Энциклопедия глубинной психологии

работа с переносом и временные формы отыгрывания, кроме прочего, представля­ют собой эффективное вспомогательное средство и, следовательно, константные фак­торы, которые без веских на то оснований менять нельзя.

В 1958 году Анна Фрейд в своей работе «Подростковый возраст» (Writings, Vol. V, 136 etc.) вновь возвращается к проблемам пубертата, которыми она занималась еще двадцать два года назад в своей книге «Я и защитные механизмы». Кроме того, в 1949 году в статье под названием «Об определенных трудностях родительского вос­питания в предпубертатном возрасте», написанной для книги «Психогигиена» (Federn, Meng 1949), она рассматривала характерные психические изменения у под­ростков. С педагогических позиций она освещает в ней психическое развитие в пред­пубертатном возрасте как фазу активизации инфантильных инстинктивных импуль­сов. Количественное усиление всех инстинктивных процессов, возрождение инфантильных конфликтных констелляций и одновременная попытка разорвать прежние объектные отношения с родителями, — процесс, который и составляет суть пубертата, — в это время часто приводят к отказу от воспитательных средств. Причина этого заключается в том, что, с одной стороны, родители являются объек­тами конфликтов подростка, а, с другой стороны, он пытается от них отделиться. Это недостаточное воспитательное влияние родителей способен, однако, компенси­ровать обученный психоанализу воспитатель, который может воспользоваться ти­пичными для этой фазы смещениями либидо.

В важной теоретической работе 1958 года Анна Фрейд распространяет создан­ную ею в 1936 году концепцию защитных механизмов на пубертатный возраст. Для защиты от инфантильной привязанности к родителям и возникающих в связи с этим конфликтов молодой человек обладает способностью к смещению либидо, на что указывалось еще в 1936 году. Цель этого процесса заключается в том, чтобы путем отвода либидо от инфантильных объектов устранить угрозу, возникающую со стороны инфантильных стремлений, которые могут быть изжиты подобным об­разом. То, какие формы принимает такое изживание, зависит от новых объектов, с которыми вступает в отношения молодой человек.

Благодаря обращению аффектов в их противоположность даже при сохранении либидинозного катексиса, появляется возможность защититься от чувств, связан­ных с объектными отношениями. При таких условиях любовь становится нена­вистью, уважение — пренебрежением, зависимость — мятежом. Однако в каче­стве защитного механизма эти негативные установки не оставляют места для само­стоятельного поведения; возникает ситуация, аналогичная навязчивому послушанию, в результате чего молодой человек оказывается доступным любому внешнему влиянию.

Либидо подростка может, однако, обратиться и на него самого, о чем также уже говорилось в работе 1936 года. Следствиями этого являются фантазии о власти и избавлении, но также ипохондрическое поведение.

При высоком уровне тревоги, порождаемой инфантильными стремлениями, используется элементарная форма защиты — регрессия, благодаря которой либи-динозные объектные отношения нисходят до ступени первичной идентификации с миром объектов. В 1936 году Анна Фрейд писала: «Эти бурные, но не очень стойкие любовные связи пубертатного возраста не являются объектными отношениями во взрослом значении слова. Это — идентификации самого примитивного ро­да, с которыми, например, мы можем познакомиться в первых фазах развития ма­ленького ребенка еще до возникновения какой-либо объектной любви» (A. Freud 1936, 132).

Наряду с защитными механизмами автор обсуждает также вопросы техниче­ских изменений при анализе подростков. Перенос пубертатной эмоциональной констелляции, оживление которой создает значительные трудности даже при ана­лизе взрослых, наталкивается на еще большие затруднения из-за непостоянства реакций пациента, обусловленного изменениями либидо в пубертатном возрасте.

В 1964 году в ходе дискуссии, проведенной в Нью-Йорке, Анна Фрейд обсужда­ла вопросы «психической травмы»; эту тему она поднимает также в статье 1966 года, посвященной 79-летию Рене Шпица (Writings, Vol. VII, 22 etc.).

