Издательство «Алетейя» Санкт-Петербург 2000 удк 159. 923 Ббк 88. 37 Т 54 Толстых А. В
Скачать 4.15 Mb.
|
Средняя продолжительность предстоящей жизни по Ульпиану
Из таблицы можно сделать вывод, что возраст 65 — 67 лет считался в Древнем Риме уже вполне нормальной продолжительностью жизни. К этому следует прибавить, что вообще в Древнем Риме старик становится довольно видной фигурой. О почитании стариков в Риме говорит хотя бы тот факт, что высшее государственное учреждение называлось «сенат» (от слова «senec» — старик). Кстати, отсюда же пошло название «сенат» известного органа государственной власти в послепетровской России, которое к тому времени потеряло близкую связь с исходным этимологическим значением как «совет старейшин», а трактовалось как место заседания и отправления общественных обязанностей наиболее уважаемых и облеченных властью мужей вне зависимости от их возраста. 69 Одновременно старость была и предметом философских спекуляций римлян, среди которых выделяется трактат знаменитого оратора Цицерона «О старости», оказавший существенное влияние на судьбы изучения старости как особого возраста в последующие времена. Выдвинутый им тезис — старость есть болезнь — просуществовал вплоть до нашего времени, составляя во многом центральное звено трактовки этого возраста в средневековье, Возрождении и даже в Новое время. Опираясь на этот тезис, римский врач и естествоиспытатель Клавдий Гален (ок. 130 — ок. 200), непререкаемый авторитет в медицине вплоть до Возрождения, направление трудов которого справедливо назвать «натурфилосовским», дал множество полезных советов о гигиене старости, рассматривая возможности профилактики старости (как болезни) — гимнастика, массаж, занятость, ограничения в питании, опасность кровопускания и т. д. Таким образом старость уже в Древнем Риме становится предметом достаточно подробного и разностороннего осмысления и анализа. Резюмируя рассмотрение возрастной проблематики в эпоху античности, отметим ее основные особенности. Древние греки сделали представления о возрастах жизни предметом философской спекуляции, впервые осмыслили их как особый предмет теоретического мышления. Они заложили в основание теоретического анализа возрастов идею космического детерминизма, фундаментального единства природы, развили и усовершенствовали возрастной символизм. Римляне сделали возрастные представления предметом своего права (юриспруденции), вскрыли неразрывную связь возрастных категорий с процессами общественной жизни. В реальной системе возрастного деления общества отмечается изменение роли стариков (при сохранении главной позиции за «зрелым человеком»), которые становятся объектом подчеркнутого уважения (как мудрецы). Здесь же следует сказать, что античность представляет собой относительно замкнутый и цельный фрагмент истории человечества, развитые в ней представления о возрастах жизни являют собой относительно замкнутый и самодостаточный концентр мировоззрения древних эллинов и римлян. В то же время указано на идеи, которые получат свое развитие в ходе дальнейшего осмысления возрастных категорий жизни, сделан акцент на линии исторического развития, а не только на специфике собственно античного сознания. Уникальной по сути дела была титаническая попытка антиков найти целостность картины жизни и составляющих ее стадий (возрастов) средствами философского анализа. Тем самым 70 был намечен магистральный путь развития общественного сознания от мифологии через философию к спектру научных и гуманитарных воззрений нашего времени. Древние греки и римляне первыми увидели многие из этих аспектов рассмотрения возраста (медицинский, естественно-научный, юридический, экономический, этический и т. д.). И все же наиболее характерной чертой их мировоззрения была философичность. Пожалуй, никогда впоследствии в истории общества, каких бы высот ни достигала философия в ходе своего развития, она не была уже таким концентром понимания возрастов жизни. Отсюда и тот акцент, который мы сделали в описании возрастов жизни в античности. Следующий наш шаг — в средние века. МАГИЯ ВОЗРАСТА Понятие «„возрастов жизни“ занимает значительное место в псевдонаучных трактатах средневековья, — пишет французский историк Ф. Ариес. — Их авторы употребляют терминологию, которая кажется часто вербальной: детство (enfance) и отрочество (puerilite), молодость (jeunesse) и юность (adolescence), старость (vieillesse) и сенильность (senilite). Каждое из этих слов призвано обозначить какой-то один, определенный период жизни» (Ph. Aries, 1960). Ф. Ариес прав, когда говорит, что эта терминология только кажется нам «чисто вербальной». Для людей средневековья понятия возрастов жизни играли роль «научных понятий», причем очень строгих, не менее существенных, чем понятия «веса», «меры» и т.