что и так угольно-черная темень... |
| Еще со школы. Помню, другие за год до окончания уже куда-то там ходили. На курсы, что ли? И даже сдавать не стал. Ага, так и не сдал. Лист не сдал и экзамен не сдал. Поступил так и не поступил никак. Никудышный каламбур,... | | Небо хмурилось так же, как и вчера, море штормило, поэтому прогулку... |
| Простой детектор лжи Мол, знаю и все. Дело это не только трудное, но и чрезвычайно индивидуальное. Однако есть и общие положения, довольно распространенные.... | | Наказание: с пользой и без унижения «нельзя так делать»; не заправил кровать жестоко наказали. Если же за плохие поступки наказание и вовсе не следует, то ребенок дезориентирован:... |
| Жизнная энергия человека Не так давно появились центры по её изучению, но мы только подходим к этому, ведь изучить столь трудный объект не так прсто. Но из... | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Второй вариант самый грустный и при этом самый распространенный. Я и сама сейчас со скрипом переучиваюсь, так как начинала точно... |
