Традиции ф. М. Достоевского в символистских романах ф. К. Сологуба «тяжелые сны» И«мелкий бес»
Скачать 366.5 Kb.
|
1 2
Вторая глава – «"Тяжелые сны" и "Мелкий бес" Ф.К. Сологуба в контексте традиций Ф.М. Достоевского» – состоит из шести параграфов и посвящена исследованию романного творчества писателя на фоне традиций Достоевского с привлечением конкретных текстовых реализаций. При этом обозначаются не только точки «притяжения», но и моменты «отталкивания». В первом разделе второй главы – «Творчество Ф.М. Достоевского как источник возникновения традиций» – была предпринята попытка осмысления творчества Ф.М. Достоевского как комплекса этических и эстетических проблем, получивших свое воплощение в особой художественной форме. Наследие Федора Михайловича Достоевского является вершиной достижений культурной эпохи второй половины XIX века, на которую опираются и от которой отталкиваются в своих творческих исканиях многие художники слова. Художественный гений Достоевского, наследуя традиции русской реалистической прозы, одновременно творчески перерабатывал их и новаторски закладывал основы новых традиций для своих современников и последователей. Не случайно Н.А. Бердяев утверждал, что все идеалистические и религиозные течения начала ХХ века «стали под знак Достоевского <…> все решают поставленные им темы». В своих произведениях Ф.М. Достоевский совершенно по-новому осмысливал и перерабатывал сложнейшие темы и идеи, которые неизменно привлекали внимание его литературных преемников. В области художественного творчества Достоевский сделал целый ряд открытий, которые, постоянно используясь последователями, перешли в разряд традиций. Прежде всего, писатель создал роман нового типа («идеологический» по своей направленности и «полифонический» по своей структуре). Новаторство Ф.М. Достоевского в области романной формы отмечают все исследователи. Однако вопрос о сущности этого новаторства вызывает споры в литературоведении с начала XX века и до настоящего времени. Так, Вячеслав Иванов еще в статье «Достоевский и роман-трагедия» (1916), выделяя «культурную сложность», «проблему страдания» и сострадания, разноприродности человеческого бытия, определил основной принцип «цикла романов» Достоевского, «соответствующий тематическому и контрапунктическому развитию в музыке». Б.М. Энгельгардт в своей работе 1922 года определил роман Достоевского как «идеологический», поскольку в нем в качестве обязательного компонента присутствует конфликт идей. Понимание романа как «идеологического» стало применяться к произведениям Достоевского наряду с полифонической концепцией, выдвинутой М.М. Бахтиным. Многие исследователи (В.Д. Днепров, В.Н. Захаров, Н.Д. Тамарченко, А.Я. Эсалнек) справедливо признают «идеологичность» поздних романов Ф.М. Достоевского их отличительным структурообразующим принципом. М.М. Бахтин создал научную концепцию, основанную на сущностном противопоставлении монологической и диалогической эстетики и тезисе об их диалогическом равноправии в полифоническом романе. При этом специфика монологической идеологии в художественной литературе, по его мнению, заключается «в единстве и единственности авторской точки зрения, которая определяет содержание, форму, композицию, основные выводы, позиции героев». В романе она проявляется через позицию автора, который выступает изначально «знающим и обладающим истиной». В центре своих произведений Достоевский изображал героев нового типа. К одному из таких типов относится «человек из подполья». «Подполье», будучи понятием многомерным, предполагает особое психологическое состояние, специфичность характера героя, а также – комплекс охвативших его сознание идей. В качестве ведущего принципа построения художественного образа Достоевский новаторски использовал прием двойничества, который реализовывался писателем сразу в нескольких направлениях. Повышенное внимание к внутреннему миру своего героя обусловило частое обращение Достоевского к сновидениям, к тайнам инобытия, к измененной психике человека. С целью углубления психологизма писатель изображал своего героя в кризисных, пограничных ситуациях, когда наиболее отчетливо проявлялся духовный потенциал личности. Излюбленными у Достоевского были темы «униженных и оскорбленных», «слезинки ребенка», «случайного семейства», «большого города». Во втором разделе второй главы – «Феномен личности Ф.