Вестник
Скачать 3.53 Mb.
|
А. П. Алексеев, О. В. Макаров О МЕТОДАХ ОСУЩЕСТВЛЕНИЯ ФУНКЦИЙ МЕСТНОГО САМОУПРАВЛЕНИЯ Важнейшая роль в механизме реализации функций местного самоуправления принадлежит методам осуществления муниципальной управленческой деятельности. Обобщая различные суждения по поводу методов управленческой деятельности в целом, Г. В. Атаманчук предлагает считать таковыми «способы и приемы анализа и оценки управленческих ситуаций, использования правовых и организационных форм воздействия на сознание и поведение людей в управляемых общественных процессах, отношениях и связях»1. Метод осуществления функций местного самоуправления представляет собой совокупность способов и средств воздействия, с помощью которых субъекты муниципальной власти в отношениях с управляемой стороной достигают цели конкретных функций местного самоуправления в процессе их реализации. В юридической литературе существуют различные классификации методов осуществления функций местного самоуправления. В зависимости от того, кому адресовано то или иное управленческое воздействие, различают методы управленческой деятельности: направленные на организацию системы местного самоуправления; выражающиеся в осуществлении воздействия на внешние объекты. По характеру воздействия методы осуществления функций местного самоуправления подразделяются: на административные; экономические; социально-психологические. Следует отметить достаточную условность приведенной классификации. Так, экономическое воздействие (материальное стимулирование в виде премирования, повышения заработной платы и т. д.) вполне можно назвать одновременно и социально-психологическим, поскольку в его основе заложены психологические моменты (повышение самооценки и др.), социально-психологические аспекты присутствуют и в административных методах. Среди методов осуществления функций местного самоуправления необходимо выделить традиционные общие методы убеждения и принуждения. Они имеют универсальный характер, поскольку более частные методы, которые используются при осуществлении всех или основных функций управления, формируются в пределах и на основе убеждения и принуждения2. Принуждение как метод реализации функций местного самоуправления представляет собой нормативно обоснованное внешнее воздействие (психологическое, материальное, организационное, физическое) субъектов муниципальной власти на волю подвластных субъектов муниципально-правовых отношений с целью изменения их поведения в интересах управляющей стороны независимо от желания управляемой стороны. При этом, на наш взгляд, следует различать две формы принуждения в муниципальной управленческой деятельности. Первая – принуждение как метод правового регулирования муниципально-правовых отношений, проявляющийся в создании, прежде всего, норм права, содержащих предписание или запрет. Вторая – принуждение как реакция специально уполномоченных на то субъектов, представляющая собой метод воздействия «на субъектов права, заключающийся в при-чинении им каких-либо правоограничений путем применения нормативно закрепленных мер принуждения в связи с правонарушением (или объективно-противоправным деянием, содержащим в себе признаки состава правонарушения), либо в связи с государственной необходимостью»3. Во втором случае основной отличительной особенностью является то обстоятельство, что в процессе применения этого метода в обязательном порядке ущемляются права, свободы и законные интересы тех субъектов права, в отношении которых применяется принуждение4. В данном случае применение мер принуждения возможно лишь путем издания индивидуального правового акта (выделено нами. – О. М.) в отношении того субъекта права, в отношении которого они применяются5. Как справедливо отмечает А. С. Пучнин, «в праве заложен потенциал принуждения, исходящий из правил, которые необходимо исполнить. Если эти правила исполняются и соблюдаются благодаря самопонуждению и самопринуждению, то воля субъекта права остается свободной от материального, то есть внешнего воздействия государства. Если потенциал принуждения права реализуется за счет внешней материальной силы, а такой силой является организация – государство, принуждение, исходящее из права, следует считать привнесенным, субсидированным. Таким образом, принудительное воздействие права имеет двойную природу – естественную и субсидированную. Если естественная принудительность права основывается на принципиальной силе правовых положений, то субсидированная сила дается праву государственной организацией как материальная защита»6. При этом следует иметь в виду, что «говорить о государственном физическом принуждении как