Сборник статей и материалов, посвящённых изучению жизни и творчества Василия Васильевича Каменского. В. В. Каменский (1884-1961гг.) поэт-футурист, писатель, драматург, живописец, авиатор, оратор личность знаковая для нашего города
Скачать 1.75 Mb.
|
Департамент образования Пермской области Комитет по образованию и науке г. Перми Центр развития образования г. Перми Муниципальное образовательное учреждение «Гимназия №4 им. бр. Каменских» Пермский государственный университет Пермский государственный педагогический университет Пермский краеведческий музей Пермское общество краеведов К 120-летию В.В.КАМЕНСКОГО (1884-2004гг.) МАТЕРИАЛЫ ОБЛАСТНЫХ ЮНОШЕСКИХ ЧТЕНИЙ (16 апреля 2004г.) Пермь 2004 К 120-летию В.В.КАМЕНСКОГО (1884-2004гг). Материалы областных юношеских чтений (16 апреля 2004года). Пермь, март 2004г. – стр. Сборник статей и материалов, посвящённых изучению жизни и творчества Василия Васильевича Каменского. В.В.Каменский (1884-1961гг.) – поэт-футурист, писатель, драматург, живописец, авиатор, оратор – личность знаковая для нашего города. Идея проведения областных юношеских чтений принадлежит коллективу педагогов гимназии №4 им. бр.Каменских, на протяжении нескольких лет серьёзно изучавших литературу Прикамья и, в частности, творчество знаменитого земляка. Чтения призваны объединить учёных, краеведов, студентов и школьников, изучающих литературу родного края. Задача Чтений – создать условия для взаимного общения, поэтому в сборнике представлены материалы взрослых и детей, учащихся разных школ области. Уникальность данного сборника – в публикации материалов, представляемых читателю впервые. Редакционная коллегия: С.М.Иванова, учитель-исследователь, учитель русского языка и литературы МОУ «Гимназия №4 им. бр.Каменских», Л.В.Нефёдова, заместитель директора по информатизации МОУ «Гимназия №4 им. бр.Каменских». Департамент образования Пермской области Комитет по образованию и науке г.Перми МОУ «Гимназия №4 им. бр.Каменских» Центр развития образования г.Перми Из жизни создал я поэмию, А из поэмии – стихи, И стал подобен солнцегению И композитором стихии. В. Каменский «Моя карьера». 1.ПУБЛИКУЕТСЯ ВПЕРВЫЕ Шведов Яков Захарович, поэт (воспоминания записал Гладышев В.Ф. в 1984г.) 1.1.Солнце с ресничками Воспоминания о Василии Каменском Если честно, с Василием Каменским мы поначалу находились в разных лагерях, как говорится. Мы – разные. И ЛЕФ (Левый фронт искусств) мне был не близок. Но это не значит, что я не могу оценить по достоинству удачные стихи. У Каменского мне нравятся больше его ранние стихи футуристического периода. «Жонглёр» хорош, как он работает там со словом! Понимаете, есть простая поэзия, основанная на классических законах, и есть стихи с выдумкой, с новой формой. Каменский – большой выдумщик. Ещё нравится его мемуарная проза. У меня вышел том «Избранного», так в разделе «Голос памяти» я пишу и о Василии Васильевиче, правда, немного. Я ведь знал его больше по позднему периоду жизни. Мне кажется, Каменскому очень помогла дружба с Маяковским. Даже так скажу: сам, в одиночку, Каменский бы не дошёл до своих высот, до поэм о Пугачёве и Степане Разине, – если бы не влияние Маяковского, само присутствие, общение с ним помогало расти. Почти так же, как в случае с Пастернаком. Были у нас с Каменским и общие знакомые, например, композитор Мариан Коваль, который написал оперу «Емельян Пугачёв». (И стал за это произведение лауреатом Сталинской премии, а вот автор поэмы, ставшей основой либретто, был обойдён наградой, это Василия Васильевича разобидело). С благодарностью вспоминали мы с Каменским общего пермского друга Савватия Гинца, который однажды тоже меня сильно выручил: выдал мне аванс, когда я остро нуждался. В жизни поэта, вы знаете, бывают, такие тяжёлые периоды… Вот все хвалили Шолохова (Нобелевским лауреатом он тогда ещё не был) за выступление на съезде партии, особенно за его «крылатую фразу», что пишем мы, советские писатели, «по указке сердца, но сердца наши принадлежат партии». А я ему знаете, что сказал потом? Что плохое у него было выступление! «Ты, Михаил Александрович, лучше рассказал бы, как мы в Большой театр ходили – да не на спектакль, а дрова колоть. Как жили, помогая друг другу… А сейчас ты стал забывать старых товарищей». И Василий Васильевич хорошо вспоминал события первых советских мирных лет, когда жили мы, молодые литераторы, по-комсомольски: у меня два пиджака – возьми один себе. С Гайдаром мы ведь тоже в те трудные 20е годы встретились, он к Перми имеет отношение, я знаю. Вижу, голоден парень. Ну, я запросто приглашаю его к столу: «Я рассчитываю и на твой аппетит, товарищ!» Он не стал отказываться, улыбнулся. Мы жили открыто, не таясь. Про книгу его, Гайдара, «В дни поражений и побед», я прямо сказал автору, что читатель плохо принял её, и есть из-за чего. Аркадий согласился с этим, но сказал загадочную фразу: «А знаешь, скоро Голикова не будет». И действительно: вскоре вся страна уже знала его как Гайдара, автора прекрасной повести «Школа». Помню ещё, поразила меня гайдаровская проницательность, когда он перед уходом на фронт сказал мне: «Война будет долгой. Года два у нас морда будет в крови, но два года – у них, одолеем»… (От публикатора. Любопытный момент. Сидим мы, беседуем с Яковом Захаровичем в Центральном Доме литераторов – и тут как раз проходит мимо нас… сын Гайдара, Тимур Аркадьевич! В своей контрадмиральской форме. Шведов замахал ему рукой, поздоровавшись, представил меня как посланца Перми…) Да, после войны приходилось начинать всё с нуля, и Каменскому, и мне, – продолжает свой рассказ Яков Захарович. – Это сейчас я за своё «Избранное» получил десять тысяч – и чувствую себя королём (в начале 1980-х это были солидные деньги – В.