М. Достоевского и его влияние на мировоззрение Ф.К. Сологуба» – раскрывается значение Достоевского для культуры Серебряного века в целом и эстетической системы Сологуба в частности. Идеи и образы произведений Достоевского, как и его уникальная личность, оказали мощное воздействие на художественное сознание эпохи рубежа XIX-XX веков. Гений великого классика, опередив свое время, предвосхитил многие явления, ставшие впоследствии отличительными признаками «нового искусства». Заложенный в его произведениях мощный гуманистический заряд, высшие духовные ценности и актуальнейшие философские проблемы не могли оставить равнодушным ищущее поколение рубежа веков. Сочинения последователей нередко включали цитаты (как явные, так и скрытые), аллюзии, реминисценции, а также неосознанные заимствования из наследия Достоевского. К осмыслению его творчества так или иначе обращались почти все художники Серебряного века. Этот факт отражен во многих автобиографиях, статьях, манифестах, интервью. Традиции Достоевского оказали влияние и на творчество Ф. Сологуба. Это отмечалось как прижизненной критикой писателя-символиста (в работах А. Долинина, Р. Иванова-Разумника, Ан. Чеботаревской, К. Чуковского, Л. Шестова и других), так и исследователями наших дней (С.Н. Бройтманом, Вик. Ерофеевым, В.А. Келдышем, М.М. Павловой, И.Д. Якубович, И.В. Пантелей, А.Н. Долгенко и другими). Рецензенты начала XX века усматривали в перекличках с классиком исключительно внешнюю формальную связь, порой даже обвиняя Сологуба в подражательности. В действительности связь писателя-символиста с Достоевским носила более тесный характер, имела глубинную основу, заключенную в определенной общности мировоззрений писателей. Несмотря на то, что Сологуб не оставил документальных оценок творчества Достоевского, по свидетельствам биографов, он на протяжении всей жизни с глубоким вниманием относился к личности и художественным открытиям своего великого предшественника. Произведения классика русской литературы представитель старшего поколения символистов ценил, постоянно перечитывал и тщательно изучал на протяжении всей своей жизни. Сологуб в своей литературной деятельности нередко обращался к стилю и лексике Достоевского. Следует также отметить некоторые сходные факты в биографии рассматриваемых писателей. Оба они, по выражению Достоевского, были выходцами из «случайного семейства». Это обстоятельство наложило определенный отпечаток на их характер и дальнейшую судьбу. Рано познав жизненные тяготы, они росли «задумывающимися мальчиками», не принимали участия в детских забавах и стремились к уединению. Все это обусловило общность характеров, предопределившую особый подход к жизненным ценностям, масштабность личных переживаний. Более того, писатели выражали и похожие философские предпочтения: обоим были близки философские идеи Ф. Ницше и А. Шопенгауэра, обоих интересовали глубины человеческой психики. Отношение Ф. Сологуба к художественным открытиям Ф.М. Достоевского представляется сложным, неоднозначным и многомерным, включающим как точки явного притяжения, так моменты отталкивания. В третьем и четвертом разделах второй главы – «Логин как символистская версия героя-идеолога Ф.М. Достоевского» и «Модификация "подпольных" героев в романе Ф.К. Сологуба "Мелкий бес"» – герои ранних сологубовских романов рассматриваются как преломление образов Достоевского. Вслед за великим русским классиком Сологуб ставит в центре своего первого крупного прозаического произведения героя-«идеолога». Василий Маркович Логин (персонаж романа «Тяжелые сны») имеет много общего со своим литературным предшественником Родионом Романовичем Раскольниковым. Их сближает незнатное происхождение, образованность, интеллигентность, некоторые черты характера, а также – двойственность натуры. В раскрытии внутренних процессов в душе героев Достоевского и Сологуба важнейшую роль играют сны. Следуя традициям русского классика, Сологуб помещает своего персонажа в неблагоприятные социальные условия, что способствует обострению негативных качеств натуры, перерождению «мечтателя» в «парадоксалиста». Вслед за героем Достоевского, Василий Маркович переносит все обиды, неудачи и ответственность за угнетенное положение на одного человека (попечителя