Библиофил Юрий Барашков
Многие архангелогородцы знают Юрия Барашкова как историка архитектуры, знатока города и депутата областного парламента. Но, наверное, не всем известно, что Юрий Анатольевич ценит изящество книжного корешка и текстовые изыски не меньше, чем композиционное единство фасадов, крыш и колонн или острые политические прения.
Истоки страсти
...Страсть к фолианту возникла у него в нежном возрасте, когда шла война.
- Я был совсем маленьким, еще дошколенком, и тогда уже подрабатывал - топил печки у профессора медицинского института, - вспоминает Юрий Барашков. - Мама работала с ним на одной кафедре. У него была большая профессорская квартира на улице Шубина. Моя задача заключалась в том, чтобы носить дрова и топить печи, их, помню, было пять. И вот, когда печи были уже затоплены, я шел в кабинет профессора, этот кабинет тогда стал для меня второй квартирой. Первой была коммуналка, где мы - трое детишек - жили с мамой.
В профессорской комнате величаво возвышались стеллажи от пола до потолка, уставленные книжными томами. Это был огромный, захватывающий мир.
Сейчас, спустя 60 лет, Юрий Барашков готовит автобиографический альбом с шаловливым названием "Доигрался", в котором он отдает должное доброй сотне людей, так или иначе повлиявших на его судьбу и мировоззрение. Среди них Моцарт, своим гением научивший Юрия Анатольевича слушать классическую музыку. Среди них и упомянутый профессор медицины Иван Никитьевич Маточкин. Именно благодаря ему Юрий Барашков стал "книжником на всю жизнь".
- Я начал читать еще до школы. Мать меня стимулировала к чтению. Положит кусочек сахара на стол: "Вот прочитаешь эту сказку - съешь". Мотивация была сильная. Помню, как читал "Гулливера", "Робинзона Крузо". Соседке вслух - "Всадника без головы". Потом читал ей "Вия" Гоголя, после чего боялся выйти в коридор.
С той поры Юрий Анатольевич прочел уйму томов, учась в школе, мореходке, АЛТИ. Цицероновское изречение "Дом, в котором нет книг, подобен телу, лишенному души" для него весьма актуально.
- У меня хорошая библиотека, - говорит Юрий Анатольевич, стоя в своей квартире у большого стеллажа со многими десятками томов. - Я почти все деньги трачу на книги. Если вы спросите у продавца книжного магазина: "Что отложил Барашков?" - то узнаете, что меня дожидается стопка книг, которые я постепенно выкупаю.
Издания переломно-кризисной эпохи начала 1990-х Юрий Анатольевич ценит особенно. Книги тогда набирались из бумаги разных сортов:
- Бумага шла полосами: то желтая, то белая. Я очень дорожу этими книгами. Мало кто, наверное, меня поймет. А ведь это очень тонкий отпечаток истории. Книга - всегда памятник времени.
"Второе дыхание" фолианта
- Юрий Анатольевич, какие книги вас интересуют сейчас больше всего?
- Архитектуры я, пожалуй, "наелся". Сегодня книжный дефицит сменился изобилием. Есть все, причем в самом лучшем исполнении: печать испанская, французская, немецкая. Из каждой зарубежной поездки привожу одну-две книги на память. Но хоть я "насытился", когда вижу новинки, удержаться, чтобы не купить, не могу.
В последние полтора десятилетия меня захватило то, что называю "наставительной литературой". Чтобы вы меня поняли - это Дейл Карнеги, например. Интересны темы: "Как поздороваться", "Шаги к успеху", "Как стать богатым".
- Потому что для вас такая литература имеет практическое значение?
- Да. Ведь наше поколение никто этому не учил. Мы в этом смысле - необразованные люди. К слову, здороваюсь за руку с человеком, который стоит в группе людей и здоровается, не поворачивая к тебе головы, протягивает руку и продолжает разговор. В интеллектуальном мире это недопустимо. А ведь из подобных книг можно много полезного почерпнуть для самосовершенствования.
- Вас наверняка интересует документалистика?
- Да. Вторая мировая война. Я ведь стал ее очевидцем: помню первый налет немцев на Архангельск. Я читал Риббентропа, Гудериана, даже "Майн Кампф" Гитлера. Удивительно, как эта книга повела немцев за собой! Пустая вещь совершенно. Читать ее трудно еще и потому, что за каждой строкой кровь наших солдат. Но знать точку зрения врага нужно.
- А художественной литературой интересуетесь?
- В меньшей степени. Я любитель автобиографических книг.
- Что-то запомнилось особо?
- Книги Билла Клинтона, его супруги и Збигнева Бжезинского. Меня интересуют эти фигуры, их образ мышления. Еще с огромным интересом прочитал воспоминания балерины Матильды Кшесинской о ее романе с Николаем II и книгу о романе кинозвезды Серовой и писателя Симонова.
- Имеет смысл перечитывать книгу?
- Есть в книге одна хорошая загадка: во второй раз она читается иначе. Во многих случаях мы не доросли до книги. Нужно накопить жизненный опыт, чтобы понять содержание, чтобы не механически пройти текст, а прожить его. Года четыре назад я ездил на Украину. И там от нечего делать в хате прочитал неспешно "Евгения Онегина". Испытал величайшее наслаждение.
- Существует ли книга, которой вы дорожите больше всего?
- Наверное, их несколько. Главная из них - "Дух формы" Дли Фора, посвященная искусствоведению, хотя сам автор - врач по образованию. Его книга - просто блеск, поэма! Рецензию к этой книге написал Генри Миллер. И рецензия потрясающая! Начинается цепная реакция - мне уже нужно прочитать Генри Миллера. Другая моя настольная книга - автобиография американского социолога Питирима Сорокина, который родом из Коми.
- Как вы думаете, эпоха книги уходит?
- Я ценю и превозношу книгу. С приходом компьютерного века многие начали думать, что книга уходит в небытие. Лично для меня это не так. Я считаю, что сейчас книга обрела второе дыхание и у нее, безусловно, большое будущее.
Вадим Рыкусов
03.11.2007 «Правда Севера»
|
