Ученые записки. Выпуск Сборник научных трудов Западно-Сибирского филиала Российской академии правосудия (г. Томск). Изд-во: цнти, Томск, 2010 388 С
Скачать 5.61 Mb.
|
Библиография:
Валеев М.Т., к.ю.н., доцент кафедры уголовно-правовых дисциплин Западно-Сибирского филиала Российской академии правосудия О критериях специальных оснований освобождения от уголовной ответственности В действующем уголовном законе закреплено более двух десятков случаев специальных оснований освобождения от уголовной ответственности. В то время как на момент принятия Уголовного кодекса в 1996 году их было лишь двенадцать, а УК РСФСР 1960 г. вовсе предусматривал всего четыре таких случая. В действующем УК очевидна тенденция к расширению перечня норм, предусматривающих специальные основания освобождения от уголовной ответственности. Однако, на наш взгляд, не менее очевидна и непоследовательность при их конструировании. Чем иначе объяснить наличие примечания, предусматривающего освобождение от уголовной ответственности в ст.126 УК РФ и отсутствие такового в ст.127 УК РФ, наличие примечаний в ст.ст.208 и 210 УК РФ и его отсутствие в ст.209 УК РФ? Очевидно, далеко не все общественно опасные деяния, предусмотренные в уголовном законе, могут предусматривать такие основания. Законодатель должен руководствоваться четкими принципами при определении возможности и необходимости конструирования примечаний к нормам Особенной части УК РФ, предусматривающим специальные случаи освобождения от уголовной ответственности. Безусловно в конечном счете ответ на вопрос о необходимости конструирования того или иного примечания — это вопрос криминологической обусловленности применительно к конкретному составу преступления в тот или иной период времени. Однако законодатель должен иметь общие методологические установки в вопросе конструирования специальных оснований освобождения от ответственности. К ним, на наш взгляд, следует отнести следующие: Недопустимость конструирования специальных оснований освобождения от уголовной ответственности применительно к составам неосторожных преступлений. Это недопустимо не только потому, что неосторожные преступления это преступления небольшой и средней тяжести и освобождение от ответственности за их совершение возможно в рамках ст.75 УК РФ. Законодатель может и изменить свое отношение к категории неосторожных преступлений, как это было до 09.03.2001 года, когда неосторожные преступления входили в категорию тяжких. Как известно, содержание любой деятельности продиктовано в том числе её целями. Есть такие цели и у конструирования специальных оснований освобождения от уголовной ответственности. Это прежде всего, пресечение и частное предупреждение преступлений. Содержание рассматриваемых норм-примечаний должно быть продиктовано этими целями. Недопустимость их конструирования применительно к неосторожным преступлениям продиктована невозможностью достижения указанных целей к таким преступлениям посредством освобождения от ответственности. Действительно, нет смысла особождать от ответственности за уже совершенное неосторожное преступление, дабы исключить возможность совершения повторного неосторожного преступления. Это не означает вообще невозможности достижения цели предупреждения неосторожных преступлений, — оно должно осуществляться в рамках общего предупреждения. Нормы Особенной части УК, предусматривающие специальные основания освобождения от уголовной ответственности, не должны противоречить Общей части, определяющей возможные случаи их применения и содержание — их правовую природу. Согласно ч.3 ст.75 УК РФ, ч.2 ст.28 УПК РФ специальные случаи освобождения от уголовной ответственности являются разновидностью деятельного раскаяния, применяемыми в отношении тяжких и особо тяжких преступлений. Такие требования соблюдаются не всегда. Например, примечание к ч.1 ст.134 УК РФ, во-первых, относится скорее к изменению обстановки, нежели к деятельному раскаянию, во-вторых, направлено на освобождение от ответственности за преступление средней тяжести. Закрепление природы специальных оснований освобождения от уголовной ответственности в Общей части УК РФ служит не только основой для такого конструирования в нормах Особенной части, но и накладывает известные рамки. Законодатель при конструировании норм-примечаний связан необходимостью соблюдать ряд условий, относящихся, во-первых, к категории преступлений, во-вторых, к установлению обязанности (а не права) правоприменителя освобождать, в-третьих, к констатации ситуации, когда лицо «перестало быть общественно опасным». Последнее является причиной основных вопросов к законодателю при выборе того