гимназии Мотовилова), избранного им в качестве жертвы. Убийство, совершенное Логиным, является несомненной аллюзией к «Преступлению и наказанию», поскольку во многих деталях повторяет сюжетную ситуацию классического произведения. Сознательная ориентация Сологуба на традиции великого классика при создании образа главного героя романа «Тяжелые сны» представляется несомненной. Однако многие сходные с романом Достоевского «Преступление и наказание» ситуации трактуются Сологубом иначе, в рамках «нового искусства». Так, Логин находится на более поздней, по сравнению с Раскольниковым, стадии психологического развития, более глубокой представляется двойственность сологубовского героя (у него даже появляется порочный двойник). Автор окрашивает сны Логина эротизмом и садизмом, противоречащими русской классической традиции и несущими мистическое символистское значение. Совершенное Логиным убийство нельзя считать социально детерминированным. Поступок Василия Марковича скорее подчинен символистскому принципу «соответствия». Несмотря на явную аллюзивность совершенного Логиным убийства, его авторская оценка отличается тем, что не имеет под собой серьезной идейной основы. Его совершение становится полной неожиданностью для читателя, что создает эффект случайности, рокового стечения обстоятельств, придавая убийству мистический смысл. Душевные муки героя Сологуба не сравнимы с муками Раскольникова ни по объему, ни по масштабности, ни по глубине, поэтому невозможным становится и возрождение Логина. Выявление существенных в идеологическом плане различий в трактовке сходных сюжетных ситуаций помогает понять, что следование Сологуба традициям Достоевского было намеренным, но не слепым или подражательным. Именно на фоне реалистических традиций черты «нового искусства», новые мировоззренческие установки писателя-символиста проявлялись особенно ярко. Объектом анализа в четвертом разделе второй главы является главный герой романа Сологуба «Мелкий бес», который также связан с образами Достоевского. Наиболее отчетливые параллели Передонов обнаруживает с Голядкиным – героем повести Ф.М. Достоевского «Двойник». Им обоим присущи неуемные, необоснованные амбиции, чрезмерно высокое самомнение, страстное желание возвыситься над другими, а также жизненная потребность если не быть, то хотя бы выглядеть значительными в глазах окружающих. И Голядкину, и Передонову всюду мерещатся враги и доносчики. Деформированная психика героев порождает живущих в их сознании двойников (Голядкина-младшего и недотыкомку). Эти видения катализируют разрушительные процессы в их душе, что закономерно приводит героев к безумию. Несомненным литературным предшественником Передонова является также герой повести Достоевского «Записки из подполья». Оба героя безмерно одиноки, лишены подлинных человеческих отношений: любви, привязанности, товарищества, дружбы. Передонов и «подпольный» герой презирают и боятся людей. Для обоих характерна тяга к издевательствам над «слабыми». Потребность в угнетении окружающих, а также беспощадная тирания (даже по отношению к своим близким) сближают образ Передонова и с героем повести Ф.М. Достоевского «Село Степанчиково и его обитатели» – Фомой Фомичем Опискиным. В ряду литературных предшественников Передонова, помимо прочих, выделяется Николай Ставрогин (герой романа «Бесы»). О близости этих персонажей свидетельствуют многие детали: от боязни Передонова за свое мнимое либерально-нигилистическое прошлое до сладострастно-садистских желаний, галлюцинаций, а также некоторых моментов, сближающих сцены маскарада в «Мелком бесе» и «праздника» в «Бесах». Между персонажами писателя-классика и героем «Мелкого беса» имеются также и весьма существенные отличия, обусловленные своеобразием художественного метода Сологуба. В отличие от реалистических героев, Передонов имеет не жизненное, а во многом литературное происхождение. Он наделен исключительно отрицательными качествами и заключает в себе абсолютное зло. Сплетни и доносы, используемые сологубовским героем как средство получения вожделенного инспекторского места, становятся своего рода двигателями сюжета. Всеобъемлющая злоба Передонова, в отличие от проходящей обывательской злобы «подпольных» героев Достоевского, носит вечный мистический характер. В образе Передонова садизм из социального