Сверре Эрик Йебенс, Джорджо Малинверни, Георге Николаоу, судьи, Лэтиф Хусейнов,временный судья, и Сорен Нильсен, юрист суда, проведя 25 марта 2010 года тайное совещание, вынес следующее решение

Скачать 0.89 Mb.

Название	Сверре Эрик Йебенс, Джорджо Малинверни, Георге Николаоу, судьи, Лэтиф Хусейнов,временный судья, и Сорен Нильсен, юрист суда, проведя 25 марта 2010 года тайное совещание, вынес следующее решение
страница	5/5
Дата публикации	21.08.2013
Размер	0.89 Mb.
Тип	Документы

100-bal.ru > Право > Документы

1 2 3 4 5

113. Заявитель отметил, что он был признан виновным по статьям 214.1 и 283 УК, невзирая на то, что не совершал действия, запрещённые этими положениями. Он не был вовлечён в какую-либо террористическую деятельность, и не разжигал национальной вражды. Он не преследовал цель посеять страх среди населения или оказать давление на государственные органы власти совершением или угрозами совершения террористический действий. Он лишь опубликовал анализ возможного развития событий в будущем, основываясь на информации, которую он получил из других многочисленных источников. Заявитель также отметил, что обвинения в отношении него в уклонении от налогов были сфабрикованы, и что эти нападки также следует расценивать как вмешательство в осуществление им свободы выражения мнения.
114. Заявитель повторил, что настоящей причиной вынесения приговора была его журналистская деятельность в целом, поскольку он был жёстким критиком политики правительства, коррупции и нарушений гражданских и политических прав людей.