д. Все дело в том, что понятие о «возрасте», «возрастах жизни», «возрастах человека» для средневековых мыслителей было неотъемлемой категорией восприятия мира, восходящего к системе физического описания и объяснения, разработанной в ионической философии VI века до н. э. и усвоенной компиляторами средневековья из византийских источников. Эта система объяснения, как уже отмечалось, базировалась на идее фундаментального единства мира — природного и сверхъестественного. В этой концепции мира одним из показателей подобной взаимосвязи и единства было совпадение чисел, их символизм. И возрасты жизни трактовались как один из показателей этих таинственных связей человека в мире. При этом ученые средних веков явно злоупотребляли астральными аналогиями, и поэтому картина связи человека и мира у них носила поверхностный характер астрологического гороскопа, тесно связывалась с «семью 71 планетами», знаками Зодиака и т.д. Такое понимание было вовсе не шарлатанством, а чисто логическим продолжением идеи космического детерминизма. Здесь важно ощутить особенность мировосприятия, стиль мышления человека средневековья и его особое ощущение жизни. В самом общем виде это можно определить как покорность судьбе, року, предначертанию, закрепившемся в известной французской поговорке «c'est la vie!». Для человека средних веков жизнь была необходимой, циклической преемственностью, подчас смешной или же меланхолической, возрастов жизни, предначертаний, скорее, общим порядком и сущностью вещей, чем личным опытом каждого, так как очень небольшому количеству людей выпадало на долю прожить все эти возрасты в эпоху высокой смертности, которую, кстати, ученые объясняют, в частности, упадком врачебного искусства. Тема возрастов жизни была необычайно популярна в средние века в народном искусстве, а также позднее в работах профессиональных живописцев, например, Тициана и Ван-Дейка. Любопытно, что живопись раннего средневековья изображала в распространенных картинах сюжет «ступеней жизни» ребенка как копию взрослого, уменьшенную в размерах, отличить которого скорее возможно по некоторой символической атрибутике, нежели как возрастной тип. Равно и представители других возрастов жизни распознавались прежде всего по некоторым атрибутам одежды и предметной среды (школяр с книжкой, возле старика стоит смерть с косой и т. д.). Занятно и то, что при столь внимательном отношении к возрастам жизни они очень часто путаются: не делается различия между отрочеством и юностью, а, в свою очередь, эти два понятия легко подводятся под общее — детство. Средневековые школы и университеты не строились по возрастному принципу, и в одном классе находились школяры разного возраста. Поразительно и фактически абсолютное безразличие средневековья к биологическим факторам, в частности, к половому созреванию, которое никто не принимал за окончание детства. Детство было тесно связано с идеей зависимости и не кончалось, пока не кончалась зависимость от «сеньора». Поэтому «мальчиком» (valet, garson) мог быть назван человек практически в любом возрасте. Словом, на первом плане находились вопросы сословные, а о возрастном самосознании в нашем современном понимании этих слов применительно к средневековью можно говорить лишь условно. Естественно, что при таком миропонимании говорить о какой-то жесткой реальной возрастной структуре общества не 72 приходится. В отношении деревенских общин средневековой Европы бессмысленно, например, разделять «детство» и «молодость» — они слиты в «сплошности» общинного сознания, лишавшего человека всякой индивидуальности, в том числе и возрастной. Здесь возрасты жизни существовали как фактор половозрастного разделения труда — не более. В городах с их ремесленными цехами существенен был лишь возраст, когда ребенок мог стать «подмастерьем» и достичь противоположного полюса «карьеры» — стать старейшиной. Здесь возрастная дифференциация более подробна, но также не существенна. Словом, ученые Византии и средневековой Европы дали наименования отрезкам жизни, многие из которых тогда практически для большинства населения не существовали. И детство, и отрочество, и молодость, да и старость — завоевания более поздних эпох развития человечества. Вот, кстати, почему Ф. Ариес и говорит о вербальности средневековой проблематики возрастов жизни. Говоря о средних веках, нельзя не затронуть один мотив, который нашим современникам покажется экзотическим — и совершенно напрасно. Дело в том, что, говоря о людях средних веков, причем даже о таких их выдающихся мыслителях, какими были Фома Аквинский и Августин Блаженный, трудно скрыть, что