Г.) Интересное совпадение: у друзей-поэтов имена повторялись в отчествах – Владимир Владимирович Маяковский, Василий Васильевич Каменский, Давид Давидович Бурлюк… Говорили, что это «первый признак одарённости». До сих пор о них рассказывают много легенд. Но вот диплом авиатора у Каменского был самый настоящий, хотя публика не верила в это. О том, как они «выкаблучивали» во время своих гастрольных турне по России, мне много рассказывал поэт А.А.Кручёных, добавляя при этом: «Самый спокойный из них был Каменский». По-моему, натура у Каменского была благородная, артистичная. Да, это был артист! Как он выступал на юге со своими стихами под гармошку! Молодёжь особенно любила его слушать. Помню, гуляла в молодёжной среде и весёлая припевка «под Каменского»: «Сарынь на кичку, садись на бричку, и едем, братцы, в ресторан». Я часто встречался с Василием Васильевичем в поздний период его жизни, самый тяжёлый. Бывал я у него как член правления Литфонда, по линии которого оказывалась помощь писателям. Каменский тогда уже был прикован к постели, ног у него не было. Нужно было помочь устроиться с жильём. В комнате, где он жил, стоял, извините меня, тяжёлый запах, хозяева не выдерживали, отказывали в квартире. Нашли возможность выделить поэту-орденоносцу дачу в писательском поселке Голицыно. Помню, понадобилась ванна, мы искали её вместе с женой Каменского по комиссионкам. И купили, привезли. Телевизор ему купила Лиля Брик, подруга Маяковского. Однажды прихожу к ним (Каменскому с женой – В.Г.) – и вижу у Василия Васильевича большой такой альбом, он любил рисовать. Показывает мне свои рисунки, сделанные цветными карандашами, в так называемом «наивном» стиле, в общем, как дети рисуют. Да, ещё такая подробность: в Голицыно, дачном поселке литераторов, где жил в 1950е Каменский, в то время ещё не было электричества, и работать Каменскому приходилось при свете керосинки. Что рисовал? По-моему, больше всего реку. Каму, много вариантов. И пароходы, колёсные ещё. Названия пароходов придумывал свои – «Василий Каменский» (в 1930е годы такой пароход действительно существовал – В.Г.), «Братья Каменские» - это пароходчики такие были. Запомнились мне и рисунки причудливых заморских птиц, солнце с ресничками… (От составителя: поэта Я.Шведова мы все знаем как автора слов известных песен «Орлёнок», «Смуглянка» и др.). Ёжиков Иван Григорьевич, журналист, краевед 1.2.Два письма «отцу футуризма» Всероссийская слава пришла к Василию Каменскому ещё до революции, а в 1918 году он был уже организатором и первым председателем Всероссийского союза поэтов. «Быть всеми, пройти все пути лучшей жизни, всё пережить, всё понять, полюбить и стать навеки поэтом…» - так ещё в юности поклялся Василий Каменский. Так он и жил – поэт, автор приключенческих и фантастических книг, шумных пьес, знаменитый авиатор и изобретатель, охотник и рыболов, легендарный сын Урала и Камы, воспевший их с талантом и блеском своего беспредельного темперамента. Он родился до того, как поднялся в воздух первый самолёт братьев Райт, а в последний год своей жизни, безнадёжно больной, лишённый возможности говорить и двигаться, поймал, как последний луч заходящего солнца, улыбку Юрия Гагарина. «Своеобразнейшим писателем» и человеком «со своим лицом» называл Каменского М.Горький. Мастером слухового стиха назвал поэта младший брат по перу Н.Асеев. В автобиографических книгах Каменского талантливо раскрыта истина, что рождение поэта – долгая песня, годы исканий, творческих взлётов и неудач и почти всегда – преодоление себя. Детство поэта прошло в Перми, на берегу Камы. И первым героем, который вошёл в жизнь ученика двухклассной городской школы Васи Каменского, был Стенька Разин. Да и в самом Василии Каменском, в его облике, в его бойцовском характере, в широкой, без берегов, душе было многое от любимого героя. Это подмечали и его друзья. Семён Кирсанов на вечере в Центральном доме литераторов, посвящённом памяти поэта, начал рассказ о нём словами: «Высокий, с вьющимися волосами, полный незабываемых впечатлений Волги и Камы, он вошёл в поэзию, словно спрыгнул с разинского струга…» Всем, кто знаком с творчеством В.Каменского, хорошо известно, какая большая дружба связывала его с В.Маяковским, В.Хлебниковым, поэтом и художником Д.Бурлюком, который в 1920 году эмигрировал в США. В 1961 году, после кончины В.Каменского, в русской газете, издаваемой М. и Д.Бурлюками в Нью-Йорке, был напечатан некролог: «Памяти великого друга. 11 ноября сего 1961 года в Москве, после многолетних тяжких страданий, скончался наш, с 1910 года, ближайший друг – собрат по перу – великий русский поэт-футурист Вас.Каменский. Могучая кучка (квадрига), собратство футуристов – Витя Хлебников, Вася Каменский, Володя Маяковский, Додичка Бурлюк – явились основоположниками и ярыми глашатаями новой русской литературы, шедшими под лозунгами футуризма, призывавшими к отрицанию старых форм жизни – во имя великой нови!.. Спи с миром, наш дорогой и незабываемый друг и собрат. Давид, Маруся Бурлюк». Публикуемые ниже письма В.Каменского Д.