порока перерастает в человеческую страсть. За рамки реализма Сологуб выходит, изображая страх своего героя. Тотальная дисгармония Передонова с миром свидетельствует о проявлении в нем символистского «принципа соответствий» в отрицательной форме. На примере героя «Мелкого беса» Сологуб пародирует либеральные идеи шестидесятников, обнаруживая тем самым тенденцию обмельчания бесов и перерождения изначально прогрессивных взглядов в утилитаристские и нигилистские. Таким образом, несмотря на несомненную ориентацию Сологуба на традиции Достоевского при построении образа главного героя романа «Мелкий бес», Передонова нельзя считать реалистическим персонажем. Многочисленные параллели с рассматриваемыми героями Достоевского призваны лишь нагляднее подчеркнуть особенности эстетической позиции Сологуба, его символистское миропонимание. Выделение пятого раздела – «Феномен двойничества в ранних романах Ф.К. Сологуба как следование традициям Ф.М. Достоевского» – обусловлено существованием проблемы использования писателем-символистом приема двойничества. Сологуб активно применяет традиционный для русской классической литературы прием раздвоения личности своих героев. В романе «Тяжелые сны» этот прием представлен в традиционном аспекте и может быть сопоставлен с аналогичным приемом раскрытия характера в повести Достоевского «Двойник» и «Записки из подполья». Героям первого сологубовского романа вслед за героями указанных повестей Достоевского мерещатся двойники в человеческом обличье, воплощающие самые низменные и порочные стороны их натуры. В другом аспекте прием двойничества представлен в романе «Мелкий бес». Здесь двойник главного героя воплощается в фантастическом образе, в образе «нечистой силы» (недотыкомки). Подобное понимание феномена двойничества в разной степени было реализовано Достоевским в его романах «Идиот», «Бесы», «Братья Карамазовы» (Ипполит – чудовищное насекомое, Николай Ставрогин – злобное существо, Иван Карамазов – черт). Воплощенные в этих произведениях Достоевского фантастические двойники героев, без сомнения, являются прообразами сологубовской недотыкомки. Однако по своей функциональной нагрузке «нечисть» Сологуба существенно выделяется из ряда своих литературных предшественников гораздо большей степенью обобщения (является символом всего алогичного мира) и объективации (существует не только в больном сознании Передонова, а угрожает всем без исключения). Третий аспект двойничества, используемый Достоевским в его творчестве и связанный с подстановкой к главному герою параллельных образов, для романов Сологуба менее актуален. В шестом разделе второй главы – «Мотив страдающих детей в произведениях Ф.М. Достоевского и Ф.К. Сологуба» – исследуются особенности разработки темы «страдающих детей» в творчестве писателей. Архетип ребенка, по К.Г. Юнгу, характеризуется близостью к Богу, воспоминаниями о собственном детстве и младенческим аспектом «коллективной души». Но при этом особенно важным оказывается план покинутости и незащищенности, восходящий к библейской «Книге Иова», в которой рассказывается о гибели детей и скорби отца [Иов. 1.19]. В произведениях Ф.М. Достоевского, как и во всей русской литературе второй половины XIX века, тема детства звучит особенно остро. Именно Ф.М. Достоевский по-новому увидел и осмыслил положение ребенка в обществе. Писатель считал, что только дети способны «очеловечить» нашу душу, они связаны с великой тайной духа, с указанием пути к идеалу. Ребенок, по Достоевскому, – символ нравственного совершенства, движения к будущей гармонии, воплощение невинности, чистоты и беззащитности. Тема «оскорбленного детства» всегда волновала Достоевского. О детях классик русской литературы пишет едва ли не в каждом своем произведении. В очерках «Мальчик с ручкой», «Колония малолетних преступников», в рассказе «Мальчик у Христа на елке», а также в ряде других набросков, сценах и публицистических статьях, включенных в «Дневник писателя», Достоевский писал о тяжелой судьбе детей, о поруганном детстве, об истязаниях, которым подвергаются дети в обеспеченных семьях, где физические наказания стали нормой воспитания, о подростках, вставших на путь правонарушения. Страдания детей не менее глубоко волновали и литературных последователей Достоевского. Рубеж XIX-XX веков характеризуется