они верили в бесов. Так, Августин утверждал, что Церера, Вакх, Пан, Приам, фавны, сатиры, наяды и ореады «все суть действительные бесы» (См.: Н. Сперанский, 1904). Чему же удивляться в таком случае, что простонародье со священным трепетом и вполне искренне верило в то, что на огне костра инквизиции горят «самые натуральные ведьмы». Короче, нельзя отрицать, что средние века были подвержены существенному влиянию мистического мировосприятия, которое затронуло и возрастную тематику, в частности такой известный вопрос, как взаимоотношения молодости и старости, попытки вернуть молодость, продлить жизнь. Поэтому расскажем об этом отдельно. Справедливости ради надо сказать, что попытка установления связи между возрастами жизни и действием магических сил не составляет сугубую привелегию средневековья. Магическими манипуляциями с возрастом человек занимался с древних времен; интересуется магией и наш просвещенный век — нет-нет и всплывет какой-нибудь очередной «медиум», грозящий современникам открытием тайн бессмертия и долголетия. Впрочем, это очень старая история. Испокон веков не только о бессмертии и долголетии мечтал человек». Не продления жизни ищет, к примеру, легендарный Фауст — он жаждет продления 73 молодости. Из древней греческой мифологии известна фигура несчастного Титона, которому по просьбе богини света Эо даровали бессмертие, но не дали вечной молодости. Джонатан Свифт описал бессмертных жителей Лапуты: тот, кто рождался со знаком бессмертия на лбу, был заранее обречен на бесконечное прозябание в старческом возрасте. История человечества, в том числе и самая дальняя, дает примеры многочисленных попыток найти «эликсир жизни», а точнее «эликсир вечной молодости», избавления от старческой немощи, недугов и страданий. Уже в древнеиндийской медицине Аюрведе мы находим соображения, направленные на сохранение молодости, в которых много практической житейской мудрости, советов гигиенического характера. В известном древнеегипетском папирусе Смита приведены советы более чем 400-летней давности, помещенные под многообещающим заголовком «Начальная книга превращения старых в молодых». Впрочем, рецепты разочаровывают любителей сильных средств, ибо это в основном косметические советы. В конце рукописи сам автор признается, что эти средства «излечивают плешь, пятна на коже и другие неприятные признаки старости» — не более. В древнегреческой мифологии волшебница Медея обладала силой возвращать старикам молодость, разрезая их на куски и кипятя в котле с волшебными травами. Предания сохраняют воспоминания об одном из колхидских царей, который подвергся этой мучительной процедуре, впрочем с фатальным для себя исходом, хотя его операции предшествовал «эксперимент», в результате которого Медея якобы успешно омолодила козла. Источник этого предания — древнеегипетский миф о воскрешении и омоложении Озириса, а также греческие мистерии поэтического цикла Орфея. Идея омоложения после купания в волшебном котле, как известно, вдохновляла римского поэта Овидия и александрийского алхимика Зосимоса. Здесь же вспомним и мифическую птицу Феникс, также возвратившую себе юношескую свежесть, возродившись из пепла. Мотив омоложения — излюбленный сюжет многих народных сказок, таких, например, как японская сказка «Веер молодости» или одна из сказок братьев Гримм «Кованный заново человек». Впрочем, в народных сказках мотив омоложения волшебными средствами часто сопровождается иронией — в одной японской сказке старуха переусердствовала, приникнув к «омолаживающему роднику», и превратилась в ребенка, о чем повествуется не без сарказма. Вспомним печальную судьбу царя 74 из русской сказки о Коньке-Горбунке, который, как известно, «бух в котел и там сварился». Особенно оживляются попытки найти способ омоложения в средние века, понятно почему — это было отношением к старости как таковой: если в древнегреческой литературе старцы всегда изображаются прекрасными, то в средневековье их изображения безобразны. Отсюда столь страстное желание омоложения. И средневековые астрологи, алхимики, философы ищут «филосовский камень», который мог бы дать человеку богатство, силу и молодость. Главнейшими алхимическими средствами для возвращения молодости считались золото, тело мумий, мясо гадюки и человеческая кровь. Объяснялось это так: золото, например, «тесно связано с солнцем» — источником тепла — и «поэтому» способствует сохранению жизненного тепла, и т. д. Знаменитый ученый средневековья Роджер Бэкон утверждает, что с помощью магии можно освободить человеческое тело от всех «неправильностей» и продлить жизнь на века. Особенно он рекомендовал чистое золото, ладан, жемчуг, розмариновое масло, костный мозг, сырое