Зеньковский С. А. «Русское старообрядчество. Духовные движения семнадцатого века»
Скачать 5.99 Mb.
|
5. Патриарх Филарет и оборона ПравославияКонечно, не все события борьбы протестантизма и католичества с православием в Польше и Турции были известны в России. Тем не менее контакты Московской Руси с западнорусскими землями и Ближним Востоком были достаточно часты, и дипломатические агенты, купцы и паломники к святым местам Палестины и Киева постоянно приносили новости о жизни и трудностях их братьев по вере. Постоянная связь Троице-Сергиевой лавры с Москвой и беспрерывный поток богомольцев из столицы в это популярное место русского паломничества делали лавру одним из наиболее хорошо информированных мест страны. Особенно хорошо были информированы в столице и в лавре о событиях в Польше, откуда в 1620-х и 1630-х годах шли в Московскую Русь беспрерывные потоки православных беженцев, призывавших помочь населению и церкви. В лавру поступали также сведения и о мерах обороны православия от чуждых “латинских” и “лютерских” идей, предпринимавшихся русским правительством и патриархом Филаретом. Там, конечно, знали о соборе 1620 года, предписавшем перекрещивать всех выходцев из Западной Руси, так как после измены тамошней иерархии православию и распространения кальвинистских, антитринитарных и униатских настроений москвичи вовсе не были уверены, что православие Белой и Малой Руси так же твердо, как и их московское94. В 1627 году троицким монахам стало известно, что две книги западнорусских богословов вызвали своим содержанием тревогу в Москве и даже были запрещены к распространению. Одна из них, “Катехизис” Лаврентия Зизания, была сначала неосмотрительно напечатана в Москве, но в последнюю минуту в ней было найдено весьма неправославное истолкование брака и других таинств95, и поэтому она так и не была допущена к продаже. Другой запрещенной книгой было “Учительное Евангелие” другого западнорусского авторитета — Кирилла Транквильона-Ставровецкого, тоже заподозренное в искажении православного вероисповедания. Известия о прениях между самим Зизанием и его московскими оппонентами, игуменом Ильей и справщиком Григорием, быстро дошли до лавры, а распространение книги Транквильона-Ставровецкого привело в некоторых местах, например в родной Неронову Вологде, к добавочному церковному расследованию и запрещению местными властями96. Не заметить и забыть угрозу религиозно-воинственного Запада не позволяли и постоянные напоминания церковных властей, в том числе и самого патриарха Филарета. Пробыв десять лет в польском плену, патриарх Филарет стал бескомпромиссным и решительным противником всех западных духовных течений и поставил одной из своих главных задач защиту от них православия. Патриаршая грамота 1628 года, например, предупреждала всех русских, связанных работой или торговлей с иностранцами, что в результате встреч с иноверцами и особенно жизни с ними в одном доме некоторые православные стали пренебрегать своими религиозными обязанностями, перестали ходить к исповеди и причастию, были небрежны во время поста и иногда даже избегали встреч со своими духовными отцами97. Наряду с самим патриархом и другие русские консерваторы сетовали, что некоторые русские люди начали подражать в нравах и костюмах своим иноверным соседям: “Беда и скорбь и погибель роду христианскому, позавидехом иноверным ризам (платью) от глав до ног, и от всего их обычая... а Бог не повеле на неверных ризы, и на их обычаи взирати верным человеком... понеже Богу мерзко их беззаконное платье и обычай их и мерзок и неприятен”98. Для того чтобы оградить русских людей от иностранного соблазна, в 1620-х годах патриарх предложил всем иностранцам, бывшим на его службе, или немедленно перейти в православие или же подать в отставку. Через каких-нибудь десять лет, в 1633 году, по требованию опять-таки патриарха Филарета все иностранцы, жившие в Москве, были переселены в особую слободу, за Кукуй, ставшую гораздо позже известной под именем Немецкой слободы, причем патриарх даже настоял на закрытии, хотя и временном, одной из протестантских церквей99. Эти мероприятия были чем-то необычным для русских людей и для самих иноверцев, так как уже с конца XVI века в Москве было очень большое количество