Отчет по научно-исследовательской инициативной госбюджетной работе: «Речевые произведения в аспекте культурно-языковой идентичности»
Скачать 0.74 Mb.
|
Министерство образования и науки Российской Федерации федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования «ПОВОЛЖСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ СЕРВИСА» № гос. рег.: УДК: ГРНТИ: «УТВЕРЖДАЮ» Проректор по НиНИД д.и.н., профессор ___________Якунин В.Н. «____»___________2011г. ОТЧЕТ По научно-исследовательской инициативной госбюджетной работе: «Речевые произведения в аспекте культурно-языковой идентичности» Промежуточный этап «Отбор, анализ и обобщения теоретического материала по проблематике триады «Язык, культура и национальная идентичность»» Начальник УНИ Н.В. Стрелкова Директор ИТиСТ Ю.А.Тресков Зав.кафедрой «РиИЯ» С.П. Анохина Научный руководитель темы С.П. Анохина Тольятти 2011 Список исполнителей: Научный руководитель д.фил.н.,проф. Анохина С.П. Исполнители: Введение, реферат, заключение Анохина С.П. Глава1. Язык и национальная идентичность §1 Природа национальной идентичности Анохина С.П. §2. Национальная идентичность и язык Анохина С.П Пичугина А.А. §3. Язык, культура и национальная идентичность Анохина С.П Зюзина И.А. Глава2. Знаки национальной идентичности в речевых произведениях §1 Концепт «Приватность» Бутахина Л.А. §2. Концепт «Пунктуальность» Анохина С.П. §3. Концепт «Savoir Vivre» - «Умение жить» Тарасова Е.В. §4. Креолизованный текст: аспекты изучения Филиппова А.В. Инженер- лаборант Халдина О.Е. Реферат Отбор, анализ и обобщение теоретического материала по проблематике триады «Язык, культура и национальная идентичность» Отчет состоит из 49 страниц; библиографический список составляет 68 наименований; Реальная национальная идентичность; национальный язык; границы нации; национальная однородность, множественная идентичность, фрейм, связанный признак, языковое обозначение, этносоциологическая характеристика, экспликация лингвокультурного аспекта, смысловые составляющие концепта, визуальная информация, интернациональный язык. В §1 первой главы приводятся трактовки и интерпретации понятия «нация» различных авторов, описываются взаимосвязи нации, государства и языка в процессе конструирования национальной идентичности на примерах становления национальных языков Италии, Испании, Франции, Германии. Анализируется роль стандартного языка в становлении национализма. В §2 представлена проблематика взаимосвязи языка и культуры в формировании национальной идентичности, раскрывается суть понятия «множественная идентичность» и следствие этого – распространение различных lingua franca. В §1 второй главы описываются признаки концепта «приватности» в лексической семантике; §2 данной главы посвящен обозначению и выражению концепта «пунктуальности». В §3 представлены сходства и различия концепта и «умение жить» в обыденном понимании носителями французского и русского языков, описываются «три позиции перед вызовом жизни, соотносимые с типами представителей исследуемых лингвокультур, на основании литературных источников и анализа опроса информантов представлен «портрет бонвивана». В§4 описывается эволюция синтеза естественного человеческого языка с другими знаковыми системами. Содержание Введение……………………………………………………………………………..…5 I. Язык и национальная идентичность…………………………………………….…7 1.1. Природа национальной идентичности……………………………………….….7 1.2. Язык, культура и национальная идентичность……………………………..…..9 II. Знаки национальной идентичности в речевых произведениях ………………18 2.1. Концепт «Приватность»……………………………………………………….…18 2.2. Концепт «Пунктуальность» …………………………………………………… 21 2.3. Концепт «Savoir Vivre» - «Умение жить» …………………………………….. 35 2.4. Креолизованный текст: аспекты изучения …………………………………… 45 Заключение …………………………………………………………………………. 49 Список использованных источников ………………………………………………. 50 Список использованных словарей…………………………………………………....51 Введение Теоретическая мысль, обращенная к проблеме национальных отношений в современном мире, к самому представлению о сущности нации и связанных с нею разнообразных понятий, в последние 15-20 лет заметно активизировалась. Примечательна возросшая сосредоточенность исследователей на значении субъективного фактора, т.е. на том, как нация воспринимает саму себя, какую роль в осознании людьми своего национального единства играют вера и воображение. привычные формулировки, такие как «национальное своеобразие», «национальный характер» вытесняются иными- «национальная идентичность», «национальный стереотип», которые принимают во внимание то, что и называется «субъективным фактором», проявляющимся в желании субъекта, каковым является вся нация (или диаспора, или некая «мы-группа», или индивид), осознать свою инаковость по сравнению с другим, чужим, нередко даже враждебным. Поднимая проблему национальной идентичности, исследователь должен взглянуть на нацию не со стороны, а изнутри, показать что значит быть членом данного национального сообщества, что значит смотреть на мир глазами этого сообщества, через призму его ценностей. Проблема национальной идентичности тесно связана с проблемой национального стереотипа. Стереотип, в том числе национальный , тесно связан с языковым фактором и, подобно национальной идентичности, имеет дискурсивную природу, т.