сущностном признаке права нельзя, поскольку такое принуждение охватывает довольно узкий круг правовых явлений»7, «право имманентно связано с принуждением, только это принуждение особого рода... оно имеет психическую природу и интеллектуально-эмоциона-льное (ценностное) обоснование… сама правовая обязанность… эйдетически связана с принуждением, поскольку выражает собой императив, т. е. долженствование»8. Как отмечает А. В. Поляков, «государство не может физически принуждать к соблюдению права, а может лишь пресекать противоправные действия, восстанавливать уже нарушенное право и карать за совершенные правонарушения»9, в то время как «психическое принуждение есть такое воздействие на сознание субъекта, которое определяет выбор требуемого варианта поведения… такое воздействие неизменный спутник именно правовой коммуникации, в рамках которой нормативно должное не принадлежит свободному выбору, а закрепляется в виде обязанности, исполнения которой можно требовать»10. Принуждение как метод реализации функций местного самоуправления охватывает оба указанных компонента. Субъекты муниципальной власти издают нормативно-правовые акты, направленные на реализацию функций местного самоуправления, содержащие предписания и запреты, а также издают индивидуальные правовые акты, устанавливающие какие-либо правоограничения путем применения нормативно закрепленных мер принуждения в связи с правонарушением. Убеждение как метод реализации функций местного самоуправления представляет собой воздействие (психологическое, материальное, организационное) субъектов муниципальной власти на сознание и поведение людей путем создания таких условий, при которых у них появляется осознанная внутренняя потребность (заинтересованность) осуществить те действия, которые выгодны управляющей стороне. Здесь также можно выделить две формы применения метода убеждения в муниципальной управленческой деятельности: 1) убеждение как метод правового регулирования муниципально-правовых отношений, проявляющийся в создании норм права, содержащих дозволение, закрепляющих какие-либо субъективные права; 2) убеждение как метод воздействия на субъектов права, заключающийся в создании выгодных условий, предоставлении им каких-либо возможностей путем применения различных стимулов в конкретной ситуации. Особенностью методов убеждения и принуждения при достижении целей управления является то обстоятельство, что наиболее простое средство решения поставленной задачи – метод принуждения. С помощью этого метода цель уп-равления достигается быстрее, а средств тратится (как правило) значительно меньше. Достижение той же цели методом убеждения представляется более трудоемким процессом. Вместе с тем нельзя не принимать во внимание и то обстоятельство, что цель управления, достигнутая методом убеждения, основана на внутреннем убеждении управляемой стороны в верности его поведения, и соответственно такой результат муниципального управления прочнее и более ценен для общества. Кроме того, в случае достижения цели управления методом убеждения местной власти удается избежать ущемления прав, свобод и законных интересов субъектов права, что также является немаловажным. Муниципалитет должен быть заинтересован в формировании такого управленческого аппарата, сотрудники которого в своей деятельности делали бы ставку именно на метод убеждения при осуществлении муниципального управления. Как отмечает Н. С. Тимофеев, «проблема соотношения и взаимодействия местного самоуправления и государственной власти заключается в переходе от методов традиционного администрирования «управления по вертикали» к методам координационного управления горизонтальному сотрудничеству всех заинтересованных участников территориального развития»11. Однако поскольку этот способ достижения цели более сложный, то одной из задач муниципальной власти является формирование соответствующих способностей и навыков муниципальных служащих, необходимых им для наиболее эффективного осуществления управленческой деятельности в муниципальном образовании. Через материальное стимулирование (например, налоговые льготы, предоставление удобных мест под офисы и иные помещения и др.) возможно привлечение к реализации функций местного самоуправления различного рода частных структур. Через различные формы диалога с местным сообществом (опросы, публичные слушания, обращения граждан) возможно нахождение наиболее эффективных путей решения той или иной проблемы. Заинтересованность граждан в местном самоуправлении возможна лишь при их доверии муниципальной власти (органам и должностным лицам), при наличии подлинной обратной связи в процессе муниципального