(б) Оценка Суда
115. Вынесение Заявителю приговора за публикацию второй статьи, бесспорно, явилось вмешательством в осуществление его право на свободное выражение мнения. Суд признаёт, что это вмешательство был предписано законом; в частности, статьями 214.1 и 283.2.2 УК. При проведении дальнейшего анализа, Суд также принимает аргумент Правительства о том, что вмешательство преследовало законную цель сохранения общественной безопасности. Таким образом, остаётся определить, было ли вмешательство «необходимым в демократическом обществе».
116. В этой связи, Суд напоминает об общих принципах, касающихся необходимости ограничений свободы выражения мнения и собственной задаче осуществления надзорных функций в соответствии с п.2 Статьи 10 Конвенции (см. пункты 82-84 выше), а также об общих принципах, определяющих роль прессы в демократическом обществе (см. пункт 88 выше). А именно, Суд вновь подчёркивает, что в соответствии с п.2 Статьи 10 рамки возможного ограничения выступлений на политические темы или дискуссий по вопросам, представляющим общественный интерес, довольно узки. Суд также напоминает, что границы допустимой критики шире в отношении Правительства, чем в отношении рядовых граждан или даже политиков. При демократии действия или бездействие Правительства должны становиться объектом пристального внимания не только со стороны законодательных и судебных органов власти, но также и общественности. Более того, доминирующее положение, которое занимает Правительство, обязывает его к сдержанности при возбуждении уголовных дел, даже когда ему приходится иметь дело с необоснованными нападками и критикой со стороны оппонентов, особенно когда существуют другие средства ответа (см. «Инкал против Турции» (Incalv. Turkey), 9 июня 1998 г., § 54, Отчёты 1998 IV). Далее, если публикацию нельзя рассматривать как подстрекательство к насилию или разжигание национальной ненависти, Договаривающиеся государства не могут, ссылаясь на поддержание общественного порядка и безопасности, ограничивать право общественности на получение информации на темы, вызывающие всеобщий интерес, подвергая СМИ давлению со стороны уголовного законодательства (см. «Сюрек и Оздемир против Турции» (SürekandÖzdemirv. Turkey) [БП], № 23927/94 и 24277/94, § 63, 8 июля 1999 г., и «Эрдогду против Турции» (Erdoğduv. Turkey), № 25723/94, § 71, ЕСПЧ 2000 VI).
117. Суд отмечает, что публикация «Алиевы идут на войну» была аналитической статьёй, сосредоточенной на конкретной роли Азербайджана в событиях на арене международной политики, касавшихся американо-иранских отношений, актуальных во время написания статьи. Сама по себе, эта публикация была частью политической дискуссии по вопросу, вызывающему всеобщую обеспокоенность. Суд отмечает в этой связи, что всегда придерживался подхода, требовавшего наличия действительно убедительных причин для обоснования ограничений высказываний на политические темы, поскольку применение широких ограничений в отдельных делах, несомненно, сказалось бы на свободе выражения мнения в целом в конкретном государстве (см. «Фельдек против Словакии» (Feldek v. Slovakia), № 29032/95, § 83, ЕСПЧ 2001 VIII, и «Карман против России» (Karmanv. Russia), № 29372/02, § 36, 14 декабря 2006 г.).
118. Суд отмечает, более конкретно, что Заявитель критиковал внешне- и внутреннеполитические шаги, сделанные азербайджанским правительством, обращая внимание на то, что продолжавшийся тесный союз с США мог ввергнуть Азербайджан в возможную американо-иранскую войну, которая во время публикации была злободневной темой, серьёзно обсуждавшейся различными аналитиками как вероятный сценарий развития противостояния США и Ирана. Далее автор предложил гипотетический сценарий такой войны, в соответствии с которым Иран отреагирует бомбовыми ударами по ряду учреждений на территории Азербайджана, которого Иран предположительно считал одним из союзников США в регионе. Суд отмечает, что, действительно, Заявитель был не единственным, кто комментировал вероятность такого развития событий, поскольку ряд других СМИ также высказывали в этот период предположения о том, что в случае войны, Азербайджан может также оказаться втянутым в неё, и, ссылаясь на определённые утверждения иранских представителей, строили предположения о возможных конкретных мишенях для иранских атак, включая трубопровод Баку Тбилиси Сейхан и различные правительственные учреждения.
119. Возможно, список таких «мишеней», составленный Заявителем, был длиннее и подробнее других. Однако, по мнению Суда, даже если предположить, что источники информации Заявителя, касавшейся предполагаемого существования такого списка мишеней, не была полностью проверена, сам по себе факт того, что Заявитель опубликовал этот список, не увеличивал и не сокращал шансы гипотетической агрессии со стороны Ирана. Более того, национальные органы власти никогда не делали заявлений о том, что, опубликовав этот список, Заявитель раскрыл какие-либо государственные тайны или помешал национальному военному руководству. В контексте этой статьи в целом, упоминание этого «списка мишеней» могло быть воспринято только как попытка нарисовать перед читателями драматическую картину конкретных последствий возможной вовлечённости страны в будущую войну.
120. В этой связи, Суд не может принять довод Правительства о том, что Заявитель не подкрепил своего «утверждения о факте» ссылками на надёжный источник. Во-первых, как упоминалось выше, подобные утверждения были сделаны в других многочисленных публикациях. Во-вторых, статья Заявителя содержала мнение Заявителя о гипотетических сценариях возможных событий в будущем, и, как таковое, это мнение не подлежало доказыванию. Любые мнения о будущих событиях, по своей сути, предполагают высокую степень домысливания. Осуществимость или неосуществимость сценариев, предложенных Заявителем, были предметом для общественного обсуждения, и от каждого разумного читателя можно было ожидать понимания, что замечания Заявителя о возможном ходе будущей войны носят гипотетический характер.
121. Суд отмечает, что вмешательство в настоящем деле распространилось на публикацию во всей её полноте. В частности, национальные суды пришли к выводу о том, что помимо прочего, своей критикой поддержки Азербайджаном «анти-иранской» резолюции ООН и написанием статьи о возможности иранских бомбовых ударов по определённым мишеням в Азербайджане, Заявитель совершил преступление в форме создания террористической угрозы по Статье 214.1 УК. Суд отмечает, что в его компетенцию не входит оценка составляющих элементов правонарушений в национальном законе о терроризме и угрозе терроризма с целью усмотреть состав преступления в действиях Заявителя. В первую очередь, национальные судебные органы власти, а именно суды, должны истолковывать и применять национальные законы (см., среди многих других источников, дело Лёидьё и Изорни, упомянутое выше, § 50). Задача Суда состоит лишь в рассмотрении с точки зрения Статьи 10 вынесенных ими решений в отпущенных им пределах усмотрения. Выполняя это, Суд должен убедиться в том, что национальные суды основывали свои решения на приемлемой оценке соответствующих фактов (см. пункт 84 выше; см. также дело Инкала,упомянутое выше, § 48).
122. Принимая во внимание оценку фактов национальными судами, Суд отмечает, что, основываясь на свидетельствах нескольких человек (которых нет оснований считать подобранными специально), они пришли к выводу о том, что утверждения Заявителя были направлены на «устрашение населения» и сеяли панику среди населения. В этом отношении Суд напоминает, что свобода выражения мнения применима не только к «информации» или «идеям», принимаемым благожелательно или воспринимаемым как нейтральные или бесстрастные, но также и тем, которые оскорбляют, шокируют или внушают беспокойство государству или любой части населения (см. пункт 86 выше). В обязанности Заявителя, как журналиста, входило распространение информации и идей, касающихся насущных политических вопросов, и выражение мнения о возможных будущих последствиях конкретных решений, принятых правительством. Суд считает, что, поступив так, он не вышел за рамки, установленные в соответствии с п.2 Статьи 10 Конвенции.
123. Далее, Суд отмечает, что национальные суды характеризовали утверждения Заявителя как угрожавшее правительству разрушением государственной собственности и действиями, угрожавшими человеческой жизни, с целью оказания влияния на правительство воздержаться от принятия политических решений необходимых для соблюдения национальных интересов. Однако, принимая во внимание обстоятельства дела, Суд не может не придти к выводу, что оценка национальных судов о том, что Заявитель угрожал государству террористическими действиями, был совершенно необоснованной. Заявитель, как журналист и частное лицо, очевидно, не имел возможности повлиять ни на какие гипотетические события, обсуждавшиеся в статье, и никак не мог контролировать какие-либо решения иранских властей о нападении на учреждения на территории Азербайджана. Заявитель также не выразил никакого одобрения возможного нападения и не выдвигал аргументов в его пользу. Как отмечалось выше, Суд считает, что написание статьи преследовало цель информирования общественности о возможных последствиях (невзирая на степень их вероятности) внешней политики правительства и, более конкретно, критики последнего за принятие определённых решений, таких как поддержка «анти-иранской» резолюции Совета Безопасности ООН. Однако в статье нет ничего, что заставляло бы думать, что утверждения Заявителя были направлены на устрашение или «оказание давления» на правительство незаконными методами. На деле, единственным средством, которым, можно сказать, воспользовался Заявитель для того, чтобы «оказать давление» на государственные органы власти в настоящем деле, было осуществление своей свободы выражения мнения, в соответствии с границами, установленными в Статье 10, и выражение своего несогласия с политическими решениями власти в рамках общественной дискуссии, которая должна проходить свободно в любом демократическом обществе.
124. В свете сказанного выше, Суд считает, что национальные суды произвольно применили уголовные положения о терроризме в настоящем деле. Такое неоправданное вмешательство в осуществление свободы выражения мнения, которая является одним из оснований демократического общества, не должно происходить в правовом государстве.
125. Суд также неудовлетворён причинами, приведёнными национальными судами в обоснование приговора Заявителю по статье 283.2.2 УК. Он отмечает, что, в контекст обсуждения политики правительства, касавшейся отношений с США и Ираном, Заявитель выразил мнение о том, что эта политика, вкупе с предполагаемыми ошибками центральных органов власти, могла привести к политическим беспорядкам среди жителей южных регионов страны. Автор упомянул, что эти регионы столкнулись с рядом таких социально-экономических проблем, как безработица и усиливающаяся наркомания. Он также отметил, что местное население выражало недовольство тенденцией центральных органов власти назначать выходцев из других частей страны на официальные должности в региональную администрацию.
126. По мнению Суда, вышеупомянутые вопросы, поднятые в соответствующих частях статьи Заявителя можно рассматривать как вызывавшие законную общественную обеспокоенность, которые Заявитель был вправе донести до общественности через прессу. Простой факт того, что он обсуждал социальную и экономическую ситуацию в регионах, населённых национальными меньшинствами, и выразил мнение о возможности политического напряжения в этих регионах, нельзя расценивать как разжигание национальной вражды. Хотя соответствующие части могли содержать определённые категорично и резко выраженные мнения, а также определённую степень преувеличения в критике действий, предположительно предпринимавшихся центральными органами власти в отношении талышского меньшинства, Суд считает вместе с тем, что они не были выражены языком вражды и не могут восприниматься как подстрекавшие к межнациональным столкновениям или унижавшие достоинство какой-либо национальной группа в какой-либо форме.
127. Учитывая сказанное выше, Суд делает вывод о том, что национальные суды не представили существенного обоснования для вынесения Заявителю приговора по обвинению в создании террористической угрозы и разжигании национальной розни.
128. Суд также считает, что серьёзность вмешательства в настоящем деле усугубляется крайней суровостью наказания, применённого в отношении Заявителя, которого приговорили к восьми годам лишения свободы по обвинению в создании террористической угрозы и трём годам лишения свободы по обвинению в разжигании национальной вражды. Итоговый приговор равнялся восьми годам и шести месяцам лишения свободы. Обстоятельства дела свидетельствуют об отсутствии оснований для вынесения Заявителю приговора в виде лишения свободы. Суд считает, что этот приговор и крайне суровое наказание Заявителя могли возыметь охлаждающий эффект на осуществление журналистской свободы выражения мнения в Азербайджане и помешать прессе открыто обсуждать социально значимые темы.
129. В конечном итоге, Суд считает, что национальные суды вышли за отпущенные им рамки усмотрения при применении ограничений в отношении дискуссий на темы, вызывающие общественный интерес. Вынесение приговора Заявителю не отвечало «насущной общественной потребности» и было вопиюще несоразмерно выдвинутым законным целям. Отсюда следует, что вмешательство не было «необходимо в демократическом обществе».
130. Учитывая это заключение, Суд не считает необходимым рассмотрение вопроса о том, был ли приговор Заявителю за уклонение от налогов также связан с вмешательством в осуществление им свободы выражения мнения.
131. Таким образом, в отношении второго осуждения Заявителя в уголовном порядке имело место нарушение Статьи 10 Конвенции.

II. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЯ п.1 СТАТЬИ 6 КОНВЕНЦИИ
132. Во-первых, Заявитель утверждал, что в ходе первого уголовного процесса не было соблюдено условие слушания беспристрастным судом, потому что судья И. Исмаилов, проводивший заседание суда, был тем же судьёй, который ранее рассматривал гражданский иск в отношении него. Во-вторых, он утверждал, что этот суд не был «создан на основании закона», потому что срок пребывания в должности судьи Ясамальского районного суда истёк до слушания его дела, и что в обоих уголовных разбирательствах, национальные суды не были независимы от исполнительной власти. В п.1 Статьи 6 Конвенции говорится следующее:
«Каждый… при предъявлении ему любого уголовного обвинения имеет право на справедливое… разбирательство дела беспристрастным судом, созданным на основании закона».