иностранцев, особенно немцев, англичан, шотландцев, французов — по преимуществу кальвинистов, — и русские привыкли беспрепятственно встречаться с ними и жить, как с добрыми соседями. Иностранные военные, купцы, доктора и техники тысячами жили в то время в столице и других городах. Уже Ливонская война сказалась на росте иностранцев в России. После нее тысячи пленных немцев, датчан, шведов, шотландцев и других выходцев и наемников с Запада были расселены по таким городам, как Новгород, Тверь, Углич, Кострома, Казань и даже в самой столице. При царе Федоре Иоанновиче только число иностранных военных, бывших на службе русского правительства, доходило до пяти тысяч человек. При Борисе Годунове и Лжедмитрии число иностранцев еще больше увеличилось, и оба царя окружали себя наемной гвардией, состоявшей главным образом из швейцарцев и французов. Даже в таком отдаленном от Москвы центре, как Нижний Новгород, только местная евангелическая община насчитывала в 1594 году до ста семейств и имела свою церковь и школу100. Первая лютеранская церковь в Москве была построена уже в 1575—1576 годах101, а при царе Михаиле Федоровиче там были уже две лютеранские и две кальвинистские церкви, из которых одна и была временно закрыта по настоянию патриарха. Число иностранцев продолжало оставаться очень значительным в течение всего XVII века, так как Россия все еще продолжала нуждаться в иностранных специалистах. Но время от времени правительством предпринимались попытки ограничить их культурное и духовное влияние на окружающую их русскую среду и особенно пресечь все попытки религиозной пропаганды. Бесчинства иностранных армий на территории России во время Смутного времени, когда они, пользуясь сначала поддержкой Лжедмитрия, а потом польского и шведского правительства, не стеснялись осквернять русские храмы и оскорблять русское духовенство, несомненно, способствовали развитию национально-религиозной реакции среди духовенства, правительства и культурной элиты. Результатом этой реакции было усиление психологической и духовной изоляции России в течение почти что всей первой половины столетия, начавшегося Смутой и иностранной интервенцией. Если при царе Иване IV или при Борисе Годунове иностранцы были не только зваными, но и желанными гостями в России и правительство стремилось к культурному сближению с Западом, то в течение трех-четырех десятилетий после Смуты, помня попытку Запада завоевать и обратить в свою веру Россию, правительство только терпело необходимых ему иностранных специалистов, стремясь изолировать народ от их казавшегося опасным культурного и религиозного влияния. Лавра, где в эти годы жил Неронов, была центром культурно-духовной обороны от иностранных влияний. Два главных антипротестантских полемиста того времени — князь Иван Хворостинин, автор “Изложения на лютеры, кальвины и прочия блядословцы” и Иван Наседка, автор “Изложения на Люторы” и “Сборника о почитании икон”102, — как указывалось выше, были тесно связаны с лаврой. Поэтому, уже придя в лавру с твердым решением бороться за чистоту и славу церкви и оказавшись в самом центре русской духовной и апологетической работы тех десятилетий, Неронов мог еще больше укрепить свою решимость отдать все свои силы делу защиты православия. 6. Неронов идет в мир Несмотря на монастырскую обстановку, годы, проведенные вместе с архимандритом Дионисием, все же не сделали Неронова монахом. И в этом сочетании жизни с миром и в миру сказывается основное направление его жизни и работы. Помощь своим православным братьям, спасение их душ, а не забота о своем личном спасении были основными вехами в его духовной работе. Чувство прочной связи с миром, может быть, передалось ему от основателя скита его родного поселения Игнатия, который сделал из своей келии не место уединения от мира, а место служения миру, центр хотя и небольшого, но все же светского, а не монашеского поселка. И в этом решении не уйти от мира, не уединиться ради собственного спасения в монастыре или пустыни, вероятно, принятого по благословению самого Дионисия, и заключается отличие деятельности Неронова от подвигов русских подвижников-монахов предыдущих веков. Поколения русских подвижников находили спасение в монашестве, вечной молитве, духовном