управления, когда граждане чувствуют свою сопричастность к решению местных вопросов, ощущают, что именно их интересы муниципальные структуры удовлетворяют, когда местное сообщество видит результаты своего участия в управлении, свое реальное влияние на развитие муниципального образования. Развитие политико-правовой культуры предполагает повышение уровня не только у управляемой стороны, но и у управляющей. Подлинный профессионализм должностных лиц публичной власти предполагает преодоление устоявшихся стереотипов в управлении, когда между властью и человеком существует значительный разрыв, дистанция. Как отмечает В. А. Мельников, «искусство» управления заключается в способностях управляющей стороны верно определить объем мер принуждения и убеждения, необходимый для наиболее рационального решения стоящей перед ней управленческой задачи. При определении такого соотношения для каждого конкретного случая следует учитывать особенности методов управления, специфику правового положения управляющей стороны и индивидуальные признаки управляемой стороны (сторон)12. Именно вариативность возможностей субъектов муниципальной власти при осуществлении своих функций в выборе форм и методов их реализаций может стать залогом эффективности нового уровня публичной власти. _________________________________________ 1 Атаманчук Г. В. Теория государственного управления: курс лекций. 4-е изд. М., 2006. С. 248. 2 См.: Юсупов В. А. Научная организация исполнительной власти. Волгоград, 2003. С. 42. 3 Солдатов А. П., Мельников В. А. Административное право Российской Федерации. Ростов н/Д, 2006. С. 109110. 4 Подробнее см.: Мельников В. А. Административное право (Общая часть). Волгоград, 2004. С. 8081. 5 См.: Солдатов А. П., Мельников В. А. Указ. соч. С. 110. 6 Пучнин А. С. Принуждение и право : автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 2000. С. 5 6. 7 Поляков А. В. Общая теория права: Феноменолого-коммуникативный подход. СПб., 2003. С. 297. 8 Там же. 9 Там же. С. 296. 10 Там же. С. 295. 11 Тимофеев Н. С. Местное самоуправление в системе государственных и общественных отношений. История и современность. Опыт России. М., 2005. С. 29. 12 См.: Мельников В. А. Административное право (Общая часть). С. 83. © А. П. Алексеев, О. В. Макаров * * * А. Ф. Анисимов о месте культуры защиты прав человека в профессиональной ПРАВОвой культуре сотрудника овд Сотрудники ОВД, хотя и не так быстро, как того ожидает российское общество, но все же функционально меняют изначальный смысл своей профессиональной деятельности. Идет естественный, но болезненный процесс переосмысления ценностной составляющей назначения сотрудника ОВД. Человек, его права и свободы, честь и достоинство признаются высшей ценностью и приоритетом государственной политики, а значит, и современным смыслом правоохранительной деятельности. Наряду с этим правовое сознание населения, правовая культура в целом переживают сегодня такие болезненные явления, как правовой нигилизм, резкая криминализация отдельных сторон жизни общества, утрата частью населения веры в право как источник справедливости. Растет напряженность в обществе, вызванная ростом социального расслоения, политической нестабильностью, региональными конфликтами, отставанием процесса законотворчества от изменений в жизни общества. В этих условиях особое значение имеет профессиональная правовая культура сотрудника ОВД. Это вызвано социальной значимостью его деятельности – обеспечением безопасности личности, прав и свобод человека, его чести и достоинства. В свою очередь, и общественное сознание все больше превращается в своеобразного «заказчика» на квалифицированный полицейский «сервис» по защите своих прав и свобод. Гражданин, все более осознающий себя налогоплательщиком, содержателем государства, требует все более качественной защиты своих законных интересов. Общество видит в будущем правоохранителе специалиста с новыми профессиональными качествами. От прежней защиты идеологической, политической, экономической незыблемости общественного строя ОВД переходят к защите прав человека как к основной своей функции. Эффективность деятельности сотрудников ОВД в данной сфере в значительной степени зависит от уровня их правовой культуры, равно как и сама их деятельность является материальным ее выражением, собственно профессиональной правовой культурой. Структуру правовой культуры сотрудника ОВД можно определить следующими составляющими: 1. Уважение к праву, к закону как к непреходящей ценности, продукту юридической мысли и развития общества. На современном этапе данное качество сотрудника проходит серьезные испытания. В условиях критики действующих