A. «Беспристрастный суд»

1. Аргументы сторон
133. Правительство заявило, что факт того, что один и тот же судья рассматривал гражданский иск в отношении гражданина, а позднее - уголовное дело в отношении того же человека, само по себе не вело к заключению о том, что судья не был независимым и беспристрастным.
134. Заявитель привёл довод о том, что судья, который уже рассматривал конкретные обвинения в отношении него в контексте гражданского иска, не мог занимать беспристрастную позицию при рассмотрении тех же обвинений в последующих уголовных разбирательствах. Заявитель утверждал, что, в ходе уголовного процесса, судья Исмаилов неизменно отклонял его «законные требования» и «всеми возможными способами» защищал позицию частных обвинителей.

2. Оценка Суда
135. Суд отмечает, что эта жалоба не является явно необоснованной в соответствии с содержанием п.3 Статьи 35 Конвенции, и не было установлено никаких других оснований, на которых она могла бы быть объявлена неприемлемой, поэтому она должна быть объявлена приемлемой.
136. Суд далее напоминает, что наличие беспристрастности в целях части 1 Статьи 6 Конвенции должно быть определено на основании субъективного теста, то есть на основании приговора, лично вынесенного определенным судьей в конкретно взятом деле, а также на основании объективного теста, то есть путем проверки, предоставил ли этот судья гарантии, достаточные для исключения любых законных сомнений в этом отношении (см. «Фей против Австрии» (Feyv. Austria), 24 февраля 1993 г., § 28, Серия № 255 A). Что касается субъективного теста, необходимо исходить из личной беспристрастности судьи до тех пор, пока не доказано обратное (см. «Хаушилдт против Дании» (Hauschildtv. Denmark), 24 мая 1989 г., § 47, Серия № 154). Одно лишь то, что судья отклонил все или большинство требований Заявителя не является таким доказательством. Таким образом, в настоящем деле необходимо применить объективный тест.
137. Выполняя объективный тест, необходимо определить, существуют ли, помимо личного поведения судьи, подлежащие установлению факты, которые могут породить сомнения в его беспристрастности. В этой связи даже внешние проявления имеют определённую значимость. В данном случае на карту поставлено то доверие, которое в демократическом обществе должны вызывать суды у общественности, и, прежде всего, в случае уголовных разбирательств, у обвиняемых. Это предполагает, что при определении того, существует ли в рассматриваемом деле обоснованное основание для опасения, что конкретному судье не хватает беспристрастности, мнение обвиняемого играет важную, но не определяющую роль. Решающим здесь является то, насколько данное опасение может быть объективно оправданно (см. дело Фейа, упомянутое выше, § 30).
138. Суд отмечает, interalia, что характер ответственности по гражданскому законодательству отличается от ответственности по уголовным законам, что в гражданских и уголовных делах применяются разные стандарты доказывания, что осуждение в уголовном порядке не исключает установление гражданской ответственности на основании тех же фактов, и что, напротив, наличие гражданской ответственности не обязательно влечёт за собой установление вины по уголовным законам в отношении тех же действий ответчика. По этим причинам, Суд считает, что ситуация, в которой один и тот же судья рассматривает вопросы как гражданской, так и уголовной ответственности, связанной с одними и теми же фактами, не обязательно влияет на беспристрастность судьи. Вместе с тем, Суд отмечает, что ответ на вопрос о том, следует ли считать опасения обвиняемого в предвзятости суда объективно оправданными, зависит от особенностей каждого конкретного дела (см. дело Хаушилдта, упомянутое выше, § 49).
139. Суд считает, что, в оценке особенностей данного дела, следует придавать значение тому факту, что разбирательства касались предполагаемого ущемления чести и достоинства частных лиц. Учитывая конкретный предмет разбирательств, данное дело необязательно сравнимо с другими ситуациями, где уголовная и гражданская ответственность может быть связана с теми же фактами. Суд далее отмечает, что опасения Заявителя в предвзятости суда были основаны на том факте, что судья Исмаилов рассматривал вопросы его гражданской и уголовной ответственности не одновременно, а в рамках двух отдельных процессов, первым из которых был гражданский процесс. Суд отмечает, что обе серии разбирательств касались совершенно одних и тех же предположительно порочащих утверждений, сделанных Заявителем. Г-жа Чаладзе была истцом первом процессе, тогда как во втором она представляла интересы нескольких беженцев из Ходжалы, выступавших частными обвинителями. В обоих случаях она приводила практически одинаковые доводы. В каждом процессе для определения того, какую ответственность, гражданскую или уголовную по законозательству об ущемлении чести и достоинства должен нести Заявитель, судье предстояло установить, в числе прочего, что утверждения, сделанные Заявителем, были ложными (или недоказанными), и что, по сути, они умаляли достоинство спасшихся в Ходжалинских событиях. Делая это, судье было необходимо рассмотреть практически тот же самый доказательственный материал. Насколько известно, в рамках уголовного процесса о диффамации (клевете), судья должен был дополнительно выявить наличие преступного умысла, определив, «намеренно» ли Заявитель распространил порочащие утверждения (см. пункт 47 выше). Вместе с тем, Суд считает, что, вынеся решение по гражданскому делу в отношении Заявителя, судья уже дал оценку утверждениям Заявителя и пришёл к заключению о том, что они являлись недостоверными, умалявшими достоинство спасшихся в Ходжалы. При так обстоятельствах, учитывая, что в последствии Заявитель был осуждён в рамках уголовного процесса за клевету, могут возникнуть сомнения в беспристрастности судьи, уже высказавшего своё мнение о тех же предположительно порочащих утверждениях Заявителя. Таким образом, Суд считает, что, учитывая особенности данного дела, опасения Заявителя в предвзятости судьи можно расценивать как объективно оправданные.
140. Таким образом, в этом отношении имело место нарушение части 1 Статьи 6 Конвенции.

Б. «Независимый ... суд, создан на основании закона»

1. Аргументы сторон
141. Правительство отметило, что судья Исмаилов действительно был назначен 2 сентября 2000 г. на пятилетний срок. По Закону о судах и судьях, действовавшему в то время, срок его пребывания в должности истекал 3 сентября 2005 г. Однако, в законе № 817-IIQDот 28 декабря 2004 г., который вступил в силу 30 января 2005 г., содержалась поправка к Закону о судах и судьях, которая касалась, в числе прочего, новых положений, регламентировавших процедуру отбора и назначения судей и срока их пребывания в должности. В соответствии с передодными положениями Закона № 817-IIQD, срок пребывания в должности всех судей, назначенных до 1 январь 2005 г., был продлён до дня назначения новых судей в соответствующие суды на основании новой поправки к Закону о судах и судьях. Новые судьи были назначены в Ясамальский районный суд 28 июля 2007 г. До этого дня в соответствии с Законом № 817-IIQD свои судебные функции выполняли старые судьи, включая Исмаилова. Таким образом, дело Заявителя слушал суд, «созданный на основании закона».
142. Помимо этого, Правительство сообщило о том, что обвинения Заявителя об отсутствии независимости национальных судов были необоснованы.
143. Заявитель поддержал свою жалобу в данной части. Он также подверг сомнению «качество» Закона № 817-IIQD. Он отметил, что, наряду с введением нового Закона о Судебно-правовом совете, дававшего Судебно-правовому совету значительные полномочия при отборе судей, переходные положения закона Закона № 817-IIQDсделали судей «полностью зависимыми от Судебно-правового совета», потому что от него зависело их последующее переназначение.