В своих представлениях Анна Фрейд отталкивается от первоначальных идей сво­его отца, который усматривал сущность травматической ситуации в беспомощности Я перед накопившимися внутренними и внешними раздражителями. «Травма — это любое событие во внутреннем или внешнем мире, способное своей неожидан­ностью, интенсивностью или качеством притока раздражителей сделать на корот­кое или долгое время Я бездеятельным» (Writings, Vol. VII, 36). В этой формулиров­ке травма характеризуется как атака на Я, а потому она может оказать свое действие только после разделения Я и Оно. Предпосылкой для воздействия травмы на функ­ционирующее Я является то, что его защитные механизмы оказываются уже недос­таточными, чтобы отбить эту атаку. «Любое событие, в отношении которого защит­ные действия индивида уже недостаточны, способно нанести травму» (Writings, Vol. V, 223). Следовательно, по этому определению, ребенок как недифференциро­ванное существо не может получить травму, он может лишь беспомощно пережи­вать нужду.

Следствием травмы является распад Я, сопровождающийся реакциями, кото­рые относятся к периоду, предшествовавшему дифференциации психического ап­парата, такими, как панические состояния, паралич подвижности или нецелесооб­разные действия.

Выздоровление после полученной травмы заключается в том, что Я вновь начи­нает выполнять свои функции. Таким образом, тяжесть травмы определяется, с од­ной стороны, продолжительностью недееспособности Я, с другой стороны — полно­той восстановления функций Я или сохраняющимися дефектами.

На 22-м Международном психоаналитическом конгрессе 1961 года Анна Фрейд выступила с дискуссионным докладом на тему «Теория детско-родительских от­ношений», в котором она рассматривала доречевые периоды детского развития и их аналитическое значение (Writings, Vol. V, 187 etc.). Этот доклад интересен тем, что Анна Фрейд излагала в нем свои взгляды на тему, которая подверглась интенсив­ному аналитическому исследованию сравнительно поздно.

Согласно представлениям автора, определенная часть доречевого периода жиз­ни вообще недоступна терапевтическому воздействию. Это означает, что в данный период поведение матери, ее либидинозное отношение к ребенку и ее взаимодейст­вие с ним либо способствуют, либо препятствуют реализации определенного потен­циала развития, но в любом случае приводят в действие процесс константного раз­вития, повлиять на который уже невозможно. Значение этих взаимоотношений между ребенком и матерью для реализации потенциала развития Анна Фрейд рас­сматривает также в работе 1965 года.

Если в ходе анализа возникает необходимость выявить материал, относящийся к периоду зависимости, то для этого не обязательно требуется глубокая регрессия пациента к доречевому этапу его жизни, поскольку в дальнейшем ранние стадии зависимости отражаются в структуре его личности, которая и обеспечивает дос­туп к данному периоду. Сюда относятся формы объектных отношений в последую­щей жизни, равно как и при переносе, а также «социальное согласие», представляю­щее собой остаток детского «согласия с воспитателем». Под этим следует понимать, что ребенок на ранней стадии своего развития соглашается с воспитательными ме­рами и с ними связанным отказом от влечений, поскольку он полностью зависит от воспитателя. Это «согласие с воспитателем» переносится затем на принятие об­щественных требований в форме «социального согласия». Данный аспект инфантиль­ной зависимости Анна Фрейд освещает также в работе 1965 года: «Беспомощный ребенок вследствие страха перед потерей объекта, утратой любви и наказанием, ко­торому он подвержен, становится доступным воспитанию, что во взрослой жизни выражается в виде 'социального страха'» (A. Freud 1965а, нем. изд., 50).

Последующее «согласие с воспитателем» находит свое отражение также при переносе, когда пациент соглашается осуществить перенос, но этот процесс воз­можен только тогда, когда возникает привязанность к аналитику, основанная на пе­реживаниях привязанности в раннем детском возрасте.

Дальнейшую информацию об этом раннем периоде аналитических отноше­ний можно получить, выявив интернализированные ранние зависимости, страхи, удовольствия и фрустрации, которые ребенок пережил в своих первых объектных отношениях. Когда они становятся предметом анализа, аналитик распознает их во внутренних конфликтах и в борьбе, происходящей в душе анализируемого че­ловека.