небывалым ранее всплеском интереса к теме детства. Именно ребенок становится центром художественного мира, объединяющим писателей и поэтов разных литературных направлений: Ф. Сологуба и К. Бальмонта, Б. Зайцева и Л. Андреева, А. Белого и М. Цветаеву, А. Куприна и М. Горького. Отношение к детям, изображенное на страницах произведений рубежа XIX-XX веков, демонстрировало непреодолимое отдаление взрослых от человеческого идеала и глубокий кризис этической, объединяющей людей морали. Писателям важно было показать влияние процессов, происходивших в жизни России в 70-е годы XIX века и первые годы XX века, которые привели к разрушению глубинных семейных связей, безразличию, а порой и ненависти по отношению к детям. Для этих периодов истории характерно интенсивное развитие индивидуалистского сознания и обесценивание гуманистической морали. Традиционные для русской литературы тема «слезинки ребенка», мотив «страдающих детей» занимают видное место в прозаическом творчестве Федора Сологуба как следование традициям Достоевского. Оба писателя рассматривали ребенка в качестве символа нравственного совершенства, воплощения невинности и чистоты, обоих волновали тяжелая судьба детей в современном антигуманном обществе, жестокость и бездушие взрослых. Для Ф. Сологуба ребенок – это смысловой центр не только философских, нравственных, эстетических, но и педагогических проблем. В его произведениях дети зачастую предстают перед читателем беззащитными существами, одинокими и непонятыми, унижаемыми и оскорбляемыми своими близкими и наставниками. Такими они изображены в рассказах «Червяк», «Тени», «Земле Земное», «Красота», «Жало смерти», «Елкич», «Утешение», «Прятки», «К звездам». Дети не случайно покидают этот мир, «злой и ложный», оставленный Богом, ведь в нем, по мнению писателя, царит злая и слепая воля, в нем нет места для «живой жизни». В романах «Тяжелые сны» и «Мелкий бес» дети выступают невинными жертвами извращенных мучительств, где в качестве палачей предстают взрослые, нередко учителя и родители. В романе «Тяжелые сны» издевается над маленькими воспитанниками учитель закона Божьего отец Андрей, до исступления дрессирует собственных детей Дубицкий, насилует 15-летнюю девочку Наталью преподаватель гимназии Молин, которому удается избежать наказания за свой гнусный поступок. В «Мелком бесе» гимназистов жестоко наказывают родители по ложным наветам Передонова. Помимо этого в произведениях Сологуба остро поднималась проблема обучения в современной писателю гимназии. Отличительной от Достоевского особенностью в разработке темы детства было повышенное внимание Сологуба к изображению телесных наказаний. Некоторые критики даже сетовали на патологический характер изображения наказаний в творчестве Сологуба. Однако причина этого скрыта в детстве самого писателя, жестоко истязавшегося матерью вплоть до зрелого возраста. И Достоевский, и Сологуб уделяя в своих произведениях особое внимание проблемам детства, пытались привлечь внимание читателей к серьезным проблемам духовной разобщенности внутри семьи, отчуждения людей друг от друга и в распадающейся жизни найти объединяющие силы. В Заключении обобщаются результаты исследования. Понятие «традиция», являющееся ключевым в разработке темы данного исследования, чрезвычайно объемно и многоуровнево. Выявление преемственных связей романов Ф.К. Сологуба с русской классикой опирается на три основных аспекта проявления традиции: интертекстуальный, архетипический и жанрово-родовой. Все эти уровни взаимодействия проявляются в символистском романе, который определяется в диссертации вслед за исследователями как специфическая жанровая структура, осуществляющая синтез «всех родов и всех жанровых форм» (С.