2. Оценка Суда
144. Суд напоминает, что цель формулировки «созданный на основании закона» в Статье 6 Конвенции состоит в обеспечении того, что судебная власть в демократическом обществе не зависит от исполнительной власти, а регулируется законом, исходящим из парламента» (см. «Гуров против Молдовы» (Gurovv. Moldova), № 36455/02, § 34, 11 июля 2006 г.). Фраза «созданный на основании закона» определяет не только правовую основу самого существования «суда», но также и его состав в каждом деле (см. «Посохов против России» (Posokhovv. Russia),№ 63486/00, § 39, ЕСПЧ 2003 IV).
145. Суд отмечает, что в настоящем деле Законом № 817-IIQDбыли введены в действие поправки к национальному закону, устанавливавшему помимо прочего процедуру назначения и срок пребывания судей в должности. Во время периода перехода к новой системе и окончательного оформления новой процедуры назначения, срок пребывания в должности всех судей, назначенных до 1 января 2005 г. был продлён в соответствии с переходными положениями Закона № 817-IIQD, по видимости, с целью обеспечения непрерывной работы судебной системы. Таким образом, срок пребывания в должности судьи Исмаилова был продлён постановлением парламента до того дня, когда он должен был истечь в соответствии с Законом, действовавшим перед внесением в него изменений, и, вопреки утверждениям Заявителя, истёк лишь 28 июля 2007 г., гораздо позднее окончания рассмотрения дела Заявителя в Ясамальском районном суде. Таким образом, учитывая то обстоятельство, что продление срока пребывания в должности судьи Исмаилова было продиктовано необходимостью перехода к новым правилам, касавшимся назначения и срока пребывания в должности судей, что изначально он был назначен в соответствии со всеми требованиями Закона о судах и судьях (для контраста дело Посохова, упомянутое выше, § 43, и «Федотова против России» (Fedotovav. Russia), № 73225/01, §§ 41-42, 13 апреля 2006 г.), и что продление его срока пребывания в должности было санкционировано законом, принятым парламентом (для контраста дело Гурова, упомянутое выше, § 37), Суд считает, что Заявитель предстал перед судом, «созданным на основании закона».
146. Относительно довода Заявителя о том, что продление срока пребывания судей в их должностях на неопределённый «переходный» период делало их зависимыми от органов исполнительной власти (чьи представители сформировали часть Судебно-правового совета, призванного выполнять задачу отбора кандидатов на должность судьи) в течение этого периода, Суд отмечает, что Заявитель, по-видимому, имел в виду то, что определённые органы исполнительной власти (которых Заявитель точно не назвал) были как-то заинтересованы в его осуждении и, поэтому незаконно оказывали давление на судью Исмаилова, чья независимость была предположительно поставлена под угрозу принятием закона № 817-IIQD. Однако Суд отмечает, что первое уголовное дело в отношении Заявителя было возбуждено не государством, а частными лицами на основании частного обвинения. В любом случае, Суд отмечает, что материалы, имеющиеся в его распоряжении, не содержат достаточных доказательств, подтверждающих обвинения Заявителя в незаконном давлении на национальные суды со стороны исполнительной власти. Аналогичным образом, не существует достаточных доказательств предполагаемой предвзятости национальных судов во втором уголовном процессе.
147. Отсюда следует, что эта часть жалобы является явно необоснованной и должна быть отклонена в соответствии с ч 3, 4 Статьи 35 Конвенции.

III. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 6 § 2 КОНВЕНЦИ
148. По мнению Заявителя, утверждения, сделанные Генеральной прокуратурой для прессы 31 мая 2007 г. (см. пункты 36 и 37 выше) были равносильны нарушению его права на презумпцию невиновности, закреплённого п.2 Статьи 6Конвенции, где говорится:
«Каждый обвиняемый в совершении уголовного преступления считается невиновным, пока виновность его не будет установлена законным порядком».

A. Приемлемость

1. Аргументы сторон
149. Правительство выдвинуло довод о том, что Заявитель не исчерпал все имеющиеся средства судебной защиты в отношении этой жалобы. Во-первых, они отметили, что, в соответствии со статьями 449-451 УПК, Заявитель мог бы подать жалобу в вышестоящий суд, касавшуюся «процессуальных действий или решений прокуратуры», в которой он мог бы оспорить утверждения Генеральной прокуратуры, сделанные для прессы. Во-вторых, Заявитель мог бы оспорить нарушение принципа презумпции невиновности в отношении себя, подав отдельный иск по статье 147 УК или главе 27 ГПК.
150. Заявитель привёл довод о том, что средства судебной защиты, упомянутые Правительством, были недейственны.