или иного состава для дополнения его примечанием. Сложность состоит в определении на законодательном уровне того, что после совершения тяжкого или особо тяжкого преступления общественная опасность лица, его совершившего, снижается до уровня, когда нет необходимости «считать эту личность объектом обязательного применения уголовной ответственности» [1. C.277]. Полагаем невозможным сделать такой однозначный объективный вывод на стадии законотворчества. Предусматривая обязанность (а не право) правоприменителя освобождать от ответственности, законодатель вмешивается в сферу правоприменения. В связи с этим более правильным, на наш взгляд, было бы закрепление права, а не обязанности суда освобождать от уголовной ответственности по примечаниям к статьям Особенной части УК РФ. Гарантировать же права и интересы лица, совершившего преступление, от злоуптреблений со стороны правоприменителя следует за счет развития иных правовых институтов, например, такого как досудебное соглашение о сотрудничестве (гл.40.1 УПК РФ). Конструкция специального основания освобождения от уголовной ответственности должна строиться применительно к продолжаемым, длящимся преступлениям, а также иным, допускающим дальнейшее (последующее) причинение вреда охраняемым общественным отношениям. Здесь, как отмечает Х.Д. Алекперов, «имеет место коллизия между социальной значимостью принципа неотвратимости ответственности ... и смягчением вреда потерпевшему. И, делая выбор между этими ценностями, законодатель устанавливает приоритет более значимого интереса по схеме крайней необходимости» [2. C.712]. Другими словами, положительный эффект от освобождения должен быть больше нежели от привлечения к ответственности. Своего рода исключением из этого принципа могут служить преступления, сочетающие в себе высокую степень опасности с высокой степенью латентности. В этом случае, на наш взгляд, допустимо конструирование примечаний и к тем преступлениям, которые не подразумевают дальнейшего (последующего) причинения вреда охраняемым уголовным законам интересам. Недопустимость конструирования специальных оснований освобождения от уголовной ответственности применительно к преступлениям, где основным объектом выступают жизнь и здоровье человека. Жизнь и здоровье, будучи наиболее значимыми в иерархии охраняемых уголовным законом объектов, являются своего рода «точкой отсчета» при построении системы норм Особенной части УК РФ. Такая высшая значимость, на наш взгляд, не терпит исключений из общего метода уголовного права, принципа неотвратимости уголовной ответственности, коими являются поощрительные нормы в виде специальных случаев освобождения от уголовной ответственности. Библиография:
Карелин Д.В., к.ю.н., доцент кафедры уголовно-правовых дисциплин Западно-Сибирского филиала Российской академии правосудия О соотношении наказания в виде ограничения свободы и принудительных мер воспитательного воздействия Внесенные федеральным законом от 27.12.2009 N 377-ФЗ изменения в Уголовный кодекс РФ поставили несколько теоретических вопросов, ответы на которые имеют практическое значение. Так, модернизации подвергся такой вид наказания как ограничение свободы, введенный в действие с 10 января 2010 года. Теперь, согласно пункта 1 ст.53 УК РФ «Ограничение свободы заключается в установлении судом осужденному следующих ограничений: не уходить из дома (квартиры, иного жилища) в определенное время суток, не посещать определенные места, расположенные в пределах территории соответствующего муниципального образования, не выезжать за пределы территории соответствующего муниципального образования, не посещать места проведения массовых и иных мероприятий и не участвовать в указанных мероприятиях, не изменять место жительства или пребывания, место работы и (или) учебы без согласия специализированного государственного органа, осуществляющего надзор за отбыванием осужденными наказания в виде ограничения свободы. При этом суд возлагает на осужденного обязанность являться в специализированный государственный орган, осуществляющий надзор за отбыванием осужденными наказания в виде ограничения свободы, от одного до четырех раз в месяц для регистрации. Установление судом осужденному ограничений на изменение места жительства или пребывания без согласия указанного специализированного государственного органа, а также на выезд за пределы территории соответствующего муниципального образования является обязательным». Как видно из текста закона, теперь данный вид наказания имеет принципиально иное содержание (интерпретация так называемого «домашнего ареста» известного в зарубежной практике). Однако это далеко не