Рабочая программа по социологии Планы семинарских занятий для студентов заочной формы обучения Методические рекомендации по самостоятельному изучению курса «Социология»
Скачать 2.41 Mb.
|
Макс Вебер. Социальное действиеИз книги «Язык социологии». Лекция 3Мы продолжаем публиковать книгу известного российского социолога Валентины Федоровны Чесноковой «Язык социологии». В издательстве ОГИ она выйдет в свет в начале 2009 года. Валентина Федоровна - консультант фонда «Общественное мнение» и Института национальной модели экономики, она является куратором исследований ФОМ, посвященных отношению к религии. Автор книг «Тесным путем: процесс воцерковления населения России в конце 20-го века», «О русском национальном характере». Работала в центре содействия реформе уголовного правосудия Валерия Абрамкина. См. также:
Макс Вебер, родившийся в 1864 г. в г. Эрфурте в Германии, по первоначальному образованию был правоведом. Первые работы его были из области экономической истории: о средневековых торговых компаниях и о сельском хозяйстве Древнего Рима. В области хозяйства Вебера всегда интересовали отношения между людьми, их образ действия, мотивы поведения, и это, в конечном счете, привело его в сферу социологии. Надо отметить, что в конце XIX - начале XX веков экономисты переживали пору неудовлетворенности состоянием своей науки. Популярная прежде концепция Адама Смита казалась все менее пригодной для решения практических проблем эпохи. Особые нападки вызывало понятие "экономического человека", введенное Смитом для объяснения рыночного поведения людей. "Экономический человек" представлял собой, безусловно, идеальный тип в концепции Смита, но экономистам требовалось ввести в свои теории более богатую модель поведения. За новыми элементами они обращались к психологам, но психологические теории также слабо их устраивали. Единственным разумным направлением казалось получение новых теоретических схем через социологию, но в то время эта наука была еще очень слабо развита. И вот целый ряд сильных политэкономов начинает заниматься развитием социологических теорий. К их числу принадлежали Фердинанд Тённис, который был профессором политэкономии, итальянский ученый Вильфредо Парето, а несколько позднее - Талкотт Парсонс и ряд других крупных фигур. Придя в социологию, они стали настоящими профессионалами и сильно укрепили эту науку. Среди них был и Макс Вебер, один из самых замечательных ученых своего времени. Следует отметить, что работы Макса Вебера, как и многих других крупнейших социологов, мы тоже знаем плохо. Его работы, за исключением самых ранних, не переводились на русский язык до революции, а после нее уже не было и надежды на их появление в научном обращении, так как Макс Вебер критиковал Карла Маркса. Причем он выражал несогласие не с какими-то чисто научными тезисами Маркса, а с его представлениями о классах. А уж это для марксистов, устремленных к установлению нового общества на земле путем классовой борьбы и освобождения пролетариата, было совершенно недопустимым посягательством на самое передовое учение. Хотя концепция о классах не принадлежала к главной области интересов М.Вебера, имеет смысл начать именно с нее. Во-первых, страна наша довольно долго "болела" марксизмом, и какие-то клише марксистских и околомарксистских учений до сих пор бродят в наших головах, часто совершенно нами не осознаваемые. А во-вторых, понятие "класса" весьма нечетко отделяется, особенно для непрофессионалов, от понятия "социального класса", утвердившегося на данный момент в социологии. Сам Маркс часто употреблял понятия "класс" и "классы", но точных определений им не давал. Однако из сопоставления различных текстов выявляется: в тот или иной класс попадает человек в зависимости от того, какое место он занимает в процессе производства и какое отношение он имеет к собственности. Это взаимосвязанные вещи: если человек является собственником, то занимает одно место в процессе производства, если ничего не имеет - другое, становится наемным рабочим. А уже от этого зависит доход человека и его уровень жизни. Далее делается заключение, что если у человека благосостояние находится на определенном уровне, то ему должен соответствовать и соответствующий образ жизни. А от образа жизни уже зависят и его интересы, представления и убеждения, политические симпатии и антипатии и, стало быть, также и его поведение в сфере политики и в других сферах. Все это одно из другого вытекает, одно на другое накладывается и образует единство. И так формируется класс. Макс Вебер был согласен с тем, что отношение к собственности и положение в процессе производства определяют уровень жизни человека. Но если люди получают приблизительно одинаковый доход, они совсем не обязательно должны сходным образом его тратить. Макс Вебер считал, что элементы своего образа жизни человек выбирает относительно свободно. Один, например, сидит целыми вечерами в кабаке и играет в триктрак, а другой - читает книги и посещает какие-то курсы - ему интересно именно это. У этих двух людей будут совершенно разные круги знакомств, сферы общения, и нет ничего странного в том, что они будут различаться взглядами, симпатиями, антипатиями и т.