Бурлюку – ещё одно свидетельство того, что дружбу будетлян не смогли поколебать ни время, ни расстояния. * * * «Додичка, родной мой друг и брат, прямо не верю, даже трясусь от волнения, что пишу именно тебе. Чорт возьми, – ведь волей каких-то нелепых обстоятельств или кто его знает почему, но до сих пор я не мог добиться твоего адреса. В Москве говорили: пиши на «Русский голос», на авось, на ура. Этого я не хотел. Тем более – не верил, а поджидал Володю Маяковского из Америки. Наконец ныне, с месяц назад, Володя появился в Ленинграде. Был его один вечер: «Моё открытие Америки», прошёл с успехом: заработал он рублей 350. Деньги эти, разумеется, мы пропили. Он уехал в Москву с 20 руб., сказав «олл райт». Обещал он мне послать твой адрес, но забыл. И вот вдруг сегодня получаю письмо от Евреинова с океанского парохода, идущего в Нью-Йорк. Николай Николаевич сообщил твой адрес, и я сел за стол, пишу. Но любимый, но бесконечный друг, Додичка, ты пойми, что можно написать тебе не письмо, а книгу писем (бытия) и этого будет мало, чтобы сказать-рассказать тебе всё, что хочется и следует. К тому же я и теперь не верю – неужели этот адрес верен? Неужели ты и в самом деле получишь это письмо? Право, не верю. Вот (от счастья) не могу поверить. Лишь тогда поверю по-настоящему, когда от тебя получу ответ. (Не забудь написать адрес своей рукой, а то в этот я мало верю; может, какая неточность есть. Поведай у Евреинова обо мне. Он много знает и у него есть мои дружеские письма, пускай покажет, ежели сохранил. Что обо мне рассказывал Володя, не знаю. Как всегда, я много разъезжаю, гастролирую неустанно-неостывающе. Эту зиму живу в Ленинграде. Прошлую зиму ездил по всей Сибири и Китаю. Почти во всех городах Сибири шли при мне мои две пьесы «Пушкин и Дантес» и «Емельян Пугачёв». Я говорил вступительное слово и читал лекции по искусству в СССР. Всюду в Сибири (доехал до Владивостока, был на Сахалине) встречал твоих знакомых, а в Хабаровске читал твою статью. Будто повидался с тобой. В Омске был у Антона Сорокина, видел твоё заключение о сибирском Джеке Лондоне. Ехать в Сибирь меня приглашал с собой ныне Володя, но я отказался, так как у меня иные планы… На Каменке у меня гениально. Домик и хозяйство в полном благополучии. Там я пишу, охочусь и рыбачу. Читаю книжки, газеты, журналы, смотрю на твои картины, думая с любовью о тебе каждую минуту. На стенах наши прежние афиши – гастроли, стихобойные аэропланы («гениальные дети современности») – доители изнурённых жаб – флейты – позвоночников и т.д. Всё наше «детство» живёт на Каменке: книги в библиотечной комнате и там газетные помои буржуазных «критиков» - крытиков и крутиков (об этих трёх разновидностях критики я читал доклады в Москве). Когда-нибудь – пускай это будет скорей – ты приедешь ко мне на Каменку и всё увидишь. Повеселимся. Попишем стихи и пейзажи. Каменка – неисчерпаемое удовольствие для глаза, кисти, пера, ума и сердца. А кругом к тому же новые наши советские деревни, расцветающие сказочно-культурно. Всюду кооперативы, машины, избы-читальни, драматические театры (и играют сами крестьяне и ещё как), сельсоветы, порядок, у всех сплошная стройка, проекты, энергия, работа, подъём аховый. Жить теперь в деревне – лафа. Ко мне, как к судье (так понимают работу писателя крестьяне), мужички и бабы бегают за советами по житейским вопросам экстренной важности. Например, ежели подерутся муж с женой – я должен их «рассудить», «направить». Милый Додичка, я так полюбил свою лесную, деревенскую жизнь, что готов там засесть медведем. И засяду… Благо, я великолепный охотник и рыболов. И эта моя страсть велика и увлекающее горяча. Ленинград. 18 февраля 1926 года». * * * «Дорогой Океанский наш Додичка! Ты, конечно, знаешь из газет о самоубийстве Володи Маяка (Маяковский), как мы его звали. Да, брат, столь неожиданно всё это случилось, что мы, его друзья юности, и в эти часы (прошла неделя) остаёмся потрясёнными до жути и говорить об этом ещё тяжело, страшно, больно. Слова тут беспомощны и жалки. И ты прости, что сейчас я не могу об этом сказать, как следовало бы. Очень взволнован. Молчу. Думаю. Разгадываю. Теряюсь в мыслях, путаюсь в его судьбе. 12 апреля, когда была заготовлена предсмертная записка, я обедал с ним в столовой, и мы пили вино – он красное, я – белое. Он был нежен, называл меня «Васичкой» и звал играть на бильярде, но вёл себя крайне рассеянно, нервно, беспокойно. Метался духом. Блуждал глазами «поверх всего», как бы вглядываясь в даль. После обеда (собственно, он не обедал, а только пил «Сен-Жульен» - своё любимое вино) мы расстались. Поздно вечером мы ужинали в Союзе, Володя появился в пальто (в дверях входа в зал), подозвал меня и спросил, с кем сижу. Объяснил. Он ушёл. 13-го встретились на Тверской около моего жилища – я шёл обедать. Он сказал, что, может быть, зайдёт туда. Не зашёл. Вечером он был в гостях до 2-х часов ночи, где были и Полонская с мужем, актёром Яншиным. Она – дочь умершего «короля экрана» Полонского. Я знал её девочкой. Этой зимой Володя сдружился с Норочкой и мужем. После 2-х часов ночи Володя прибыл домой на квартиру. Встал рано. Принял ванну. Побрился. В 9 часов утра заехал к Полонской, чтобы проводить её в театр на репетицию. По дороге они заехали к Володе (Лубянский проезд, 3) и тут в 10ч.15 мин. он застрелился (прямо в сердце). Мне позвонили. Меня охватила ледяная дрожь. Я не верил, не хотел поверить, не имел основания и права поверить, но… пришлось. Вскоре я видел его лежащим на постели. Он будто спал, откинув голову в сторону, по-детски. Казалось, вот-вот он проснётся от всех наших рыданий. Его сестра Оля в истерике читала стихи Володи: «Мама, мама, у меня пожар сердца»… (Помнишь: ведь при нас это он и написал, и читал «ваш сын прекрасно болен»). Пожаром сердца он горел всю жизнь и сгорел быстро. Ты