е. формируется культурой. Культура – это не только духовная конструкция. Она представляет собой также совокупность практик и воплощается в формах общественной организации и общественных отношений, посредством которых происходит социализация индивидов. В данном контексте язык исследуется как составная часть и продукт любой культурной системы, которую он интерпретирует и посредством которой интерпретируется, изменению которой способствует и посредством которой изменяется. Язык и этническая идентичность могут быть тесно связаны и находиться в метонимическом отношении, что является частью процесса, конструкции, природа которой в высшей степени условна и исторична;процесса, посредством которого идентичность одновременно является вопросом конструкции смысла различных практик и конструкции смысла в различных практиках. Cсопоставительные лингвокультурные исследования, чему и посвящена глава II, по своей гуманитарной сущности представляют собой разновидность критической лингвистики, т.е. науки о языке, направленной на разоблачение предубеждений и построенных на предубеждениях коммуникативных манипуляций. При этом рациональное объяснение различий ни в коей мере не возвеличивает и не умаляет достоинства той культуры, с которой явно или имплицитно сравниваются другие культуры. Задача состоит в том, чтобы установить системные (причинно-следственные и другие) связи между признаками, составляющими своеобразие той или иной лингвокультуры. Эти системные связи между признаками образуют код культуры, который зафиксирован в знаках соответствующей культуры, в частности, в языке, характеризуется определенной стабильностью и может быть объективно установлен на основе анализа значений слов и выражений, коммуникативных стереотипов и прецедентных текстов. Глава I Язык и национальная идентичность В данной главе вопросы языка, национальной идентичности и культуры рассматриваются на материале статей английского автора Джона Джозефа и немецкого ученого Эрика Хобсбаума в переводе на русский язык в журнале «Логос», №4(49) 2005, М.: Ино центр. §1. Природа национальной идентичности «Нация» - это неоднозначное по своей сути слово, иногда оно используется» в этимологическом смысле – люди, связанные рождением, происхождением. Но чаще это слово используется в широком смысле - территориальное пространство, его население и правительство, которое управляет им из единого центра, — например, британская нация. Иногда, когда этимологическое и широкое понимания слова «нация» совпадают, используется термин «национальное государство». Так, Ирландия считается нацией и национальным государством, тогда как Великобритания — это только нация в широком смысле слова, состоящая по крайней мере из четырех наций в этимологическом смысле: англичан, северных ирландцев, шотландцев и валлийцев. Шотландию, Уэльс и другие подобные им образования иногда называют «нациями без государства». Проблема в том, что действительное совпадение этих двух основных пониманий слова «нация» невозможно. Ведь для того, чтобы это произошло, национальную территорию должны населять представители только одной нации по своему рождению и ни один представитель нации по своему рождению не должен проживать за пределами этой территории. Такая безупречная картина образует «идеал» национального государства. Конструктивистский поворот в социальных науках, произошедший в последней четверти XX века, повлиял на изучение национальной идентичности не меньше, чем на изучение любой другой формы идентичности. Действительно, постоянное изменение национальных границ после двух мировых войн, распад СССР и Восточного блока в 1989—1991 годах и признание субнациональных единиц в Западной Европе в 1990-х годах способствовали четкому осознанию текучести и произвольности национальной идентичности. И хотя такое осознание не поколебало глубокой веры в «реальную» националь   ную идентичность как нечто, связанное с нашим рождением или событиями детства и остающееся, по сути, неизменным в дальнейшем, оно, несомненно, способствовало возникновению среди ученых стремления рассматривать такие верования как мифические и считать идентичность чем-то, что создается и пересматривается нами на протяжении всей нашей жизни.