все. Законодатель расширил субъектный состав лиц, к которым может быть применено данное наказание: теперь ограничение свободы может быть применено не только к «осужденному, достигшему к моменту вынесения судом приговора восемнадцатилетнего возраста» (см. текст УК РФ в предыдущей редакции), а ко всем без исключения осужденным, то есть и к несовершеннолетним лицам тоже. При этом ограничение свободы назначается несовершеннолетним осужденным только в виде основного наказания на срок от двух месяцев до двух лет (п.5 ст.88 УК РФ). Как известно, к несовершеннолетним, совершившим преступления, могут быть применены принудительные меры воспитательного воздействия (далее – ПМВВ) либо им может быть назначено наказание, а при освобождении от наказания судом они могут быть также помещены в специальное учебно-воспитательное учреждение закрытого типа органа управления образованием (п.2 ст.87 УК РФ). Одной из таких ПМВВ является «ограничение досуга и установление особых требований к поведению несовершеннолетнего» (п «г» ст.90 УК РФ). Ее содержание в соответствии с п. 4 ст.91 УК РФ составляет: запрет посещения определенных мест, использования определенных форм досуга, в том числе связанных с управлением механическим транспортным средством, ограничение пребывания вне дома после определенного времени суток, выезда в другие местности без разрешения специализированного государственного органа. Несовершеннолетнему может быть предъявлено также требование возвратиться в образовательное учреждение либо трудоустроиться с помощью специализированного государственного органа. Из приведенных выше формулировок ст.51 и ст.91 УК РФ следует, что текстуально (в части запретов и ограничения пребывания в определенных местах) они совпадают. А учитывая, что в силу законодательной оговорки (п.4 ст.90 УК РФ) данный перечень не является исчерпывающим, то можно сделать вывод об их теоретической тождественности. При этом заметим также, что практически все перечисленные выше ограничения (их перечень тоже открыт) могут составлять содержание требований и обязанностей, возлагаемых на лиц, к которым было применено условное осуждение или к условно-досрочно освободившимся лицам в период их испытания (ст.73 и ст.79 УК РФ соответственно). Вместе с тем общепринятым в науке уголовного права является представление о том, что уголовная ответственность имеет две формы реализации – это наказание и иные меры уголовно-правового характера. В рассматриваемом случае это наказание в виде ограничения свободы и условное осуждение. Применение же к несовершеннолетним в связи с освобождением от уголовной ответственности принудительных мер воспитательного воздействия мы не относим к форам реализации уголовной ответственности. Таким образом, получается, что в границах одного нормативно-правового акта (Уголовный кодекс РФ) существуют различные по правовой природе институты, содержание которых составляют одни и те же запреты, ограничения и предписания. Иными словами разные по форме явления имеют одинаковое содержание. По меньшей мере, такой подход представляется непоследовательным и даже нелогичным, противоречащим общетеоретическим (философским) представлениям о форме и содержании явлений. Так как, с одной стороны, мы исходим из того, что применительно к условному осуждению данные требования не наполнены «карой», а являются мерами специально-профилактического характера (как и при применении ПМВВ), а при назначении наказания в виде ограничения свободы они же уже являются выражением кары, имеют («несут») карающую составляющую, так как именно они составляют 100% объема от содержания данного наказания. Очевидно, что в данном случае «не срабатывают» и принципы уголовного права. Например, принцип справедливости, который требует соответствия наказания характеру и степени общественной опасности содеянного. Полагаем, что определение соразмерности при назначении данного вида наказания весьма затруднительно, так как некоторые из вышеперечисленных обязанностей объективно не могут карать и не носят возмездный характер. Таким образом, очевидна непоследовательность законодателя в вопросе соотношения формы и содержания различных мер уголовно-правового воздействия. К чему такая ситуация может привести на практике? Как известно, наибольший удельный вес в преступности несовершеннолетних составляют преступления против собственности. За эти преступления (кража, грабеж, угон, вымогательство, уничтожение имущества), а также вандализм, которые не превышают категории средней тяжести, предусмотрено наказание в виде ограничения свободы в качестве основного вида наказания. Учитывая, что ограничение свободы назначается