д. Более того, разные убеждения могут иметь не только люди с одинаковым доходом и уровнем жизни, но и люди с одинаковым образом жизни. Поэтому, утверждает М.Вебер, гораздо удобнее рассматривать эти три социальные структуры (по положению в процессе производства, по образу жизни и по убеждениям), как структуры различные. Получаются три разные группы, которые он называет "класс" (по отношению к собственности и уровню дохода), "сословие" (по образу жизни) и "партия" (по убеждениям и идеологии). Одна и та же масса людей распределяется, во-первых, по классам, во-вторых, по сословиям и, в-третьих, по партиям. Принадлежность к партии не обязательно требует прямого членства, достаточно симпатии, то есть принадлежности, как теперь принято выражаться, к ее электорату. Итак, люди, входящие в один и тот же класс, очевидно, обладают приблизительно одинаковым уровнем дохода, а, следовательно, близкими условиями жизни. Изменение этих условий, например, в худшую сторону, приводит к тому, что люди будут сходным образом на это реагировать. Эту реакцию М.Вебер назвал "массовидной": люди поступают сходным образом, но при этом каждый принимает решение и действует (точнее, включается в действие) сам. Это как во время дождя: все, кто идет по улице, раскрывают и поднимают над собой зонтики, "как по команде", но при этом они друг на друга вовсе не ориентируются, а реагируют только на дождь. В сословии, которое выделяется по образу жизни, люди уже гораздо сильнее ориентируются друг на друга. Они ощущают себя единым целым, реализуют сходные культурные модели поведения и нормативы. При этом человек выбирает себе и поддерживает образ жизни сам, он сознательно к нему относится. Вообще-то сословие - это группа закрытая, где не принимают "чужих". Однако если человек реализует "правильный", с точки зрения этого сословия, образ жизни, его признают за "своего". А партии – это уже совершенно сознательно формируемые социальные образования. Они не просто ориентируются на какие-то общие представления, но активно их создают, меняют, планируют свою деятельность и проч. Эта статья М.Вебера осталась незаконченной, была извлечена из его бумаг и получила более или менее широкую известность только в середине XX века[1] [2]. Она очень интересна, в ней чувствуется зрелый ум и опытная рука. Крупный теоретик разбирает, какие переменные методологически более удобно развести, какие связать между собой, исходя из удобства оперирования признаками. С Марксом он вообще не спорит, просто берет известную теорию (понятие классов выдвинуто было еще в начале XIX века французскими историками) и, поработав с ней, предлагает совершенно новый подход. Интересно отметить, что в 1930-х гг., когда эта статья М.Вебера лежала еще неопубликованной в его бумагах, в США возникла идея провести исследование американского города. Для организации этого исследования был приглашен Уильям Ллойд Уорнер, антрополог по профессии, который занимался в то время изучением австралийских аборигенов. Идея его заинтересовала, он выбрал небольшой город на восточном побережье, и, зашифровав его название псевдонимом "Янки-сити", опросил всех его жителей, спрашивая каждого о каждом. При этом он просил каждого человека расположить всех известных ему людей по шкале "выше - ниже". Не по каким-то специальным признакам, а просто по ощущению - кто занимает более высокое положение друг относительно друга, а кто более низкое. В результате такой процедуры выделились наблюдаемые слои: Уорнер получил их три и при этом разбил каждый из трех еще на два (верхний и нижний). Эти образования он и назвал социальными классами, выделенными по указанному признаку, т.е. по престижу, по оценке окружающих. Изначально Уорнер предполагал, что рабочие окажутся у него в одном классе, предприниматели - в другом, что доход и состояние будут хорошо упорядочены в данную шкалу "выше - ниже". А получилось иначе: рабочие оказались разнесенными от нижнего - нижнего класса до верхнего - среднего, какая-то часть предпринимателей оказалась в нижнем классе, и доходы совсем не упорядочились в такую уж безусловную шкалу. Престиж оказался теснее всего связанным не с доходом, а с образом жизни. Таким образом, Уорнер вскрыл в исследовании ту социальную структуру, которую М.