мясо гадюки и... дыхание молодых женщин. Последнее было связано вот с чем. Одним из неизменных «спутников» старости является потеря половой потенции, хотя описано немало случаев, когда люди в 120—150 лет сохраняли не только немалые умственные силы, но и силы физические, в том числе и половую потенцию. Так, знаменитый Томас Парр прожил 152 года трудовой, крестьянской жизнью. В 120 лет он вторично женился на вдове, с которой прожил 12 лет, и был бодр, так что, как говорят современники со слов вдовы, она не замечала его старости. Впрочем, исключения на то и исключения, чтобы явнее выделять правила. Вместе с тем человечество меньше всего готово согласиться с категоричностью некоторых законов жизни. Известно, что исторически, особенно в XIV — XVIII веках — во время бурной экспансии «черной магии», — прилагались многочисленные усилия к продлению половой потенции самыми различными способами, в том числе и такими, которые в наш просвещенный век мы назовем не иначе как варварскими, хотя и относятся они к временам более поздним и отмечены в колыбели западной цивилизации — Европе. Одним из этих способов был вампиризм — поглощение крови молодых людей с целью омоложения. В дальнейшем, правда, этот «метод» из арсенала черной магии в XVI — XVII веках нашел свое парадоксальное преломление в чисто научной идее переливания крови, о чем современная медицина предпочитает умалчивать, по известным 75 соображениям гнушаясь своего малосимпатичного «предка». Не менее распространен был и сунамитизм — тоже магический прием, основанный на идее омолаживающего действия дыхания молодых девушек, содержащего якобы «жизненную силу во всей ее чистоте», о чем утверждал еще Роджер Бэкон. Стоит ли подробно говорить о том, сколь тщетны были эти усилия, направленные прежде всего на то, чтобы принять желаемое за действительное, к чему, впрочем, испокон веков и стремилась магия. Вместе с тем навязчивость магических «методических рекомендаций» в средневековье поражает — они повсеместны. И все напоминают по сути «рецепт», принадлежащий врачу и философу М. Фичино (1433—1499): Если человек достиг 10x7 или 9х8-летнего возраста, древо его тела становится все более и более сухим, поэтому, чтобы помолодеть, оно нуждается в жидкостях молодого тела. Он должен отыскать молодую, здоровую и красивую женщину и, приникнув ртом к ее груди, пить ее молоко во время полнолуния; а затем он должен есть порошок укропа с сахаром, так как сахар препятствует свертыванию молока в кишечнике, а укроп — друг молока и открывает ему путь ко всем органам. Впрочем, простота магической рецептуры оказалась сродни простоте последствий ее применения — она просто не давала никакого эффекта, даже если средства были достаточно сильные. Например: состоятельные старики ложились спать между двумя специально тренированными девственницами, и... никакого эффекта! Экспансия магических средств продолжалась достаточно долго. И в XVI веке мы находим упоминание о некоем немецком враче Парацельсе, который искал «эликсир жизни», нашел его, постоянно пил и... умер в возрасте 48 лет! Другой немец, Кахаузен, раскопал в писаниях средневековых врачей имевший большое хождение в ту пору «рецепт царя Давида» об омоложении теплом, но искомого эффекта также не достиг. Этот список можно продолжать довольно долго; Но своей цели мы уже достигли. Мы показали «блеск и нищету» магии возраста в средневековой Европе. Пора двинуться дальше. НА ПУТИ К НАУКЕ О ВОЗРАСТЕ Ренессанс был обращением к «светлой античности», несмотря на различия в трактовке этой эпохи развития человечества. Не столь уж важно, противопоставляем ли мы Возрождение 76 средним векам или пытаемся найти в них черты культурной преемственности — в конечном счете, если не абсолютизировать эти крайние точки зрения, они прекрасно уживаются (несомненно как то, что Ренессанс вызрел в недрах средневековья, так и то, что он существенно отличался от последнего). Чтобы выразить эти «преемственность — отличие», необходимо обратиться к сквозной для античности — средневековья — Возрождения, как непосредственно сменяющих друг друга исторических эпох, идее quinta essentia (пятой сущности). Древние греки и латиняне понимали под нею некий пятый, причем основной элемент — основную сущность вещей, одухотворяющую, приводящую в движение другие субстанции (воду, землю, воздух и огонь — первые четыре сущности), и трактовали ее как стихию, из которой рождается человек, подобно тому, как Вергилий в кораблекрушении Энея видел символ рождения человека среди бурь существования. Средневековые мыслители отдали дань этой аллегории (Фульгенциус), трактуя ее в духе схоластики и теологии («судьба», «рок», «провидение», «предначертание»). «Титаны