Хотя удовлетворяющий потребность элемент инфантильной аналитической фазы зависимости в ходе анализа проявляется как желание помощи, возникающая на этой основе привязанность не приводит к созданию необходимого терапевтиче­ского альянса между пациентом и аналитиком, поскольку в этот момент пациент не готов к противоположным действиям, а аналитик не может обеспечить его же­ланным удовлетворением потребностей. «Инфантильные страхи утраты любви и по­тери объекта в процессе анализа выражаются в виде покорности и подчинения и ведут к поверхностным проявлениям переноса, которые способны лишь с боль­шой легкостью ввести в заблуждение аналитиков и родителей» (там же, 47). Уста­новление подлинных отношений между пациентом и аналитиком в ходе анализа возможно лишь благодаря соответствующим установкам Я.

В 1965 году выходит большая книга Анны Фрейд под названием «Норма и патоло­гия в детстве. Оценка развития». В той же редакции автор опубликовала ее в 1968 году на немецком языке под названием «Пути и заблуждения в детском развитии».

Данное сочинение можно считать важнейшим трудом Анны Фрейд. Прежде всего в ней изложены результаты более чем пятнадцатилетней работы Анны Фрейд в Хэмпстедской клинике детской терапии в Лондоне. Эта книга, в которой описы­ваются важнейшие этапы психического развития ребенка, выделяется из огромно­го множества публикаций. В ней объединены данные, полученные многочислен­ными аналитиками и самим автором при непосредственном наблюдении за детьми и в ходе их аналитического лечения. Далее, в книге представлена законченная тео­рия детской психологии со всеми диагностическими и терапевтическими выводами. В ней показано развитие детского психоанализа от проявления интереса аналити­ков к чисто терапевтическим аспектам болезненных расстройств до их обращения к нормальному детскому развитию — то «расширение диапазона психоанализа», ко­торое привело к построению общей метапсихологической теории развития.

Далее, этот труд отображает позицию Анны Фрейд в психоаналитическом дви­жении, которая носит на себе печать классической теории Фрейда с ее традицион­ной терминологией, где изменения допускаются только в том случае, если их можно трактовать как уточнение в рамках той же системы.

Отстаиваемые автором воззрения следует рассматривать также в аспекте разви­тия идей Анны Фрейд, касающихся психологии Я, которые излагаются в ее работе «Я и защитные механизмы». На этой стадии ее представления о Я расширились от частной проблемы защитных функций до более общего рассмотрения Я в аспекте введенного Хайнцем Гартманном понятия автономного Я (см. статью Г. ф. Вальдхорна в этом томе). С одной стороны, разработанный в Хэмпстеде «диагностический про­филь» соответствует идее Гартманна о бесконфликтном автономном развитии Я: «Благодаря использованию диагностического профиля в качестве направляющей линии диагност уделяет в своей работе значительное внимание бесконфликтному автономному развитию Я, а также ошибкам в построении аппарата Я и неполадкам в его функционировании» (Writings, Vol. V, 209). С другой стороны, Анна Фрейд признает значение противоположных тенденций в системе Я не только с точки зрения развития патологических форм поведения, но и для нормальных процессов. Это означает, что прогрессивные изменения Я могут сопровождаться одновремен­ным торможением других его функций.

Также и введенное Анной Фрейд понятие «линии психического развития» в из­вестном смысле совпадает с идеей Гартманна о необходимости точного и детального описания развития отдельных функций вместо использования таких глобальных понятий, как преждевременное или задержанное развитие Я.

Стремясь найти новые критерии для оценки нормального детского развития, Анна Фрейд разработала концепцию «линий психического развития» (см. также статью И. Шторка в т. II). При этом развитие сексуального и агрессивного влечения как репрезентантов Оно, а также чувства реальности и защитных механизмов, воз­никающих в процессе формирования инстанций Я и Сверх-Я, рассматривается в хронологической последовательности.

Однако такой аналитический подход, ценный для терапии и построения тео­рии, оказался несостоятельным при решении вопросов, связанных с развитием и воспитанием, где основное значение имеют не отдельные части, а общая работо­способность психического аппарата.