Вебер задал как "социальное сословие". Она оказалась реально существующей на практике - в действительности американского городского общества 30-х гг. XX века, где никаких сословий (в смысле средневековых образований, привычно связываемых с этим названием), не было и быть не могло. Оказывается, аналогичная структура, выделенная по признаку образа жизни, там существовала - и, по-видимому, существует во всех обществах подобного типа, просто оформленная и называемая по-разному. Вот что значит правильно задать структурообразующий признак! Но это под силу только очень крупному теоретику. Несколько слов о поисках среднего класса в современной России. Написана масса статей на тему: есть он у нас или нет? И как он будет образовываться? Но средний класс всегда был в России: и в дореволюционной (он появился после того, как распались и перестали так именоваться сословия), и в советской. Просто в советские времена в этом классе не было предпринимателей, поскольку предпринимательства в стране в те времена вообще не существовало. Когда оно вновь возникло, стал формироваться и этот сектор среднего класса. Но в дискуссиях современных журналистов, экономистов и социологов почему-то только этот сектор и принимается за "средний класс", только предприниматели с определенным доходом считаются членами этого класса. А куда мы будем относить учителей, врачей, средних чиновников и другие категории, отличающиеся очень устойчивым образом жизни? Это, говорят, не средний класс, так как они почти ничего не получают и весьма бедны. И как только начинают распределять население по классам, все время сбиваются на доход, к которому добавляется (и то не всегда) профессия. И никак не учитывается поведение, по которому ведь и оценивается образ жизни в сознании окружающих, т.е. большинства членов общества. А именно это, прежде всего, определяет социальный престиж. Как отмечалось выше, концепция классов не стоит в центре теоретических трудов М.Вебера. Это, как бы назвал ее Роберт Мертон, "теория среднего уровня". В центре общей теории М.Вебера стоят два важных понятия - "социальное действие" и "рационализация". "Социальное действие", по Максу Веберу, отличается двумя признаками, которые и делают его социальным, т.е. отличным просто от действия. Социальное действие: 1) обладает смыслом для того, кто его совершает, и 2) ориентировано на других людей. Смысл - это определенное представление о том, для чего или почему это действие совершается, это какая-то (иногда весьма смутная) его осознанность и направленность. Хорошо известен пример, которым М.Вебер иллюстрирует свое определение социального действия: если два велосипедиста сталкиваются на шоссе, то это никакое не социальное (хотя и происходящее между людьми) действие - вот когда они вскакивают и начинают выяснять между собой отношения (ругаться или помогать друг другу), тогда действие приобретает характеристику социального. Интерес М.Вебера к социальному действию и к его смыслу вполне понятен. Уже отмечалось, что в социологию (в особенности в конце XIX и начале XX веков) пришли экономисты, но это был не единственный источник пополнения нашей науки. Она вызвала большой интерес также и у антропологов, но не у тех, что измеряет черепа и проч., а у тех, что изучает культуру по преимуществу первобытных обществ. Это направление называется социальной антропологий, и в Западной Европе оно получило большое развитие[2]. Социальные антропологи разрабатывали такие понятия, как «культура», «социальные институты» и пр. Понятно, что они проявляли большой интерес к социологии, также занимавшейся социальными структурами. а вот для экономистов важно было изучение именно действия отдельного человека: как оно формируется, какими мотивами управляется и как эти мотивы возникают в сознании действующего субъекта. Это и понятно: ведь для экономистов предметом постоянного изучения служат проблемы спроса и предложения на рынках, стимулирования труда, мотивов предпринимательства и т.д. А все это имеет прямое касательство к сознанию человека, действующего в определенное время и в определенных условиях, соотносящего цели своего действия с его результатами и проч. В этих мыслительных процессах и заключены причины его поведения. Исследователь обязан их изучить, чтобы понять и объяснить происходящее. В конце концов, сделать гипотезы прогностического характера, без которых наука не имеет никакой практической ценности. Артур Шопенгауэр определил причину, как "предшествующее изменение, делающее необходимым последующее". В природном мире причина - это то, что вызывает механические, физические или химические изменения в предметах опыта. Здесь путь превращения прямой и ясный: определенное воздействие вызывает определенное следствие прямым образом. В мире органическом воздействие вызывает не прямое изменение, а раздражение, в результате которого сначала внутри организма происходят какие-то изменения и уже они, как бы на втором этапе, вызывают изменения в поведении. Но эти внутренние изменения организма, вызываемые одними и теми же причинами, могут быть разных видов, причем сила воздействия не всегда определяет величину изменений. А в организме, обладающем сознанием, этот путь между воздействием и следствием несравнимо увеличивается и приобретает сложную структуру. Полученное воздействие обрабатывается сознанием, которое приводит в действие целые системы представлений. Вырабатываемое понятие об "ответе" на полученное воздействие пропускается затем через сферу мотивов, планов и целей - и только на основании всех этих элементов сознательное существо формирует, наконец, свое поведение. Таким образом, по мере движения от одного вида причинности к другому, причина и действие все более и более разъединяются, явственно разграничиваются и становятся разнородными, причем причина делается все менее материальной и ощутимой. Когда же человек достигает способности познания "несозерцательного", т.