Неизменной темой исследований национальной идентичности последних четырех десятилетий было определяющее значение языка в ее формировании. Многие видные историки, социологи и специалисты в области политических наук утверждали, что существование национального языка составляет важнейшую основу националистической идеологии. Другие же уделяли большое внимание собранным историками языка данным, которые показывали, что национальные языки не были даны изначально, а сами были созданы в результате идеологической работы по созданию национализма. Например, на протяжении многих веков Британские острова (термин, который сам по себе оскорбителен для ирландских националистов, но которому не существует замены) в языковом отношении представляли собой смешение местных диалектов, германских или кельтских по своем}' происхождению. Только в современную эпоху люди, движимые националистическими устремлениями, создали «языки» народов Англии, Ирландии, Шотландии и Уэльса, а также Корнуолла и других менее крупных областей (которые более горячие их приверженцы зачастую считают «нациями»), В случае Шотландии сосуществование двух отдельных национальных языков (гаэльского и шотландского, восходящих к кельтскому и германскому источникам соответственно) не способствовало, а препятствовало развитию языкового национализма, поскольку приверженцы обоих этих языков сосредоточили свои усилия на борьбе с притязаниями соперничающего языка, а не на гегемонии английского. Несмотря на то что Шотландии не удалось выработать единый национальный язык, подавляющее большинство шотландцев полагает, что стратегическая экономическая ценность использования мирового языка перевешивает политическую, культурную и сентиментальную ценность «унаследованных» языков. Можно заметить, что извечная борьба между гаэльским и шотландским языками представляет собой разумный способ сдерживания националистического пыла в приемлемых рамках. Как показывает пример Шотландии, в отношениях между языком и национальной идентичностью не существует ничего неизменного. Даже значение понятий «язык» и «нация» меняется в зависимости от контекста. Однако мы можем обнаружить определенные модели, присутствующие при языковом конструировании национальной идентичности во всем мире, они образуют матрицу, которая позволяет объяснять и сравнивать различия в локальном конструировании. Положительное описание волюнтаристского национализма и критика органического национализма пришлись весьма кстати во время войны, но утратили свое значение с возобновлением борьбы между марксистским антинационализмом и национализмом вообще. Дойч (Deutscb, 1953) попытался исправить положение в типично модернистской манере, пересмотрев национализм с социологической точки зрения. Отталкиваясь от определения нации как «сообщества социальных коммуникаций», он стремился отыскать количественный метод, позволявший установить, что на самом деле представляют собой нации — цель, которая кажется сегодня практически недостижимой. Кедури (Kedourie, 1960) отстаивал более чистую конструктивистскую точку зрения, нежели Кон, предложив вместо национализма как «волевого акта» национализм как доктрину, причем совершенно условную, и отодвинув ее истоки еще на несколько десятилетий назад. Рассмотрение этой идеи в историческом контексте без всякого упоминания Маркса помогло специалистам в области политических наук, историкам и другим исследователям признать в нациях и национализме исторически случайные образования. Как мы увидим, некоторые очень важные работы, многое почерпнувшие из этого сдвига, начинались с резкой критики Кедури по множеству частных вопросов, но в то же самое время признавали, что он сыграл ключевую роль в создании нового дискурса, обратив внимание на мыслителя, который ныне считается одним из наиболее оригинальных и здравомыслящих теоретиков: речь идет об Иоганне Готлибе Фихте. Однако Фихте, положивший язык в основе своего определения нации, будет рассмотрен в этой статье более подробно далее, а пока мы должны вернуться на пять веков назад к прадеду всех языковых (прото)националистов Данте Алигьери. §2. Язык, культура и национальная идентичность Очевидно, что отсутствие национального языка является одним из наиболее серьезных препятствий, которое необходимо преодолеть при создании национальной идентичности. «Миф национального государства» — общее представление о том. что мир естественным образом состоит из национальных государств, — связан с предположением, что национальные языки представляют собой изначальную данность. Независимо от трудностей, с которыми мы могли бы столкнуться при определении того, кто является «немцами» {например, являются ли немцами дети турецких иммигрантов и кто из эльзасцев французы, а кто — немцы), немецкий язык продолжает играть важную роль в решении этой задачи. Гитлер пытался оправдать свои первые вторжения в соседние страны тем, что проживавшее в них немецкоязычное население было неотъемлемой частью немецкой нации; и, как показал Хаттон (Hutton, 1999), его политика притеснения и, в конечном итоге, истребления евреев подкреплялась идеей о том, что, хотя их язык — идиш - был разновидностью немецкого, евреи все же были расово неполноценными, так как они не смогли сохранить свой -родной язык». Поэтому шеи не принадлежали немецкому государству, а паразитировали на нем. Но принадлежность богемского, австрийского, восточнопрусского диалектов и идиш к «немецкому языку» не была предопределена заранее, и даже лингвисты не имеют научного подтверждения этого. Дело в том, что «немецкий язык», как и любой другой национальный язык, представляет собой культурную конструкцию. Своим возникновением он во многом обязан Мартину Лютеру, который в своем переводе Библии стремился создать такую разновидность немецкого языка, которая смогла бы соединить в себе множество диалектных групп, существовавших до конца XIX века в многочисленных малых и крупных государствах, весьма различавшихся в языковом отношении. К тому же сама эта история культурно сконструирована, и хотя она соответствует действительности, в ней присутствует значительное упрощение. Прототипом современного национального языка был итальянский язык. Удивительно, но Италии удалось стать политической нацией только к I860 год)', а окончательное объединение завершилось в 1870 году, за год до объединения Германии. Менее удивительно, что именно политические разногласия на итальянском полуострове привели к возникновению языкового и культурного единства. В мире романских языков на протяжении тысячи лет, прошедших от падения Римской империи до начала эпохи Возрождения, слово «язык» означало «латынь», которая использовалась в официальных целях и письме. Однако в неофициальном общении люди говорили на местных диалектах, исторически связанных с латынью, хотя и весьма различавшихся от селения к селению. Никакого «итальянского языка- тогда не существовало. Возникновение и осуществление его идеи восходит – героически. И вновь лишь полумифически—к Данте, автору «Божественной комедии». В трактате Данте «О народном красноречии» (около 1306 года), опубликованном только в 1529 году, описывается процесс открытия, а не изобретения национального языка нации, которой понадобилось пять с половиной веков для того, чтобы обрести свое политическое существование. §3. Язык, культура и национальная идентичность Volgare illustre Данте, воплощенный в его «Божественной комедии» и сочинениях его ближайших современников — Петрарки и Боккаччо, стал образцом, по которому строились другие стандартные европейские языки эпохи Нового времени. Хотя итальянской национальной идентичности потребовалось несколько столетий для того, чтобы обрести свое политическое во- площение, что в значительной степени было обусловлено острой заинтересованностью папы и иностранных держав в сохранении разобщенности на полуострове, другие европейские национальные идентичности смогли воспользоваться выгодами созданной Данте языковой модели намного раньше. Ему, бесспорно, удалось доказать возможность существования того, что было заявлено в названии его трактата о языке, — народного красноречия. В этом понятии «красноречия» содержалось множество общих посылок о природе общения, познания, истины, красоты и, не в последнюю очередь, о том, каким должен быть «народ». Пока его «естественный» образ речи считался непокорным (и он действительно был таким в сравнении с латынью, считавшейся искусственной после столетий упорядочения и утонченного использования), ни о каких притязаниях на автономию народа не могло быть и речи. Уже в «Грамматике кастильского языка» Антонио де Лебрихи, первой важной грамматике современного европейского языка, заявленная цель состоит в превращении кастильского в основу современного испанского языка. Вступление к его грамматике, адресованное королеве Изабелле, начинается словами: «Язык всегда сопутствовал империи и следовал с нею таким образом, что они вместе возникали, вырастали, расцветали и приходили в упадок» (Nebrija, 1946 [1492]. Р. 5-6). Затем приводится несколько примеров языков, которые расцветали и приходили в упадок вместе с великими империями. Далее Лебриха объясняет, почему он склонен reduiren artifiao, «сводить к искусственному созданию» кастильский язык (Р. 9): Грамматика Лебрихи позволит недавно покоренным подданным королевы изучить кастильский и тем самым установить у себя законы Испании, сделав возможным существование и функционирование испанской империи. Империя сможет расширяться настолько, насколько широко будет простираться «сопутствующий» ей испанский язык. Это не означает, что кастильский «принадлежит» Кастилии или Испании в каком-то естественном смысле или что в нем воплощен дух Кастилии. Лебриха приводит политические и функциональные доводы: Кастилия победила и потому должны быть установлены ее законы и язык. Поскольку изучение кастильского языка покоренными народами расширяет территориальные владения Испании, возвеличивание языка и империи идут рука об руку. «Диалог о языке» (1535—1536) Хуана де Вальдеса — это типичное произведение своей эпохи, в котором приводились доводы в пользу отдельного народного языка или утверждалось превосходство одного народного диалекта над другим при закладывании основ национального языка. Но главным ориентиром всегда служили греческий и особенно латынь, не только как священные языки, но и как языки, определяющие красноречие, устанавливающие