ли, учитель его, не знаешь, как он бушующе горел в своём непрестанном бунтарстве. Всегда нам было «страшно» за него – так он пылал, вулканически извергаясь лавой кипящих громыхающих поэм. Мы с тобой, Додичка, знали Володю – юношу, любили его, как никто, и мы помним этого Маяка с первых и до последних дней. Начали мы выступать с ним в Политехническом, и вот за несколько дней до роковой кончины в этом же Политехническом наш Володя Маяковский прочитал свою поэму в последний раз и последним из поэтов, среди которых был и я. Ты знаешь, как мы связаны с аудиторией Политехнического, где под твоим предводительством проходили наши футуристические вечера, где так ярко блистала исполинская фигура Володи Маяка, где мы, как в большой колокол, таранили в свою бунтующую молодость, делая «революцию искусства». И вот этого нашего горлана, борца, поэта новой жизни не стало… Трибун пролетарской поэзии – Маяковский убил своё сердце. Что не доставало этому прославленному гиганту? Во имя чего он ушёл с поста? Кто толкнул его руку к револьверу – ничего неизвестно. Полагаем, что только – тяжёлое психическое состояние (недавно он перенёс грипп), быть может, мозговое поражение. Иных причин не было и не может быть для поэта-общественника. Любовь – это не причина, а одно из слагаемых, как и прочие мелкие неудачи. Несомненно, по-моему, одно: Володя в последние дни производил впечатление психически нездорового человека, с явным углублением в себя, в хаос взбаламученного нутра. Так вот и сгорел наш Володя. Безумно жаль, нестерпимо досадно. И даже жутко разговаривать, когда весь он ещё живой перед глазами. Впрочем, для нас, друзей его, живым он и останется – этот непотухающий Маяк. За малую жизнь он сделал многое, и мы его не забудем. И дальше станем жить так, как умеем всегда, на высоте. Поэтому во имя бытия я очень глубоко приветствую твою новую изумительную книгу «Энтелехизм», насыщенную, как док пароходом. Спасибо за неостывающую память ко мне, грешному. Ещё прости и за то, что совершившаяся катастрофа с Маяковским мешает мне написать о твоей книге более подробно. Но всё равно – кроме прекрасного мне сказать не о чём. Это да будет ясно до точки. Пиши, Додичка, на Москву. Ежели уеду на Каменку – Соня мне перешлёт твоё письмо в Пермь (Набережная, 7, Пьянковой)… Да, я привык жить летом на Каменке. Там и рыбатство, и охота, и книги, и родная земля берложная. А что мне, медведю, больше надо… Ничего. Да и устал от жизни городской. Тянет в тайгу. Книгу «Путь энтузиаста» (футуризм) сдал в из-во «Федерация». Ну, Додичка, Маруся, Додик, Никиша, будьте великолепны и здоровы. Целую вас с любовью до безберегов. Ваш Вася Каменский». Козлова Валентина Николаевна, вдова поэта В.В.Каменского (воспоминания записал Гладышев В.Ф.) 1.3.«Мы познакомились на пароходе «Наталья»… Воспоминания В.Н.Козловой, вдовы поэта В.В.Каменского, записаны мною в 1984 году, когда в стране широко отмечалось 100 лет со дня его рождения. К тому времени она была уже в преклонном возрасте, почти потеряла зрение, но память её оставалась удивительно цепкой. Несколько раз мы беседовали с Валентиной Николаевной в квартире на Кутузовском проспекте, где вся обстановка – картины, книги – напоминала о поэте. Хотя сам В.В.Каменский по этому адресу не жил, последние месяцы своей жизни он провёл в однокомнатной квартире на Звёздном бульваре, д.5, недалеко от ВДНХ (получил он ту квартирку в ноябре 1960 года). По всему чувствовалось, что моей собеседнице хочется через газету (я приехал тогда в Москву по командировке областной газеты «Молодая гвардия») объясниться с земляками поэта начистоту, рассказать о событиях, которые ранее замалчивались. Это касалось прежде всего обстоятельств личной жизни, историй с жёнами и потомками и т.п. Жизнь самой В.Н.Козловой сложилась непросто. Уроженка Урала, она стала москвичкой после гражданской войны. Училась на врача, но по специальности не работала, устроившись секретарем наркома просвещения А.В.Луначарского (который относился к Каменскому очень тепло), затем трудилась в институте литературы и языка, в секретариате газеты «Вечерняя Москва». Воспоминания публикуются впервые. Ранее был использован лишь небольшой фрагмент в заметке «Стихи, пахнущие яблоками» («Молодая гвардия», 1 июня 1984г.). После чего я получил из Москвы ещё два письма, в которых Валентина Николаевна, помимо благодарности за публикацию, в чём-то дополняет свои рассказы, а в чём-то и уточняет, исправляет неточности, допущенные молодым журналистом при записи. Ещё и поэтому мне хочется опубликовать материал наших бесед в полном объеме. Какие неточности? Например, В.Н.Козлову рассердило то, что известную певицу Максакову я вывел так: «одна старая хорошая актриса». Оказывается, певица в те годы, когда дружила с поэтом, «старой» не была. И я согласился: ценная поправка! Уточняя обстоятельства другой истории, связанной с уничтожением церкви в селе Троица, Валентина Николаевна написала о том, что, если быть точным, Каменского спасли от возможной потасовки (во время «марша с вилами») даже «не пионеры с учительницей», а прежде всего учительница. Как видите, всё это сегодня очень важно и поучительно. В.Ф.Гладышев «Мы встретились с Василием Каменским в 1918 году, произошло это на борту парохода «Наталья» (принадлежавшего братьям Каменским). Нас познакомил Владимир Гольдшмидт, был такой известный артист, выступавший вместе с В.