е. не наглядного, мотивы приобретают независимость от реальной обстановки. Они не возникают каждый раз перед началом нового действия, но представляют собой мысли, которые человек носит в своей голове и при необходимости приводит в действие. Таким образом, причина социального действия не наблюдаема для его исследователя. Он должен выстраивать ее посредством умозаключения. Надо сказать, что необходимость работать с такими ненаблюдаемыми фактами, применяя логические построения, очень долго вызывала сильнейшее сопротивление исследователей. Длительное время искали какие-то другие, более "объективные" методы. В частности, в начале XX века возникло и всю первую его половину развивалось, течение "бихевиоризма" (от английского behavior - поведение). Его методики строились на основании непосредственного наблюдения за поведением исследуемого человека: с утра до вечера нужно было ходить за ним, фиксировать все его передвижения и поступки вплоть до самых незначительных - с тем, чтобы потом сопоставлять, группировать все эти факты, сравнивать поступки различных людей, применять статистику. Таким образом предполагалось выявить определенные повторяемости и закономерности. Нужно отметить, что какие-то закономерности бихевиористам выявить действительно удалось, и на основании этих принципов и подходов были сделаны немаловажные открытия. Но очевидно, что получаемые таким образом закономерности нужно все-таки объяснить, а это практически невозможно сделать, не апеллируя к внутренним мотивам человека, к его сознанию. И мы опять сталкиваемся с ненаблюдаемыми явлениями, только уже на новом уровне. М.Вебер высказался за интроективную социологию, т.е. за социологию, изучающую сознание человека. Понять событие - значит объяснить его. Познать же действие человека - значит вывести его из сознания данного человека - его целей, мотиваций, интересов и точек зрения. Если мы не знаем зависимостей между гравитацией и обменом веществ в организме, мы не поймем, почему и как человек ходит и дышит. А если мы не знаем целей и мотивов человека, то мы не можем понять, почему он совершает те или иные действия. В действии человека, особенно в социальном действии, всегда присутствует более или менее четкое осознание его элементов, прежде всего целей и средств. Когда есть представление о целях и средствах, в ход вступают мотивационные зависимости. "Мотивационные зависимости - это зависимости, которые всегда существуют и должны изучаться там, где люди фактически делают (или думают, что они делают) нечто определенное, т.е. стремятся таким путем достигнуть чего-то другого, тоже определенного" И вот здесь начинаются сложности. Во-первых, человек может частично и даже полностью обманываться в своей собственной мотивации, еще чаще он обманывается в мотивации других, своих партнеров по социальному действию. Но человек, участвуя в социальном действии, может не только обманываться в своей мотивации, но и сознательно обманывать других, предъявляя им не истинные мотивы, а, так называемые декларативные. Например, дочь хочет поместить своего тяжело больного отца в дом для престарелых, потому что уход за ним отнимает много времени, жилплощадь маленькая и в доме теснота. Но, затевая такое действие, она будет уверять окружающих, что там "ему будет лучше", ему требуется профессиональный уход, недоступный дома и т.д. Точно так же и партнеры по социальному действию могут обманывать действующего индивида в том, что касается истинных мотивов их действия. При этом еще и степень открытости, т.е. доверия друг другу, очень редко бывает взаимно эквивалентной. Таким образом, если принять во внимание все эти случаи бессознательной, полусознательной, декларативной мотивации, да еще с обеих сторон (или со всех сторон, если участников социального действия несколько), получается невероятно сложная конфигурация, из которой нужно выяснить, установить причины, т.