несовершеннолетним осужденным только в виде основного наказания на срок от двух месяцев до двух лет, то конкуренция между указанным видом наказания и ПМВВ наиболее вероятна. Так для определенной возрастной категории (до 16 лет) за совершение указанных преступлений впервые лишение свободы назначено быть в принципе не может, а, следовательно, в этом случае отпадает теоретическая конкуренция между назначением наказания в виде лишения свободы условно и ограничением свободы, с одной стороны, и назначением ПМВВ, с другой. Полагаем, что в такой ситуации на практике при обращении с несовершеннолетним, правоприменитель вообще теперь не будет задумываться при выборе меры уголовно-правового воздействия и чему отдать предпочтение. Можно предположить, что при прочих равных условиях суду будет проще применить ограничение свободы, нежели ПМВВ (назначение которых ассоциируется у судейского состава с фактической безнаказанностью несовершеннолетнего, совершившего преступление). Однако, как известно, закон (ст.87 УК РФ) требует четкой аргументации принятого решения, т.е. почему суд считает необходимым назначить наказание, а не ПМВВ? А будет ли время на обдумывание такого решения и найдутся ли эти аргументы у суда? Покажет время. В настоящее время данные официальной статистики по России пока свидетельствуют об обратном. Так за отчетный период (первое полугодие 2010 года) ограничение свободы было назначено 3179 лицам, из них к несовершеннолетним лицам – 183 (5,76% лиц). В общей же массе несовершеннолетних, удельный вес лиц к которым применен данный вид наказания (из всех назначенных), составил менее 1% (0,78%) от всех представших перед судом несовершеннолетних. В то время как ПМВВ были применены к 2,6% несовершеннолетних (с помещением в СУЗТ- 3,6%), а условное осуждение – к 51% осужденных. Согласно данным судебного департамента при Верховном Суде в Томской области к несовершеннолетним на текущую отчетную дату (за первое полугодие 2010 года) данный вид наказания не был применен ни разу. Приведенные статистические данные еще раз подтверждают инерционность профессионального сознания правоприменителя (предпочтение отдается в пользу накатанного механизма «уловного осуждения») и фактической избыточности мер уголовно-правового воздействия на несовершеннолетних правонарушителей, которая выражается в многообразии их форм, но практической тождественности по содержанию. Очевидно, что применение принудительных мер воспитательного воздействия к несовершеннолетним представляется более предпочтительным, так как не влечет за собой таких последствий, как судимость. Это в свою очередь сводит к минимуму его (несовершеннолетнего) стигматизацию и в большей степени может способствовать его дальней позитивной социализации. Поэтому, исходя из принципа экономии (уголовно-правовой) репрессии в случае конкуренции (при прочих равных условиях), должны быть применены принудительные меры воспитательного воздействия. В связи с изложенным, отметим очевидную избыточность такого наказания как ограничение свободы и полагаем, что одним из вариантов решения данной проблемы может стать его исключение из системы уголовных наказаний для несовершеннолетних и предлагаемое в специальной литературе закрепление в УК РФ обязанности, а не права суда, применить в предусмотренных законном случаях ПМВВ (а не наказание или иные меры уголовно-правового характера). Это еще раз подчеркнет первичность и предпочтительность принудительных мер воспитательного воздействия в арсенале мер уголовно-правового реагирования на совершенное несовершеннолетним преступление, что прямо закреплено с недавнего времени в ч.2 ст.87 УК РФ (Федерального закона от 08.12.2003 N 162-ФЗ) и вытекает из требований многочисленных международно-правовых актов в области обращения с несовершеннолетними правонарушителями. Лаптев Д.Б., преподаватель кафедры уголовно-правовых дисциплин Западно-Сибирского филиала Российской академии правосудия К вопросу об объекте недопущения ограничения или устранения конкуренции Согласно доктрине российского уголовного права, объект преступления - это совокупность общественных отношений, которым причиняется вред при совершении общественно-опасного деяния [9. С.43]. Уголовно-правовая наука на современном этапе развития исходит из четырёхзвенной системы объектов, в зависимости от степени общественных отношений (общий, родовой, видовой, и непосредственный объекты). Следовательно, для наиболее полного и всестороннего исследования объекта недопущения, ограничения, или устранения конкуренции необходимо уяснить содержание родового, видового, и непосредственного объектов этого преступления. Перед началом анализа необходимо отметить, что в теории уголовного права действительно традиционно считалось, что объектом преступления являются охраняемые законом общественные отношения, которым в результате преступного посягательства причиняется вред. Такое понимание объекта сложилось ещё в работах классиков уголовного права, таких как Некифоров Б.