2. Оценка Суда
151. Суд напоминает, что назначением правила о национальных средствах судебной защиты в п.1 Статьи 35 Конвенции является намерение предоставить Договаривающимся государствам возможность предотвращения или исправления предполагаемого нарушения до обращения в Европейский Суд. Однако единственные средства судебной защиты, которые должны быть исчерпаны, это те, которые касаются предполагаемых нарушений, и которые в то же время доступны и достаточны. Существование таких средств судебной защиты должно быть убедительно установлено не только в теории, но также на практике, т.к. иначе они не удовлетворяют требованиям доступности и эффектитвности; Государства-ответчики обязаны убедиться в том, что эти несколько условий удовлетворены (см. «Вернилло против Франции» (Vernillov. France), 20 февраля 1991 г., § 27, Серия № 198). Правило об исчерпании национальных средств судебной защиты должно применяться с некоторой гибкостью и без излишнего формализма. Это правило не является абсолютным и не может применяться автоматически. При определении того, были ли соблюдены условия его применения, необходимо рассматривать обстоятельства конкретного дела. Это означает, помимо прочего, что Суд должен иметь реалистичное представление не только о существовании формальных средств судебной защиты в правовой системе затронутых Договаривающихся сторон, но также и об общем контексте, в котором они работают, равно как и личных обстоятельствах Заявителя (см. «Акдивар и другие против Турции» (AkdivarandOthersv. Turkey), 16 сентября 1996, § 69, Отчёты 1996 IV).
152. Что касается довода Правительства о том, что Заявитель не воспользовался процедурой, предусмотренной в статьях 449-451 УПК, Суд отмечает, что эти положения касались возможности подачи жалобы в отношении «процессуальных действий или решений» органов прокуратуры. В настоящем деле, оспоренные утверждения были сделаны Генеральной прокуратурой не в контексте самих уголовных разбирательств, а в виде заявления для прессы. Поэтому, Суд не считает это заявление для прессы «процессуальным действием» или «процессуальным решением», принятым в контексте соответствующих уголовных разбирательств, а Правительство не представило никаких свидетельств (таких как судебные решения в подобных делах) того, что оно могло быть квалифицировано как таковое с точки зрения статей 449-451 УПК.
153. Аналогичным образом, Суд не удовлетворён доводом Правительства о том, что Заявитель не пытался инициировать уголовное дело по клевете по статье 147 УК в связи с распространением Генеральной прокуратурой недостоверных и порочащих сведений, или обратиться с отдельным гражданским иском в связи с нарушением своих прав. Суд отмечает, что в настоящем деле Заявитель подавал жалобы и в суд первой инстанции, и в вышестоящий суд в связи с заявлением Генеральной прокуратуры и предполагаемое нарушение своего права по п.2 Статьи 6 Конвенции. Его жалобы о нарушении положений Конвенции были отклонены в порядке упрощённого судопроизводства. В этой связи, Суд напоминает о том, что гражданин не обязан пытаться прибегать к более чем одному имеющимуся способу судебной защиты при существовании нескольких доступных. Право выбора средства судебной защиты наиболее подходящего в обстоятельствах его дела предоставляется Заявителю (см., среди других источников, «Айри против Ирландии» (Aireyv. Ireland), 9 октября 1979 г., § 23, Серия № 32, и «Бойченко против Молдовы» (Boicencov. Moldova), № 41088/05, § 80, 11 июля 2006 г.). Правительство не оспорило действенность способа судебной защиты, который избрал Заявитель в настоящем деле, подняв вопрос о несоблюдении принципа презумпции невиновности судами, рассматривавшими уголовные обвинения в отношении него. Даже если предположить, что средства судебной защиты, упоминавшиеся Правительством, могли обеспечить ему адекватное возмещение ущерба, Суд считает, что после подачи жалобы на несоблюдение принципа презумпции невиновности в контексте известных уголовных разбирательств Заявитель не обязан предпринимать другие попытки получить возмещение и возбуждать отдельное уголовное производство по клевете или гражданский иск о компенсации ущерба (см., mutatis mutandis, «Хаджибейли против Азербайджана» (Hajibeyliv. Azerbaijan), № 16528/05, § 43, 10 июля 2008 г.).
154. По этим причинам, Суд отклоняет возражения Правительства относительно правила исчерпания национальных средств судебной защиты.
155. Более того, Суд отмечает, что п.2 Статьи 6 применяется к лицам, которым «предъявлено уголовное обвинение». К тому времени, когда представитель Генеральной прокуратуры давал интервью прессе (31 мая 2007 г.), уголовное дело по статье 214.1 УК уже было возбуждено МНБ 16 мая 2007 г., и Заявитель был переведён в следственный изолятор МНБ 29 мая 2007 г. на период до вынесения Сабаильским районным судом своего решения о возвращения его под стражу. Хотя Заявителю не было предъявлено формального обвинения до 3 июля 2007 г., его перевод в следственный изолятор МНБ был частью расследования, начатого 16 мая 2007 г. отделом расследований МНБ, таким образом, переводя его в категорию лиц, которым «предъявлено уголовное обвинение» в терминах п.2 Статьи 6. Комментарии Генерального прокурора, сделанные одновременно с проведением МНБ расследования, объяснялись фактом проведения этого расследования и были непосредственно связаны с ним (срав. «Аленэ де Рибемон против Франции» (AllenetdeRibemontv. France), 10 февраля 1995 г., § 37, Серия № 308). Следовательно, п.2 Статьи 6 Конвенции применима в этом деле.
156. Суд далее отмечает, что эта жалоба не является явно необоснованной с точки зрения п. 3 Статьи 35 Конвенции, и не было установлено никаких других оснований, на которых она была бы неприемлемой, поэтому она должна быть объявлена приемлемой.

Б. Существо дела

1. Аргументы сторон
157. Правительство отметило, что п.2 Статьи 6 Конвенции не запрещала властям информировать общественность, с соблюдением всей необходимой осмотрительности, о ходе проводимых следвенных действий. Оно привело аргумент о том, что право Заявителя на презумпцию невиновности не было нарушено в настоящем деле, т.к. в своих комментариях Генеральная прокуратура не изображала Заявителя преступником. Генеральная прокуратура лишь прокомментировала причины возбуждения уголовного дела и сообщила общественности о проведении расследования.
158. Заявитель поддержал свою жалобу в этой части.

2. Оценка Суда
159. Суд напоминает о том, что п.2 Статьи 6, в её соответствующем толковании, направлена на предотвращение дискредитации справедливого уголовного процесса в форме компрометирующих утверждений, сделанных в непосредственной связи с этим процессом. Презумпция невиновности, закреплённая в пункте 2 Статьи 6, является одним из элементов справедливого уголовного суда, и требование её соблюдения указано в пункте 1 (см. дело Аленэ де Рибемон, упомянутое выше, § 35). Этот принцип не только воспрещает самому суду делать поспешные выводы о том, что человек, которому «предъявлено уголовное обвинение», виновен до того, как его вина была установлена в законном порядке (см. «Минелли против Швейцарии» (Minelliv. Switzerland), 25 марта 1983 г., § 38, Серия № 62), но также распространяется на утверждения, сделанные другими должностными лицами, о предстоящих уголовных расследованиях, которые дают общественности основания считать подозреваемых виновными и содержат оценку фактов дела до рассмотрения их компетентной судебной инстанцией (см. дело Аленэ де Рибемон, упомянутое выше, § 41, и «Дактарас против Литвы» (Daktaras v. Lithuania), № 42095/98, §§ 41-43, ЕСПЧ 2000-X). Суд подчёркивает, что п.2 Статьи 6 не запрещает властям информировать общественность об осуществляемых уголовных расследованиях, но требует делать это с максимальной осторожностью и осмотрительностью необходимыми для соблюдения принципа презумпции невиновности (см. дело Аленэ де Рибемон, упомянутое выше, §38).
160. Суд последовательно придерживается подхода, в соответствии с которым, принцип презумпции невиновности нарушается, если судебное решение или утверждение официального лица относительно человека, обвиняемого в совершении уголовного преступления, отражает мнение о том, что он виновен до того, как его вина была установлена в законном порядке. Достаточно, даже в отсутствие формального заключения, чтобы существали некоторые аргументы в пользу того, что суд или некое должностное лицо заранее считают обвиняемого виновным. Необходимо проводить принципиальное разграничение между утверждением о том, что кто-то является только подозреваемым в совершении преступления и однозначным заявлением, в отсутствие окончательного приговора, о том, что человек совершил определённое преступление. Суд последовательно подчёркивает важность выбора выражений должностными лицами в их утверждениях до того, как человек не предстанет перед судом, и ему не будет вынесен приговор за совершение конкретного преступления (см. «Хужин и другие против России» (KhuzhinandOthersv. Russia), № 13470/02, § 94, 23 октября 2008 г., с дальнейшими ссылками). Вопрос о том, противоречит ли утверждение должностного лица принципу презумпции невиновности, должен быть дан с учётом конкретных обстоятельств, при которых было сделано оспоренное утверждение (см. «Буткевичус против Литвы» (Butkevičiusv. Lithuania), № 48297/99, § 49, ЕСПЧ 2002 II).
161. Суд отмечает, что в настоящем деле оспоренное утверждение было сделано представителем Генеральной прокуратуры в интервью для прессы в другом контексте, не связанном с данным уголовным делом. Суд признаёт, что статус Заявителя, бывшего известным журналистом, обязывал государственных служащих, включая представителей Генеральной прокуратуры, постоянно информировать общественность о предполагаемом нарушении закона и последовавшем уголовном процессе. Однако это обстоятельство не может оправдать неосторожность должностных лиц в подборе слов для своих заявлений. Более того, в настоящем деле, рассматриваемое заявление было сделано по прошествии всего нескольких дней после возбуждения уголовного дела. На этой ранней стадии, пока Заявителю ещё даже не было предъявлено официальное обвинение, было особенно важно не высказывать публично никаких обвинений, которые могли быть истолкованы как подтверждение вины Заявителя из уст высокопоставленного должностного лица.
162. Заявление Генеральной прокуратуры было передано, с почти дословными цитатами, по крайней мере, двумя популярными новостными СМИ. Действительно, заявление было очень кратким и, по видимости, было нацелено на информирование общественности о факте возбуждения уголовного дела в отношении Заявителя и его причинах. Вместе с тем, в заявлении недвусмысленно говорилось, что в статье, опубликованной Заявителем в своей газете, «содержалась настоящая террористическая угроза». Более того, в последующем кратком объяснении в отношении содержания публикации, Генеральная прокуратура сделала новое заявление о том, что «это информация представляет собой террористическую угрозу». Принимая во внимание высокое положение Генеральной прокуратуры, было необходимо соблюдать особую осторожность при выборе слов для информирования об идущем расследовании. Суд считает, что эти конкретные заявления, не снабжённые никакими уточнениями и оговорками, были равносильны утверждению о том, что Заявитель совершил уголовное преступление в форме создания террористической угрозы. Таким образом, эти комментарии содержали оценку фактов дела до рассмотрения их компетентной судебной инстанцией и не могли не дать общественности основания считать Заявителя виновным до того, как его вина была установлена в законном порядке.
163. Таким образом, имело место нарушение п. 2 Статьи 6 Конвенции.