Возрождения» называли «пятой сущностью» живого, эмпирического человека (Б. Пастернак. «Воздушные пути») — именно отсюда берет начало современное значение слова квинтэссенция, которым мы сегодня обозначаем нечто главное, самое важное, сущность вещей и явлений. С Возрождения этим самым главным предметом для человека становится он сам, в экзистенциальном интересе к своей жизни. Перемены в понимании возрастов жизни, следующие из изменения отношения к жизни как таковой, начавшиеся в Возрождении и подхваченные Просвещением, коснулись главным образом детства, причем прежде всего в аспекте воспитания. Средневековье во многом забыло «пайдейю» (искусство воспитания у древних) и не видело в ней никакой проблемы. В то время как в более ранние эпохи развития человечества мир детей и мир взрослых существенно разделялись, в средневековье дети вступали в жизнь взрослых сразу, как только они могли обходиться без помощи матери или кормилицы (приблизительно около 7 лет). Дети сразу вливались во «взрослую семью», разделяя со всеми тяготы подневольного труда. Семья не была, как в античности, основной ячейкой воспитания; ее функции ограничивались продолжением жизни, ее воспроизводством (чисто физическим) в новом поколении, передачей ей имущества и фамильного имени. Средневековое общество вовсе не связывало с детьми представления о своем будущем, которое считалось подверженным совсем иным закономерностям (судьба, рок и т. д.). 77 Если в семье и заботились, то прежде всего о старшем сыне, как прямом наследнике — не более. Гуманисты Возрождения, открывшие мир и человека, вместе с тем оказались удивительно нечувствительными к педагогической проблематике. Провозглашая высокое предначертание человека, они, однако, мало заботились о его воспитании. И детство в эпоху Возрождения мало чем отличалось от детства времен «мрачного средневековья». Как это ни парадоксально, но мыслители Возрождения не оказали существенного влияния на развитие возрастного самосознания человека; в этом плане они существенно «проигрывают» реформаторам педагогики (просветителям), моралистам, боровшимся с «анархией» средневекового общества (и Возрождения) за крепкую семью и «новую» школу. Просвещение, непосредственно примыкающее к Возрождению, в корне изменило характер детства, поставив в качестве его духовных наставников семью и школу. Семье вновь вменяется в обязанности заботиться о попечении и воспитании детей. Школа лишает ребенка «свободы», запирая его в жесткий режим дисциплины (включая розги, плеть и карцер). Одним словом, мир детей выводится за рамки взрослого мира, отделяется от него барьерами семейного воспитания и школы. Итак, Возрождение и Просвещение изменили прежде всего положение детей в обществе, но не принесли им счастья. Забота о просвещении была омрачена жестокостью наказаний, а порой и жестокостью дисциплины. Выделение мира детей в особый концентр создало зазор с миром взрослых, который ребенок должен преодолевать на пороге взрослой жизни, переходя от ее школьного понимания к реальному. Школа стала готовить к «настоящей» (т. е. взрослой) жизни. Школа стала и инструментом сословных распределений, сортируя детей по «классам и разрядам» в соответствии с их социальным происхождением. Любопытно, если в более ранние времена дети разных классов играли в одни и те же игры, то теперь сам характер игры дифференцируется в зависимости от сословия. Далее изменение возрастного самосознания в истории, как следствие перемен в общественном производстве, изменение характера жизни и ее возрастных границ идут сразу по нескольким линиям. Одну из наиболее любопытных линий фиксирует развитие литературы. Ее можно было бы назвать новым открытием детства, которое осуществили романтики в начале XIX века. В автобиографии «Поэзия и правда» Гёте вспоминает, что во времена его детства (середина XVII в.) не было детской литературы (специальных книг для детей, кроме, конечно, 78 учебников), в то время как в начале XIX века таких книг стало немало. Советские исследователи М. Эпштейн и К. Юкина в этой связи отмечают: «Для того чтобы мыслить о детстве, нужно вырасти из него, почувствовать бремя иного возраста. Само понятие детства как самоценной стадии духовного развития могло возникнуть только на почве сентиментально-романтического умозрения. Еще классицизм бесконечно чужд поэзии детства — его интересует всеобщее, образцовое в людях, и детство предстает как возрастное уклонение от нормы (не-зрелость), так же как сумасшествие — психическое отклонение от нормы (не-разумие). У просветителей намечается интерес к детству, но скорее прозаический, воспитательный, чем поэтический: в своих демократических устремлениях они стали писать не только