Структурно-семантические особенности диалогизма в романах ф. М. Достоевского «бесы» им. Горького «жизнь клима самгина» 10. 01. 01 Русская литература

В романе «Жизнь Клима Самгина» показано преобладание в речи героев «фиктивных» заимствованных фраз, обрывающихся на середине многоточием – знаком искажающей смысловой незавершенности, монологической направленности «фиктивного» слова. Докторальные, одноголосые, заимствованные фразы Самгина остаются невоспринятыми, складывающимися в «хаос криков и речей», бесследно пропадающими в пустоте; в шуме разноголосицы утрачивается диалогическая связь; основными характеристиками общества становятся разрозненность, разобщенность. В произведении М. Горького невысказанность героем своего голоса при его звучании во внутреннем диалоге, ограниченность в «роли» определяются как основные характеристики образа Самгина. В романе «Бесы» наряду с хаосом, разрушением диалогического взаимодействия воссозданы диалоги, в которых раскрывается принцип диалогизма. Ф.М. Достоевский обозначает возможность установления подлинных диалогических отношений, в которых звучит собственный голос героев, произносятся свои слова, способствующие нахождению единства, истины, пути спасения от социального «бесовства». В романе «Жизнь Клима Самгина» ведущей становится монологизация композиционно выраженного диалога. Хаотичность, шум бессвязных «фиктивных» повторяемых реплик создают игровую пустоту, что ведет к отрицанию, отсутствию единства, центра, отчужденности, разрушению связи между людьми как отражению распада универсальных связей.

Во втором параграфе «Диалогизм как художественный принцип в композиционно выраженных диалогах романов» раскрывается своеобразие диалогизма в диалогах, рассматривается взаимодействие голосов в рамках композиционно выраженного диалога. Производится анализ центральных диалогов романов «Бесы», «Жизнь Клима Самгина», позволяющий проследить специфику взаимодействия голосов микродиалога героев, развитие образов в контексте диалогизации.

Усиление Шатовым голоса естественного начала в рамках скрытого диалога Ставрогина (сцена удара Шатовым Ставрогина «кулаком по лицу», глава «Премудрый змий») прерывает доминирование «бесовского», прослеживаемое при совершении «зверств» и «невозможных дерзостей» (глава «Принц Гарри. Сватовство»), и создает равноправие, равносильность голосов внутреннего диалога, что не исключает возможности активизации одного из них. Звучание голоса «бесовского» во внутреннем мире Ставрогина наблюдается в диалогах с Петром Верховенским и Кирилловым, расположенных в первой главе второй части романа («Ночь»). Превалированием «бесовского» голоса в скрытом диалоге героя, вызванным воздействием «новой стратегии» компрометирования представителя общества «бесов» Петра Верховенского (заключающейся в убеждении Ставрогина в неистребимости голоса «бесовского» начала в его внутреннем мире с целью активизации), мотивировано появление «странного движения в лице», являющегося подтверждением справедливости замечания Верховенского о намерении Ставрогина осуществить опосредованное убийство по причине внутренней принадлежности к обществу «бесов». В диалоге с Кирилловым доминирование голоса «бесовского» во внутреннем мире Ставрогина вызвано внешним импульсом в виде высказывания Алексеем Нилычем идеи о самоубийстве, побуждающего Ставрогина выразить «свою мысль» о допустимости самоубийства для достижения безнаказанности от последствий вседозволенности.

Следующий переломный момент, изменяющий динамику взаимодействия голосов внутреннего диалога героя, связан, подобно первому, с образом Шатова и Христианской символикой света. Предупреждение Ставрогиным Шатова о его планируемом убийстве в контексте высказывания камердинера Алексея Егорыча получает оценку «доброго дела»: «Благослови вас Бог, сударь, но при начинании лишь добрых дел». В диалоге, расположенном в первой главе второй части романа («Ночь»), Шатов, подобно Мышкину, выступает носителем «проникновенного слова», которое «способно активно и уверенно вмешиваться во внутренний диалог другого человека, помогая ему узнавать свой собственный голос»¹⁰. «Проникновенное» слово Шатова способствует «узнаванию» Ставрогиным «своего голоса», в результате чего происходит усиление естественного начала скрытого диалога (герой задумывается над тем, что «Бога можно добыть трудом, и именно мужицким», и дает обещание посетить бывшего архиерея Ефимьевского Богородского монастыря Тихона: «Благодарю вас, схожу») до степени невозможности активизации голоса «бесовского», что метафорически определено освещением Шатовым жизненного пути Ставрогина («Светил Шатов по лестнице»), который отказывается следовать по пути общества «бесов», представленному в лице Федьки Каторжного. Внешний голос – голос «бесовского» – не активизирует соответствующий голос микродиалога героя. Подобное взаимодействие голосов внутреннего диалога Ставрогина наблюдается в сцене дуэли: Николай Всеволодович утверждает свое «право не убивать», демонстрирующее отказ от творения зла, активного распространения его, идущий от сцены удара Шатовым, вопреки принуждению к пролитию крови «бесновавшимся» Гагановым. Отсутствие активизации голоса скрытого диалога Ставрогина доминирующим голосом «бесовского» начала внешнего пространства представлено в диалоге Николая Ставрогина с Петром Верховенским, расположенном в восьмой главе второй части романа («Иван-Царевич»), в котором совершается отказ героя, оценивающего данное предложение «неистовством», от самозванства вопреки апелляции Верховенского к «волчьему инстинкту» предложением «роли» Ивана-Царевича.