С., Таций В.Я. [6. С.5]. Другие учёные, например Наумов А.В., весьма обосновано и последовательно доказывают позицию, согласно которой «старая» теория объекта преступления в ряде случаев себя не оправдывает, и на этом основании приходит к выводу, что объектом преступления являются не только общественные отношения, но и определённые интересы, блага [4. С.147-149] Однако, более правильной и универсальной представляется первая точка зрения, характеризующая объект преступления как совокупность общественных отношений, которым причиняется вред. Как известно, родовым объектом является определенный круг однородных по своей экономической либо социально-политической сущности общественных отношений, которые в силу этого должны охраняться единым комплексом уголовно-правовых норм, или иными словами группа общественных отношений, охраняемых разделом Особенной части УК РФ. Статья 178 УК РФ устанавливает ответственность за недопущение, ограничение или устранение конкуренции и входит в VIII раздел УК РФ «Преступления в сфере экономики», а, следовательно, родовым объектом недопущения, ограничения или устранения конкуренции следует считать общественные отношения, складывающиеся по поводу производства, распределения, обмена и потребления товаров, работ и услуг [2. С. 16]. Т. В. Пинкевич и А. А. Шевцов считают, что родовым объектом в рассматриваемой ситуации будут являться «общественные отношения, регулирующие экономическую деятельность государства в сфере предпринимательской и банковской деятельности, антимонопольного законодательства, валютного регулирования, кредитно-денежного, таможенного и налогового обращения», что, представляется наиболее верным [7. С.24]. Рассуждая о видовом объекте данного преступления, необходимо отметить, что в теории уголовного права принято считать, что видовым объектом преступления являются общественные отношения и интересы, взятые под охрану главой Особенной части УК РФ [5. С.162-163]. Не вдаваясь во все тонкости споров по поводу содержания видового объекта преступлений главы 22 УК, можно обнаружить несколько позиций. Ряд авторов видовым объектом преступлений в сфере экономической деятельности считают «общественные отношения, обеспечивающие нормальное производство, распределение, обмен и потребление материальных благ и услуг» [3. С.29]. Пинкевич Т.В и Шевцов А.А отвечают, что, родовым объектом будут являться «общественные отношения, регулирующие экономическую деятельность государства в сфере предпринимательской и банковской деятельности, антимонопольного законодательства, валютного регулирования, кредитно-денежного, таможенного и налогового обращения» [7. С.24]. Изучив ряд позиций по вопросу видового объекта, можно сделать вывод, что видовой объект преступлений в сфере экономической деятельности это охраняемые государством и урегулированные законом общественные отношения, складывающиеся в сфере экономической деятельности. После того, как родовой и видовой объекты выяснены, перейдём к непосредственному объекту, то есть тем общественным отношениями которым непосредственно причиняется вред в результате совершения преступления. Именно поэтому непосредственный объект представляет наибольший интерес для понимания и изучения. В российской доктрине особо подчёркивается значение непосредственного объекта. По мнению А.И. Рарога именно непосредственный объект преступного посягательства определяет специфические особенности каждого преступления [8. С.110]. Исходя из теории уголовного права, непосредственным объектом преступления считаются общественные отношения и интересы, которым в результате совершения определённого преступления причиняется вред [1. С.80]. На основании вышеизложенного выясним далее, каким именно общественным отношениям причиняется вред в результате недопущения, ограничения или устранения конкуренции. По мнению Г.