норм, и нередко справедливой, очевидного отставания законотворческого процесса от реалий жизни, несовершенства отдельных принимаемых актов, наличия правовых коллизий, безусловное уважение к закону ставится под сомнение. Трудно уважать любой закон только за то, что он закон, особенно если известно, что «дни его сочтены», и в законодательном органе власти идет работа над его новой редакцией. Необходимо признать, что и сам сотрудник ОВД не лишен права критического осмысления той или иной нормы, собственного восприятия права. Живо интересуясь полемикой в прессе или науке по поводу совершенства того или иного нормативно-правового акта, он волен принимать ту или иную точку зрения. Современная наука также призывает «…стремиться избежать юридического фетишизма, т. е. возведения в абсолют роли права и других правовых средств»1. 2. Выработанная привычка действовать по закону и соблюдать закон, соизмерять свои действия с действующими нормами права. Данное качество профессионального сознания (основополагающей части правовой культуры) подвержено серьезному испытанию: возможности профессионально-нравственной деформации сотрудника. Она либо является продуктом длительного воздействия негативных факторов, либо присутствовала изначально и не была выявлена в ходе профессионального отбора. Это выражается в опасном заблуждении, что сотруднику милиции можно чуть больше, чем всем остальным, а принадлежность к ОВД это не строгие требования к поведению, а исключительность и непогрешимость, сопряженные с властными полномочиями. Политика руководства государства, в том числе и самого МВД, по очистке своих рядов в последние годы приобрела целенаправленный и решительный характер. Одновременно эта работа показала, что безусловное соблюдение закона, к сожалению, не является алгоритмом поведения для всех без исключения сотрудников. 3. Отношение к общественной морали как к общественной ценности и убежденность в необходимости следовать ее требованиям. Общество предъявляет к моральному облику сотрудника ОВД более высокие требования, чем к некоторым иным категориям граждан. Безукоризненное поведение в быту, высокая культура общения с гражданами, ответственность за честь мундира часть его правового сознания и правовой культуры в целом. 4. Отождествление закона и высшей справедливости, идейная убежденность. Все вышеуказанные качества невозможны без идейной убежденности в правильности своей деятельности, в том, что служба в МВД есть деятельность во имя добра, справедливости, во имя человека и общественного блага. Данное качество также нуждается в постоянном и усиленном культивировании, так как оно также может быть подвержено деформации. Имея конечной целью общественное благо, действия правоохранительных органов связаны с правомерным ограничением прав и свобод граждан, что, в свою очередь, может породить в правовом сознании сотрудника «обвинительный уклон», подчинить его деятельность не защите прав, свобод и законных интересов людей, а выработке показателей, определяемых количеством наказанных. Этому отчасти способствует и существующая система оценки труда в МВД. К тому же жизнь многообразнее правовых норм, и вполне возможны ситуации, когда возникает обоснованная неприязнь к потерпевшей стороне и симпатия к преступившему закон. В такой ситуации именно идейная убежденность в высшей справедливости закона может оградить сотрудника от соблазна отождествить себя и закон, подменить закон собственными субъективными представлениями о справедливости. 5. Психологическая надежность и устойчивость. Профессиональная деятельность сотрудника ОВД сопряжена с воздействием негативных факторов, в том числе и длительным. Присяга предупреждает о возможных «тяготах и лишениях», связанных с исполнением служебного долга. Соприкосновение в ходе профессиональной деятельности со злом, с человеческим горем, с далеко не лучшими представителями нашего общества требует особых психологических качеств. 6. Готовность к действию в экстремальных ситуациях. Служба в органах внутренних дел сопряжена не только с определенными трудностями, но и с необходимостью быть готовым к действию, требующему таких высоких гражданских качеств, как мужество, героизм, способность к самопожертвованию. К этому обязывают служебный долг и присяга сотрудника. Особенностью современного периода функционирования ОВД являются очевидные и болезненные трудности безусловного соответствия всех сотрудников всем перечисленным составляющим. Но это не дает оснований для отказа правоохранительных органов от полноценной деятельности по защите прав и свобод человека. Именно профессиональная правовая культура сотрудника органов внутренних