для третьего сословия, выводя литературу за пределы аристократического, избранного круга, но и для детей (низших в возрастной иерархии), видя в них благодатную почву, на которой могут взойти достойные плоды разумности и добронравия» (М. Эпштейн, Е. Юкина, 1980). Просветители первыми начали создавать литературу, преимущественно дидактического плана, для детей. Однако «только романтизм почувствовал детство не как служебно-подготовительную фазу возрастного развития, но как драгоценный мир в себе, глубина и прелесть которого притягивают людей. Все отношения между возрастами как бы перевернулись в романтической психологии и эстетике: если раньше детство воспринималось как недостаточная степень развития, то теперь, напротив, взрослость предстала как ущербная пора, утратившая непосредственность и чистоту детства» (там же). Романтический образ детства явно связан с христианской традицией; как отмечает С. С. Аверинцев, христианин видит себя ребенком (младенцем) — взрослый должен учиться у ребенка (см. об этом: С. С. Аверинцев, 1977). Итак, романтики открыли для мировой литературы детство как самостоятельную реальность, как мир в себе. Вместе с тем для этих изменений существовали и основания отнюдь не романтического характера. Перемены затронули не только область литературы — в ней они лишь проявились, — но и область педагогики, политики, экономики. Развитое капиталистическое производство никогда не гнушалось детского труда, но по мере своего усложнения, интенсификации, введения новой техники экономика потребовала подготовки образованного и квалифицированного рабочего, что в конечном счете должно было привести к необходимости более основательной 79 подготовки будущих рабочих. Определенное развитие получило образование. Прогрессивные политики боролись за продление детства, запрещение детского труда. Все это не могло не сказаться на отношении к детству в самом широком общественном плане. Описанное отношение капиталистического общества к детству достаточно показательно и может быть своеобразной «лакмусовой бумажкой» отношения буржуазного строя к возрастной проблематике вообще. С одной стороны, заинтересованность в квалифицированном рабочем и забота об образовании, с другой — эксплуатация детского труда (вспомним яркие образы Диккенса!); с одной стороны, превращение возраста в экономическую категорию, с другой — взлет романтического понимания детства и т. д. Здесь надо отметить, что и возникновение возрастной и педагогической психологии во многом обязано парадоксам своего времени. Развитие капиталистического производства и его усложнение потребовало уже в конце XIX века существенно улучшить подготовку квалифицированных кадров, и отсюда возникла необходимость выделения наиболее талантливых и способных детей. Следствием этого и был социальный запрос к психологам — выработать соответствующую процедуру выяснения одаренности. Так возникли знаменитые тесты французских психологов Бинэ и Симона, с которых, собственно, и берет начало научная детская психология. Возвращаясь несколько назад во времени, необходимо отметить, что развитие производства стимулирует научные исследования, от результатов которых во многом зависит прогресс производства и, как следствие, получение прибылей, конкурентоспособность предприятия и т. д. В первую голову это касается естественных наук. Побочным результатом этих исследований были всевозможные физиологические концепции возраста, главным образом физиологические периодизации возрастного развития личности, рассматривающие это развитие преимущественно как развитие организма. Вот несколько примеров. В XIX веке французские физиологи пользовались классификацией, делящей человеческую жизнь на четыре периода:
80 При этом один из виднейших французских физиологов XIX века Пьер-Жан-Мари Флуранс (1794 — 1867) пользовался другой классификацией (см. табл. 8), мало общего имеющей с вышеназванной. Таблица 8 Классификация периодов жизни по Флурансу
А вот классификация немецкого физиолога, крупнейшего специалиста в области социальной гигиены Макса Рубнера (1854-1932):
Еще одна классификация принадлежит немецкому паталогоанатому, создателю современной функциональной патологии Людвигу Ашофу (1866—1942). Он выделяет 10 периодов:
10. Сверх этого возраста — почтенная старость. Отметим, что Ашоф, во-первых, вводит период утробного развития и, во-вторых, старость сильно расширяет и детализирует (как и детство). 81 В целом эти периодизации, хотя и не лишенные интереса, ничего принципиально нового в понимание возрастного деления человеческой жизни не привносят. Не сильно отличаясь от спекулятивных концепций более ранних времен, они лишь усиливают линию в понимании возраста, сводя возрастную динамику к соматической основе. Более существенные изменения происходят в XIX веке не в плане возрастной периодизации жизни, а в плане понимания сути отдельных возрастов. Мы уже говорили об изменениях отношения к детству. Отметим также и перемены в отношении к старости. Уже показано, что старость, как особый период развития человека, исторически эволюционировала. При этом и фактически, и в сознании наших предшественников старость начиналась достаточно рано и довольно тесно примыкала непосредственно к молодости (для юристов прошлого они были неразличимы). «Старикашки» Мольера — еще достаточно молоды, ибо старость понималась не как дряхлость, а скорее как старение, которое действительно начинается у человека гораздо раньше наступления старости: выпадение волос, ношение бороды, наконец, просто лысина (именно так обстоит дело в Тициановском концерте, представляющем возрасты жизни, где старик изображаем просто лысым!). И вообще, старость не слишком почиталась в совсем недалекие времена — с ней ассоциировались набожность и болтливость, аморфный покой и безжизненная книжность. Несмотря на то что осмысление и исследование старости началось давно (по крайней мере со времен Гиппократа, Цицерона и Галена), оно было уже недостаточно интенсивным в Новое время. Однако изучение старости проходило под лозунгом Цицерона: старость есть болезнь. Поэтому в конце XIX века знаменитый французский врач, психиатр и психолог Шарко настаивал на необходимости преодоления пренебрежения по отношению к старости и тем самым сделал Францию на долгие годы центром научной геронтологии. По этому пути — изжития предубеждений относительно человеческой, старости — пошел в России конца прошлого — начала нашего века И. И. Мечников, а после Октября А. А. Богомолец, А. С. Догель, М. С. Мильман, А. В. Нагорный, Н. Д. Стражеско и др. Фактически мы можем говорить о принципиально новом открытии старости учеными конца прошлого — начала нашего века, главным в котором было установление точки зрения на старость как равноправный в ряду других человеческий воз- 82 раст, не сводящийся к процессам распада, а самоцельный и особенный по своим характеристикам период. Причин оживления интереса к старости было много и самых различных: и демографические (в конце XIX —начале XX века человечество стало «стареть», т. е. увеличилась доля стариков в обществе), и экономические (характер производства требует от рабочих квалификации и опыта, которые приходят с возрастом), и медицинские (преодоление ряда болезней, увеличивающих продолжительность жизни), и, наконец, религиозно-философские споры о возможности человеческого бессмертия, удивительным образом соединившиеся с прогрессом биологической науки, от которой стали ждать научных оснований вечной жизни. Какой же вывод мы можем сделать из рассмотрения истории возрастов жизни в Новое время? Читатель, видимо, уже заметил, что нам все труднее оставаться в рамках какой-либо одной акцентуации. В осмысление проблем возраста все настоятельнее включаются педагогика и экономика, юриспруденция и эстетика. Пожалуй, правомерно сделать акцент на науке как ведущей форме общественного сознания XX века. Именно научные исследования проблемы возраста составляют суть и нашего времени. Впрочем, и в наше время, в том числе и среди людей весьма образованных, встречаешься с мнением, что в истории «нет ничего реального, кроме исписанной бумаги» (М. Ланглуа и Ю. Сеньобос), что «единственной реальностью является настоящее» (Г. Рейхенбах) — одним словом, с той или иной формой нигилизма по отношению к истории. Впрочем, история действительно приносит пользу лишь тому, кто ее изучает. Люди, которые признают только настоящее, наличную данность — чаще всего это позитивисты, которых и в наше время гораздо больше, чем иногда думают, — считают обращение к истории формальностью, «хорошо оплачиваемым любопытством», не более. Из многих заблуждений, которые неизменно сопутствуют научному поиску, этот наихудший. Одна из страшнейших человеческих болезней — расстройство памяти, приводящее к распаду личности, превращающая человека в существо «ниоткуда и в никуда». Игнорирование истории — аналогичная болезнь, дезориентирующая нас во времени. Какой же урок мы можем извлечь из нее, переходя к анализу современной возрастной динамики развития личности? Прежде всего нужно констатировать, что даже беглое знакомство с историческим развитием возрастов жизни не оставляет никаких сомнений относительно социального происхожде- 83 ния и культурно-исторической детерминированности возрастных аспектов жизни человека. Не естественный закон внутри нас, не биологический ритм существования, а развертывающийся в истории процесс формирования