стандарт, которому должен соответствовать каждый народный язык. Вопреки убежденности большинства в том, что народные языки никогда не смогут соответствовать стандарту, Вальдес мог ссылаться на toscano, volgare illustre Данте как на пример современного языка, обладающего значительным красноречием и связанного с классическими языками. Количество написанных кастильском литературных произведений также позволяло говорить об очевидных эстетических достоинствах этого языка. Споры о том, какой язык или диалект лучше, также касались и вопросов чистоты. Нельзя было допустить даже мысли о том, что национальный язык многое заимствовал у своих соседей, особенно если когда-то находился под их властью. Вальдес напрямую связывает наличие языкового многообразия с отсутствием политического единства и автономии в государстве и тем неизбежным фактом, что периферийные области государства имеют по крайней мере столько же общего с соседними государствами, сколько с центром и другими периферийными областями своего собственного государства    мечтать о славной жизни после смерти, мог потребоваться мотив для того, чтобы отдать всего себя во имя национального дела.Таким образом, суть идей нации и национального языка заключалась в том, что они определяют отличие от ближайших соседей. Англоязычные канадцы знают, «каковы они», преимущественно благодаря чертам, отличающим их культуру и язык от культуры и языка Соединенных Штатов; то же относится и к Шотландии с Англией, французским областям и центру, северному и южному Китаю и так далее. Такая уверенность в существовании различий неизбежно тонкого порядка — с учетом близости — приводит к тому, что даже малейшие различия наполняются огромным культурным смыслом. Можно считать, что сущность нации и состоит в некоторых внешне незначительных особенностях — сохранение гуттурального фрикативного согласного в фонетической системе, церемониальное ношение килта или приготовление блюда, которое соседи считают настолько отвратительным, что смеются над ним. Неудивительно, что «эссенциализм» стал общепринятым способом понимания национальной идентичности в науке, особенно если учесть, что такая идентичность оказывается эссенциалистской в своих основных проявлениях. Национальная идентичность — например, «итальянская» — становится означающим означаемого, которое существует в первом только как желание. Будучи достаточно сильным, такое желание может достичь критической массы в предполагаемой нации, и когда это происходит, означаемое — «итальянский народ» — становится реальным, настолько реальным, насколько таким бывает означаемое, учитывая, что они представляют собой понятия или категории, а не действительные физические объекты.  Одним из основных изменений в европейской мысли последующих двух с половиной веков, приведших к романтическому периоду, стало постепенное укрепление убежденности в том, что города из-за заметного присутствия в них чужеродных элементов на самом деле не имеют никакого отношения к нации: подлинная нация находится в деревне. Теперь понятно, что вопрос о том, что же такое нация на самом деле, присутствовал в спорах о языке эпохи Возрождения только в виде одного из риторических тропов в рассуждениях, связанных с расширением функциональной сферы отдельного языка или диалекта. Во второй половине XVIII века этот вопрос стал намного более важным, осуществившись в Америке и Франции в революционном действии, а в Германии, по крайней мере, на первых порах, в философском созерцании. Тогда, в начале XIX века, политические события вывели его за пределы философии для немцев и, в сущности, всей Европы. И в этой сложной обстановке конца XVIII — начала XIX веков начали складываться современные идеи «нации» и «национализма».Но каковы «естественные» границы нации? Это был ключевой вопрос, ответ на который казался очевидным каждому, когда наиболее распространенное определение слова «нация» было связано с территориальным пространством. Естественными границами были географические преграды, морское побережье, горные цепи или крупные реки, которые делали нацию менее досягаемой для соседей. Но, в принципе, ничто не мешало воспринимать «Европу» как нацию, а не как империю, состоящую из наций. Ни одна из естественных преград в ней не была непреодолимой (за исключением Ла-Манша). В частности, больше всего немецких романтиков беспокоило отсутствие обширных земельных территорий или водной преграды, отделявшей их нацию от соседей на востоке или западе. Если право немецкой нации на автономию подкреплялось чем-то более важным для романтического сознания, нежели простое историческое различие, чем-то негеографическим и в то же самое время кажущимся изначальным, то необходимо было установить «естественную» границу. Одним из решений могло стать возвращение к религии, на которой покоилась вся династическая система эпохи Средневековья. Но вся Европа была формально христианской, и несмотря на сильные доктринальные различия в западном христианстве, прежде