дел способна компенсировать современные негативные общественно-правовые явления, и наоборот, нехватка либо отсутствие таковых к ущемлению прав человека. Под высоким уровнем правовой культуры сотрудника ОВД на современном этапе следует понимать не только знание законодательных актов и нормативных документов, непосредственно регламентирующих реализацию властных полномочий в той или иной сфере правоохранительной деятельности. Сегодня от него также требуется готовность действовать исходя из высших интересов общества, интересов прав человека. Осознанию высокой общественной значимости своей деятельности в значительной мере способствуют знания в области права прав человека, которые, к сожалению, не всегда являются частью содержания непосредственно выполняемых полномочий и обязанностей. Труд сотрудника ОВД в значительной мере по-преж-нему сконцентрирован на карательных функциях. Это объясняется и историческими традициями, и сложившимися критериями оценки деятельности в МВД, где все показатели сводятся к количеству наказанных (в самом широком смысле этого слова), а нуждающийся в защите человек зачастую выпадает из сферы профессиональных интересов. Возникает ситуация, когда «государство вмешивается в жизнь общества там, где не должно этого делать, а там, где должно, бездействует»2. Осознание высших целей, инициативность и готовность служить и защищать права человека в ходе реализации своих служебных полномочий сегодня так же важно для сотрудника органов внутренних дел, как уважение к праву, знание конкретных норм закона и исполнительность, но данное качество в значительной степени вопрос личных качеств, а не прямых задач профессиональной деятельности. Апелляция к лучшим качествам сотрудника нуждается в нормативно-правовом обеспечении, и прежде всего в документах, непосредственно регулирующих функционирование практических работников. В основополагающих документах МВД сегодня уже ясно прослеживается, что первоочередной задачей является безопасность личности, уважение прав и свобод, а принципами деятельности являются законность, гуманизм, гласность. Значительные изменения претерпел Закон Российской Федерации «О милиции»3. Таким образом, сегодня уместно говорить о необходимости формирования в качестве составной части профессиональной правовой культуры еще одного элемента культуры защиты прав человека. Это тем более актуально потому, что наряду с правом прав человека в на-учный обиход вводятся и становятся объектом исследования такие категории, как «культура прав человека», «конституционное правосознание»4. _________________________________________ 1 Теория государства и права: учебник / под ред. В. Я. Кикотя, В.В. Лазарева. М., 2008. С. 473. 2 Есипова И. А. О правовой защите граждан от бездействия власти // Общество, право, власть : межвуз. сб. науч. тр. Ч. 1: Современные проблемы правовой реформы. Волгоград, 1997. С. 105. 3 См.: О милиции : закон Российской Федерации от 18 февраля 1991 г. № 4510-1 // Ведомости Съезда народных депутатов РСФСР и Верховного Совета РСФСР. 1991. № 16 (в настоящий закон внесены изменения законами Российской Федерации от 1 июля 1993 г. № 5304-1 и от 18 февраля 1993 г. № 4510-1, федеральными законами Российской Федерации от 15 июня 1996 г. № 73-ФЗ, от 31 марта 1999 г. № 68-ФЗ, от 6 декабря 1999 г. № 209-ФЗ, от 25 июля 2000 г. № 105-ФЗ). 4 Павленко Е. М. Формирование культуры прав человека и конституционного правосознания в современной России : автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 2006. © А. Ф. Анисимов * * * Н. И. Батурина отмена усыновления по российскому семейному законодательству Отношения, возникшие в результате усыновления, не бессрочны. Они могут быть прекращены по нескольким основаниям. Причем в ка-честве юридических фактов, их прекращающих, выступают и события, и действия. Событием является смерть усыновителя или усыновленного. Действием объявление одной из сторон правоотношения по усыновлению умершим, а также отмена усыновления, которые влекут за собой определенные правовые последствия только с момента вступления решения суда об этом в законную силу. КоБС РСФСР (ст. 111118) также предусматривал признание усыновления недействительным. Причем усыновление могло быть отменено, если этого требовали интересы ребенка, а также в случаях, когда усыновление было произведено в нарушение требований закона без согласия родителей ребенка или усыновляемого, или супруга усыновителя. В результате отмены оно прекращалось со времени вступления в законную силу решения суда об отмене усыновления. Усыновление могло быть признано недействительным в случае, когда решение об усыновлении было основано