е. истинные мотивы и представления его участников. Да еще следует принять во внимание, что и оценка (или терминологически правильнее "определение") ситуации, в которой приходится действовать, у партнеров может быть разная, а то или иное определение ситуации может включать в действие совершенно разные наборы мотивов. Но и это еще не все. На все это многообразие будут обязательно накладываться еще и собственные установки и оценки исследователя, который все эти мотивы и представления должен анализировать. Одни люди и их действия, представления и мотивации ему будут нравиться, а другие могут быть антипатичны. И это создает довольно сильную мотивацию у самого исследователя что-то улучшать и сдвигать "в пользу" понравившегося ему исследуемого. Такое случается довольно часто, особенно с неопытными исследователями, слишком увлеченными и торопливыми. Именно этого больше всего опасались те ученые, которые всячески противились изучению сознания действующего индивида и выработали, в конечном счете, бихевиористский подход. Внешнее действие, считали они, невозможно исказить путем необъективной интерпретации. Если известно, например, что человек обедает в столовой, а ужинает дома, - что тут можно исказить? Однако, мог бы возразить М.Be6ep, и толку от таких данных не очень-то много, а насчет мотивации и вовсе ничего неизвестно. Сам он считал, что не остается другого пути - только преодолевать эти трудности. Следует подчеркнуть, что именно борьба с такого рода трудностями заставила М.Вебера прибегнуть к помощи очень сильных философов-гносеологов того времени. В частности, он много работал с Генрихом Риккертом, главой неокантианцев, который преподавал тогда во Фрайбурге. Риккерт очень заинтересовался проблематикой, развернутой перед ним Вебером. До тех пор он имел дело преимущественно с проблемами естественных наук (социальные к тому времени только-только становились на ноги), там очень много было уже сделано в области методологии, а здесь был непочатый край проблем. Совместная работа М.Be6epa и Г.Риккерта началась около 1895 года, - и результатом их многолетнего сотрудничества стала закладка фундамента методологии социальных наук. Естественно, что два таких крупных ученых должны были заложить действительно весьма солидный и качественный фундамент методологии в социологической науке. И им это действительно удалось[3]. Наиболее перспективным по тем временам направлением в теории познания было неокантианство Согласно его посылкам понятие "действительность" включало в себя "необозримое множество единичных явлений", независимо от того, представляют ли они действительность внешнего мира или внутреннюю действительность человеческого сознания, - это масса рядоположенных, следующих друг за другом элементов. И структурируется действительность не какими-то собственными закономерностями, но субъектом, который ее исследует. Именно "обработка" этого бесконечного, нерасчлененного, катящегося "потока событий" категориями, которые выработаны и накоплены наукой, дает картину мира. И всегда остается в силе положение, что как историческое, так и социологическое исследование не просто находит свой эмпирический материал, но формирует и одушевляет его, эксплицитно и "чисто" "связывая его" при помощи инструментария, который непроизвольно меняется от эпохи к эпохе, от культуры к культуре и от исследователя к исследователю. Заключаясь в конечном счете в целях, интересах и точках зрения. "Понять" - значит "объяснить" событие (ход действия и проч.), исходя из таких целей, интересов и точек зрения" [2, p. 592]. Для исследования социального действия это означает, что ученый, наблюдая и интерпретируя наблюдаемые явления, выстраивает определенную зависимость наблюдаемых элементов и предполагаемых мотиваций. И если ход действия, его развитие эту зависимость подтверждают (т.е. внешние явления выстраиваются именно таким образом, как предполагалось в конструкции исследователя), то мы имеем перед собой некоторую смысловую адекватность. Но даже и наличие такой адекватности смысла "в меру правильности причинного высказывания означает только доказательство того, что существует некая (каким-то образом вычисленная) возможность, что ход действия, демонстрирующий смысловую адекватность, фактически будет, как правило, обнаруживать (в среднем или довольно часто) эту вычисленную конфигурацию и сходство" [2, p. 592]. Этот подход очень долго не укладывался в сознании социологов-эмпириков именно в силу их неуверенности в вероятностном процессе познания мира. Исследователям нужна была "настоящая действительность", а им предлагалась какая-то сконструированная картина, про которую неизвестно, имеет ли она хоть какую-то связь с реальностью. Что человеку не дано познавать реальность "как она есть" - было слишком грустным выводом из такой теории познания, не хотелось в это верить. Однако постепенно эта точка зрения возобладала, и в настоящее время выражение "вот так обстоит дело в действительности" чаще всего носит среди исследователей ироническую окраску. Всем методологически подкованным социологам понятно, что "интерпретированные социальные явления" или "социологические законы" - это не что иное, как статистические закономерности, которые соответствуют общему смыслу интерпретации этих явлений и законов [2, p. 593]. Этот подход утвердился, наконец, в