IV. ДРУГИЕ ПРЕДПОЛАГАЕМЫЕ НАРУШЕНИЯ КОНВЕНЦИИ

A. Статья 3 Конвенции
164. Заявитель высказал претензии в отношении условий своего предварительного заключения. В частности, он утверждал, что, во время его пребывания в следственном изоляторе № 1, ему не было разрешено получать газеты и журналы. Его держали в наручниках и обыскивали каждый раз перед тем, как вывести из камеры для допроса или с другой целью. В отношении условий своего содержания после перевода в следственный изолятор МНБ, он утверждал, что ему были запрещены свидания, и содержали его в плохо вентилируемой одиночной камере площадью 8 кв. метров, где днём и ночью горел свет. Ему разрешалось принимать горячий душ один раз в неделю, а нижнее бельё он стирал сам в своей камере в холодной воде.
165. Даже если предположить, что имелись действенные средства судебной защиты доступные для Заявителя в отношении условий его заключения, и что он их исчерпал, Суд считает, что описание Заявителем условий его заключения не свидетельствует о жестоком обращении, соответствующем минимальному уровню суровости, требующегося для защиты по Статье 3 Конвенции. Отсюда следует, что эта жалоба явно необоснованна и должна быть отклонена в соответствии с п.п. 3, 4 Статьи 35 Конвенции.

Б. Статья 5 Конвенции
166. Заявитель подал жалобы по п.п. 1(c), 3 и 4 Статьи 5 Конвенции в связи с решением Сабаильского районного суда от 3 июля 2007 г. вернуть его под стражу, вынесенным в рамках второй серии уголовных преследований. В частности, он утверждал, что отсутствовали разумные сомнения в том, что он совершил преступление, и что национальные суды не указали достаточных причин для его предварительного заключения.
167. Суд отмечает, что до вынесения Сабаильским районным судом решения от 3 июля 2007 г., Заявитель уже был осуждён и приговорён к лишению свободы 20 апреля 2007 г. в итоге первого уголовного процесса. Суд кассационной инстанции утвердил этот приговор 6 июня 2007 г., и к моменту вынесения постановления от 3 июля 2007 г. в расках второго уголовного процесса, кассационная жалоба в отношении этого приговора ожидала рассмотрения в Верховном Суде. В этой связи, Суд отмечает, что при определении периода досудебного заключения, период, который необходимо принимать в расчёт, начинается в день взятия обвиняемого под стражу и заканчивается в день предъявления ему обвинения, даже если это сделано только судом первой инстанции (см., например, «Хумматов против Азербайджана» (Hummatovv. Azerbaijan) (реш.), № 9852/03 и 13413/04, 18 мая 2006 г.). В настоящем деле, уголовное обвинение в первом уголовном процессе в отношении Заявителя было предъявлено 20 апреля 2007 г. и с этого дня он находился в заключении, будучи «осужденным компетентным судом» в терминах п.1(а) Статьи 5 Конвенции. Несмотря на то, что по каким-то причинам распоряжение о «содержании под стражей до суда» в отношении Заявителя было сделано во втором процессе после вынесения ему приговора по первому уголовному делу, это не противоречит п.п. 1(c) и 3 Статьи 5 Конвенции в отношении заключения Заявителя после этого дня, т.к. на этот период уже существовало другое «законное» основание для его заключения. Суд считает, что п.4 Статьи 5 в настоящем деле также не была нарушена.
168. Отсюда следует, что эта жалоба явно необоснованна и должна быть отклонена в соответствии с п.п.3 и 4 Статьи 35 Конвенции.

В. Другие жалобы
169. Заявитель обратился с жалобой по п.3 (а) Статьи 6 Конвенции, утверждая, что он не был своевременно проинформирован о характере и основании обвинения в отношении него в рамках второго уголовного дела. Другая жалоба была подана по Статье 7 на то, что в обоих уголовных процессах, действия, в совершение которых он был признан виновным, не являлись уголовными преступлениями. Наконец, он также подал жалобу по Статье 8 Конвенции на то, что обыски, проведённые 22 мая 2007 г. в его квартире и редакции газет нарушали его право на уважение его жилища.
170. Учитывая все имеющиеся в распоряжении материалы, и в той степени, в которой обжалованные действия находятся в его компетенции, Суд делает вывод о том, что содержание этих жалоб не имеет никаких признаков нарушения прав и свобод, изложенных в Конвенции или её Протоколах. Отсюда следует, что эти жалобы явно необоснованны и должны быть отклонены в соответствии с п.п. 3 и 4 Статьи 35 Конвенции.