на подложных документах или когда усыновителем являлось лицо, лишенное родительских прав либо признанное недееспособным или ограниченно дееспособным, а также при фиктивности усыновления. Усыновление, признанное судом недействительным, считалось таковым со времени вынесения решения об усыновлении, т. е. считалось, что усыновление не порождало никаких правовых последствий. В науке советского семейного права вопросы отмены усыновления и признания его недействительным были одними из наиболее дискуссионных. Велась полемика относительно критериев разграничения указанных понятий, отмечалось, что имеющиеся противоречия приводят к неправильному разрешению дел на практике, делались выводы о смешении данных категорий1. Все это привело к тому, что законодатель воспринял критику и исключил признание усыновления недействительным из норм нового Семейного кодекса РФ, тем самым упростив отношения по прекращению усыновления. Под отменой усыновления следует понимать юридический факт, в силу которого в судебном порядке прекращаются отношения, возникшие в результате усыновления, на будущее время. При отмене усыновления происходит прекращение всех правоотношений между усыновителями (их родственниками) и усыновленным ребенком (его потомством). Одновременно восстанавливаются взаимные права и обязанности ребенка и его биологических родителей (их родственников), если это не противоречит интересам ребенка (п.1 ст.143 СК РФ). Поэтому отмена усыновления является правопрекращающим и пра-вовосстанавливающим юридическим фактом. Отмена усыновления должна рассматриваться как мера семейно-правовой ответственности и как способ охраны прав и интересов ребенка, а в некоторых случаях его родителей или усыновителей. Причем как способ охраны отмена усыновления существует всегда, а как мера ответственности только при наличии определенных оснований. Все основания отмены усыновления можно разделить на две группы: 1. Усыновители уклоняются от выполнения возложенных на них обязанностей родителей, злоупотребляют родительскими правами, жестоко обращаются с усыновленным ребенком, являются больными хроническим алкоголизмом или наркоманией (п.1 ст.141 СК РФ). Указанные основания сходны с основаниями лишения родительских прав, и именно здесь отмена усыновления должна рассматриваться как мера ответственности. Для отмены усыновления необходимо доказать наличие вины усыновителей в таком неправомерном поведении, что может повлечь за собой возникновение спора о праве. Вина усыновителей не должна презюмироваться, так как закон прямо не предусматривает презумпцию виновности усыновителей (как и родителей). Правом требования отмены усыновления в дан-ном случае обладают органы опеки и попечительства, прокурор, сам ребенок, достигший возраста 14 лет. Установление в суде наличия указанных оснований всегда влечет за собой отмену усыновления. Анализ положений п.1 ст.141 СК РФ позволяет провести аналогию с нормой ст. 69 СК РФ – лишение родительских прав, так как в результате усыновления на усыновителя возлагаются такие же обязанности по воспитанию и содержанию, как на родителей. Однако отмена усыновления не идентична лишению родительских прав, как полагают некоторые авторы2. Во-первых, эти основания полностью не совпадают. Так, в отличие от лишения родительских прав нельзя требовать отмены усыновления, если усыновители отказываются без уважительных причин взять ребенка из родильного дома либо иного детского учреждения, совершили умышленное преступление против жизни и здо-ровья супруга. Во-вторых, если лишение родительских прав всегда рассматривается как мера ответственности за неправомерное виновное поведение, то отмена усыновления может быть произведена и без совершения противоправных виновных действий (п. 2 ст. 141 СК РФ), т. е. рассматривается только как способ защиты прав ребенка. В-третьих, отмена усыновления, в отличие от лишения родительских прав, является необратимым правовым актом. Поэтому права усыновителей не могут быть восстановлены, если только не будет отменено решение суда об отмене усыновления в суде кассационной, надзорной инстанции или по вновь открывшимся обстоятельствам. 