П. Ильев) и в полной мере отразившая основные установки «нового искусства». Отличающееся особой цельностью, постоянством пессимистических настроений и фатального мироощущения творчество Федора Сологуба занимает в истории русской литературы выдающееся положение. Будучи основоположником романа нового типа, писатель долгое время оставался в тени своих современников-декадентов, но при этом самим фактом своего существования демонстрировал неразрывную связь символизма с русской классикой XIX века. Оригинальность произведений Сологуба способствовала возникновению дискуссии о принадлежности писателя к тому или иному литературному направлению и об особенностях его художественного метода. В нашем диссертационном исследовании Ф. Сологуб причисляется к художникам-символистам, что вовсе не противоречит творческому восприятию писателем реалистических традиций, так как «новое искусство» активно пропагандировало открытый стиль творческого поиска и «идею синтеза» на всех художественных уровнях. Именно романы Сологуба «Тяжелые сны» и «Мелкий бес», относящиеся к раннему периоду творчества, создают особенную линию в истории русского модернизма. Уже в первом обращении к большой повествовательной форме Ф. Сологуб обозначил точки соприкосновения с великим наследием русской классической литературы: здесь намечаются устойчивые мотивы «маленького человека», «человека из подполья», «преступления и наказания», связанные с традициями А.С. Пушкина, Н.В. Гоголя и Ф.М. Достоевского. Несмотря на то, что роман «Тяжелые сны» не нашел должного понимания у современных Ф.К. Сологубу читателей и критиков, произведение иллюстрировало собой идеи синтеза новой жанровой формы на основе образно-тематической и стилевой поливариантности. В еще большей степени все эти качества были проявлены в принесшем автору всероссийскую и европейскую известность романе «Мелкий бес». Для Ф. Сологуба творчество Ф.М. Достоевского, определявшееся Д.С. Мережковским как феномен, во многом предвосхитивший появление «нового искусства», становится эстетическим, этическим и духовным ориентиром, поскольку именно идеям великого предшественника писатель-символист отводит ведущее место в построении собственных мировоззренческих и художественных категорий. В ранней романистике Сологуба присутствие Достоевского обнаруживает себя в виде разнообразных вариаций на темы его произведений: в сологубовских текстах происходит наследование жанровых форм, сюжетная и образная инверсия наиболее значимых в творчестве Достоевского произведений, появляются прямые и скрытые цитаты из его наследия. Сологуб использует излюбленные классиком приемы раскрытия характеров, продолжает разработку тем, волновавших его великого предшественника. «Тяжелые сны» можно считать одним из первых русских романов, отражающих «мифологию Достоевского» с прямыми отсылками к «Преступлению и наказанию». Очевидно, что писатель-символист таким способом вступает в определенную полемику со своим предшественником, решая сходный конфликт в духе «нового искусства». Роман «Мелкий бес» представляет собой «напряженный диалог с традицией реализма» (Вик. Ерофеев), и его связь с художественной системой Достоевского несомненна. Однако налицо и расхождение автора с классической традицией на образно-тематическом и жанровом уровнях. Преодолевая социально-бытовой аспект изображения жизни, Сологуб стремился выйти на уровень универсальных обобщений, возводящих «случайное к необходимому». Таким образом, в своих ранних романах Ф. Сологуб органично сочетает классические традиции с установками «нового искусства». Можно говорить о том, что проблема функционирования традиций Ф.М. Достоевского в символистском романе сопряжена с проблемой художественного новаторства, предполагающего творческое наследование прошлого, без которого невозможно движение в будущее. Основные положения работы отражены в следующих публикациях: 1. Веселова О.Н. Традиции Ф.М. Достоевского в романе Ф.К. Сологуба «Мелкий бес» // Ученые записки. – Том I. – Литературоведение. – Вып. 2. – Орел: ПФ «Картуш», 2007. – С. 33-39 (0,4 п.л.). 2. Веселова О.Н. Традиции А.С. Пушкина в романе Ф.К. Сологуба «Мелкий бес» // Проблемы литературоведения с точки зрения молодых ученых. – Орел: ОГУ, 2009. – Вып. 2.– С. 69-79 (0,6 п.л.). 3. Веселова О.Н. Мотив страдающих детей в творчестве писателей рубежа XIX–XX веков (Ф. Сологуба и Л. Андреева) как проявление традиций Ф. Достоевского // Орловский текст российской словесности: творческое наследие И.А. Бунина. – Орел: ОГУ 2010. – Вып. 2. – С. 172-179 (0,4 п.л.). 4. Веселова О.Н. От Раскольникова к Логину (герои романа Сологуба как преломление образов Достоевского) // Ученые записки Орловского государственного университета: Серия гуманитарные и социальные науки. – 2011. – №6 (44). – С. 174-183 (0,5 п.л.) (издание из перечня ведущих рецензируемых научных журналов и изданий, аккредитованных ВАК). 5. Веселова О.