Каменским как «футурист тела», воплощая «творческие радости тела», в то время как Василий освещал «творческие радости духа». Он подошёл к нам с сестрой и вдруг спросил: - А вы, наверное, с Урала? - Да… – ответили мы удивлённо. Я действительно родом из Екатеринбурга, а в те годы училась в Москве на врача и каждое лето ездила домой на каникулы. Он начал болтать с нами всякую чепуху, сказав, между прочим, что у него есть друг, знаменитый поэт и авиатор Василий Каменский, что их «имения» расположены по соседству. - Хотите с ним познакомиться? – ещё раз ошарашил нас этот странный человек. Ещё бы не хотеть! Дорога такая долгая и скучная… Каменский дал мне тогда афишу выступления футуристов. Дядя мой, который читал во время плавания «Братьев Карамазовых», посмотрев это крикливое объявление, изрёк: - Глупее глупости трудно придумать. И снова уткнулся в Достоевского. Но нам было весело, мы были молоды и беззаботны. Каменский читал свои экспериментальные стихи. Надо сказать, я их сразу восприняла, даже самые сложные, состоявшие из неологизмов, их необычность словно завораживала меня. У меня-то образование было классическое, а он словами бросался, как шариками, жонглировал слогами, созвучиями… Да, сначала я приняла его «бракосочетанье слов» – а затем и его предложение руки и сердца, как говорится. Я целый год говорила, что замуж не собираюсь. И вдруг вышла. У нас так получилось: познакомились на пароходе, поженились в Царицыно – всё в пути. Каменский говорил про себя: «Поэт – перелётная птица». Наше пароходное знакомство получило свое продолжение по прибытии в Москву. В знаменитом «Кафе поэтов», куда пригласили нас новые знакомые. Там я и с Владимиром Маяковским познакомилась, он так хорошо ко мне относился, так был внимателен. В кафе возник своеобразный литературный клуб. Тот вечер выдался не самый удачный. Хотя Гольдшмидт вовсю старался, он «был в ударе»: разбивал доски о свою голову, говорил о пользе физкультуры, сыроедения и прочее, но публика «завяла». И мы уж совсем собрались уходить, как вдруг одна знакомая шепнула: «Не уходите, сейчас появится Вася Каменский, будет весело». И в самом деле, с его появлением все сразу оживились. Музыка, стихи, розыгрыши – до 4-х утра сидели… Каменский не любил слякоть, ни осеннюю, ни весеннюю. Он уговорил нас с сестрой создать творческую «труппу» и уехать на юг, на гастроли. Я училась на медика, сестра – в коммерческом училище, у нас были каникулы, и мы согласились. Неожиданно для самих себя. Василий придумал нам сценические псевдонимы: я стала Козловской, а Вера – Тумановой. И отправились мы на гастроли в Сочи, шёл 1918 год… Каменский был очень популярным человеком, его знали в России. Помню, в Туапсе во время представления в цирке вдруг из-под купола раздаётся клич: «Привет Василию Каменскому!» По Каме в 1930е годы пароход плавал с его именем, прежнее его название было «Анри Барбюс». В то время он мне стихи посвящал. «Плен изумрудный» – это потому, что у меня глаза зелёные… И всё же с поэтом непросто жить, так получилось, что мы расстались с Василием Васильевичем в 20е годы. Он всегда был увлекающимся человеком. Расставание наше оказалось, однако, не «навечно», перед войной мы снова сошлись… Старыми друзьями Каменский очень дорожил. С Бурлюками, Давидом и его женой, уехавшими в Америку, очень хотел повидаться, в 1920е мечтал съездить к ним в гости, но денег не было. Переписывался с ними. (Смотри, в частности, письмо Д.Д. Бурлюку в нашем сборнике – В.Г.) А в 1950е годы, уже после смерти Сталина, не помню точно, в каком году, Бурлюки приехали в СССР. Впервые за тридцать с лишним лет. И Каменский… отказался от встречи с другом молодости, потому что стеснялся своей немощи, болезни, бедности. Бурлюки преуспевали, у них было своё дело, свой бизнес: журнал, ателье. А Каменский даже нормального жилья на тот момент не имел. Сильно он переживал тогда. Смотрел на рисунок, который когда-то, в годы бурной их юности, Давид Бурлюк набросал на салфетке, написав посвящение: «авиатору плоти и духа»… Жизнь в Троице (тогда это было село Перм-Сергинского района) занимает особое место в его биографии. Мне не хотелось сюда переезжать, честно скажу. Всё же я насквозь городская жительница. И упрямая была… Столько хлопот в деревне, подумать только. Мне приходилось на сеновал лазить в своей единственной шубке. Дрова для печек, угли для самовара, приготовление еды… Огурцы я сажала, помнится. Василия Васильевича тянуло сюда. Власть ему выделила бывший дом священника. Верный себе, Каменский всё в нем переделал. Перестроил здание, придав ему образ дома-корабля, с рубкой и палубой. Расписал и дом, и ворота, и печку разрисовал. Прорубил внутри несколько дверей – не интересно ему было в замкнутом пространстве. Правда, зимой от дверей этих сильно тянуло холодом (восемь печей ставить пришлось!), но такой уж это был человек… Зачем вот он привозил с собой попугаев в клетке, экзотических птиц? Не только же рисовать их. Поэт сам чувствовал себя попугаем в клетке, если долго жил на одном месте. Почти каждое лето «прилетал» он сюда, на берега Сылвы и Камы, ему здесь, на родине, хорошо работалось. И легче было переносить физический недуг, когда прогрессировало заболевание ног. Хочу рассказать о том, как снесли в Троице церковь. О том, кто сносил. Не Каменский, как поговаривали некоторые его недоброжелатели, тёмные люди. По поводу сноса специально приезжала комиссия из Свердловска, возглавлял её ответственный инструктор обкома партии (фамилию его забыла). У них была бумага, в которой имелось коллективное решение местных жителей о закрытии храма «за ненадобностью и отсутствием нужного числа верующих». Тогда ведь всё это делалось быстро. И взорвали