В качестве типичной психоаналитической линии развития рассматривается путь ребенка от инфантильной зависимости к взрослой любовной жизни. На первой стадии существует биологическое единство матери и ребенка. С одной стороны, оно обусловливается распространением материнского нарциссизма на ребенка, с другой стороны, включением матери в его нарциссическую среду. На второй ста­дии существует любовь, обусловленная потребностью в опоре; эта стадия идентична периоду «частичного объекта» по Мелани Кляйн. Главным элементом в ней является привязанность, которую в соответствии с предыдущими рассуждениями следует расценивать как аналитическую фазу и предварительную ступень истинных объ­ектных отношений, как позитивный либидинозный катексис удовлетворения влече­ний, которому способствует объект. На третьей стадии либидо смещается с акта удов­летворения влечений и переносится на человека, благодаря чему возникают собственно объектные отношения и появляется константность объекта. На четвер­той стадии объектные отношения под влиянием анально-садистской фазы ста­новятся амбивалентной привязанностью, содержащей в себе агрессию и либидо. В последующей фаллическо-эдиповой фазе либидо и агрессия разделяются и направ­ляются соответственно на мать и отца. В шестой фазе, которая соответствует латент­ному периоду, либидинозный катексис родителей в значительной степени перено­сится на лиц из внесемейного окружения. В седьмой фазе — предпубертате — происходит оживление инфантильных эдиповых либидинозных и агрессивных ка-тексисов, которые в восьмой фазе — собственно пубертате — уступают место ге­теросексуальным объектам любви за пределами семьи.

Значение линий развитии можно оценить, если сделать из них практические выводы. Здесь можно увидеть четкую связь с проблемой разлучения матери и ре­бенка (см. также ступени индивидуации по М. Малер в статье Й. Шторка в т. II). Если в сообщениях о результатах исследований в Хэмпстедском детском доме в основном содержались сведения о негативном влиянии подобного разлучения, то концепция линий развития позволяет получить более дифференцированную картину, благодаря которой можно объяснить пеструю палитру реакций на разлу­ку. Разлука ребенка с объектом его любви, например, матерью, по достижении третьей ступени переносится легче, чем прежде, поскольку здесь уже установились константные объектные отношения, которые помогают мириться с физическим отсутствием и недостатком удовлетворения потребностей со стороны объекта. Страх и боль разлуки в собственном смысле слова возникают в фазе биологическо­го единства, а нарушения переживания удовлетворения во второй фазе ведут к ран­ней зрелости Я или к появлению так называемого «ложного Я» (см. также концеп­цию «ложной Самости» Винникотта в статье М. Хана в этом томе). С точки зрения социализации ребенка здесь можно сделать следующий вывод: ребенку необходи­мо обладать способностью переносить свое либидо с родителей на сверстников, то есть он должен достичь шестой ступени. Эта ступень, соответствующая латент­ному периоду, создает (о чем уже говорилось в отношении замещающих родите­лей в детском доме) особого рода проблему при удочерении или усыновлении де­тей, возникающую вследствие реального переживания семейного романа. Вместе с тем из анализа этих восьми ступеней развития становится ясно, что родителям нужно предоставлять право подростку на отделение от семьи, точно так же, как в са­мой ранней фазе они должны не отказывать маленькому ребенку в праве цеплять­ся за свои объекты.

Другие подробно описанные линии касаются развития функций Я на примерах развития от сосунковой стадии к рациональному питанию, от неопрятности к при­учению к чистоте и от безответственности к ответственности за собственное тело. На двух других примерах продемонстрирован путь от эгоизма к дружбе и от ауто­эротики к игрушке.

Что касается хронологии отдельных линий развития, то следует отметить, что при обычном развитии ребенка отдельные линии ведут себя дисгармонично, то есть ребенок по одной линии развития достигает ступени, которую по другим линиям он уже перешагнул или еще не достиг. Прогрессия по отдельным линиям протекает, следовательно, с разной скоростью. Причина этого заключается в том, что созревание ребенка происходит исключительно со стороны Оно, а со стороны Я он обладает тенденциями, включающими в себя стремление к организации психи­ческой структуры. Все остальные критерии, по которым можно судить о прогрессии линий развития, берутся из внешнего мира. Решающее значение при этом придает­ся матери, которая своим отношением к ребенку стимулирует у него определенные процессы развития, тогда как другие она может сдерживать.

Преимущества, вытекающие из рассмотрения линий развития, Анна Фрейд де­монстрирует на примере поступления ребенка в детский сад. Вместо способного внести путаницу возраста или коэффициента интеллектуального развития она вво­дит минимальные показатели уровня развития ребенка по разным линиям, которых он должен достичь, чтобы с пользой для себя посещать детский сад.