самоусовершенствовании и уединении. Неронов же как бы рвет с традицией и ищет спасения, спасая других. Вместе с ним приходит другой новый стиль русского подвижничества и религиозной деятельности, направленной не на личное спасение, а на улучшение жизни церкви, поднятие духа русского православия, проповеди среди народа. Уже до прихода в лавру он старался бороться со слабостями русского духовенства и церкви. Теперь же, под влиянием Дионисия и, может быть, по прочтении произведений Максима Грека о проповеди Савонаролы и более детально изучивши трагедию Смутного времени и религиозно-национальный подъем 1612—1613 годов, Неронов мог только еще больше утвердиться в своем стремлении спасти Третий Рим от дальнейшего падения и еще больше почувствовать личную ответственность за судьбы страны и веры. Житие Неронова, к сожалению, не говорит о том, сколько времени он пробыл в лавре. Но из этого жития зато известно, что и после ухода оттуда молодого Ивана архимандрит Дионисий не оставлял его без помощи и совета. На прощание престарелый архимандрит Дионисий, убедившись, что Иван “истинен и верен есть во всем”, трогательно благословил своего ученика: “Чадо Иоанне, буде на тебе милость пресвятой Троицы и преподобных Сергия и Никона [основателей лавры] и мое грешное благословение от ныне и до века”. Но архимандрит не только не ограничился благословением, но и выхлопотал у уважавшего его патриарха рукоположение молодого Неронова в диаконы и место диакона в том же самом селе Никольском, в котором Неронов жил до своего изгнания за обличения разврата и пьянства. На этот раз Неронов мог чувствать себя победителем местных представителей духовенства, так как в сопровождение молодого проповедника сам патриарх послал в Никольское грозное послание, осуждая тамошние порядки и отсутствие благочестия. Из Никольского Неронов несколько раз ездил в Москву, где у него, видимо с помощью Дионисия, успели наладиться знакомства и связи. Там же, во время его второго путешествия, он был уже рукоположен в священники. Но, несмотря на упрочившееся положение, трудности с местным духовенством продолжались, и он, взяв с собой жену, отправился в Нижний Новгород. По дороге о. Иван Неронов остановился в селе Лыскове у известного тогда своим праведным житием священника Анания. Ананий был как бы прообразом будущих Оптинских старцев, и к нему приходило очень много людей за наставлением, духовной помощью и советом103. В Нижнем Новгороде Неронов стал настоятелем очень небольшой и заброшенной церкви Воскресения Христова. Сжатость жития не позволяет точно установить ни годы его поездок, ни время появления его в Нижнем Новгороде. Тем не менее можно предполагать, что архимандрит Дионисий продолжал руководить действиями Неронова и после ухода его из Никольского. Тот факт, что Нижний Новгород был в епархии патриарха Филарета, всегда дружески относившегося к Дионисию и уже показавшего, что он оценивает ученика архимандрита, говорит в пользу того, что в Нижний Новгород Неронов попал не случайно, а с благословения и Дионисия и Филарета. Что же касается пребывания Неронова у Анания, то тоже вполне вероятно, что Дионисий, человек монастырской жизни, направил к нему своего бывшего ученика и служку для того, чтобы пройти школу работы в миру у одного из лучших духовников тех десятилетий. Не случайно же Ананий был духовным наставником не только Ивана Неронова, но и других таких видных деятелей церкви середины XVII века, как патриарх Никон и известный своим благочестием митрополит Иларион Суздальский. Не менее вероятно, что выбор Нижнего Новгорода как первого места проповеди этого молодого священника, был тоже сделан Дионисием. Троице-Сергиева лавра всегда была тесно связана с Нижним Новгородом как главным центром Среднего Поволжья и располагала вблизи города большими вотчинами. Эти связи особенно окрепли, когда во время Смуты нижегородцы первыми откликнулись на призывы Дионисия. Отсюда, из Нижнего Новгорода, Козьма Минин поднял против казаков Тушинского вора и поляков сначала Среднее Поволжье, а потом и всю Русь. Здесь же он рассказывал толпе русских людей, отозвавшихся на его призывы, как к нему явился во сне сам преподобный Сергий Радонежский и приказал ему, Козьме Минину, исполнить свой