церковь… Старушки просили Василия Васильевича, как авторитетного человека, депутата и орденоносца, заступиться, сохранить храм. Но не в его силах это было, не мог он помочь (да и не очень-то хотел, наверное, во всяком случае, в те годы). Вспоминается история, которую сам поэт называл в шутку «марш с вилами». Стоит однажды Каменский на балконе-палубе своего дома (то, что он занял бывший дом священника, некоторых жителей раздражало) и видит: по улице к нему приближается странная процессия, в основном бабы, шумят, вилами потрясают. Домработница испугалась, убежала. И неизвестно, что бы могло произойти, если бы с другой стороны улицы не появились пионеры во главе со своей учительницей, Тамарой Штейнберг. Вот она, Тамара (старшая дочь местного ветеринара Афанасия Ивановича, которая не раз бывала в гостях у поэта, их семьи дружили), и спасла, можно сказать, поэта. Василий Васильевич любил и умел проводить праздники. Не просто отмечал какие-то даты – а превращал их в необычное запоминающееся действо. День рождения – с черёмухой: дерево расцветает как раз ко дню его рождения! Или устроил новый год с ёлкой, это когда её снова разрешили, в конце 1930-х. Устроить такое в «тёмном царстве» (как называл иногда свою сторонку Василь Васильевич)! Накупил игрушек, значит, и мы поехали. На станции встретил нас Егор Евграфович, на хорошей лошади, но с маленькими какими-то санками. По дороге нам попался глубокий нырок, и нас так тряхануло, что мы вылетели в разные стороны! Я испугалась, конечно, а Василь Васильевич смеётся: «Чего боишься, с лётчиком ведь едешь!» Щедрая натура поэта привлекала людей. Как он деньги дарил!.. И обмануть его было легко. Когда возвращался после полуночи, всегда привратнику давал три рубля. И почтальону давал деньги, приговаривая при этом: «Чтоб письмо быстрей дошло». Позже, в голодные военные и послевоенные времена, когда Каменский лежал уже больной, я везла в Троицу велосипед, чтобы обменять «транспорт» на продукты. А по дороге велосипед развалился… С полушубком, который поэту подарили военные, тоже история вышла. Решили продать его. Сын Василий-младший отправился его сбывать – и тут облава. Так что Василь Васильевичу пришлось вызволять сына из милиции. В гости к Каменскому приезжали многие, он любил принимать друзей. Посещала Троицу и известная певица Мария Максакова, народная артистка СССР. «Ваши стихи пахнут яблоками», – сказала она Каменскому. Они много лет дружили, и Василий Васильевич даже предлагал певице удочерить её Людочку. Конечно, сразу слухи разные поползли, мол, не сам ли Каменский является отцом девочки, в богемной среде любят косточки перемывать. Но на самом деле поэт просто хотел поддержать певицу, ей очень трудно было воспитывать ребёнка в одиночку, не раз он помогал ей и материально. (О том, кто является её отцом, Людмила Максакова, народная артистка России, не знала много лет. Оказалось, родителем её был иностранный подданный, поэтому мать не рассказывала о нём даже дочери, ведь в те годы такая деталь могла сильно повредить творческой карьере. Актриса поведала об этом в интервью журналу «Караван истории» в 2002 году – В.Г.). В конце 1920-х у Каменского появилась новая жена, пианистка А.А.Касторская. Я считаю, в своих воспоминаниях, опубликованных перед 100-летием Василия Васильевича, она много неправды пишет… Каменского нельзя было забыть… К женщине он относился трепетно, по-рыцарски. В письме, присланном из санатория, он рассказывает, как в день 8 марта его пригласили на вечер: «…Я произнёс речь о женщине, читал из поэмы. А потом сел за рояль и исполнил ряд своих песен. Бисировали два новых вальса «Весна цветёт» и «Моя нежная»… Друзей-художников у него всегда много было. Они и Василь Васильевича, и меня часто рисовали. Самый футуристический мой портрет, пожалуй, написал художник Иван Попков. С таким автографом (Каменского): «Художник видит больше, чем знает, и это мешает ему, как курице видеть крыльями. В.К.» Одна работа Субботина-Пермяка до сих пор висит у меня. Петр Иванович писал эскизы к спектаклю «Степан Разин», по поэме Каменского. Для этой цели удалось выбить материал (в годы разрухи, гражданской войны всё доставали с великим трудом), на котором художник написал ещё несколько картин (этюд «Воробьишки» хранится у меня). А часть полотна, это была бязь, пошла на пелёнки для ребенка… Хранилось у меня также редкое издание «Мой журнал – Василия Каменского», первый – и последний – номер вышел в 1922 году, адрес редакции: ул. Мясницкая, 21, кв. 5. Звучит солидно, а на самом деле это адрес моего брата Александра Козлова, который тогда учился на художника. Из обстановки Каменский купил себе только кровать, на бытовые трудности тогда никто внимания не обращал. Весело жили, в творческой атмосфере. Обложку журнала создали друзья Каменского Е.Бебутова и П.Кузнецов. Самая дорогая для меня фотография – вот эта, где Каменский так молод. Он в костюме из гобелена. (Была у него ещё полосатая кофта футуриста, так её стащили в Сочи). Гобеленовый портрет напечатан в книге «Его-моя биография великого футуриста» в 1918 году. Ещё всё у нас впереди, и расставания, и новая встреча, и беды, и радости. Здесь его надпись: «Хочу верить, что встретились для единственного счастья и любви и творческих дней. Вале – Вася. Пароход «Наталья». Колбас Владимир Сергеевич, редактор газеты «Структура» Ассоциации непрерывного гуманитарного образования «XXI век» 1.4.«К чему слова?» (Об одном стихотворном экспромте В.В.