фаз человеческой жизни — вот суть грамотного подхода к возрастам жизни. Те процессы изменений возрастной динамики жизни человека, которые мы будем описывать как «современные», есть не что иное, как результат определенного исторического процесса и одновременно его момент (ибо развитие не завершилось!). И сегодня, в конце XX века, мы являемся свидетелями новых изменений, всесторонне понять и объяснить которые сможем, видимо, лишь в будущем, однако и сейчас мы не бессильны перед лицом новых фактов и явлений, так как есть бесценный опыт прошлого, благодаря которому только и можно зафиксировать и сами эти изменения. А они затрагивают в наше время весь спектр возрастов жизни. Существенные изменения происходят в мире детства — оно в XX веке имеет тенденцию к удлинению, так как все больше времени требуется человеку для всестороннего развития своих способностей, овладения теми человеческими качествами, которых требует социальная жизнь, производство, творчество. Одновременно детство интенсифицируется — напряженнее становится «программа» развития личности на разных этапах детства, уплотняется график общественного воспитания и народного образования. Существенно изменяется, а у некоторых развивающихся народов впервые появляется отрочество как особая стадия развития личности — переходный этап от детства к взрослости. Буквально на наших глазах изменяется юность, по-новому осмысливаются молодость и зрелость человека, которые расширяют свои возрастные границы, отвоевывая годы у старости. В свою очередь, старость также отодвигается во времени. Еще более существенные изменения происходят внутри возрастного самосознания людей. Словом, история возрастов жизни не прекратилась, каждое новое поколение вписывает в нее новую страницу. |
Похожие:
 | Удк 159. 923 Ббк 88. 5 У 69 Матрица ответов на тесты по оценке качества усвоения учебной дисциплины «Управление персоналом» | | Рассказы, легитимирующие знание Институт экспериментальной социологии", Москва Издательство "алетейя", Санкт-Петербург |
| Методические указания Направление «Экономика» Санкт-Петербург 2004... Ш14 Подготовка и защита магистерской диссертации /Методические указания. – Спб.: Издательство, 2004. – 41 С | | Психологические науки удк 159. 923. 2 Особенности самосознания подростков,... Участие в экскурсии по г. Тамбов (вариант «да» может быть выбран только для докладов с оплатой оргвзноса) |
 | Учебное пособие Санкт-Петербург 2013 удк 1: 001; 001. 8 Ббк 87. 3 Пашута В. Л., Заслуженный работник высшей школы рф, доктор педагогических наук, профессор | | Удк 159. 9 Ббк 88. 8 А 733 Электропривод и автоматика промышленных установок и технологических комплексов (ЭП) |
| Удк 159. 9 Ббк 88. 4 © Irvin D. Yalom, 2008 Управления федеральной службы исполнения наказания, а также для обучающихся с ограниченными возможностями здоровья в 2013 г | | Удк 373. 2+159. 922. 7 Ббк 74. 1+88. 8 М59 Цель: показать один из способов обобщения и систематизации знаний по теме «Квадратные уравнения» в курсе алгебры 8 класса |
| Удк 930. 1 Ббк юз(4Фр)6-678. 5 p 50 Поль Рикёр p 50 История и истина... Участие в работе учебного (модульного) очно-дистанционного семинара по теме «Информационно-коммуникационные технологии на основе... | | Ефимов Виктор Курс Эпохи Водолея апокалипсис или преображение санкт-Петербург... Е91 Курс эпохи Водолея. Апокалипсис или возрождение. — Спб.: Иг «Весь», 2011. — 400 с: ил. Язвы 978-5-9573-2262-7 |
| Удк 159. 9 Ббк 88я73 Горчаков Г. С., академик маэн. Наука мышления.... Я решил писать данную работу, чтобы узнать побольше об истории появления тригонометрии, способах решения тригонометрических уравнений... | | Методические указания по разработке раздела "охрана труда" в дипломных... Методические указания предназначены для студентов, при разработке ими раздела "Безопасность жизнедеятельности" (часть 1 Охрана труда)... |
| Новые поступления 2 Сельское хозяйство 2 Общие вопросы сельского хозяйства 2 Агрофизический научно-исследовательский институт (Санкт-Петербург). Материалы координационного совещания Агрофизического института,... | | Специальная /коррекционная/ общеобразовательная школа (VII вида)... Субъект Российской Федерации Санкт-Петербург, в лице Комитета по Образованию Санкт-Петербурга. Место нахождения Учредитель -1: 190000,... |
| Учебно-методическое пособие удк 159. 9 (075. 8) Ббк 88. 8я73 г 182 isbn 5-98534-569-6 «Товароведение однородных групп продовольственных товаров» для студентов подготовки 100800. 62 «Товароведение» разработано в соответствии... | | Экскурсионные туры в карелию Санкт- петербург приозерск – ладожское озеро валаам – сортавала – парк «рускеала» олонец александро-свирский монастырь старая ладога... |