социологии, дав ей возможность стать эмпирической наукой. Подчеркнем, что, как это ни парадоксально, именно оперирование этими "смысловыми адекватностями" и вероятностно сконструированным образом действительности и поставили социологию на эмпирическую основу. Сам Вебер постоянно подчеркивал, что он занимается именно эмпирической наукой. Его не интересовал вопрос, чем является тот или иной социальный объект по его предопределенной или как-то иначе закрепленной за ним "сущности". Его интересовало, как протекает то или иное событие в исследуемой им сфере при таких-то и таких-то условиях. Как ведут себя в различных условиях люди с их предполагаемой мотивацией? Обнаруживаются ли определенные, закономерные повторяемости процессов, которые на обыденном языке называются нравами, обычаями, условностями, правом, предприятием, государством и прочее и прочее? Однако для того, чтобы познавать указанные статистические закономерности и как-то их интерпретировать, необходимо соблюдать строгие методологические принципы. В эти необходимые по ходу действия интерпретации и объяснения следует вносить как можно меньше своих собственных мотиваций и эмоций. М.Вебер наметил два основных методологических принципа, которые должен, по его мнению, соблюдать всякий уважающий себя исследователь. Это, во-первых, принцип изгнания из анализа ценностных суждений. Принцип весьма простой по своему смыслу и формулировке. Он заключается в том, что не следует вносить в анализируемый материал собственные оценки, что, как выражается исследователь веберовских работ Г.Баумгартен, должно гарантировать его от "выхода в путь с представлениями о том, что какие-то процессы (действия, мотивации), которые он изучает, не должны происходить так, как они происходят, или должны происходить как-то иначе. Или же, напротив, они "хорошо делают", что происходят именно так" [2, p. 593]. Исследователь стремится к выявлению истины, и сам он ничего не должен хотеть от этой истины. Только свобода от ценностных суждений может, как был уверен Макс Вебер, сделать доступным мир ценностей для науки. Претензии к Веберу в связи с этим принципом чаще всего заключались в том, что человек (а исследователь не может перестать быть человеком!) не в состоянии освободиться от своих ценностей, ибо это основа его личности. В конечном счете пришли к выводу, что исследователь должен контролировать свои ценностные предпочтения и принимать все меры к устранению поползновений к оценке материала, которая исходит из неконтролируемой собственной мотивации. Второй принцип направлен к устранению всяческих искажений в самом материале, вызванных незнанием, полузнанием, намеренным сокрытием собственных мотиваций уже не исследователя, а респондента - этого главного источника информации для социального ученого. Это уже знакомый нам из разбора концепции Ф.Тённиса принцип конструирования идеальных типов. Выделение некоторых главных переменных, по которым будет собираться материал, делает сравнимыми множество действий разного рода людей в разных ситуациях. И затем уже наложение всех этих действий друг на друга отбрасывает все отклонения, случайности, сознательные искажения. В итоге получается схема действий типичных индивидов в типичных обстоятельствах. Те линии, которые в реальных действиях реальных индивидов прослеживаются только как более или менее сильные тенденции, здесь предстают как бы "очищенными" от всего лишнего и случайного. Правда, без каких бы то ни было деталей и признаков этой самой действительности, как бы бесплотными, зато в строгой концептуальной последовательности) [2, p. 596]. Любопытно, однако, свидетельство Баумгартена. "Мастерство, которое обнаружил Вебер в своих построениях, вело, по-видимому, неосознанно с его стороны, к тому, что идеально-типические конструкции, которые он прочерчивал прежде всего на прошлых (исторических) событиях, действовали на воображение как непосредственная картина настоящей реальности. Инструментальное значение веберовского идеального типа легко терялось из вида в силу воздействия его на читателя как изобразительного (художественного) средства" [2, p. 596]. Часто случается, что теоретическую конструкцию исследователя принимают за картину, которую он якобы получил из эмпирического материала, и предъявляют ему претензии, что она не "отражает" таких-то и таких-то деталей. Мы с этим явлением еще столкнемся, когда будем анализировать концепции Т.Парсонса, которого постоянно обвиняли в слишком идеалистическом изображении общества: посмотрите, сколько в обществе конфликтов и неурядиц, - а у него все гладко, все само собой регулируется! - говорили по поводу его построений. Действительно, поскольку Т.