Каменского) Василий Васильевич Каменский (1884–1961гг.), поэт, художник, в молодости – футурист и один из первых русских пилотов, был тесно связан с театром (он автор нескольких пьес и либретто к оперным спектаклям) и искренне любил театральное искусство, в частности, оперу и балет. Долгие годы В.В.Каменский поддерживал творческие и дружеские отношения с труппой Пермского (тогда – Молотовского) театра оперы и балеты, а в годы Великой Отечественной войны – и с артистами ленинградского балета, эвакуированными на Урал, в их числе – с Т.М. Вечесловой. Имя Татьяны Михайловны Вечесловой (1910–1991гг.) хорошо знакомо любителям театрального искусства. Артистка балета, педагог, заслуженный деятель искусств РСФСР, лауреат Государственной (Сталинской) премии СССР, она, выступая с 1928 года на сцене Ленинградского театра оперы и балета имени С.М. Кирова (ныне ему возвращено прежнее название – Мариинский), создала образы, отмеченные изяществом, отточенностью танцевальной формы, артистическим дарованием: Гюльнара («Корсар» А.Адана), Джульетта («Ромео и Джульетта» С.В.Прокофьева), Зарема («Бахчисарайский фонтан» А.В.Асафьева), Золушка («Золушка» С.В.Прокофьева), Китри («Дон-Кихот» Л.Ф.Минкуса), Лиза («Тщётная предосторожность» П.Гертеля), Нунэ («Гаянэ» А.И.Хачатуряна), Паскуала («Лауренсия» А.А.Крейна), Одетта-Одиллия («Лебединое озеро» П.И.Чайковского), Тао Хоа («Красный мак» Р.М.Глиэра), Татьяна («Татьяна» А.А.Крейна), Эсмеральда («Эсмеральда» Ч.Пуни)… О самом важном и самом главном в своей жизни и творческой судьбе Татьяна Михайловна Вечеслова рассказала в своих книгах: «Я – балерина» (она была опубликована в 1964 году и переиздана в 1966 году) и «О том, что дорого», которая вышла из печати в Ленинградском отделении издательства «Советский композитор» в 1984 году. Некоторые страницы воспоминаний балерины посвящены Перми. В этот далёкий уральский город, который тогда носил имя Молотова, в трудные годы Великой Отечественной войны был эвакуирован Ленинградский государственный ордена Ленина академический театр оперы и балета имени С.М.Кирова. Т.М.Вечеслова с благодарностью пишет: «Нам, ленинградцам… руку помощи протянула Пермь, приютивший, накормивший, отогревший нас город. Я связана с этим городом духовно навсегда»[1]. Пермь радушно встретила эвакуированных ленинградцев. Пермяки окружили их вниманием, любовью и уважением, их творчество приняли с глубоким и искренним интересом. «Тёплое, замечательное гостеприимство видели мы от партийных и общественных организаций города, – вспоминает Т.М. Вечеслова. – С нами делили свой кров простые люди Перми: многим пришлось потесниться, отказывая себе в самом необходимом… Мы всегда чувствовали тепло зрительного зала и в ответ старались отдать все наши силы, творческую фантазию, душу и сердце!» [2] Находясь в Перми, ленинградский театр жил в напряжённом творческом ритме. Свидетельство тому – его репертуар: «Бахчисарайский фонтан», «Баядерка», «Гаянэ», «Дон-Кихот», «Жизель», «Лауренсия», «Лебединое озеро», «Спящая красавица», «Тщётная предосторожность», «Эсмеральда». «Таким репертуаром, – с обоснованной гордостью пишет Т.М. Вечеслова, – можно было бы гордиться и в мирное время!» [3] Конечно, были и тяжёлые будни военного времени: участие в посевной и уборочной кампаниях, дежурство в госпиталях, изготовление декораций и костюмов. Были и шефские концерты в составе фронтовых бригад, и гастроли в Челябинске и Свердловске (ныне – вновь Екатеринбург) с большими концертными программами [4]. Забота о хлебе насущном и организации элементарного быта тоже требовали и времени, и душевных и материальных затрат. Тележурналист Татьяна Алексеевна Кетегат, заслуженный работник культуры Российской Федерации, рассказывала мне, что в один из послевоенных приездов в Пермь Т.М.Вечеслова вспоминала, как её подруга Галина Уланова (позже она станет народной артисткой СССР, дважды Героем Социалистического Труда, лауреатом Ленинской и четырежды Сталинской, или Государственной премии СССР), перегнувшись за перила лестничного марша в гостинице «Центральная» (на улице Карла Маркса, обретшей недавно своё исконное историческое название – улица Сибирская), где жили эвакуированные ленинградские артисты, кричала уходящей на репетицию подруге: «Таня! В буфет хвосты привезли! На тебя очередь занимать?». Оказывается, и этот эпизод с коровьими хвостами дорог Т.М.Вечесловой и сохранился в памяти. Выступая в 1969 году по Пермскому телевидению, Т.М.Вечеслова говорила, что частым гостем театра был Василий Васильевич Каменский [5]. В её архиве сохранился «клочок бумаги» за 1942–1943 годы с четверостишием (это, скорее всего, экспромт) В.В.Каменского, который, уточняет балерина, «очень хорошо ко мне относился»: К чему слова? Зачем слова? Прекрасна так Вечеслова! Сообщая мне об этом факте в письме от 24 марта 1984 года [6], Т.М.Вечеслова, к сожалению, не расставила знаков препинания в тексте В.В.Каменского, поэтому я вынужден сделать это сам, но не уверен, что принятое мною решение соответствует авторской воле писателя. Эти строки, случайно сохранившиеся с военного лихолетья, напомнили Т.В.Вечесловой такую далёкую и столь близкую Пермь. Вновь приехав в наш город в 1972 году (прославленная балерина была назначена председателем Государственной экзаменационной комиссии Пермского хореографического училища), она не могла не пройтись по улицам города, не взглянуть на Каму. «…Я вышла на набережную. Я не узнавала города, – делится впечатлениями Т.