всего связанные с отделением протестантов от римских католиков, немцы, is частности, не могли играть на них, опасаясь ослабить единство Запада в условиях угрозы со стороны православных славян на востоке. Кроме того, после эпохи Просвещения европейская мысль стала в основном светской. Религиозные идеи относились либо к прошедшей эпохе, либо к становившейся все более и более специализированной области богословия. Наиболее убедительный ответ был предложен Фихте в 1806 году в его «Речах к немецкой нации», где он утверждал, что определяющей особенностью нации служит ее язык: Первыми изначальными и по-настоящему естественными границами государств, несомненно, оказываются их внутренние границы. Те, кто говорит на одном языке, связаны друг с другом множеством невидимых уз самой природы задолго до возникновения всякого человеческого искусства; они понимают друг друга и способны и дальше развивать взаимопонимание; они связаны друг с другом и по природе образуют единое и неделимое целое. (Fichte. 1968 [1808]. Р. 190-191) Несмотря на контекст, в котором писал Фихте, язык ни в коей мере не был \ очевидным кандидатом на роль основного признака нации. Считалось, что j европейские языки в большинстве своем восходили к общему языковому предку, причем различия между ними были просто побочным историческим результатом выделения из первоначального племени различных подгрупп, которые осели в различных частях континента, разделенных географическими преградами — естественными и исконными границами наций, и оставались изолированными в течение продолжительных промежутков времени. Фихте полностью перевернул традиционные представления: Основное значение сочинений Фихте заключалось в том, что они побудили немцев восстать против наполеоновского правления. В чистом виде сущность нации воплощалась в ее основателе и сохранялась на всем протяжении истории нации, составляя основу ее языка, культуры, образа мысли и интеллектуальных и художественных достижений. Однако смешение с другими нациями означает растворение этой сущности. Нация существует в умах — воспоминаниях и воле — людей, из которых она состоит. К этой идее обратился Андерсон в своем определении нации как «воображаемого политического сообщества». Отмеченное Ренаном «наследие воспоминаний» определило будущие философские и научные попытки анализа национальной идентичности. Другой составляющей, коллективной «воле» людей, удалось оказать серьезное воздействие на политику, начиная с Версаля, и она до сих пор остается общепризнанным основанием законности политической нации. Геллнер приступил к решению задачи, которую он определил для себя сам. Одним из наиболее заметных факторов при создании народов, тяготеющих к национализму, было, по его мнению, отмеченное еще Фихте наличие общего языка. В результате, современные исследователи национализма и национальной идентичности склоны были вслед за Геллнером считать язык основным фактором. Распространению этой тенденции способствовал общий «постструктуралистский» настрой, при котором все социальные структуры рассматривались как языковые конструкции. Предложенная Кедури альтернатива — превращение языка из изначальной связующей силы нации в одно из идеологических общих мест националистической риторики — встретила благожелательный отклик у тех же постструктуралистов, опасавшихся эссенциалистского придания определяющего значения языку или какому-то другому фактору. Наиболее ярко сопряжение Ренана и Геллнера проявилось в предложенном Бенедиктом Андерсоном знаменитом определении нации как «воображаемого политического сообщества»: Оно воображенное, поскольку члены даже самой маленькой нации никогда не будут знать большинства своих собратьев-по-нации, встречаться с ними или даже слышать о них, в то время как в \*мах каждого из них живет образ их общности. Ренан в своей особой вкрадчиво двусмысленной манере ссылался на это воображение, когда писал, что -сущность нации в том и состоит, что все индивиды, ее составляющие, имеют между собой много общего и в то же время они забыли многое из того, что их разъединяет». Геллнер несколько устрашающе высказывает сопоставимую точку' зрения, утверждая: -Национализм не есть пробуждение наций к самосознанию: он изобретает нации там, где их не существует... (Андерсон, 2001. С. 31). Как и в случае «открытия» национального языка, важнейшей составляющей этого изобретения или воображения нации оказывается создание веры и то, что нация не была изобретена. Иными словами, ее изобретение забывается. Ибо, будучи изобретенной, нация была бы попросту искусственной и случайной, а значит, необоснованной. Поэтому должен быть создан миф о canecmeennocvui и подлинности нации. Если письменной истории данная нация не знакома, то миф (или чаще, комплекс мифов), при необходимости.   