2. Суд вправе отменить усыновление и по другим основаниям, исходя из интересов ребенка и с учетом его мнения (п. 2 ст. 141 СК РФ). Эти основания уже могут не зависеть от усыновителя и не рассматриваются как последствия его противоправного поведения. К таким обстоятельствам относятся отсутствие взаимопонимания между усыновителем и усыновленным; дискомфорт, испытываемый ребенком в семье усыновителя; восстановление дееспособности родителей ребенка, к которым он сильно привязан и не может забыть после усыновления; невозможность усыновителя в силу объективных причин осуществлять воспитание и содержание ребенка; выявление после усыновления умственной неполноценности или наследственных отклонений в состоянии здоровья ребенка, которые существенно затрудняют либо делают невозможным процесс воспитания и о наличии которых усыновитель не был предупрежден при усыновлении и т. п. Здесь уже нельзя говорить об отмене усыновления как мере ответственности, оно только призвано защитить интересы ребенка. Правом на обращение в суд по данным основаниям обладают органы опеки и попечительства, прокурор, родители ребенка, его усыновители, и он сам, если достиг возраста 14 лет. Усыновление отменяется по основаниям вто-рой группы, только если суд придет к выводу, что отмена усыновления соответствует интересам ребенка. Поэтому возможны случаи отказа в отмене усыновления. Отмена усыновления возможна только в судебном порядке и осуществляется по правилам искового производства (ст. 275 ГПК РФ). В литературе высказано мнение о необходимости рассмотрения таких дел в порядке особого производства3. В научной среде оно не нашло поддержки, так как предполагается, что по делам об отмене усыновления разрешаются споры о праве, в частности о нарушениях прав ребенка4. Думается, что здесь все не так однозначно. С одной стороны, нельзя путать понятия «спор о праве» и «защита права», последняя осуществляется судом как в рамках искового, так и особого производства. Усыновление, как утверждает Ю. Ф. Беспалов, является способом защиты прав ребенка, но дела о нем рассматриваются в порядке особого производства. Отмена усыновления во многом схожа с самим усыновлением. Если при усыновлении суд должен установить, что усыновление отвечает интересам ребенка и соблюдены все предусмотренные законом условия, то при отмене усыновления – его задача также установить, что в результате усыновления нарушаются права ребенка и имеются основания для его отмены. Еще одним немаловажным фактором, свидетельствующим о дискуссионности данного вопроса, является процессуальное положение лиц, участвующих в деле об отмене усыновления. Согласно ст.142 СК РФ правом требовать отмены усыновления ребенка обладают его родители, усыновители, усыновленный ребенок, достигший возраста 14 лет, орган опеки и попечительства, а также прокурор. В исковом производстве сторонами выступают истец и ответчик, причем истцом признается лицо, чьи права и интересы защищаются предъявленным иском, а ответчиком – лицо, к которому предъявлен иск, как к предполагаемому нарушителю прав истца. Отмена усыновления осуществляется, прежде всего, в интересах ребенка, поэтому истцом должен признаваться ребенок, хотя с иском чаще всего обращаются в суд органы опеки и попечительства либо прокурор. Их процессуальное положение не вызывает сомнений (ст. 45 и 46 ГПК РФ), но в качестве кого будут участвовать родители ребенка, если они предъявляют иск. Думается, что соистцов. Набольшие сложности возникают при обращении в суд усыновителей. Здесь они защища-ют свои интересы, поэтому являются истцами. Ответчиком же будет ребенок5, что, на наш взгляд, нелогично, так как он никаких прав истца не нарушал и не оспаривает. В случае же применения к делам об отмене усыновления правил особого производства такие сложности не возможны. В делах особого производства нет сторон, а есть заявитель – тот, кто обратится в суд с заявлением об отмене усыновления, и заинтересованные лица, которыми могут быть родители ребенка, он сам, усыновители и т. д. Отмена усыновления возможна по различным основаниям, разделенным на две группы. По обстоятельствам, предусмотренным п. 1 ст. 141 СК РФ, в ходе судебного заседания требуется доказать вину усыновителей, поэтому в них присутствует спор о праве. Следовательно, они, как и дела о лишении родительских прав, подлежат рассмотрению в порядке искового производства. Истцом здесь будет выступать ребенок, а ответчиком всегда будет усыновитель (усыновители). При отмене усыновления по основаниям, указанным в п. 2 ст. 141 СК РФ, как правило, отсутствует разрешение спора о праве, так как здесь необходимо установить факт того, что усыновление не отвечает интересам ребенка. Возможно, усыновители будут оспаривать данный факт, но наличие спора о факте не препятствует рассмотрению дела в порядке особого производства. Если же при рассмотрении дела в порядке особого производства суд обнаружит наличие спора о праве, то он оставит заявление без рассмотрения и предложит участвующим в деле лицам разрешить спор в порядке искового производства (п. 3 ст. 263 ГПК РФ). Заявителями в этом случае могут быть органы опеки и попечительства, прокурор, усыновленный