Парсонс изучал процесс гомеостатического саморегулирования социальной системы, у него были созданы и соответствующие модели. А если бы он изучал проблему возникновения и развития конфликтов, то и типологии были бы другие. Итак, нам предстоит теперь перейти к веберовской идеальной типологии. Естественно, это будет типология социального действия, а строиться будет по оси рационализации действия. Вебер подозрительно относился к понятию "прогресс" в его контовско-спенсеровском варианте, но один всеохватывающий, непрерывный и однонаправленный процесс он признавал, а именно: процесс рационализации. И в частности, этот процесс, по его мнению, распространяется на человеческое действие. Здесь его представление совпадает с тённисовским: из того нерасчлененного комплекса чувств, инстинктивных движений и ценностных "озарений", который характерен для общины, постепенно в сознании человека начинают вычленяться отдельные элементы, что означает возможность выделять в анализе отдельные аналитические категории. Отделив друг от друга два понятия - "цель" и "средство",- человек-деятель получает возможность продумать и оценить пути к цели, возможные результаты, провести выбор средств еще до всякого действия. В сознании будущего совершителя действия выстраивается цепочка рассуждений по принципу: "если - то", "значит". И поскольку все люди мыслят приблизительно одинаково, то именно в плоскости этих рассуждении все они способны более или менее однозначно понимать друг друга. Почему человек выбрал такое-то средство? Потому что он поставил себе определенную цель и с точки зрения этой цели в данных условиях именно такое средство удобно, и его следует выбирать? Можно выстроить как бы образец правильного рассуждения в данных обстоятельствах - это и будет идеальный тип действия. Естественно, реальное действие, совершаемое "действительным человеком в действительных обстоятельствах" весьма редко соответствует такому чистому типу рассуждения. Оно обязательно "отягощается" массой привходящих деталей, случайностей, ошибок и т.д. "Отклоняющее воздействие" может отражать эмоциональное состояние человека на данный момент, его неправильное представление о ситуации, незнание многих деталей и пр. Но здесь-то и выявляется ценность конструкции идеального типа. Она дает возможность не столько оценить рациональность действия, сколько, по выражению самого Вебера, выявить "степень его иррациональности" [3, с. 497]. И далее, уже на основании соотношения этих двух характеристик: рациональности и иррациональности, - начинает вырабатываться типология действия по данному основанию. "Наиболее понятный тип смысловой структуры действий представляют собой действия, субъективно строго рационально ориентированные на средства, которые (субъективно) рассматриваются в качестве однозначно адекватных для достижения (субъективно) ясно и однозначно понимаемых целей" [3, с. 499]. Это четкое определение того, что М.Вебер называет целерациональным действием. Обратим внимание на это повторяющееся слово "субъективно": человек мог неверно определить обстоятельства, сделать какой-то неправильный вывод. Человек рассуждал целерационально, но в ход его рассуждения вторглись иррациональные моменты. И вот тут-то начинается аналитическая работа исследователя. "Необходимо прежде всего установить, - пишет Вебер, - следующее: каким было бы это действие в рациональном идеально типическом пограничном случае при абсолютной рациональности цели и рациональной правильности" совершения его [3, с. 500]. Идеальный тип играет здесь, как мы видим, роль инструмента исследования, вроде линейки или рулетки. И тут выстраивается целая шкала реальных действий по степени их целерациональности, оцененной исследователем. Это могут быть действия: (1) очень близко подходящие к "правильному" (идеальному) типу; (2) субъективно целерационально ориентированные; (3) более или менее целерационально ориентированные, но далеко не полностью придерживающиеся этого принципа; (4) нецелерациональные, но понятные по своему смыслу; (5) в большей или меньшей степени мотивированные понятной смысловой связью, но с элементами (иногда даже определяющими), совершенно непонятными исследователю; (6) наконец, и совершенно непонятными, определенными какими-то психическими и физическими данностями в человеке" [3, с. 508]. Таким образом, опираясь на понятные в смысловом отношении связи, особенно, как подчеркивает Вебер, целерационально ориентированные мотивации, исследователь может выстроить причинно-следственную цепь, которая будет начинаться с внешних обстоятельств и приведет, в конечном итоге, к внешнему же поведению. Тем самым нащупывается путь внутри этого "черного ящика", человеческого сознания - от внешнего воздействия к вызванному им поведению. Безусловно, эта цепочка - не более чем гипотеза. Но и все эмпирически устанавливаемые наукой факты не являются чем-то б`ольшим. Если сформулирована гипотеза, далее дело за верификацией. Создав такой "измерительный прибор", который исследователь человеческого сознания может поставить между собой и сознанием исследуемого им субъекта, добиваясь тем самым дистанции, которая, по его мнению, совершенно