V. ПРИМЕНЕНИЕ СТАТЕЙ 46 и 41 КОНВЕНЦИИ
A. Статья 46 Конвенции

171. В Статье 46 Конвенции говорится:
2. Окончательное постановление Суда направляется Комитету министров, который осуществляет надзор за его исполнением».
172. В контексте исполнения постановлений в соответствии со Статьёй 46 Конвенции, постановление в котором Суд усматривает нарушение Конвенции, накладывает на Государство-ответчика правовое обязательство в соответствии с этой статьёй положить конец этому нарушению и устранить его последствия таким образом, чтобы восстановить, насколько это возможно, ситуацию, существовавшую до нарушения. Если, с другой стороны, национальные законы не позволяют – или позволяют лишь частично – осуществить такое устранение последствий нарушений, Статья 41 даёт Суду полномочия назначить пострадавшей стороне такую компенсацию, которая представляется уместной. Отсюда следует, в числе прочего, что постановление, в котором Суд выявляет нарушение Конвенции или её Протоколов, накладывает на Государство-ответчика правовое обязательство не просто выплатить пострадавшей стороне суммы, назначенные в качестве возмещения ущерба, но также избрать, под наблюдением Комитета министров, общие и/или, если это применимо в конкретном случае, индивидуальные меры, которые следует принять в отношении национальной правовой системы во избежание повторения такого нарушения и сделать всё возможное для устранения его последствий таким образом, чтобы восстановить, насколько это возможно, ситуацию, существовавшую до нарушения права (см. «Маэстри против Италии» (Maestriv. Italy) [БП], № 39748/98, § 47, ЕСПЧ 2004 I; «Ассанидзе против Грузии» (Assanidzev. Georgia) [БП], № 71503/01, § 198, ЕСПЧ 2004 II; и «Илашку и другие против Молдовы и России» (Ilaşcu and Others v. Moldova and Russia) [БП], № 48787/99, § 487, ЕСПЧ 2004-VII).
173. Суд напоминает о том, что его постановления главным образом устанавливают факт нарушения, и что именно заинтересованные государства в первую очередь должны избрать, под надзором Комитета министров Совета Европы, средства для применения их в национальной правовой системе для исполнения своих обязательств по Статье 46 Конвенции, при условии, что эти средства совместимы с выводами, изложенными в постановлении Суда (см., среди других источников, решение по делу «Окал против Турции» (Öcal v. Turkey) [БП], № 46221/99, § 210, ЕСПЧ 2005-IV; «Скодзари и Джюнта против Италии» (Scozzari and Giunta v. Italy) [БП], № 39221/98 и 41963/98, § 249, ЕСПЧ 2000-VIII); и «Брумареску против Румынии» (Brumărescu v. Romania) (справедливое возмещение) [БП], № 28342/95, § 20, ЕСПЧ 2001-I). Эта свобода выбора способа исполнения постановлений отражает свободу выбора, неотъемлемо связанную с основным обязательством Договаривающихся государств обеспечить права и свободы, гарантированные в Конвенции (Статья 1) (см. «Папамичалопулос и другие против Греции» (PapamichalopoulosandOthersv. Greece) (Статья 50), 31 октября 1995, § 34, Серия № 330 B).
174. Однако, в виде исключения, стремясь оказать содействие Государству-ответчику в исполнении его обязательств по Статье 46, Суд может предложить меру определённого рода, которая могла бы быть применена для того, чтобы положить конец выявленному нарушению. В таком положении, Суд может предложить разнообразные варианты, оставляя выбор меры и способа её воплощения на усмотрение заинтересованного государства (см., например, «Бронёвский против Польши» (Broniowski v. Poland) [БП], № 31443/96, § 194, ЕСПЧ 2004-V). В определённых случаях, характер выявленного нарушения может не оставлять никакого выбора мер необходимых для его исправления, и Суд может принять решение указать лишь на одну такую меру (см., например, дело Ассанидзе, упомянутое выше, § 202).
175. Суд подтверждает сделанные им выводы о том, что в обоих случаях вмешательство в осуществление Заявителем свободы выражения мнения не было оправдано по п.2 Статьи 10 Конвенции. В частности, в обоих случаях, отсутствовало основание для вынесения ему приговоров к лишению свободы. Суд отмечает, что поскольку Заявитель был также осуждён (на первый взгляд безо всякой связи с прочими обвинениями) за уклонение от налогов, ко дню вынесения данного постановления он уже отбыл часть общего приговора, соответствующего этому преступлению (четыре месяца лишения свободы), и тот срок, который он отбывает сейчас, относится к большей части совокупного приговора, касающегося преступлений в сфере СМИ, в отношении которых были выявлены соответствующие нарушения прав, гарантированных Конвенцией.
176. При таких обстоятельствах, с учётом выявленного выше нарушения Статьи 10 Конвенции, продолжение пребывания Заявителя в местах лишения свободы неприемлемо. Таким образом, по своей сути, ситуация, выявленная в настоящем деле, не оставляет никакого выбора в отношении меры необходимой для исправления нарушения прав Заявителя, гарантированных Конвенцией.
177. По сему, принимая во внимание конкретные обстоятельства дела и насущную необходимость положить конец нарушению Статьи 10 Конвенции, Суд считает, что, в качестве одного из средств выполнения своих обязательств по Статье 46 Конвенции, Государство-ответчик обязано обеспечить немедленное освобождение Заявителя из мест лишения свободы.

Б. Статья 41 Конвенции

178. Статья 41 Конвенции гласит:

«Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне».

1. Ущерб

(a) Материальный ущерб
179. Заявитель утверждал, что, в результате вынесения ему приговора, он был вынужден закрыть несколько СМИ, которые принадлежали ему лично: две газеты, два Интернет-сайта и один журнал. Он оценил их совокупную стоимость в 203.652 евро, исходя из капиталовложений использованных для начала этих предприятий. Он также заявил, что, будучи единственным владельцем газет «Реальный Азербайджан» и «GündəlikAzərbaycan», он лично понёс убытки в виде упущенной прибыли, которую оценил в 230.136 евро в год, за каждый год, в который не выходили газеты. Далее он потребовал 16.568 евро в качестве возмещения арендных платежей, сделанных авансом за пользование помещением редакции, использовать которое он был не в состоянии по причине вынесения ему приговора.
180. Он далее потребовал компенсацию материального ущерба в виде некоторого имущества, предположительно «конфискованного» властями во время обысков в его квартире и помещении редакции, включая: (a) несколько «фотоархивов» и других «материалов журналистских расследований», которые он оценил в 27.098 евро; (б) компьютерное оборудование стоимостью 23.000 долларов США; и (в) некоторую мебель из редакции газет, оценённую в 7.287 евро.
181. Наконец, Заявитель потребовал 8.146 евро на покрытие расходов, которые предположительно понесли его родители, совершая поездки, чтобы навестить его в тюрьме, подготавливая ему передачи, чтобы разнообразить его тюремный рацион, и разговаривая с ним по телефону.
182. Правительство ответило, что Заявитель не представил ни достаточных документальных доказательств в подтверждение вышеприведённых требований, ни объяснений метода расчёта стоимости его редакций СМИ и других заявленных расходов. Оно также привело довод о том, что Заявитель не представил никаких доказательств того, что у него было конфисковано какое-либо имущество; единственное, что он представил, была запись обыска и запись, подтверждавшая, что один из его сотрудников передал властям два компьютера для проведения расследования.
183. Суд указывает на то, что в соответствии с правилом 60 Регламента Суда, любое требование справедливого возмещения должно содержать подробный перечень утраченного имущества, представляемый в письменном виде вместе со всеми подтверждающими документами или расписками, в отсутствие которых Суд может отклонить такое требование целиком или частично.
184. Что касается требований Заявителя в отношении стоимости СМИ, которые ему пришлось закрыть и упущенной им прибыли, Суд отмечает, что Заявитель не подавал Суду жалобу, касавшуюся прекращения деятельности его газет и других форм СМИ. В любом случае, он не представил никаких документов или других свидетельств в подтверждение своих требований, касавшихся финансовых средств, вложенных в развитие этих СМИ, а также в отношении его будущей прибыли от их работы как владельца и главного редактора. В частности, не было представлено никаких документов о размере прибылей в прошлом. Аналогичным образом, Заявитель не представил достаточных доказательств в отношении потерянных авансовых платежей за аренду помещений редакций.
185. Что касается требования в отношении предположительно конфискованного имущества, Суд отмечает, что, помимо 23 компьютеров, изъятых из редакции газет и конфискованных по постановлению Выездной судебной сессии суда, Суд, исходя из представленных ему материалов, не может определить, какое другое предполагаемое имущество действительно было конфисковано, и что всё оно принадлежало лично Заявителю. Касательно требования в отношении конфискованного компьютерного оборудования, Суд отмечает, что Заявитель не представил никаких свидетельств, подтверждавших его стоимость.
186. В отношении остальных требований, Суд не усматривает причинно-следственной связи между выявленными нарушения и предполагаемым материальным ущербом.
187. По вышеизложенным причинам, Суд отклоняет требование Заявителя в отношении возмещения материального ущерба.