ребенок, достигший 14-летнего возраста, усыновитель, а также родители ребенка, но только, если усыновление было произведено без их согласия или согласие было вынужденным. Кроме того, необходимо учитывать, что отмена усыновления возможна также при согласии на это усыновителей, усыновленного ребенка, достигшего совершеннолетия, а также родителей ребенка, если они живы, не лишены родительских прав и не признаны судом недееспособными (ст. 144 СК РФ). Здесь ни при каких обстоятельствах не возникает спор о праве, поэтому рассмотрение таких дел должно осуществляться только в порядке особого производства. Таким образом, отмена усыновления должна производиться судом либо в порядке искового производства (по основаниям п. 1 ст. 141 СК РФ), либо особого производства (по основаниям п. 2 ст. 141 и ст. 144 СК РФ), о чем должны быть сделаны соответствующие изменения в ГПК РФ. ________________________________________ 1 См.: Пергамент А. Отмена усыновления и признание его недействительным // Соц. законность. 1979. № 8. С. 35 37; Азизова А. Ю. Отмена усыновления и признание его недействительным // Вестник МГУ. Серия 11. Право. 1978. № 6. С.59 63; Нечаева А. Отмена усыновления // Соц. законность. 1974. № 6. С. 5 7. 2 См.: Колибаб К. Усилить охрану прав родителей и усыновителей // Сов. юстиция. 1957. № 8. С. 16. 3 См.: Викут М. А. О видах судопроизводства по гражданским делам // Вестник Саратовской государственной академии права. 1996. №1. С. 43. 4 См.: Беспалов Ю. Ф. Теоретические и практические проблемы реализации семейных прав ребенка в Российской Федерации : дис. ... д-ра юрид. наук. М., 2002. С. 282. 5 См.: Пункт 20 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 20 апреля 2006 г. № 8. © Н. И. Батурина *** В. В. Голиков, В. В. Гордиенко |
Добавить документ в свой блог или на сайт
Похожие:
 | А38 академический вестник №2 (16) Академический вестник №2 (16) [Текст]: научно-аналитический журнал (издаётся с 2007 г.). Тюмень: гаоу впо то «Тюменская государственная... | | "Вестник иргту" это Вестник иргту" это: журнал, который включен в "Перечень вак"; разнообразие тематики, востребованная оперативная рубрика "Кафедра... |
| "Вестник иргту" это Вестник иргту" это: журнал, который включен в "Перечень вак"; разнообразие тематики, востребованная оперативная рубрика "Кафедра... | | Вестник дгту. Технические науки. №11, 2008 Вестник Дагестанского государственного технического университета. Технические науки. Выпуск №11 / Махачкала, 2008 г. –178 стр |
| А38 академический вестник №1(19) – серия «Право» Академический вестник №1(19) – серия «Право» [Текст]: научно-аналитический журнал (издаётся с 2007 г.). Тюмень: «Тюменская государственная... |  | Закон российской федерации "об образовании" // Вестник образования.... В программу курса включены вопросы, позволяющие заложить прочный фундамент как для продолжения в 7-9 классах изучения математики... |
| Правила оформления статей и тезисов для авторов в журнал и приложения... «вестник современной клинической медицины» issn 2071-0240 (Print), issn 2079-553X (On line) | | Правила оформления статей и тезисов для авторов в журнал и приложения... «вестник современной клинической медицины» issn 2071-0240 (Print), issn 2079-553X (On line) |
| Г. В. Белякова // Вестник Челябинского гос пед ун-та. 2006. № Ч. С. 121-128 (0,4 п л.) Белякова, Г. В. Словообразовательная категория суффиксальных локативных существительных в современном русском языке [Текст] / Г.... | | Республики Карелия Библиотечный вестник Карелии Выпуск 22 (29) Библиотеки... Библиотечный вестник Карелии. Вып. 22 (29). Библиотеки Карелии в 2006 году / Нац б-ка Респ. Карелия; [отв ред и сост.: Лапичкова... |
| Н. П. Овчинникова // Вестник гражданских инженеров. 2008. №2 (15). С. 5-10 Ч. 1 / Н. П. Овчинникова // Вестник гражданских инженеров. 2008. №2 (15). С. 5-10 | | Бюллетень Вестник Дальневосточного государственного технического университета |
| Список использованной литературы Л. Н. Ларичев,Р. Г. Погребняк, А.... Л. Н. Ларичев,Р. Г. Погребняк, А. П. Грудев «Экономические аспекты природопользования и природоохранной деятельности», Москва, «Налоговый... | | Бюллетень Вестник Уральского отделения Российского минералогического общества |
| 1. Дунаевская, С. М. Система автоматизации библиотек ирбис: развитие... Ирбис: развитие информационно-технологического обеспечения в последних версиях системы (2004. 2 и 2005. 1) [Текст] / С. М. Дунаевская,... | | Олешков М. Ю. Речевое клише в педагогическом дискурсе // Вестник... Олешков М. Ю. Речевое клише в педагогическом дискурсе // Вестник мглу, 2010, №2 (45). Серия Филология. – С. 73-80 |