Нации являются не только воображаемыми, но и «интерпретативными сообществами», поскольку требуется создание не только идеи нации, но и всей истории, основанной на особой интерпретации описанных событий. Действительно, идентичности связаны не только с представлениями их носителей (или потенциальных носителей), но и с осмыслением и интерпретацией таких представлений. По утверждению группы социологов,Национальные идентичности, по сути, не фиксированы и не даны изначально, а во многом зависят от утверждений, которые люди делают в различных контекстах в различное время. Процессы идентичности основываются не только на этих утверждениях, но и на том, как такие утверждения принимаются, то есть получают поддержку или отвергаются многими другими (Bechhofer et al., 1999. P. 515). Но мы не можем пренебрегать и тем, что думают о нас другие. Однако необходимо заметить, что наиболее важным из всех утверждений касательно национальной идентичности оказывается утверждение о том, что идентичность действительно закреплена и дана, действительно предопределена нашим рождением и остается, по сути, неизменной на протяжении всей нашей жизни. С точки зрения конструктивистов, эссенциалисты не способны понять прошлое мифа, связанного с изучаемой идентичностью. В то же самое время конструктивисты и сами должны старательно избегать возможных ошибок, связанных с отрицанием «мифа» как простого заблуждения, которое само по себе не заслуживает внимания исследователя. В конечном счете, такую культурную конструкцию невозможно отделить от национальной идентичности в целом. Согласно Хобсбауму, дискурс национализма, в том числе заметная роль, приписываемая национальному языку, скрывает другие, более глубокие интересы, и было бы ошибкой принимать этот дискурс за чистую монету. Никто не спорит с тем, что утверждение современной идеи нации в конце XVIII иска было вызвано политическими причинами, однако идеи естественного пряна народа на самоопределение предполагали его обособление не только от враждебных внешних держав, но и от правящего класса своей страны: ...Самым важным в низовом восприятии «нации-народа» было именно то, что подобная -нация» представляла общие интересы, общее благо в противовес частным выгодам и личным привилегиям, — о чем свидетельствует и сам использовавшийся до 1800 года термин «американцы», позволявший говорить о единстве нации, не прибегая к слову «нация». С этой революционно-демократической точки зрения этнические различия между группами были столь же второстепенными, как и в восприятии позднейших социалистов. Совершенно ясно, что отнюдь не этнические характеристики и не язык отличали американских колонистов от короля Георга и его сторонников, и напротив. Французская республика не видела никаких препятствий к тому, чтобы избрать в свой Конвент англо-американца Томаса Пэйна. А значит, мы не вправе задним числом приписывать идее революционной -нации» что-либо похожее на позднейшие националистические программы образования национальных государств для сообществ, которые определялись согласно столь горячо обсуждавшимся теоретиками XIX века критериям — этнической принадлежности, общности языка, религии, территории и исторических воспоминаний.. (Хобсбаум, 1998 С. 34-35). Хобсбаум соглашается со своими предшественниками (и, в том числе, с Андерсоном) в том, что национальные языки играют в дискурсе о национализме важную роль. Но, в отличие от Андерсона, принимающего национальный язык как данность, образующую основу, на которой может быть построена остальная часть национальной идентичности, Хобсбаум понимает, что национальный язык сам по себе является дискурсивной конструкцией: Национальные языки... представляют собой противоположность тому, чем их склонна считать националистическая мифология, т.е. первоосновой национальной культуры и глубочайшим истоком национального самосознания. Обычно это результат попыток построить единый образцовый язык из множества реально отцествующих в живой речи вариантов, которые низводятся затем до уровня «диалектов» (Там же. С. 86). Все историки национального или стандартного языка (за исключением отьявленных фанатиков) приходили именно к такому выводу. Но, в отличие от Хобсбаума, историки национализма, как правило, не интересовались работами историков языка, а сами историки языка редко осознавали значение собственных открытий. Между тем я думаю, что ни один лингвист не дал столь же емкого и краткого определения стандартного языка, какое было дано Хобсбаумом: стандартный язык — это «некая платоновская идея языка, которая скрыто существует за всеми его несовершенными вариантами» (Там же. С. 92). Затем происходит «мистическое отождествление национальности» с этой идеей языка, отождествление, которое, по мнению Хобсбаума, «характеризует, скорее, идеологические построения националистически настроенных интеллектуалов (пророком которых является Гердер), нежели реальное самосознание обычных носителей данного языка. Это чисто "литературная", а не экзистенциальная концепция» (Там же. С. 92). Но автор возражает Хобсбауму: так как хотя исторически в момент первоначального создания национальный/стандартный язык действительно явля  ется