долг православного русского человека и стать на защиту родины и веры. Тут же, с паперти, читал призывы Дионисия и Сергиева монастыря престарелый нижегородский протопоп Савва104. Поэтому архимандрит мог рассчитывать, что нижегородцы раньше, чем жители других областей России, отзовутся на проповедь Ивана Неронова и что его друзья прошлых лет по общей работе во время лет Смуты — Минина он хорошо знал лично — помогут молодому проповеднику. Само житие ничего не говорит о роли Дионисия в дальнейших судьбах Ивана после ухода из монастыря. Житие только отмечает трудности новопоставленного священника по дороге в Нижний Новгород и в самом Нижнем Новгороде, но это совершенно не исключает возможность выбора архимандритом места главного служения его ученика. Можно думать, что во всяком случае Дионисию удалось перед своей смертью, последовавшей в 1631 году, услышать о первых успехах Неронова. Неронов к этому времени стал уже хорошо известен в Нижнем Новгороде и вне его пределов и в столице, где он проповедовал во время своих наездов в Москву; например в 1632 году он даже открыто критиковал внешнюю политику русского правительства. Со своей стороны, Неронов никогда не забывал своего учителя, и в 1650 году по его просьбе Симон Азарьин написал житие архимандрита. Выбор Нероновым или Дионисием Нижнего Новгорода как центра деятельности начинающего молодого священника был, несомненно, очень удачен. Это был не только один из старейших городов Поволжья, но и наиболее значительный политический и торговый центр этой части Руси. После завоевания Казани, Астрахани и Западной Сибири при Иоанне Грозном он быстро вырос. Вся торговля внутренней России с ее новыми восточными областями и странами Ближнего Востока была сосредоточена в Нижнем Новгороде и в Казани. В начале XVII века там насчитывалось более двух тысяч домов, а по сборам налогов он был четвертым в России после Москвы, Ярославля и Казани. Но Казань, несмотря на быстрые успехи русской колонизации, все еще была главным образом столицей полутатарской и полумусульманской части страны, в то время как Нижний Новгород был чисто русским центром. Его значение было особенно велико, потому что он являлся связующим пунктом внутренней России не только с русским Востоком, но и с богатыми торговыми городами севера — Вологдой, Великим Устюгом, Холмогорами, Усть-Сысольском, Соль-Вычегодском, — имевшими в то время хорошо налаженные связи с Западом, в частности с Англией и Голландией. Кроме того, через города Севера и Нижний Новгород шла торговля солью и мехами, которые поступали туда из Сибири через Печору и Обь105. Осевши в Нижнем Новгороде в своем маленьком храме, который так подходяще для его работы назывался храмом Воскресения Христова, Неронов начал совсем необычный для русского священника того времени тип церковного служения. Он не ограничивал, как это было обычно, свою деятельность церковными службами, исполнением треб и направлением духовной жизни прихожан, а начал проповедовать и разъяснять смысл слова Божия. В начале XVII столетия проповедь была почти что неизвестна на Руси, хотя в домонгольское время русская церковь создала целую школу проповедников, среди которых выдавались такие мастера слова и знатоки Священного Писания, как митрополит Иларион, Кирилл Туровский, Климент Смолятич, Лука Жидята, Серапион Владимирский. Монгольское нашествие подорвало не только политическое и хозяйственное положение Руси, но и ее духовную культуру, и ко времени возвышения Москвы слово Божие уже совсем не проповедовалось в русских церквах. Поэтому деятельность Неронова по объяснению смысла учения Христа была чем-то совсем необычным и даже революционным для церковных нравов Руси того века. Проповеди этого нового и “революционного” священника не носили отвлеченного характера и были доступны каждому посетителю и прихожанину храма. “Начаша, прихожане слушати Божественного пения [так называли тогда церковную службу], и найпаче слушаще поучения его наслаждахуся, — говорит его биограф, бывший, вероятно, его современником. — Иоанн же, почитавше им божественные книги с рассуждением, и толковаше всяку речь ясно, и зело просто, слушателям простым. Поучая народ, кланяшеся на обе стороны до земли, со слезами моля дабы вси, слышаще, попечение имели всеми образы о спасении своем...” Но этой умилительной проповедью спасения душ Неронов не ограничивался, но еще просил прихожан и посетителей, “чтобы они и дальше несли слово Христово” и проповедовали его “в домах своих” и убеждали бы всех своих близких и самих себя найти путь ко спасению. Этот опыт сделать и мирян носителями слова Божия был уже совсем необычен не только в русской, но даже и в западной практике Средневековья и скорее приближался к типу протестантской проповеди. Церковь не была единственным местом призывов Иоанна ко спасению, так как после церкви он обычно шел на улицы и площади города, “неся с собой книгу великого светильника Иоанна Златоуста, именуемую “ Маргарит”, и “возвещал всем путь спасения”.106 Проповедь и ясное, понятное всем богослужение были только частью его работы. Следуя примеру Златоуста, он говорил не только о спасении душ, но и о ежедневной земной помощи ближним. Он организует помощь бедным, больным, странникам, которых всегда так много было на Руси. Тогда с помощью прихожан, которых он всех неустанно призывал помогать бедным ближним, он построил особый приют и трапезу для странников и больных, где у него иногда собиралось до ста человек его нуждающихся братьев. При церкви Иоанн создает школу — очевидно, он ясно понимал, что просвещение и знание Писания помогут русскому человеку найти путь к спасению и что молитва, нравственность и милостыня не являются единственными средствами для христианского восприятия мира. Наконец так же, как и он, его жена организует при церкви кружок социально-христианской работы и христианского просвещения. Тема социального христианства, всегда близкая Иоанну Златоусту, которому, между прочим, Иоанн посвятил один из пределов своей церкви после того, как ему удалось собрать средства для его постройки, постоянно видна в деятельности Неронова. В Нижнем Новгороде, Москве и даже во время своей ссылки в Вологду, в 1650-х годах, он не перестает заниматься нуждающимися и обиженными и старается организовать им помощь. Так, например, в Вологде он является инициатором общественной и правительственной помощи голодающему населению, и правительство, забыв, что к нему обращается ссыльный мятежник, отозвалось на его призывы. Конечно, Иоанн не смог остаться в узких рамках своего прихода и переносит проповедь христианского обновления и нравственного возрождения на более широкую платформу. Он стремится переделать уклад жизни самого духовенства, которое, как и католическое духовенство накануне Реформации, часто жило не для проповеди слова Божия, а просто для своего собственного удовольствия, и нередко бывало примером не добродетели, а распущенности и безнравственности. В Нижнем Новгороде он продолжает ранние вологодские и никольские выступления против нерадеющих собратьев, призывая их давать пример моральной жизни и благочестия своим прихожанам. Однажды, приехав в Москву и придя по делам во дворец, он не постеснялся выступить против поведения бояр, которых он обвинил в отсутствии благочестия, в посещении святого храма в татарских скуфьях, наконец в бритье бороды, которую он, как и Максим Грек, написавший целый трактат в ее защиту, считал неотъемлемой частью христианского облика. Естественно, его проповеди и поучения духовенству и особенно боярам приводили к новым столкновениям, в которых он нередко оказывался жертвой тогдашних грубых нравов и бывал битым. Наконец более серьезное столкновение произошло в Москве, когда Иоанн стал выступать против приготовлений к войне с Польшей. По его глубокому убеждению война христиан с христианами и убийство, даже на поле брани, — большой грех, и он резко высказывал свое мнение, указывая, что “поднявши меч”, русские поступят против их Божьей заповеди и могут быть за это наказаны Богом, проиграв войну. Через двадцать лет, в 1653 году, когда Россия снова собралась воевать с Польшей за освобождение Украины, Неронов вторично выступает против войны. Но в 1632 г. он пострадал серьезнее за свое выступление. Патриарх Филарет не хотел терпеть вмешательства простого священника в дела государства и сослал его в заключение в дальний северный монастырь св. Николая Корельского. Тогда же патриарх Филарет отправляет в этот монастырь грамоту, в которой излагает и объясняет проступки протопопа Неронова. Видно, что глава русской церкви не сочувствовал прямой, искренней и часто резкой проповеди Иоанна и его осуждению безнравственного духовенства и боярства. Патриарх просит игумена, чтобы он следил за Иоанном, чтобы тот “людей своим безумным учением не учил”. Далее патриарх запрещает допускать Нeронова к причастию и объясняет свое наказание тем, что Иван был сослан “за гордость и высокую [высокомерную] мысль”: “Во иступлении ума бысть, и ныне не в совершенном разуме. И в людех многою смуту чинил, а людей учил без нашего благословения, и священников лаял и еретиками называл от своего безумства”107. Тот факт, что даже такой строгий и просвещенный иерарх, как царский отец и “великий государь” патриарх Филарет, осуждал Неронова за его “безумную” проповедь, лучше всего говорит о том, в каких трудных условиях приходилось работать “отцу русской реформации” и насколько упорна была оппозиция его проповеди среди его же собратьев по духовенству. Но, видимо, и среди рядового духовенства и при дворе были и другие люди, которые отлично понимали все значение героического подвига нижегородского священника, так как вскоре после смерти Филарета, последовавшей в конце 1633 года, Неронова освобождают, и он возвращается в Нижний Новгород. Там на этот раз его проповедь имеет еще более значительный успех и превращается в общерусское дело. |
Похожие:
 | Рабочая программа учебного предмета «История» ХХ! века. М., Русское слово, 2010. Умк н. В. Загладин Всеобщая история конец Х!Х – начала хх! в. История Отечества ХХ – начала хх!... | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... А. Н. Сахаров История России с древнейших времен до конца ХVI века, М.; Русское слово, 2008 А. Н сахаров, А. Н. Боханов История России... |
| Тема : Общественная мысль и общественные движения ... | | Загладина Н. В. и др., История России XX начала XXI века Н. В. Загладин, С. И. Козленко, С. Т. Минаков, Ю. А. Петров. (М. «Русское слово»,2009 г ) «Всеобщая история. Конец XIX- начало XXI... |
| Урок Современный урок математики: теория и практика Урок как форма организации учебной работы существует с семнадцатого века, то есть более 350 лет. В современной школе основной формой... |  | Тематическое планирование по всеобщей истории 10 класс Индо-буддийская, китайско-конфуцианская, иудео-христианские духовные цивилизации. Социальные нормы, духовные ценности |
| Магомед ярагский В монографии известного дагестанского философа Агаева Ахеда Гаджимурадовича создается интеллектуальный портрет крупного мыслителя,... | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Формирование культуры безопасности- приоритетная задача образования XXI века, нацеленная на содержательные, морально- нравственные,... |
| Таким образом, формирование антикрепостнической и антисамодержавной... Возникновение в России в первой четверти 19 века революционного движения было обусловлено целым комплексом экономических и социально-политических... | | Тематический план по истории в 9 классе предусматривает следующее... Козленко С. И., Загладин Н. В., Загладина Х. Т. История России. XX век. М.: Ооо «тид «Русское слово – рс», 2008; Загладин Н. В. Новейшая... |
| Рабочая программа по литературе в 11 классе учителя первой квалификационной... Программы курса. Авторы: В. И. Сахаров, С. А. Зинин. // М.: Ооо «тид «Русское слово – рс 2009; Чалмаев В. А., Зинин С. А. Русская... | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... «История России с древнейших времён до конца XVIII века». Программа курса и тематическое планирование рассчитаны на преподавание... |
| Тип урока Загладин Н. В., Симония Н. А. Всеобщая история с древнейших времен до конца XIX века. 10 класс. М.: Русское слово, 2009 | | Старообрядчество в Ножовке Муниципальное казенное специальное (коррекционное) образовательное учреждение для обучающихся, воспитанников с ограниченными возможностями... |
| Тематическое планирование учебного материала по истории 6 класс Учебник: «История России с древнейших времен до конца 16 века», Русское слово, 2009 | | 2. Землепроходцы Тема Русское население Сибири в XVII начале XVIII века Рекомендовано управлением народного образования Администрации Новосибирской об-ласти |