При оценке уровня, достигнутого ребенком, значение имеют не только процес­сы прогрессивного развития, но и возможная регрессия, которая отбрасывает ре­бенка с достигнутой ступени на более низкую. Эта регрессия должна рассматри­ваться как фактор психического развития. Сначала она может распространяться на влечения и либидо. При этом особую роль играют так называемые точки фикса­ции; они представляют собой цели влечений и объекты, которые были катектирова-ны инстинктивной энергией на ранних стадиях жизни ребенка, но от которых он затем отказался в ходе дальнейшего развития. В этом процессе определенные час­тицы энергии сохраняются, благодаря чему при определенных условиях прошлые цели влечений и объекты становятся точками фиксации.

Различие между регрессией Я и регрессией влечений заключается в том, что по­следняя скачкообразно возвращает ребенка к точкам фиксации, тогда как первая «спускает по лестнице» в предопределенной последовательности.

Регрессия предоставляет ребенку большие возможности для адаптации, посколь­ку такой возврат позволяет ему переносить неприятные актуальные переживания, не оказываясь в их власти. Но это благотворное для здоровья воздействие регрессия оказывает только в том случае, если она является кратковременной и обратимой. Если регрессия становится постоянной, она превращается в патогенный фактор (см. соответствующую статью Р. Хайнца в т. I). Из предыдущих рассуждений стано­вится очевидным, что негармоничное развитие личности, с одной стороны, обуслов­лено различной скоростью прогрессии, а с другой — разной длительностью регрес­сии на линиях развития.

Что касается конечного прогноза детского развития, то здесь определяющими являются индивидуальные особенности ребенка, которые при правильном воспита­нии могут уберечь от аномального развития. К ним относятся способность справ­ляться с неудовольствием и тревогой, а также способность к сублимации.

В основе развития социального поведения лежат определенные процессы. Вна­чале новорожденный полностью находится во власти принципа удовольствия. Первые ограничения, с которыми он сталкивается, — это ограничения со стороны матери, которая, таким образом, становится первым человеком, устанавливаю­щим для него законы. В ходе дальнейшего развития ребенка телесные потребности отступают на задний план, а их место занимают влечения-желания, возникающие в борьбе с внешним миром. Однако борьба как таковая сохраняется и вместе с нею сохраняется также непослушное и строптивое поведение ребенка. И только с фор­мированием Сверх-Я эгоистичные желания подвергаются фрустрации со стороны внутренних идеалов вместо фрустрации со стороны внешнего мира (см. соответст­вующую статью Д. Айке в т. I). Ребенок становится сам себе судьей. Этот предначер­танный путь теперь подвергается различным влияниям, которые могут обусловли­вать направление социализации и диссоциальности (см. статью Д. Шюппа в т. II). Прежде всего обязательным условием социализации является переход от принципа удовольствия к принципу реальности, хотя сам по себе принцип реальности не явля­ется гарантом социального поведения. Большое значение имеет также развитие Я. Если говорить о функциях Я, то память, логическое мышление, проверка реально­сти и владение моторикой являются такими же предпосылками социализации, как и механизмы Я, например подражание, идентификация и интроекция, играю­щие важную роль в формировании Сверх-Я. Негативное влияние на тенденции со­циализации оказывают постоянные вмешательства со стороны Оно. Хотя его влече­ния-желания, как правило, отражаются с помощью защитных механизмов и, таким образом, перестают быть помехой с точки зрения социального будущего, сама по себе защита оказывает также сдерживающее, ограничивающее и обедняющее воздействие на личность. Важной причиной неудачи социализации является отсут­ствие слияния агрессивных и либидинозных стремлений из-за недостатка постоян­ных объектных отношений.

В качестве социальных и диссоциальных форм поведения в конечном счете мож­но рассматривать установки в отношении общества, которые сформировались у ин­дивида еще по отношению к своим родителям. Аналогичным образом Анна Фрейд рассматривает также проблему гомосексуальности. Нормальные привязанности ре­бенка к объекту в зависимости от стадии развития можно обнаружить как в гомо-, так и гетеросексуальных отношениях. Хотя при анализе взрослых можно вскрыть инфантильные корни отклонений от нормальной сексуальной цели, тем не менее возникновение гомосексуальности нельзя предсказать на основе соответствующих