собственностью националистических интеллектуалов, а не простых людей, он перестает быть таким, как только попадает в сферу образования и через нее получает широкое распространение. В этом случае языковая идеология становится собственностью всей нации, и вероятность встретить ее твердых приверженцев среди рабочих, непричастных к ее созданию, ничуть не меньше, чем среди высших классов, которые и выступают в качестве ее создателей. В следующей главе Хобсбаум отмечает, что воодушевление языковым национализмом исторически было свойственно именно низшему разряду среднего класса:Те группы, чья судьба прямо зависела от предоставления официального статуса письменному языку данного народа, занимали скромное общественное положение, однако принадлежали к образованным слоям. Сюда относились лица, которые вошли в низший разряд среднего класса именно потому, что их профессия, не связанная с физическим трудом, предполагала специальную подготовку и обучение (Там же. С. 186-187). Геллнер уже говорил о том, что, хотя национализм возник как идеология в начале XIX века, решающие события произошли в 1870—1871 годах и позднее. У Хобсбаума этот период приобретает поистине решающее значение, поскольку именно тогда идеологические представления о нации и языке, прежде огранивавшиеся интеллектуалами и правящей элитой, впервые спустились вниз, к широким народным массам, и, в конечном счете, достигли даже рабочего класса. Хобсбаум отмечает, что такое развитие событий привело к серьезным последствиям. Если прежде притязания народа на то, чтобы быть «нацией», принимались всерьез только тогда, когда его численность превышала некий негласный порог, то с последней четверти XIX века любая народность, которая считала себя «нацией», могла добиваться права на самоопределение... и именно вследствие увеличения числа этих потенциальных «неисторических., наций — все более важными, решающими (и даже единственными) критериями национальной государственности становились этнос и язык (Там же. С. 163), |
Добавить документ в свой блог или на сайт
Похожие:
 | Отчет о научно-исследовательской работе Гост 32-2001. Межгосударственный стандарт. Система стандартов по информации, библиотечному и издательскому делу. Отчет о научно-исследовательской... | | Отчет о научно-исследовательской работе Межгосударственный стандарт (гост 32-2001). Отчет о научно-исследовательской работе. Структура и правила оформления (редакция 2005... |
 | Общие положения отчет Отчет о научно-исследовательской работе (нир) документ, который содержит систематизированные данные о научно-исследовательской работе,... | | Реферат Отчет о научно-исследовательской работе состоит Отчет о научно-исследовательской работе состоит из 33 рисунков, 8 разделов, 12 подразделов, 9 формул, 31 источника. Общий объем 48... |
| Отчет о научно-исследовательской работе «определение доступности... Ключевые слова: отчет, научно-исследовательская работа, заключительный отчет, кинопоказ, доступность, качество, цифровые технологии,... | | Отчет по научно-исследовательской работе студентов экономического факультета за 2012-2013 г Научно-исследовательская работа студентов является действенным средством повышения качества подготовки специалистов и проводится... |
| Отчет о научно-исследовательской работе Двухфакторная многокритериальная методика аттестации научно-педагогических работников спбгу на основе показателей эффективности их... | | Отчет о научно-исследовательской работе фгоу впо «Кемеровский гсхи» Ключевые слова: наука, инновации, инновационный потенциал, инновационный проект, финансирование научно-исследовательской работы,... |
| Отчет о научно-исследовательской работе за 2011 год Основные научные направления (по которым факультет осуществляет научно-исследовательскую деятельность) | | Отчет о научно-исследовательской работе Проведение научных исследований коллективами научно-образовательных центров в области коллоидной химии и поверхностных явлений |
| Отчет о научно-исследовательской работе Проведение научных исследований коллективами научно-образовательных центров в области коллоидной химии и поверхностных явлений | | Отчет о научной исследовательской работе студентов (магистрантов) Института Организация научно-исследовательской деятельности студентов и их участие в научных исследованиях и разработках в 2012 году |
| Отчет о научно-исследовательской и опытно-конструкторской работе Методические указания по выполнению контрольной работы одобрены на заседании Научно-методического совета взфэи | | Отчет о научно-исследовательской работе «научно-методическое сопровождение выполнения обязательств российской федерации по охране всемирного культурного и природного наследия... |
| Отчет о научно-исследовательской работе в рамках федеральной целевой... Государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования | | Отчет о научно-исследовательской работе в рамках федеральной целевой... Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования |
