Ценностный мир современного белорусского общества
Скачать 3.12 Mb.
|
Ценностное ядро – те доминирующие ценности, которые разделяет не менее 60 % населения, и которые интегрируют общество в некоторое целое по самым актуальным вопросам жизни. В этом ядре выделим два аспекта – личностный и социетальный. Первый включает те ценности, которые непосредственно важны для каждого человека и являются смысложизненными. Второй объединяет ценности, особенно важные на уровне общества в целом, создающие определенную общую ценностную атмосферу. Таких ценностей в 2000 г. оказалось три: одна личностная (семья), далеко обогнавшая все другие ценности по своей количественной характеристике, и две социетальные – порядок и свобода. Приоритет семьи в ценностном ядре вполне объясним: когда политические идолы и идеологические ценности, казавшиеся вечными, внезапно низвергаются с пьедестала, человек обращается к семье как той тихой гавани, в которой он может найти покой и защиту от политических бурь и социальных революций, независимо от каких бы то ни было внешних факторов. Так было во все времена быстрых радикальных перемен, так случилось и на Беларуси. Если сравнить наши результаты с российскими, то две ценности оказываются сходными – семья и порядок (в российском варианте эта ценность названа «законность», но содержательно она близка той, что в нашем исследовании названа «порядок», а не «господству закона»). Третья ценность отличается: у россиян это общение, которое у белорусов занимает намного более скромную позицию в ценностной иерархии. Таким образом, ядро ценностного сознания белорусов представлено двумя фундаментальными материариалистическими ценностями (семья и порядок как обеспечение безопасности жизни), что вполне закономерно для нашего общества, не достигшего достаточно высокого материального уровня благосостояния. Включение в ядро ценности свободы свидетельствует об определенных сдвигах массового сознания в сторону модернизации, произошедших в процессе трансформации. Следующий структурный компонент – структурный резерв как та область ценностного сознания, в которую включаются ценности, либо имеющие шанс в ближайшем будущем быть включенными в ядро, либо «выпавшие» из ценностного ядра в недавнем прошлом. В количественном отношении, как указывалось российскими учеными, эти ценности одобряются 45-59 % населения, т.е. являются очень весомыми. В связи с тем, что ошибка выборки в белорусских исследованиях составляла +/- 2,5 % , т.е. допускала отклонения до 5 % в целом, уместно включить в эту группу ценности, которые разделяют не менее 40 % населения. Кроме того, выделение интервала в 20 % позволяет более равномерно расчленить структуру ценностного сознания, что удобно с точки зрения ее анализа. У белорусов оказались две основные личностные ценности, образующие структурный резерв, – работа и доверие. Обе они на этапе социализма принадлежали ценностному ядру, широко поддерживались официальной идеологией, однако в процессе социетального кризиса «опустились» вниз. При этом ценность работы все еще признается очень важной почти половиной населения, несмотря на постоянное снижение занимаемой ею позиции. С некоторой долей условности можно включить в этот блок и ценность общественной морали, которая замерялась нами по отдельным позициям и, как будет показано во второй главе, в массе является недостаточно развитой. Однако в среднем, исходя из данных, можно считать, что сегодня никак не менее 40 % людей следуют традиционным нормам морали и считают их ценностью. В российской иерархии в этот блок включены такие современные ценности, как свобода и независимость (первая из них вошла у белорусов в ядро, а последняя не замерялась, так что ее содержание вполне могло быть включено респондентами в содержание свободы), а также традиционные – жизнь, нравственность, работа (ценность жизни нами не замерялась, поскольку, на наш взгляд, ответ на вопрос о ценности жизни может быть «навязан» общепринятыми лозунгами; а показатели развития общественной морали замерялись нами конкретно и описаны во второй главе). Можно сказать, что сходство и здесь имеется, но различия очевидны. Периферия ценностного сознания включает так называемые оппозиционные ценности, которые дифференцируют общество на группы, придерживающиеся различных, даже противоположных целей и ценностей. Периферия служит полем разногласий и борьбы, вызванной ценностными конфликтами. Противоречия между периферией и ядром – источник внутренних флуктуаций в социокультурной динамике. По мнению российских ученых, оппозиционными являются ценности, которые разделяются 30-45 % населения, но мы считаем, что уместнее будет (по уже указанным выше основаниям) использовать несколько другие параметры : 21-39 %. У белорусов периферия – прибежище многих социетальных современных ценностей (демократии, равенства), а также личностных – досуга (современная ценность) и дружеского общения (традиционная ценность), причем последняя из них постепенно (вероятно, лет за 20-25) переместилась в периферию из структурного резерва. У россиян в этот блок включены только личностные качества (такие, как инициативность, традиционность, самопожертвование). К периферии примыкает и традиционная по природе, но возродившаяся в нашем обществе в годы трансформации религиозная вера – терминальная личностная ценность, одним помогающая адаптироваться к новым социально-экономическим условиям, другим – смириться с ухудшением жизненного уровня, третьим – найти силы для борьбы за улучшение своего положения и т.д. Ранг этой ценности резко повысился именно в последние десять с небольшим лет, и есть основания полагать, что он может возрасти в ближайшее обозримое будущее. Хвост, или ценности меньшинства, у россиян также представлены в основном личностными качествами (авторитетность, вольность) и социетально-личностной ценностью «благополучие», понимаемой как доходы, здоровье и материальный комформ, тогда как у белорусов в ценности меньшинства включаются взятые в общем плане ценности религии и политики как сфер жизненных интересов (в этом качестве они отвергаются большинством, несмотря на то, что отдельные религиозные и политические ценности входят и в резерв, и в периферию ценностного сознания белорусов). Можно наглядно представить себе структуру ценностей белорусов следующим образом: Таблица 3 Структура ценностного сознания белорусов (2000 г.)
Представленная структура ценностей демонстрирует важные изменения, произошедшие в ней по сравнению с периодом расцвета социализма – прежнее идеологизированное ценностное единство исчезло, вместо него стала вырисовываться более сложная (метиссажная) и дифференцированная структура, отражающая новый этап развития белорусского общества. Поскольку изменения ценностного сознания происходят в рамках общих социокультурных сдвигов, они имеют системный характер и должны рассматриваться в целостности. Конкретные ценности и тем более их качественные показатели не являются абсолютными и сами по себе не позволяют делать выводов о динамике развития ценностей. Только выявление общей картины изменения структуры ценностей, перемещения ценностей из одного структурного блока в другой позволяют выявить направление сдвигов в ценностном сознании. Сравнение результатов двух белорусских опросов, проведенных с разницей в 10 лет, свидетельствуют, что ценностные ориентации – устойчивые структуры, не подверженные мгновенным изменениям. Тем не менее изменения происходят. Во-первых, в последние годы советской власти из ключевых ценностей ядра работа переместилась в структурный резерв, что было зафиксировано и нами. Во-вторых, в 1990 г. ни порядок, ни свобода не входили в ядро, а принадлежали резерву, так же как и ценность равенства, которая в 2000 г. уже оказалась на периферии. Именно в ценностях, которые формируют структурный резерв ценностного сознания и находятся между ядром и периферией, произошли самые значительные изменения. В-третьих, ценности религиозной веры переместились из хвоста в периферию, а ценность общественной морали оказалась на периферии, потеряв свое прежнее место в структурном резерве советских ценностей. Таблица 4 Структура ценностного сознания белорусов (1990 г.)
В структуре ценностей белорусов за 1990 г. не представлена демократия, т.к. эта ценность не замерялась, и поэтому мы затрудняемся определить ее место. Мы не указываем количественных показателей для общественной морали, т.к. ее замер не мог быть достаточно точным из-за глубокого морально-идеологического кризиса, который переживало тогдащнее общество, но косвенным образом можно определить, что не менее трети населения и тогда относились к общественной морали как ценности. Резюмируем самые общие тенденции изменений ценностного сознания, имевшие место за 1990-2000 гг.:
1.4. Исторические типы личности и ценности Говоря о социальных типах личности, характерных для той или иной исторической эпохи, мы будем иметь в виду так называемые идеальные типы, предложенные в аналитических целях Максом Вебером. Разумеется, эти типы будут лишь собирательными понятиями – никакого эмпирического референта «чистые типы» иметь не могут. Поэтому в эмпирическом материале, так же как и в историческом, мы будем искать лишь наиболее яркие подтверждения существования тех или иных доминант, адекватных выделяемым социальным типам личности. Количественный расчет того, насколько распространены были в тот или иной конкретно-исторический период времени те или иные выделяемые нами типы личности, представляется некорректным. К тому есть многие причины. Во-первых, речь идет о типах личности как о категориях, которые всегда являются лишь обобщением реального многообразия личностей, а не прямым отражением эмпирической действительности. Это означает, что доминирующие черты ведущего социального типа обычно вариативно представлены во множестве эмпирических личностей, определяют историческую природу этих личностей, являются той «лакмусовой бумажкой», по которой можно определить личность эпохи. Во-вторых, практически отсутствует валидный эмпирический материал, который позволил бы точно определить реальное соотношение тех или иных социальных типов в конкретном обществе не только сегодня, но и тем более в советском прошлом. В-третьих, многие результаты опросов могут быть использованы лишь косвенно: являясь продуктом эпохи и неоценимым свидетельством прошлого, они требуют соответствующих «поправок» на историю и только в таком, качественно переинтерпретированном виде они могут быть использованы в социологических исследованиях. Принимая во внимание вышесказанное, согласимся с Ю. Левадой, который назвал доминирующий социальный тип личности, сформированный в советском обществе и превалирующий в нем в различных модификациях в так называемые времена застоя, которые взяты нами за точку отсчета, «советским простым человеком» [91]. Данный тип интересен нам в плане сравнения с современными типами личности, а также для уяснения основных ценностей, навязываемых человеку при советском строе. По мнению Левады, в настоящее время этот тип уже не существует, но тем не менее в обществе имеются некоторые элементы этого распавшегося типа (например, преклонение перед силой, неуважение к личности), которые имеют глубокие корни в истории страны и «коллективном бессознательном» народа и проявляются сегодня в поведении, в стереотипах общественного мнения. [53, 16]. В целях анализа мы будем исходить из того, что тип «человек советский», правда, уже с некоторыми знаками разложения, был характерен и для предкризисного (второго из выделенных нами) этапа белорусской истории, и поэтому эмпирический материал, полученный в 1990 г., может быть с определенными оговорками отнесен именно к этому этапу, тогда как некий промежуточный тип (назовем его условно «человек разорванный» или «человек дезадаптированный») ярко проявился в первое десятилетие после распада СССР. Однако к 2000 г. – времени нашего второго национального опроса – уже превалировал иной тип личности, который наиболее точно был охарактеризован Ж. Тощенко как «парадоксальный человек» [104]. Безусловно, для доминирования каждого типа имелись объективные и субъективные условия, часть которых формировалась сознательными и целенаправленными усилиями институтов власти, а часть подспудно складывалась в результате стихийных процессов и происходящих деформаций в экономике, социальной структуре, духовной жизни. На наш взгляд, если «советский человек» – это конструкция, прежде всего целенаправленно сформированная под влиянием мощного идеолого-пропагандистского воздействия на протяжении нескольких десятков лет, то «парадоксальный человек» – скорее, стихийное образование, возникшее как «побочный результат» противоречивых социально-политических и экономических процессов, начатых горбачевской перестройкой, усилившихся вследствие распада СССР и ломки устоявшихся норм и традиций, затяжного социетального кризиса постсоветского развития, а также глобальных социокультурных факторов, прямо или косвенно воздействующих на общественное сознание и поведение наших граждан. Дадим краткую характеристику этим двум типам. Для типа «человек советский» были характерны следующие черты: изолированность (внутренняя – от окружающих стран. и внешняя – от собственного прошлого, пространственная и временная); безальтернативность существования (отсутствие всякого выбора как в социально-экономической, так и в политической, и даже в культурной сферах, следование одномерной модели существования и одномерного мышления); упрощенность понимания жизненных целей (главное – полное подчинение жизни и целей отдельной личности целям государства, официально трактуемым как высшие приоритеты), примитивные упрощенные потребности, удовлетворяемые централизованно; скромность в своих претензиях и минимизация притязаний в личной жизни; сформированная всеми институтами социализации и поддерживаемая самой скудностью советской реальности, социальная мобилизованность (постоянная готовность на трудовые подвиги во имя декларируемых государством целей, постоянная борьба с реальными и мнимыми врагами внутри и вне советского общества); состояние страха (постоянный страх перед всемогущей государственной системой, которая может карать и миловать по любому поводу и без повода); двоемыслие (оно проявлялось как умение приспособиться к давлению «сверху», практикование лжи во имя спасения, подмена нравственных критериев поведения критерием практической полезности); внешняя высокая степень удовлетворенности своей жизнью, проявляемая широкими массами народа, которая была следствием целенаправленного культурно-идеологического воздействия на массы, а также высокая степень оптимизма, которая не поддается строго рациональному объяснению, но укладывается в схему ценностно ориентированных и аффективных действий [47; 90]. Из всех черт «человека советского» для нас наиболее интересны те, которые особо повлияли на формирование современного типа «человека парадоксального» по типу прямой (сохранившись или усилившись в новых условиях) либо – чаще – обратной (дав жизнь прямо противоположным качествам) связи. Так, например, безальтернативность существования «человека советского», отражавшая безальтернативность советской социально-политической системы, сменилась нынешним открытым плюрализмом мнений об обществе, дифференциацией оценок деятельности прежней и нынешней систем власти, в чем проявились новые черты трансформационной эпохи. В 2000 г. треть белорусов оценивала советскую политическую систему как плохую или очень плохую, и столько же – как хорошую и очень хорошую (остальная треть не смогла определиться), тогда как только пятая честь положительно оценивала эффективность современной системы управления при четверти неопределившихся. Упрощенная система потребностей «человека советского» также сменилась на противоположную, а примитивная (официально пропагандируемая) структура личности «простого человека» как скромного труженика, непритязательного исполнителя, хорошего семьянина, лишенного «пережитков прошлого» (религиозных убеждений, аморальных склонностей, индивидуализма, стяжательства и т.д.) гражданина советского общества - на противоречивую, конфликтную, состоящую из гармонично «нестыкуемых» элементов и пластов структуру «человека парадоксального». В то же время такие черты, как деформация морали и двоемыслие, сохранились, хотя и в несколько иных формах: они и сегодня отражают стремление «простого человека» использовать все дозволенные и недозволенные средства для выживания в новых социально-экономических условиях. Критерий «полезного», определявший, по мнению Левады, общественную и индивидуальную мораль советского времени, и сегодня является «главной основой социальной нравственности» [53, 12]. «Парадоксальный человек», несмотря на его противоречивую внутреннюю природу, внешне таковым не выглядит: этот тип демонстрирует определенный уровень адаптированности к современным социально-экономическим условиям. Доминирующий тип личности на этапе затянувшейся трансформации и не может быть гармоничным, поскольку сама социальная реальность негармонична: в ней продолжаются структурные перестройки, создаются новые и разрушаются старые социальные институты, меняются идеологические концепции. В таком обществе удобнее всего демонстрировать внешний конформизм, «поступаться принципами» ради выживания или создания для себя более или менее комфортных условий существования. Поскольку процесс трансформации длительный, постольку и «парадоксальный человек» может существовать достаточно долго. Это не характеристика какой-то группы в социальной структуре: черты «парадоксального человека» так или иначе проявляются у представителей всех социальных слоев трансформирующегося общества. Зачастую этот тип маскирует от других людей свою противоречивость или даже не осознает ее, поскольку в его сознании ценности, относящиеся к разным эпохам и типам поведения, перемешаны, и он произвольно комбинирует эти ценности, ориентируясь на конкретную ситуацию, сиюминутные интересы, эгоистические цели. Парадоксальное существование – это и способ отгородиться от собственного окончательного выбора в пользу той или иной системы, от необходимости морального выбора, и средство «забыть себя» [111, 31], преодолеть фрустрацию, вызванную радикальными переменами в жизни общества, и следствие культурной маргинальности [104, 100], характеризующейся рассогласованностью ценностей различных культур, которыми одновременно руководствуются индивиды. В целом, по мнению Ж. Тощенко, для социального типа «человек парадоксальный» характерно противоречивое сочетание черт, на первый взгляд кажущихся несовместимыми как на уровне сознания, так и поведения: ностальгия по старой системе и советским порядкам вместе с позитивным отношением к расширению демократии, прав и свобод личности в новых политических условиях, желание быть независимым от государства и одновременно требование от государства благ, привилегий, заботы о ежедневных нуждах «простого человека», нравственное осуждение огромного социального неравенства, появившегося в результате экономических перемен в постсоветскую эпоху, и желание расширить действие рыночных принципов, одобрение идеи правового государства и личное использование неправовых рычагов давления, и, наконец, желание «получать как в рынке» и «работать как при социализме». Если сравнить доминирующий современный тип личности постсоветской эпохи, т.е. «человека парадоксального», с «человеком советским», то сразу можно отметить наличие у них ряда общих черт и бросающихся в глаза различий. Совпадения касаются прежде всего сохранившейся двойной морали (прежде всего, довольно существенных расхождений между общественной и индивидуальной моралью, господстве принципов утилитаризма в практическом поведении), массового отношения к государству как единственному источнику всех благ и материальных ценностей, которые государство обязано распределять между гражданами, обостренной жажды социальной справедливости и равенства, понимаемой как уравниловка (это особенно характерно для бедных слоев населения, живущих ниже черты бедности или относящихся к категории лиц с низким уровнем дохода, какие составляют большинство в современной социальной структуре транзитивного общества). Новыми чертами являются резко возросшие запросы и потребности населения, особенно молодого поколения, довольно позитивное отношение (по крайней мере, проявляемое значительной частью респондентов в опросах общественного мнения) к ценностям рынка и демократии, намного более позитивное отношение к религии (не у всего общества, но у значительной его части, что не было присущим советской эпохе) и, напротив, намного меньше интереса к политике. Несмотря на то, что тип «парадоксального человека» получил широкое эмпирическое воплощение в современном обществе и качественно доминирует в нем (в различных практических вариациях), Беларусь, находящаяся на стадии постсоветской трансформации, не может опираться на этот тип личности, если республика действительно сознательно ориентируется в будущем на модель развитого и процветающего демократического социума, в котором будут созданы лучшие, чем сегодня, условия жизни не только для элитных групп, но и для большинства. Развитие цивилизованных рыночных отношений и гражданского общества предполагают, что доминирующим типом личности должен стать активный, социально вовлеченный, мотивированный на участие в улучшении собственного положения и в реформировании всех социальных структур субъект. Назовем этот тип «человек активный». Именно такой тип личности соответствует масштабам и задачам социетальной трансформации, поскольку он отражает инновационно-реформаторский потенциал перемен. По мнению Т. Заславской, отличительные особенности этого типа личности – «достаточная автономность от государства, способность конструктивно взаимодействовать с другими личностями во имя общих целей, а также подчинять частные интересы общему благу, выраженному в правовых нормах» [33, 495]. Какими конкретными чертами можно охарактеризовать тип «человека активного»? Исходя из определения, данного Т. Завславской, можно выделить несколько важнейших характеристик. Во-первых, он может сам решать свою судьбу, заботиться о благосостоянии своей семьи, не перекладывает на государство решение собственных проблем, мотивирован лично работать для улучшения собственной жизни. Во-вторых, он политически активен: проявляет интерес к политике как сфере жизнедеятельности, участвует в политических процессах, является членом различных общественных организаций или помогает им на добровольных началах, т.е. демонстрирует высокий уровень политической культуры. В-третьих, такой человек знает и уважает законы, действует легитимно по отношению к легитимно существующей власти, даже если его личная оценка властных институтов негативная. В-четвертых, он доверяет другим людям, ибо включен в социальные связи и ценит социальный капитал, без которого невозможно функционирование гражданского общества и «человека активного» как его представителя [24, 5]. Такой тип эмпирически представлен в современном белорусском обществе очень незначительно, поэтому, характеризуя большинство населения и его ценности, мы можем его игнорировать. Однако в теоретическом анализе выделение этого типа чрезвычайно важно, ибо за ним будущее. Исходя из двух главных описанных нами социальных типов – «человека советского» и «человека парадоксального», которые можно считать доминирующими (первый – на этапе, предшествовавшем распаду СССР, второй – на нынешнем историческом этапе развития белорусского общества), мы и построим дальнейший теоретический и эмпирический анализ. Во второй главе мы попытаемся показать, как черты «парадоксальности» проявляются у белорусского населения в каждой из основных сфер повседневной жизнедеятельности. |
Похожие:
 | Модуль идеология и ее роль в жизнедеятельности современного общества... ... | | "Истоки и этапы становления идеологии белорусского государства" Однако, и отечественный опыт последнего десятилетия и исследования западных аналитиков показали, что идеология является неотъемлемой... |
| Реферат по курсу “основы идеологии белорусского государства” тема: «введите название темы» Актуальность работы – несколько предложений о значимости и важности выбранной вами темы в современной соответствующей дисциплине,... |  | Темы контрольных работ и рефератов по социологии Социология современного общества (теории «постиндустриального общества», «информационного общества») |
| Рабочая программа дисциплины «социология» Отличительной чертой курса является демонстрация возможностей социологических теорий в понимании современного российского общества... | | Темы рефератов Конвергенция в сми. Современные аспекты и подходы.... Диалогизация медиасреды как основополагающая характеристика современного информационного общества |
| Функциональные стили современного русского литературного языка Целью курса «Концепции современного естествознания» является обеспечение фундаментальности и целостности высшего образования, что,... | | Сервисы google в работе современного работника образования Развитие и широкое применение информационных технологий всеми слоями общества является глобальной тенденцией мирового развития. Для... |
| «Влияние Интернет на развитие современного общества» В течение последних лет многие страны мира де-монстрируют последовательное и устойчивое продвижение к главной цели по-строения глобального... | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Особенности современного этапа развития научно-технического прогресса. Место информатики среди других наук, роль в развитии общества,... |
| Исследовательская работа Тема: «Вредные привычки современного школьника... В жизни современного общества особо острыми стали проблемы, связанные с курением, наркоманией и употреблением алкоголя. Особенно... | | Тема урока: Великосветское общество в салоне Анны Павловны Шерер... Показать «срывание всех и всяческих масок с великосветского общества», отрицание Толстым норм жизни высшего общества |
| Программа "Одаренные дети" система работы школы Проблема работы с одаренными учащимися чрезвычайно актуальна для современного российского общества. К школе предъявляются сегодня... | | Программа дисциплины Современная социологическая теория: теоретическая... Программа предназначена для преподавателей, ведущих данную дисциплину, учебных ассистентов и студентов направления подготовки/специальности... |
| Кол-во часов Структура и сущности современного общества. Различные подходы к его определению. Понятие «общество» в различные исторические эпохи:... | | Концепция информационного общества История появления концепции информационного общества Информационное общество превращает наш мир в своеобразную «мировую деревню». Это имеет и свои плюсы, и свои минусы |