Н. Борзенкова, преступление, предусмотренное ст. 178 УК РФ, нарушает интересы потребителей [10. С.247]. Однако, на наш взгляд, с данной точкой зрения можно согласиться лишь отчасти. В результате совершения преступления предусмотренного ст. 178 УК РФ действительно могут, хотя и не всегда, страдать интересы потребителей. Автор не учитывает тот факт, что помимо интересов потребителя в первую очередь, как правило, страдают интересы хозяйствующих субъектов, находящихся на рынке. Схожей позицией руководствовался законодатель, внося в редакцию статьи последние изменения. Современная редакция уголовно-правовой нормы ст. 178 УК РФ предусматривает причинение ущерба гражданам, организациям или государству. При этом, представляется, что интересы хозяйствующих субъектов, потребителей, государства могут быть охвачены понятием общественных отношений в сфере конкуренции. Данное обстоятельство позволяет предположить, что наиболее универсальным и точным определением непосредственного объекта данного преступления будет совокупность конкретных общественных отношений в сфере конкуренции. В теории уголовного права под дополнительным непосредственным объектом понимаются те общественные отношения, посягательства на которые не составляют сущности данного преступления, но которым этим преступлением не всегда, но может причиняться вред наряду с основным объектом [5. С.162]. Соответственно, можно предположить, что в случае не включения интересов потребителей в состав общественных отношений в сфере конкуренции, то общественные отношения, связанные с охраной прав и интересов потребителей не должны включаться в основной непосредственный объект, а охватываются понятием дополнительного непосредственного объекта преступления. Очевидно, что недопущение, ограничение и устранение конкуренции относится к преступлениям, которые могут посягать на два объекта. Данной точки зрения придерживаются Л.Д. Гаухман, С.В., Максимов и А.Ю. Улезько. Однако при этом имеются существенные расхождения в трактовке содержания дополнительного объекта недопущения, ограничения или устранения конкуренции. |
Похожие:
 | Ученые записки. Выпуск Сборник научных трудов Западно-Сибирского... Охватывает их целостности со всеми сложностями, взаимосвязями, противоречиями |  | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Ученые записки. Выпуск Сборник научных трудов Западно-Сибирского филиала Российской академии правосудия (г. Томск). Изд-во: цнти,... |
| Учебно-методический комплекс для студентов очной и заочной формы... Болтанова Е. С. – к ю н., доцент кафедры гражданско-правовых дисциплин Западно-Сибирского филиала Российской академии правосудия | | Учебно-методический комплекс для студентов очной и заочной форм обучения... Оглезнев В. В. – кандидат философских наук, старший преподаватель кафедры общетеоретических правовых дисциплин Западно-Сибирского... |
| Избирательное право и избирательный процесс Сычева Ю. В. – соискатель кафедры общетеоретических правовых дисциплин Западно-Сибирского филиала Российской академии правосудия | | Судебная защита местного самоуправления Сычева Ю. В. – соискатель кафедры общетеоретических правовых дисциплин Западно-Сибирского филиала Российской академии правосудия |
| Д. Б. Лаптев история адвокатуры Лаптев Д. Б., преподаватель кафедры уголовно-правовых дисциплин Западно-Сибирского филиала Российской академии правосудия | | Методические рекомендации по организации работы, вопросы для подготовки к зачету С. В. Ведяшкин, кандидат юридических наук, доцент Западно-Сибирского филиала Российской академии правосудия |
| Утверждаю декан юридического факультета Оглезнев В. В. – кандидат философских наук, старший преподаватель кафедры общетеоретических правовых дисциплин Западно-Сибирского... | | Криминология учебно-методический комплекс для студентов очной и заочной формы обучения Будатаров С. М., к ю н., доцент кафедры уголовно-правовых дисциплин Западно-Сибирского филиала Российской академии правосудия |
| Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... ... | | Учебно-методический комплекс для студентов очной и заочной форм обучения... Мазур Е. С. кандидат медицинских наук, доцент кафедры уголовно-правовых дисциплин Западно-Сибирского филиала Российской академии... |
| Стратегия-2020: Новая модель роста – новая социальная политика Автор: Калинин И. Б., кандидат юридических наук, доцент, заведующий кафедрой гражданско-правовых дисциплин Западно-Сибирского филиала... | | Учебно-методический комплекс для студентов очной и заочной форм обучения... Мазур Е. С. – кандидат медицинских наук, доцент, заведующая кафедрой уголовного права Западно-Сибирского филиала Российской академии... |
| Положение об итоговой государственной аттестации студентов — выпускников... Оглезнев В. В. – кандидат философских наук, старший преподаватель кафедры общетеоретических правовых дисциплин Западно-Сибирского... | | Учебно-методический комплекс составлен в соответствии с требованиями... Автор: Могилевец Оксана Михайловна преподаватель кафедры гражданско-правовых дисциплин Западно-Сибирского филиала Российской академии... |