М. Вечеслова. – Красивый мост светился вечерними огнями. Он намного длиннее невских мостов. По просторной набережной гуляли люди, воздух был тёплым, ласковым, летний вечер был необыкновенно хорош и тих. Кама несла свои воды спокойно, величаво, по ней скользили белоснежные пароходы с празднично одетыми пассажирами, и казалось, что никогда не было войны…» И далее: «Я бродила по городу. Современные постройки, открытые кафе, зелёные бульвары, цветы… Но вдруг свернёшь с главной улицы – в проулочке мелькнёт деревянный домишко с палисадником, с покривившейся скамейкой под рябиной, и защемит сердце: видишь приметы старого русского города. Это как лицо давнего друга. Черты его изменились. Но вдруг появится улыбка, набежит морщинка, и узнаёшь знакомое, родное лицо» [7]. Татьяна Михайловна побывала в своём бывшем номере 113 на пятом этаже гостиницы-«семиэтажки» (так пермяки именуют гостиницу «Центральная»), здесь «в один из морозных уральских вечеров… стоя на кровати, с бьющимся от волнения сердцем писала во всю стену красными огромными буквами: «18 января, 1943 год! Прорыв блокады Ленинграда!!!» Через три дня после этого события Т.М.Вечеслова выехала с бригадой артистов на Ленинградский фронт [8]. Да, наш город стал родным Татьяне Михайловне Вечесловой, как и другим артистам и писателям многолюдной колонии эвакуированных из Москвы и Ленинграда (теперь и он носит другое имя – Санкт-Петербург). В Перми они нашли и кров, и друзей. Добрым другом для многих из них стал «король футуристов» Василий Васильевич Каменский. Сноски:
Гладышев Владимир Фёдорович, журналист, краевед 1.5.Малоизвестное стихотворение В.В.Каменского Стихотворение, подписанное инициалами «В.К.», было опубликовано в журнале «ХХ век», №10 за 1914г. Написано до 1911 года, именно тогда Василий Каменский действительно купил аэроплан «Блерио». Но авансов за «куплеты» для этого бы, конечно, не хватило. (Поэту помогла выгодная женитьба на купеческой дочери.) Василий Каменский АЭРО-ГРЕЗЫ Я в душе лелею план Приобресть аэроплан, Настрочив куплетов море и спросив аванс в конторе. И ещё имею план, Как купить аэроплан: Нужно трахнуть в лоб Пегаса И продать татарам мясо. Что за прелесть быть пилотом, Над гнилым взлететь болотом, Круче, круче – прямо в тучи Направляя свой полет! Ну, так вот: Я хотел бы быть пилотом. К чорту школу! В печку книжки! Карты, парты – с молотка. Окна – настежь...Ребятишки, – В облака!.. Я хочу, Куда хочу – Вольной пташки вроде я! Не пымать, Ваше благородие!.. Мой талант – Поэта – Удивлять вознесением слов. В. Каменский «Слова и слова» 2.ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ Иванова Светлана Михайловна, Заслуженный учитель РФ, учитель-исследователь |
Добавить документ в свой блог или на сайт
Похожие:
 | Сборник статей и материалов, посвящённых традиционной культуре Новосибирского... Песни, люди, традиции (из серии «Традиционная культура Новосибирского Приобья»): Сборник статей и материалов / Под ред. Н. В. Леоновой.... |  | Владимира Владимировича Набокова 1899-1977 Набо́ков владимир Владимирович (12 (24) апреля 1899, Петербург — 3 июля 1977, Монтре, Швейцария), русский и американский писатель;... |
| Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Современный американский писатель Эдвард Игер (1911—1964) поначалу был известен как драматург и поэт-лирик. Первую детскую книгу... | | Доклад белоногова василия васильевича главы администрации города... Правления ксарс – А. Лесникова, Ю. Белозерова, Т. Громова, Н. Камильери, А. Курышев, М. Ломакина, И. Ляхтейнен, И. Маликова |
| Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Сегодня мы продолжаем изучение жизни и творчества А. С. Пушкина, и тема нашего урока: «Пушкинские друзья по лицею.». Вы узнаете,... | | Доклад белоногова василия васильевича главы администрации города... Россия, 197046, Санкт-Петербург, ул. Малая Посадская, 30; Тел.: (812) 232 59 15; Факс: (812) 232 33 76; e-mail |
| Проект «личность и эпоха» Центр информационных технологий и ресурсов Гомельского района, продолжая серию работ, посвященных владельцам и меценатам города Гомеля,... | | Рабочая программа Кащенко Натальи Сергеевны I квалификационная категория... М.: Дрофа, 2009. – 92, [4] с.) и учебника А. А. Каменского, Е. А. Криксунова, В. В. Пасечника «Биология. Общая биология» (Каменский... |
| Сборник статей Дидактика художественного текста: Сборник статей / Под ред. А. В. Татаринова. Краснодар: Кубанский государственный университет, 2007.... | | Доклад белоногова василия васильевича главы администрации города... Главы администрации муниципального образования «Чердаклинский район на заседании региональной конференции «Стратегия социально-экономического... |
| Тема: живая душа Кинеля Самарской области начало исследовательскую работу по изучению жизни и творчества нашего земляка, педагога и поэта Николая... | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Род деятельности: поэт, прозаик, драматург, литературный критик, переводчик, публицист, историк |
| К 200-летию со дня рождения М. Ю. Лермонтова ... | | «уфимский государственный колледж радиоэлектроники» проблемы качества образования сборник статей Сборник статей преподавателей Уфимского государственного колледжа радиоэлектроники №7 Под ред к т н зам директора по учебно-методической... |
| Урок по изобразительному искусству «Выражение намерений через украшения»... Семенихина Т. И. – «Развитие музыкальных способностей детей дошкольного возраста». Сборник статей ирот. Москва 2008 г | | И. Е. Срезневскийй оратор и поэт н. 19 века Настоящий Закон в соответствии с Конституцией Республики Татарстан учреждает государственные награды Республики Татарстан, устанавливает... |