Н. Эстетические принципы символистской поэзии Ф. Сологуба // Русская поэзия: проблемы стиховедения и поэтики: Сборник статей: Материалы научной конференции 7-9 декабря 2010 года / ОГУ, ОГЛМТ, НИИ филологии ОГУ. – Орел, 2010. – С.11-18 (0,5 п.л.). 1 Кузьмичева Н.В. Мотив сна в поэзии русских символистов: На материале поэзии Ф. Сологуба: Дис. ... канд. филол. наук. – Ярославль, 2005. – С.70-108. 2 Сергеев О.В. Поэтика сновидений в прозе русских символистов: Валерий Брюсов и Федор Сологуб: Дис. ... докт. филол. наук. – М., 2002. – С.69. 3 Нагорная Н.А. Онейросфера в русской прозе XX века: модернизм, постмодернизм: Дис. ... докт. филол. наук. – М., 2004. – С.4. 4 Долгенко А.Н. Роман Федора Сологуба «Тяжелые сны»: Проблематика и поэтика: Автореф. дис. … канд. филол. наук. – Волгоград, 1998. – 21 с. 5 Иванова О.В. Ирония как стилеобразующее начало в романе Ф. Сологуба «Мелкий бес»: Дис. ... канд. филол. наук. – М., 2000. – С. 22. 6 Глинкина Н.А. Роман Ф.Сологуба «Творимая легенда»: Проблема художественного синтеза жизнеподобия и условности: Дис. ... канд. филол. наук. – Ульяновск: УГПУ, 2003. – С.3. 7 Пантелей И.В. Традиции Достоевского в романах Сологуба: Дис. …канд. филол. наук. – М., 1998. – С.163. 8 Юрьева О.Ю. Художественная эманация идей и образов Ф.М. Достоевского в русской литературе начала XX века: Дис. ... докт. филол. наук. – М., 2003. – С.10-11. 9 Богданова О.А. Традиции «идеологического романа» Ф.М. Достоевского в русской прозе конца XIX начала XX века: Автореф. дис. ... докт. филол. наук. – М., 2009. – С.17. 10 Пантелей И.В. Традиции Достоевского в романах Сологуба: Дис. …канд. филол. наук. – М., 1998. – С. 13. 11 Ильёв С.П. Русский символистский роман: Аспекты поэтики. – Киев: Лыбидь, 1991. – С. 5. |
1 2
Похожие:
 | Учебное пособие по спецкурсу удк 82(091) Учебное пособие «Достоевский и Толстой» Достоевским и Толстым в романах «Преступление и наказание», «Идиот» и «Анна Каренина». В последующих главах анализируются общее и... | | Структурно-семантические особенности диалогизма в романах ф. М. Достоевского... О проведении регионального этапа всероссийских спортивных соревнований школьников «Президентские состязания» |
 | «Романы Б. Акунина и классическая традиция» «Пелагия и красный петух» — веет духом старинного Керженца, увековеченного в романе Мельникова-Печерского «В лесах», а хитросплетение... | | О. С. Сухих Традиции Ф. М. Достоевского в русской литературе ХХ века Методическое пособие предназначена для магистрантов, обучающихся по специальности 032700. 68 «Филология» |
| Реферат Понимание Бога и дьявола в творчестве Ф. М. Достоевского Философско-религиозные взгляды Ф. М. Достоевского | | Реферат Натурализм в творчестве Ф. М. Достоевского Картины жизни «униженных и оскорбленных» в романе Ф. М. Достоевского «Преступление и наказание» |
| Программа дисциплины дпд. В. 00 Дисциплины по выбору Проблемы поэтики романов Ф. М. Достоевского. Рецепция творчества Ф. М. Достоевского в западноевропейской литературе XX века | | Урок №3. Г. Сапгир «Сны» |
| Конспект урока литературы в 10 классе По рассказу Ф. М. Достоевского «Сон смешного человека» Цель: подведение итогов изучения творчества Ф. М. Достоевского в 10 классе, воспитание креативного читателя | | Онтологичность слова в творчестве Ф. М. Достоевского О значении слова “реабилитировать”: “Возрождение личности” в творчестве Ф. М. Достоевского – “восстановление в правах” и “восстановление... |
| Тесты Верховская М. В. 10 кл. 10 кл. 8 кл. Мхк по всем темам Литература... Литература – «Роман Достоевского Преступление и наказание»: общая характеристика» | | Своеобразие хоронотопа в романах П. Зюскинда «Парфюмер» и В. В. Набокова... Своеобразие хоронотопа в романах П. Зюскинда «Парфюмер» и В. В. Набокова «Защита Лужина» как постмодернистский принцип изображения... |
| Тема урока Домашнее задание Поэтическая тетрадь. Саша Черный "Что ты тискаешь утенка”,"Воробей","Слон". А. Блок "Ветхая избушка","Сны","Ворона" | | Традиции урока Вся культура пронизана традициями. Неспроста. Традиции позволяют нам согласовать свои действия, сосуществовать слаженно |
| Урок знаний «традиции моей семьи» Цель: изучить точки зрения детей и родителей, связанных с понятием «семья» и «семейные традиции» | | Окказиональное использование фразеологизмов в романах Ф. Скотта Фицджеральда... |