необходима для соблюдения объективности, Вебер по существу заложил основание научной методологии социологической науки. Гносеологи до Вебера изучали познающее сознание - сугубо рациональное и методически "правильное" в смысле соблюдения логических принципов. Вебер же со своей понимающей социологией открыл для них целую новую область - сознание действующего субъекта, определенное конкретными обстоятельствами и конкретным состоянием данного сознания на данный момент времени. Надо сказать, что и Риккерт серьезно поработал над формированием ряда понятий, которые могли бы оказаться полезными в данной области, в частности, и над понятием идеального типа. Он же создал и еще один способ образования понятий в гуманитарных науках: понятие, получаемое из общественного сознания и оформляемое путем "отнесения к ценности". Он считал, что с такими понятиями в действительности ученые работают давно, но не осознают это как особый и своеобразный метод, который следует научно "шлифовать" и совершенствовать. Мы вернемся еще к этому способу образования понятия, когда будем разбирать работу Вебера "Протестантская этика и дух капитализма". Здесь же достаточно еще раз подчеркнуть, что именно созданная М.Вебером понимающая интроективная социология очень заметно обогатила гносеологию, открыв взгляд на социальные феномены с неожиданной для того времени точки зрения. Вообще гений М.Вебера оказал весьма сильное и многостороннее влияние на социологию, а через нее и на социальные науки вообще. Но вернемся к социальному действию. На основании отнесения к идеально-типической целерациональной модели Вебер построил типологию уже более конкретного типа - типологию социального действия, как оно проявляется в разные исторические периоды и в разных социальных структурах. Здесь он выделил четыре крупных типа действия: (а) аффективное; (б) традиционное; (в) ценностно-рациональное и (г) целерациональное [3, сс.627-630]. |
Похожие:
 | Методические рекомендации по изучению дисциплины «Обеспечение прав... Методические рекомендации по изучению дисциплины слушателями заочной формы обучения | | Методические рекомендации по изучению дисциплины «Обеспечение прав... Методические рекомендации по изучению дисциплины слушателями заочной формы обучения |
 | Методические рекомендации по изучению дисциплины «Административная... Методические рекомендации по изучению дисциплины слушателями заочной формы обучения | | Учебно-методический комплекс по специальности 030501 (021100) Юриспруденция Красноярск 2006 Учебно-методический комплекс предназначен для студентов юридического факультета очно-заочной и заочной форм обучения. Наряду с темами... |
| Планы семинарских занятий для высшего профессионального образования... К. 14 Социология: Планы семинарских занятий. – Барнаульский юридический институт мвд россии, 2006 г. 11 с | | Социология Социология: Планы семинарских занятий и методические рекомендации для студентов всех специальностей и форм обучения / спбгасу; Сост.:... |
| Планы семинарских занятий по общепрофессиональным дисциплинам для... Планы семинарских занятий по общепрофессиональным дисциплинам для студентов специальности «социология» рассмотрены и рекомендованы... | | Методические рекомендации по курсу для студентов отделения социологии Екатеринбург 2004 Бухарцева Н. Г., Забара Л. И. Методические рекомендации и планы семинарских занятий по курсу истории философии для студентов отделения... |
| Методические указания к проведению семинарских занятий по дисциплине «Психология и педагогика» Планы семинарских занятий предназначены для студентов всех специальностей очной формы обучения | | Планы семинарских занятий для студентов дневной формы обучения Планы... «Административное право» и предназначен для студентов мгюа и пмюи всех форм обучения |
| Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Планы семинарских занятий и методические указания к ним для студентов заочной формы обучения | | Программа курса. План семинарских занятий Методические рекомендации... Общее языкознание: Рабочая программа курса и планы семинарских занятий для специальности «Филология» |
| Рабочая программа по этике С. 5 8 Планы семинарских занятий для студентов заочной формы обучения Выписка из фгос впо по направлению подготовки 030900 юриспруденция (квалификация (степень) "бакалавр") | | Планы семинарских занятий для студентов 5 курса дневного обучения... Конфликтология. Пособие по изучению дисциплины и планы семинарских занятий для студентов 5 курса дневного обучения специальности... |
| Методические рекомендации по изучению курса «Основы менеджмента обсуждены... Методические рекомендации предназначены для студентов очной, заочной формы обучения | | Методические рекомендации по изучению дисциплины «Методика преподавания... Цель освоения дисциплины «Методика преподавания социологии» теоретическая и методическая подготовка студентов V курса к самостоятельной... |