(б) Возмещения морального вреда
188. Заявитель потребовал 70.000 евро в качестве возмещения морального вреда.
189. Правительство заявило, что само по себе выявление нарушения было бы достаточным возмещением нанесённого Заявителю морального вреда.
190. В свете конкретных обстоятельств данного дела, конкретной серьёзности нарушения свободы выражения мнения Заявителя, и учитывая факт осуждения на долгий срок лишения свободы за преступления в сфере массовой информации без представления достаточного обоснования, и имея в виду, что ко времени рассмотрения данной жалобы он провёл в тюрьме более двух лет, Суд считает, что Заявитель, несомненно, должен был испытывать сильные моральные страдания, которые не могут быть компенсированы одной только констатацией факта нарушения прав, гарантированных Конвенцией. Более того, хотя выше упомянутый вывод Суда о том, что предполагаемый материальный ущерб не был подтверждён совсем или частично соответствующими доказательствами, Суд не находит неразумным предположить, что Заявитель понёс другие формы ущерба, непосредственно связанного с выявленными нарушениями (для сравнения дело Илашку, упомянутое выше, § 489). Суд считает, что в этом деле, при назначении суммы возмещения ущерба вышеупомянутое обстоятельство также следует принимать в расчёт.
191. Проведя оценку на справедливой основе, как требуется в Статье 41 Конвенции, он назначает Заявителю 25.000 евро в качестве возмещения морального вреда плюс сумму любого налога, которым может облагаться эта сумма.

2. Судебные издержки
192. Заявитель также потребовал 602 евро на покрытие расходов в национальных судах и 2.200 евро – в Еропейском Суде. Он также потребовал 520 евро на возмещение оплаты услуг переводчика. В качестве подтверждения этих требований, он представил финансовые документы из юридической фирмы, чьи сотрудники представляли его интересы в национальных разбирательствах, копию контракта на оказание юридических услуг на слушании в Страсбурге, и копии счетов компании, оказывающей услуги перевода.
193. Правительство привело довод о том, что свидетельства, представленные Заявителем были недостаточны для того, чтобы прийти к выводу о том, что заявленные расходы действительно имели место.
194. В соответствии с практикой Суда, заявитель имеет право на возмещение своих судебных издержек, только в той степени, в которой, как было установлено, они действительно были взысканы, обязательны и имели разумный размер. В настоящем деле, учитывая имеющуюся в его распоряжении информацию и вышеупомянутые критерии, Суд считает разумным назначить сумму в 2.822 евро на покрытие всех судебных издержек плюс сумму любого налога, которым может облагаться эта сумма.

3. Процентная ставка
195. Суд считает целесообразным принять процентную ставку в соответствии с предельным размером ссудного процента Европейского Центрального Банка, к которому должны быть добавлены три процента.

НА ЭТИХ ОСНОВАНИЯХ СУД ЕДИНОГЛАСНО
1. Объявляет единогласно жалобы по Статье 10, п.1 Статьи 6 (касавшиеся предполагаемого отсутствия беспристрастности) и п.2 Статьи 6 Конвенции приемлемыми, а оставшуюся часть жалобы - неприемлемой;

2. Постановляет единогласно, что имело место нарушение Статьи 10 Конвенции в отношении первого осуждения Заявителя в уголовном порядке;

3. Постановляет единогласно, что имело место нарушение Статьи 10 Конвенции в отношении второго осуждения Заявителя в уголовном порядке;

4. Постановляет единогласно, что имело место нарушение п.1 Статьи 6 Конвенции;

5. Постановляет единогласно, что имело место нарушение п.2 Статьи 6 Конвенции;

6. Постановляет шестью голосами против одного, что Государство-ответчик обязано обеспечить немедленное освобождение Заявителя;

7. Постановляет единогласно,
(a) что Государство-ответчик обязано выплатить Заявителю, в течение трёх месяцев с момента окончательного вступления данного решения в силу в соответствии с п.2 Статьи 44 Конвенции 25.000 (двадцать пять тысяч) евро плюс сумму любого налога, которым может облагаться эта сумма в качестве возмещения морального ущерба, и 2.822 (две тысячи восемьсот двадцать два) евро плюс сумму любого налога, которым может облагаться эта сумма в качестве возмещения судебных издержек с пересчётом в новые азербайджанские манаты по курсу, действующему на момент расчёта;
(б) что с момента истечения вышеуказанных трёх месяцев до момента выплаты на суммы, указанные выше, выплачиваются простые проценты в размере предельного ссудного процента Европейского центрального банка в течение периода выплаты процентов с добавлением трёх процентных точек;

8. Отклоняет единогласно оставшуюся частьжалобыЗаявителя о справедливой компенсации.
Совершено на английском языке, письменно заверено 22 апреля 2010 г., в соответствии с п.п. 2, 3 правила 77 Регламента Суда.
Сорен Нильсен Христос Розакис

Юрист секции председатель

© Перевод с англ. Центра Защиты Прав СМИ, 2011

http://www.mmdc.ru/european-court/map/single/761

1 2 3 4 5

	Правила суда (1 июня 2010 г.) Секретариат европейского суда г. Страсбург... Суде в отношении тех Высоких Договаривающихся Сторон, которые выразили свое согласие применять на временной основе положения Протокола...		Нина полянская, председатель Экзаменационной комиссии по приему квалификационного... Настоящее Положение разработано в соответствии с Законом РФ “Об образовании” (с дополнениями и изменениями), Типового положения об...
	Определение Заслушав доклад судьи Верховного Суда Российской Федерации Горчаковой Е. В., объяснение прокурора Генеральной прокуратуры Российской...		Трибунал Народный трибунал, проведя собственное расследование и изучив факты, установил следующее
	Совещание по безопасности гтс Главы администрации муниципального образования «Чердаклинский район на заседании региональной конференции «Стратегия социально-экономического...		Решение именем Российской Федерации Мировой судья судебного участка №2 города окружного значения Югорска хмао-югры Колотилина Н. Л., исполняющий обязанности мирового...
	Все пассажирские суда, независимо от размера, и грузовые суда валовой... Международной Конвенции солас-74. В соответствии с действующей процедурой вступления в силу поправок, они, при соблюдении определенных...		Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Ю. В. Васильчукд-р юр наук, проф., судья Московского городского суда Ю. Ф. Беспалов, д-р юр
	Конкурс проводится с 1 декабря 2014 года по 20 марта 2015 года. Итоги... «современное управление XXI века» (далее – Конкурс) направлен на вовлечение молодежи в деятельность по повышению качества жизни и...		Практика Конституционного Суда РФ и Европейского Суда по правам человека... Охватывает как решение существующих проблем, так и отыскание проблем (поиск и задание новых вопросов)
	Решение по депутатской комиссии, изучавшей 2010 года Кыргызстана принял решение по итогам работы депутатской комиссии, изучавшей июньские события 2010 года		Петроченков Анатолий Яковлевич заслуженный юрист Российской Федерации,... Зателепин Олег Кимович кандидат юридических наук, доцент, помощник заместителя Председателя Верховного Суда Российской Федерации...
	Сборни к материалов по базовому курсу «П равоведени е» Под редакцией... Рецензент – Ф. В. Политко, канд юр наук, судья Новочерк гор суда Ростовской обл		Справка-доклад по обстановке на территории Пермского края на 08: 00 21 марта 2013 года Главы администрации муниципального образования «Чердаклинский район на заседании региональной конференции «Стратегия социально-экономического...
	Сводный план мероприятий, проводимых в системе образования города... ...		План проведения недели предметов естественно-математического цикла... Урок-игра «Путешествие к звёздам» (обобщающий урок по теме «Решение уравнений» с использованием интерактивной доски)

Похожие: