План Переворот 1978 г и начало гражданской войны. Ввод советских войск в Афганистан
Скачать 1.05 Mb.
|
| Война и соперничество. История суннитских партий сопротивления в Афганистане изобилует союзами и расколами. К концу лета 1979 года партии, возглавляемые Раббани, Наби Мухаммадом и Гайлани, объединились на основе пакта «Об исламском единстве» («Паймам-е иттехад-е ислами-е Афганистан»), который, реально не просуществовав, был распущен несколько месяцев спустя. Эта была еще одна попытка воссоединения исламской общины страны. Разногласия между «Хезб-е ислами» и «Джамиат-е ислами» были весьма серьезны, поэтому раскол был неминуем. Однако вскоре возникла другая группировка, в которую вошли партии Раббани, Халеса, Наби Мухаммада, Моджаддеди и Гайлани, иными словами, основные религиозно-политические партии, образованные в Пешаваре, за исключением Хекматиара. В целях избежания конфликтов в рамках нового образования, руководитем был назначен Абдул Расул Сайаф, только что освобожденный из тюрьмы по амнистии в результате ввода в страну советских войск и прихода к власти Б.Кармаля. 21 марта 1980 года новая группировка получила название «Исламский альянс за свободу Афганистана» («Иттихад-е ислами барайе азади-е Афганистан»). Удаление «Хезб-е ислами» не помешало Сайафу и Хекматиару совершить несколько месяцев спустя турне по арабским странам. Однако вновь созданный альянс также не функционировал, не было принято ни одного согласованного решения, не говоря уже о том, что не состоялось даже партийного объединения. 22 декабря 1980 года альянс прекратил свое существование, в результате того, что Наби Мухаммад, Гайлани и Моджаддеди объявили о своем выходе из него и решении создать между собой новый союз. Тем не менее, Сайаф, благодаря собственному капиталу, попытался сохранить остатки альянса, чтобы создать на его основе свою партию. За всеми этими событиями внимательно следили Пакистан и некоторые страны арабского мира, финансировавшие эмиссаров афганского сопротивления и предпочитавшие иметь дело с одним собеседником. Однако добиться реального единения не удавалось. Соперничество, оставшееся в наследство от прошлого, усугублялось разногласиями по поводу определения путей будущего. Между политическими силами дискутировалась проблема будущего режима в стране и возможного статуса афганского короля Мухаммада Захира Шаха, с 1973 года находившегося в изгнании в Риме. Консервативные лидеры выступали за приближение к бывшему монарху, а вместе с ним и к его многочисленным последователям в лице старых функционеров высшей административной власти. Исламисты этому противостояли. В мае 1981 года в движении Наби Мухаммада произошел раскол в результате выхода из его состава вместе с исламисткой фракцией Насруллы Мансура, провозгласившего себя лидером Революционного исламского движения. Вскоре дискуссии ввиду нового объединения всех эмигрантских партий, продолжились. Гайлани первым вышел из состава объединенной политической группировки, очевидно, полагая, что никакого согласия с исламистами по поводу возвращения короля не добиться. Моджаддеди и Наби Мухаммад вскоре последовали его примеру. Небольшие исламские фракции вышли и из состава партий Гайлани и Моджаддеди и образовали организации со своими изначальными названиями. В это время в Пешаваре насчитывалось 10 партий, провозглашавших себя исламскими и суннитскими: три консервативные партии, возглавляемые Гайлани, Моджаддеди и Наби Мухаммадом и семь исламистских партий – «Джамиат-е ислами» во главе с Раббани, две партии, руководимые соответственно Хекматиаром и Халесом, партия Сайафа и три группы, отколовшие от консервативных партий. Таким образом, две силы в лице двух группировок консервативных и исламистских партий заявили о сових политических проектах относительно будущего страны. Консерваторы публично заявляли о своем согласии на власть короля. Первых это привело к альянсу и созданию Исламского союза воинов Афганистана. В декабре 1981 года консерваторы объявили о создании своей организации под руководством Сеггатуллы Моджаддеди. В среде исламистов были оччень бурные дискуссии, в результате которых они смогли публично представить проект конституции Исламского союза воинов Афганистана, носящего то же самое название, что и у их соперников. Однако до тех пор, пока первая сила не понимала основных внутрених проблем, угроза разъединения среди исламистов была велика. Союз просуществовал лишь на бумаге, в силу чего никакой совместной деятельности не проводилось. Внутри страны происходили столкновения между сторонниками Хекматиара и Раббани, в результате которых имелись многочисленные жертвы. Между тем переговоры между Пакистаном и Афганистаном под эгидой ООН в Женеве, казалось, возымели успех. Однако перспектива быстрого дипломатического выхода из сложной ситуации в стране встревожила последователей исламистского движения. В течение мая 1983 года руководителем «Братьев-мусульман» в странах Персидского залива шейх Абдаллах из Катара, Абд ар-Рахман аш-Шудар из Бахрейна, Абдаллах ал-Матави из Кувейта, а также верховный амир «Джамаат-и ислами» Маан Туфайль Мухаммад расстреляли семь исламистских групп. На исходе десяти дней бурных дискуссий, в которых приняли участие лидеры афганской партии и их зарубежные покровители, 22 мая 1983 г. было объявлено о слиянии и образовании одной единственной партии, которая сохранила свое прежнее название Исламский союз воинов Афганистана. Во главе новой организации стал А.Р.Сайаф. Консерваторы сразу же дезавуировали новый союз, заявив, что моджахеды вмешиваются во внутренние дела страны, не имея ни знаний о джихаде, ни намерений обеспечить реализацию идеалов мусульманского населения Афганистана22[22]. В сложившейся обстановке трудно было рассчитывать на то, что новый шаг, предпринятый исламистами к объединению, будет более успешным и прочным, чем все предыдущие. Между тем консерваторы также внесли определенность в свои планы. В июне 1983 года король Захир Шах призвал всех сопротивленцев объединиться под его руководством. В августе консерваторы публично выразили свое согласие на призыв короля. Пять с половиной лет спустя, после просоветсткого переворота и четырехлетней советской оккупации страны, афганский суннитский ислам подвергся значительной трансформации и был, по сути, расчлененным. Лидеры, вынужденные определяться вне государственного участия быстро распределились между сторонниками двух направлений: исламского традиционалистского, готового приспособиться к любой влиятельной политической системе, которая соблюдала бы элементарные религиозные установки, свободу совести, специфические привилегии представителей духовенства, и другое направление, представленное сторонниками исламизма, не согласными сосуществовать с какой-либо другой политической системой, не основанной на «страхе господнем». О разногласиях в рамках этого движения свидетельствует существование различных подходов в международном суннитском исламе, в частности, между пакистанцами и арабами, а среди последних - между радикалами и умеренными. Среди шиитов также не отмечалось постоянного единства, что отразилось и на характере воздействия религиозного иранского фактора на сторонников афганского сопротивления. Ситуация, осложненная в результате иностранного, в основном, пакистанского, иранского и арабского, вмешательства, имела негативное влияние на организацию и развитие афганского сопротивления23[23]. Так, в провинции Герат «Джамиат-е-ислами» и «Движение исламской революции» более шести месяцев шли к соглашению о ненападении, достигнутому лишь к концу 1981 года. В итоге они потеряли несколько десятков, а по другим данным, несколько сот бойцов. В течение весны и лета 1982 года «Исламская партия» пыталась выбить из Аличанга сторонников «Джамиат-е ислами». Исследователи насчитали около десяти аналогичных примеров, имевших место в течение достаточно короткого периода времени, когда исламисты выступали против консерваторов или демократов, или когда борьба велась между сторонниками исламских партий одного и того же направления, например, в «Хезб-е ислами» имело место достаточно жесткая внутрипартийная борьба между фракциями Хекматиара и Кази Амина24[24]. Несомненно, что антагонизм разжигался маневрами кабульского правительства при поддержке советских властей. В любом случае невоенная победа исламистов над сторонниками других направлений афганского ислама казалась невероятной. И если эта тенденция подтвердилась продолжением братоубийственных баталий, что получило свое олицетворение в деятельности движения талибов, развернувшейся после вывода советских войск из Афганистана. В современном Афганистане политические и военные акции, как правило, происходят в рамках этно-региональных коалиций, организованных вокруг соответствующих элит. Они, в свою очередь, контролируют те или иные территориальные единицы, имеющие доступ к внешним ресурсам для обеспечения эффективного патронажа25[25]. Первоначально эти единицы совпадали с границами крупных провинций, таких как Кабул, Бадахшан, Туркестан, Герат, Хазараджат и Кандагар. В последующем произошло территориальное дробление этих единиц почти на 30 мелких образований, ориентируемых интересами коалиционных групп, конкурирующих с централизованной государственной властью. Однако распад афганской государственности в результате длительной борьбы против советского присутствия разрушил большинство и этих административных структур. Вслед за выводом советских войск управление, которое связывало эти области, ослабло, что привело к их структурному дроблению. Региональными коалициями предпринимались попытки объединить разрозненные административные территории в пределах исторически сложившихся общностей, в результате чего они стали воплощением новой этно-региональной политики Афганистана. Руководство каждой вновь образованной коалиции в значительной степени было в этническом отношении однородным и отражало природу социальной солидарности в условиях фрагментированного афганского общества. Именно по этой причине исламское движение «Талибан» и некоторые другие религиозно-политические и этнические силы, стремящиеся к установлению центральной государственной власти, были глубоко поглощены идеей преодоления коалиционных противоречий. В течение длительного времени таджики, узбеки и хазарейцы управлялись военно-политическими организациями, имевшими значительную власть на подконтрольных им территориях. Несмотря на то, что в Афганистане немного областей отличались этнической однородностью, в стране не были отмечены сколько-нибудь массовые этнические конфликты. Пуштуны, ведущие в основном кочевой образ жизни, нередко поселялись на пастбищах, расположенных на землях других этносов, включая северные степи и горные пастбища хазарейцев. Центральная власть в основном осуществлялась таджиками, в то время как военное управление Кабулом также находилось под контролем непуштунской милиции, вследствие чего пуштуны нередко подвергались преследованиям. Таким образом, до тех пор, пока непуштунские группы находились в руководстве основных структур власти, им не грозил возврат к состоянию зависимых этнических меньшинств, в то время как сами пуштуны рассматривались как второстепенная сила, не ассоциируемая с какими-либо угрозами. В 1992 году все непуштунские группы были объединены в рамках кампании за власть над Кабулом, поэтому они постепенно стали отходить от контролировавшегося таджиками Исламского общества Афганистана (Джамиат-е исламий-е Афганистан), представители которого занимали посты президента и министра обороны. В период гражданской войны 1992-1996 годов, фактически, каждая этническая группа оказывалась или союзником, или противником какой-либо иной группировки, независимо от ее этнической принадлежности. Главные силы, блокировавшие Кабул с юга и востока, состояли прежде всего из представителей пуштунских племен, входивших в Исламскую партию Афганистана (Хезб-е ислами Афганистан) Гульбеддина Хекматиара. Несмотря на поддержку, которую они получали от Пакистана, эти силы не смогли объединить разрозненные пуштунские племена, не имевшие ещиного управления, необходимого для борьбы за власть в стране. Консультативные комитеты (шура) традиционных пуштунских центров, таких как Джелалабад и Кандагар, дегенерировали в весьма неэффективные группировки, в большей степени озабоченные контрабандой и торговлей наркотиками. Более того, Кандагар и его окрестности в этот период были ареной частых междоусобиц различных кланов и групп. Многие пуштунские области находились во власти малозначительных местных лидеров. В этих условиях на политическую авансцену выдвинулось движение «Талибан», знаменуя собой некое ядро, вокруг которого, несмотря на то, что идеология движения во многом формировалась Пакистаном, пуштуны могли объединиться в борьбе за власть в стране. В объединенном Фронте к этому времени были представлены две пуштунские группы, тем не менее, талибам удалось добиться политической монополии в пуштунских областях Афганистане. Надо сказать, что «Талибан» не представляет собой совершенно новое явление для Афганистана, так как разветвленная сеть мусульманских теологических школ (мадарис) в самой стране, а также в приграничных областях Пакистана как части Британской Индии, имеет свою историю, исчисляемую, по крайне мере, в несколько столетий. После советского вторжения в декабре 1979 года, Афганистан и соседние страны оказались самой обширной в мире территорией, вместившей беженцев и перемещенных лиц. В течение 80-х годов приблизительно 3,5 млн. афганских беженцев жили в Пакистане и 2 млн. в Иране; десятки тысяч находились в Индии, в Западной Европе, главным образом, в Германии и Франции, в США и других странах. Кроме того, почти 2-3 млн. человек в результате военных действий подверглись внутренним перемещениям. Например, население только Кабула с 600 тыс. в результате этих процессов составило 2 млн. человек. Только после вывода советских войск в феврале 1989 года и падения в апреле 1992 года просоветского режима Мухаммада Наджибуллы, беженцы, главным образом из сельских районов, начали возвращаться к местам постоянного проживания. Однако этот процесс был лишь формально организован. К началу 1996 года по оценкам властей приблизительно 1 млн. афганцев оставались в Пакистане и около 1,5 млн. в Иране26[26]. Начиная с 1992 года, в стране появились новые потоки беженцев. Должностные лица и сочувствующие режиму Наджибуллы граждане страны бежали в Индию, Европу, в бывшие советские республики, главным образом в Россию, Узбекистан и Таджикистан. Немалая часть афганского населения, главным образом в Кабуле, в результате нового этапа борьбы между силами моджахедов и армейскими частями старого режима вновь оказалась среди перемещенных лиц. К январю 1995 года около 500 тыс. человек сбежали из Кабула в провинцию Джелалабад. Хотя некоторое их число пересекли границу Пакистана, большая часть оставалась на афганской территории. К марту 1995 года 115 тыс. из них вновь вернулись в Кабул из Джелалабада и 60 тыс. из Пакистана, хотя в последующем в условиях продолжавшейся борьбы за контроль над столицей они вновь попадали в категорию беженцев27[27]. Действительно, в этот период отмечалось драматическое увеличение численности движения талибов. К середине декабря 1994 года от 3 до 4 тыс. религиозных студентов теологических школ в Пакистане пересекли границу и присоединились к этому движению. К февралю 1995 года силы талибов составляли приблизительно 25 тыс. человек. Движение населения страны внутри и за пределами Афганистана было следствием нестабильности, порожденной войной. В период советского присутствия на территории этой страны, некоторое число афганцев под влиянием исламских проповедников, призывавших их предпринять хиджру (переселение) с территории, управляемой «неверными», также направились в соседние страны и регионы. Тем не менее, подавляющее большинство афганских беженцев сбежали из сельских районов из-за тяжелого материального положения, опасности преследований по политическим мотивам. Дезертирство из правительственных сил было другой причиной их бегства из страны. Начиная с 1992 года, тяжелая борьба в Кабуле между различными религиозно-политическими силами привела к тому, что в результате разрушений и возросшей опасности для жизни членов семей сотни тысяч афганцев вновь оказались беженцами. Таким образом, если говорить о начале формирования движения талибов, то необходимо вспомнить период, когда части советской армии 27 декабря 1979 года оккупировали Афганистан, и началось массовое переселение местного населения в соседние страны. Численность беженцев в Пакистане увеличивалась, благодаря естественному приросту населения: известно, уровень и темпы роста которого среди афганцев всегда были достаточно высоки28[28]. Значительную часть среди переселившегося населения составляла молодежь, которая естественным образом тянулась к получению образования. В своем подавляющем большинстве она стремилась получить образование в религиозных школах, в большом количестве распространенных на территории Пакистана. Причины подобной ориентации афганской молодежи на исключительно религиозное образование объясняются тем, что во-первых, обучение в этих школах было бесплатным, в отличие от государственных, плата в которых для молодых беженцев в новых условиях была недоступной. Во-вторых, этому благоприятствовала сама предрасположенность афганцев к учебным заведениям подобного типа с учетом уровня религиозности населения в их оккупированной стране. Представляет интерес характеристика религиозных школ, которые посещали молодые афганские беженцы. Религиозные суннитские школы делились на три категории: школы религиозного братства «деобандийа», школы религиозного братства «баралвийа» и мусульманские учебные заведения последователей сунны и хадиса. Талибы потянулись к учебным заведениям первой категории. Учебная программа, в зависимости от ориентации известных шейхов, делилась на две части - сопутствующую и основную. К первой части относились такие науки как грамматика, литература, математика, инженерные науки, а к основным - изучение Корана и его толкование, изучение Сунны и связанных с ней наук, мусульманское право, риторика, наследственное право, искусство чтения Корана нараспев. Весь учебный цикл имел четыре уровня: начальное образование, всеобщее среднее и средне-специальное, высшее и международное. Последний период называют «этапом хадиса», когда обучающийся специализируется на изучении известных книг хадисов. У всех этих школ, а также обучающихся в них студентов свои отличительные особенности и черты характера. Среди наиболее характерных - стремление к исламским наукам и повышению уровня религиозности среди населения; замкнутость и непоколебимая приверженность религиозным идеалам; идеологический абсолютизм и недопущение противоположного мнения, рассматриваемого ими как заблуждение и ересь. Эти качества талибов отразились на ежедневном образе их жизни, оказывают влияние на всю их деятельность, которая характеризуется, прежде всего, наличием групповых противоречий. Однако в период советского присутствия в Афганистане именно эти школы составили один из важных источников пополнения рядов моджахедов. Участие мусульманских волонтеров в движении джихада было особенно заметным в подразделениях «Харакат-е инкилаб-е ислами» («Движение исламской революции») Мавлави Мухаммада Наби Мухаммада и «Хезб-е ислами» («Исламская партии») Мавлави Йунуса Халеса29[29]. В ходе формирования новой политической элиты, состоявшей из мусульманских ученых и правоведов, получивших образование в современных школах и университетах, выпускники подобных теологических школ рассматривались королевским режимом в качестве второстепенных кандидатов на сколько-нибудь значимые посты30[30]. После ввода советских войск в Афганистан, как уже отмечалось, миллионы афганцев оказались беженцами на территории соседнего Пакистана. Образовательная система была разрушена и для молодых пуштунов, достигших школьного возраста уже после 1978 года, эти теологические учебные заведения стали практически единственной возможностью получения образования31[31]. Со временем движение «Талибан» сформировалось в силу, пытавшуюся решить задачу установления в стране устойчивой власти, с которой моджахеды после вывода советских войск не справились. Дело в том, что моджахеды, вернувшиеся с полей сражений, были лишь номинальными лидерами в сельской местности и не могли сыграть значимую роль в объединении враждующих группировок и установлении реальной вертикали власти в стране. В результате группа из преподавателей теологических школ и их студентов во главе с муллой Мухаммадом Омаром создали движение «Талибан» с тем, чтобы покончить с властью этих сельских военачальников и установить в стране теократический исламский режим. В реализации своей программы они в значительной степени преуспели, благодаря помощи, которую получали от Пакистана. Именно поддержка со стороны соседнего государства, где они, будучи беженцами, получили религиозное образование, стало возможным установить в октябре-ноябре 1994 года контроль над Кандагаром и провинцией, а в последующем, в августе 1998 года взять под свое управление практически всю страну. В течение более 20 лет, начиная с революции 27 апреля 1978 года, Афганистан находился в условиях гражданской войны и политического распада. Победа талибов не смогла оказать существенного влияния на достижение стабильности в стране, так как между различными группировками началась длительная партизанская война. Кроме того, укрепление в стране принципов исламского традиционализма создало новые препятствия для осуществления международных гуманитарных программ по поддержанию мира и оказанию помощи местному населению. Роль и место афганского движения «Талибан»32[32] в современной истории Афганистана привлекает особое внимание американских исследователей и представителей официальных структур США33[33]. Вслед за установлением контроля в стране летом 1998 года талибы были готовы к тому, начать кампанию по их международному дипломатическому признанию. Однако 20 августа 1998 года США 40 крылатыми ракетами нанесли удары по лагерям в Афганистане, в которых, по утверждениям американцев, при финансовой поддержке Усамы Бен Ладена готовились исламские боевики для ведения джихада в различных странах мусульманского мира. Кроме того, как известно, ракетный удар был нанесен также по принадлежащей Бен Ладену фармацевтической фабрике в Хартуме. Данные акции явились ответным шагом за взрывы в американских посольствах в Кении и Танзании, якобы устроенные бывшим саудовским подданным Усамой Бен Ладеном. Предоставление талибами убежища Бен Ладену на контролируемой ими территории Афганистана вызвало жесткое осуждение США и исключило между двумя сторонами возможность всякого диалога. По этой же причине осложнились отношения талибов и с другими государствами региона. Саудовская Арвия, одна из трех стран, признавших правительство талибов, 22 сентября выслала из страны их дипломатического представителя. Жесткое противостояние на грани военного конфликта имело место и с Ираном, так как к тому времени в Мазари-Шарифе талибами были убиты оказавшиеся у них в плену 9 иранских дипломатов. К лету 1998 года талибы практически полностью управляли так называемым «пуштунским поясом» от Джелалабада на востоке и до Кандагара на юге и юго-западе. Они установили контроль над этнически смешанными, но в основном персоязычными городами Герат и Кабул. Наконец, их власть распространялась на стратегически важный город Кундуз на севере Афганистана. Кроме того, талибы к этому времени контролировали основные пути, связывающие Афганистан с Пакистаном, Ираном и Туркменистаном, почти всю линию пакистано-иранской границы, приблизительно половину афгано-туркменской границы, часть пограничной линии с Таджикистаном. Таким образом, талибы управляли территориями, способными обеспечить 90% афганского наркооборота. Следует отметить, что налоги на поставки наркопродукции являлись наиболее важным источником движения «Талибан»34[34]. Оппозиция движению «Талибан» состояла из нескольких групп, контролировавших различные части страны в основном населенные таджиками, узбеками и хазарейцами. Сторонники этих групп расселены на территории, которая наполовину граничит с Туркменистаном, практически полностью с Таджикистаном и труднодоступными районами афгано-пакистанской границы, в том числе в индийском штате Джамму и Кашмир. В целом талибы контролировали, по крайней мере, две трети афганской территории, а по их собственным оценкам – до 85% территории страны. Однако следует учесть, что значительная часть этих земель относится к числу малонаселенных районов, особенно на юго-западе страны. Их власть распространялась на области, где проживало немногим более половины населения страны, которое к середине 1998 года составляло почти 24 млн. человек35[35]. Население таких крупных центров как Герат и Кабул, находившихся под контролем талибов, почти враждебно относилось к новой власти, которой для управления им приходилось привлекать довольно значительные силы. Помимо всего, эти крупные торговые центры были источниками существенного дохода талибов. К тому же, талибы постоянно наращивали численность своих вооруженных формирований. Если в октябре 1996 года их армия составляла 50-60 тыс., то к июню 1997 года экспертные оценки указывали 70 тыс., а к концу 1998 года уже от 80 до 100 тыс. «штыков». Уровень военной подготовки бойцов «Талибана» можно оценить как высокий для ведения партизанской войны, рейдов, контрпартизанской борьбы и т.п. К положительным моментам подготовки отрядов движения «Талибан» можно также отнести высокую маневренность36[36], умение ориентироваться в горах и предгорьях, минно-взрывное дело, развитую систему связи, в том числе и космической, неприхотливость, дисциплинированность и высокий моральный дух37[37]. Главное преимущество талибов состояло в том, что они управляли населением той или иной области, полагаясь на унитарную и достаточно прочную структуру власти, в то время как оппозиционные силы были раздроблены, и враждовали между собой. Оппозиция была разделена на несколько групп, каждая из которых, в свою очередь, также дробилась на более мелкие фракции. Однако обе стороны в значительной степени нуждались во внешней военной, финансовой и технической помощи. Талибы получали поддержку от Пакистана, финансовая помощь им поступала от официальных и неофициальных источников в Саудовской Аравии, ряда государств Персидского залива. При этом необходимо отметить такой показательный факт, что просматриваемый в действиях афганских талибов экстремизм ваххабитского толка шокировал даже саудовское руководство и сыграл немаловажную роль в ухудшении саудовско-талибских отношений, вызвал обеспокоенность у Эр-Рияда возможностью быть скомпрометированным перед миром тесными связями с движением «Талибан». С учетом этого политика в талибами саудовцами ведется весьма настороженно. В то же время группировки Северного альянса полагались на помощь Ирана и России, и в меньшей степени –Таджикистана. В силу того, что талибы контролировали не только границы и главные пути, ведущие к их главному покровителю – Пакистану, но и их конкурентов, нуждавшихся в помощи Ирана, поставки талибам осуществлялись намного проще, чем группировкам Северного альянса. К концу августа 1998 года движение «Талибан» имело контроль фактически над всеми аэродромами страны, за исключением двух летных полей в Хазараджате. Это обстоятельство препятствовало доставкам грузов для оппозиционных группировок, в какой бы части страны они ни находились. Тем не менее, оппозиция до сих пор признается большинством стран мира в качестве официального правительства Афганистана, она же представлена и в ООН. Созданный талибами Исламский Эмират Афганистана признается только Пакистаном, Саудовской Аравией и ОАЭ. Региональное соперничество на территории Афганистана стало набирать силу сразу после распада Советского Союза. Иран, Пакистан и Россия соперничали в этом регионе в борьбе за контроль над маршрутами транспортировки нефти и газа из стран Центральной Азии38[38]. Решение Индии вслед за Пакистаном развивать собственные ядерные технологии придало соперничеству дополнительный драматизм, и усложнило усилия по поддержанию мира и стабильности в регионе. Кроме того, независимость государств Центральной Азии создала новые этнические проблемы вдоль границы Афганистана. Усиление влияния исламского фактора, а также политизация ислама обострили также и противоречия между суннитами и шиитами. К настоящему времени у Пакистана самые близкие и тесные отношения с Афганистаном. В своей стратегии Пакистан поддерживает соседнюю страну на протяжении многих десятилетий, так же как это делается Саудовской Аравией и другими арабскими странами Персидского залива. Афганский национализм вдоль границы Пакистана и пуштунский национализм в пределах самого Пакистана представляют собой одну из угроз целостности этого относительно молодого государства. В связи с этим отношения между этими государствами были достаточно сдержанными. Афганистан, например, был единственной страной, которая голосовала против признания Пакистана Организацией Объединенных Наций. Однако Пакистан попытался использовать войну в Афганистане как возможность полностью изменить свои отношения с этой страной, связывая это с безопасной границей на своем западе и севере, обеспечивая таким образом «стратегическую глубину» в отношении Индии и государств Центральной Азии. В результате сменявшиеся друг за другом правительства Пакистана, независимо от идеологии, ориентировались скорее на исламский фактор, чем на националистические группы в Афганистане. Активное участие Пакистана в войне также помогло соединиться многим пуштунам, занять ключевые военные и гражданские посты в формировавшейся элите. В результате пуштунский вопрос для Пакистана был снят. Пуштунские элиты в самом Пакистане могли теперь осуществлять собственное управление или влиять на ориентируемые ими пуштунские группы в соседнем Афганистане. Пуштунская власть в Афганистане стала, таким образом, инструментом пакистанского влияния, нежели угрозой его безопасности. Надо сказать, что Исламабад начал кампанию тайной войны в Афганистане уже 1973 году с обучения небольшого отряда из 30-40 афганцев, недовольных афганским режимом39[39]. В целом с 1973-го по 1977 год Пакистан обучил до 5 тыс. диссидентов Афганистана, готовых выступить против режима, проводившего политические репрессии, и преследовавшего инакомыслящих исламских активистов страны40[40]. Практически в это же время Пакистан приступил к созданию исламских партий, деятельность которых должна была вестись на территории Афганистана. Эта программа, начатая премьер-министром Зульфикаром Али Бхутто, была направлена против режима Дауда, ярого сторонника создания Пуштунистана. В последующие годы эта политика стимулировалась активной американской помощью. Так, если в 1980 году в регион было направлено около 30 млн. долларов, то в 1989 году эта сумма совместно с саудовскими вливаниями составила 1 млрд. долларов41[41]. Известно, что США и Советский Союз израсходовали в ходе войны в Афганистане гораздо больше ресурсов, чем в период мирного сотрудничества с этой страной. Война стоила Советскому Союзу около 5 млрд. долларов ежегодно, в то время как за все предыдущие 25 лет в рамках сотрудничества им было израсходовано 2,5 млрд. долларов. Таким образом, ежегодные расходы в период войны почти в 50 раз превышали помощь в рамках мирного сотрудничества с Афганистаном42[42]. Американская поддержка антисоветского исламского сопротивления моджахедов, только в одном 1980 году начатая с 30 млн. долларов, уже на 20 млн. превысила объемы помощи, которую США в течение 25 предыдущих лет оказывали Афганистану. Помощь со стороны Саудовской Аравии и других арабских стран в 1980 году, по крайней мере, соответствовала американской, а 1981 и 1982 годах она повысилась и составила 50 млн. долларов. При администрации Рейгана американская помощь Афганистану составила 80 млн. в 1983 году, 120 млн. - в 1984 и 250 млн. - в 1985 году43[43]. США совместно с Саудовской Аравией в 1986 году оказали афганским моджахедам помощи на 470 млн. долларов и на 630 млн. долларов в 1987 году. Темпы оказываемой поддержки росли вплоть до 1989 года. Начиная с сентября 1986 года, США поставляли моджахедам сотни управляемых зенитных ракет типа «Игла». На начальном этапе поставки этого лазерного ультрасовременного оружия впервые осуществлялись вне блока НАТО. В течение 1986-1989 годов сумма помощи моджахедам из всех источников превысила 1 млрд. долларов ежегодно44[44]. Подобно советским расходам, эта сумма почти в 50 раз превышала средние ежегодные расходы США в рамках помощи Афганистану в течение 1955-1978 годов. При такой поддержке Пакистан пытался использовать пуштунскую проблему и лозунги джихада, распространять идеи исламизма, которые, по сравнению с этническим фактором, рассматривались им как более приоритетные. Неожиданный распад Советского Союза привел к появлению экспансионистских целей в политике Пакистана. В начале 90-х годов не исключалось, что номинально исламские режимы Центральной Азии могли бы подпасть под влияние пакистанской стратегии, тем более, что это открыло бы им самый близкий выход к морю, чему США активно не противодействовали. В результате Пакистан выдвинулся бы на роль жандарма Южной Азии как наиболее мощное государство мусульманского мира. Поэтому обретение независимости странами Центральной Азии придало новое измерение понятию стратегической глубины, в обеспечении которой заинтересован Пакистан. Политические, культурные и экономические связи между народами Центральной Азии, Афганистана и мусульманским населением индийского субконтинента имеют давние исторические корни. В Пакистане торговые пути через Афганистан в Центральную Азию рассматриваются как ключ к безопасности страны в будущем, так как они гарантируют большие стратегические выгоды45[45]. Однако к 1994 году даже существовавшие зачатки торговли между государствами Центральной Азии и Пакистаном практически исчезли в результате борьбы, развернувшейся в Афганистане. Пакистанскому руководству с большим трудом удалось найти формы управления усилившимся движением «Талибан». Более того, в самой стране, строившей перспективные планы на будущее лидерство в регионе, все активнее стали проявляться тенденции к «талибанизации» внутренней и внешней политики, росло влияние сектантских группировок, с которыми власти заигрывали, пытаясь использовать их в политической борьбе. Международная наркомафия была всерьез заинтересована в разрастании зоны нестабильности в сторону Таджикистана, что отвечало интересам не только Пакистана, но и Саудовской Аравии как основного проводника американской политики в исламском мире. В результате действий Исламабада и Эр-Рияда, по прошествии нескольких лет наиболее влиятельным в Афганистане оказалось поддерживаемое извне движение молодых суннитских фундаменталистов «Талибан», единственная группировка, построенная не по этноплеменному, а по идеологическому принципу. Талибы оказались способны, при поддержке из Исламабада, создать прообраз новой государственной идеологии, которая завоевывала все больше и больше сторонников, в основном среди пуштунской молодежи. Исламисты воспользовались ситуацией безвластия, взяли Кабул и утвердились в качестве реальной центральной власти в стране46[46]. При оценке пакистанской стратегии в отношении Афганистана и стран Центральной Азии важно выявить ее основные цели. Прежде всего, Пакистан стремится к тому, чтобы в Афганистане существовал лояльный и управляемый им режим, в особенности, в связи с пуштунской проблемой. В этом плане трудно назвать более дружественный по отношению к Пакистану режим, чем движение «Талибан». Идеологически, политически и функционально талибы непосредственно реализуют ключевые задачи пакистанской политики. Хотя решение пуштунского вопроса объективно является задачей намного более трудной. Однако тот факт, что «Талибан» управляет практически всем Афганистаном, предотвращает возможность возрождения пуштунского национализма. Во-вторых, Пакистан стремится активизировать свою политическую и экономическую роль в Центральной Азии и добивается надежных гарантий для развития региональной торговли. Решение последней задачи пока представляется практически неосуществимой, хотя едва уловимые изменения в этой сфере происходят. Торговля с Центральной Азией уже существует, но она не ведется в полном объеме в силу нестабильной ситуации в регионе. Однако задача по интеграции государств региона в единый экономический рынок с активной ролью Пакистана пока не снята с повестки дня. В-третьих, Пакистан стремится выдвинуться в передний эшелон мусульманских стран, занять лидирующие позиции. Достаточно сказать, что мусульманское население Центральной Азии составляет 55 млн. человек, которое Исламабад стремится втянуть в процесс исламизации по собственному образцу. С этой задачей связана и реализация широкой исламской программы в регионе, в том числе и с использованием идеологии джихада и привлечением ирегулярых военных подразделений из числа пакистанских и иностранных граждан для проведения акций в Афганистане, Кашмире, других мусульманских регионах мира. Пакистанская стратегия на афганском направлении может подвергнуться изменениям в случае, если талибы будут получать помощь от других соседних стран, например, Ирана. С одной стороны, ее можно было бы допустить при условии поддержания мощного диктата со стороны Пакистана. С другой стороны, внешняя поддержка может увеличиться до таких объемов, которые существенно изменят ориентацию талибов, в результате чего двадцатилетние усилия Пакистана на афганском направлении окажутся весьма призрачными. В роли таких спонсоров может выступить другое мусульманское государство при активной поддержке США. В связи с этим характерен тот факт, что США не проявляют никакой специфической вражды к движению «Талибан». Более того, американцы одними из первых выступили с косвенным признанием режима, и в настоящее время продолжает поддерживать отношения с движением талибов. Единственное, против чего выступают США, это защита, гарантируемая талибами Усаме бен Ладену и существование на афганской территории военных лагерей моджахедов, которые функционируют при некотором «внешнем» управлении, также известном Вашингтону. Необходимо заметить, что многие из этих лагерей относятся к периоду афганских событий, когда в них готовились моджахеды для участия в боях против советских войск. В те годы главные из них находились в Пакистане, а не в Афганистане. В последующем некоторые из них перебазировались на афганскую территорию, хотя и управлялись Пакистаном. В числе прочих причин на их перебазирование, вероятно, повлияло и то, что к середине 90-х годов американская стратегия претерпела серьезные изменения и была сориентирована на принятие активных мер против терроризма и его сторонников. Обращает на себя внимание тот факт, что именно нынешнему лидеру Пакистана генералу Первезу Мушаррафу, который до 80-х годов имел ничем не примечательную карьеру, военно-политическим руководством страны было поручено возглавить обучение наемников, завербованных различными исламскими экстремистскими группами для ведения джихада против советских войск в Афганистане. В этот период Мушарраф вошел в контакт с Усамой бен Ладеном, инженером-строителем из Саудовской Аравии, который был завербован ЦРУ и направлен в Пакистан для координации действий афганских моджахедов. Первоначально Ладен не имел прямого отношения к моджахедам и проводил в Афганистане различные инженерно-строительные работы. Например, он разработал методику строительства длинных туннелей к изолированным советским и афганским военным гарнизонам. Моджахеды внезапно появлялись из этих туннелей и нападали на войска. Однако связи, которые генерал Мушарраф развил с Ладеном в те дни, впоследствии весьма пригодились47[47]. В течение почти двух лет после падения режима Наджибуллы, Хезб-е ислами Хикматиара оставалась основным инструментом, посредством которого Пакистан преследовал цель установления лидерства марионеточного пуштунского режима в Кабуле. Однако в середине 1994 года правительство премьер-министра Беназир Бхутто сделало ставку на движение «Талибан». Несмотря на то, что талибы имели собственные амбиции, в 1997 году Пакистан, в конечном счете, бросил все силы государства на то, чтобы именно они представляли будущее правительство Афганистана. В этой стратегии он был поддержан Саудовской Аравией и Объединенными Арабскими Эмиратами. Но в следующем году в пакистанском правительстве появились несколько иные перспективы. Теперь премьер-министр Наваз Шариф и начальник штаба Армии Джехангир Карамат придерживались сравнительно нейтральной стратегии в процессе урегулирования на основе переговоров в Афганистане. Министр иностранных дел и разведывательные службы, в которых лидировали пуштуны, придерживались более строгой проталибской ориентации. Эта силы ясно добились успеха после ядерных испытаний Индией и Пакистаном в мае 1998 года, и с помощью Пакистана привели талибов к событиям июля и августа. В результате 8 августа 1998 года исламское движение «Талибан» взяло под свой контроль Мазари-Шариф, последний город, остававшийся вне его управления. После начала военной кампании 26 сентября 1996 года на севере Афганистана талибы распространили свое влияние практически на всей территории страны, за исключением небольшой ее части. Однако связи движения «Талибан» с Пакистаном не начинались и не заканчиваются с признанием их правительства. Как говорилось выше, идеология талибов во многом складывалась на основе религиозного влияния движений Деобанда в Пакистане. Фактически, все лидеры талибов в течение нескольких лет были беженцами в Пакистане и учились в теологических школах, принадлежащих к той или иной ветви Деобанда и партии Джамиат ул-улема-и ислам. Главное отделение этой партии создавалось мавлави Фазлом ар-Рахманом, который в правительстве Беназир Бхутто занимал пост председателя Комиссии по иностранным делам пакистанского парламента. Эти школы и движения, с которыми они связаны, в самом Пакистане представляют собой влиятельные политические силы. Через них талибы связаны с большим количеством радикальных суннитских групп типа «Сипах-е сахиба» и «Лашкар-и джангви», оба из которых, вероятно, имеют отношение к акциям терроризма против шиитов в Пакистане. Кроме того, многие из их членов получают военный опыт в совместной с талибами борьбе. Движение «Талибан» получает также помощь от торговцев наркотиками из числа афганских и пакистанских пуштунов из Кветты, Пешавара и Карачи. В 1993-1994 годах некоторые из воинственных исламских группировок подобно «Харакат ал-ансар», «Лашкар-е тауба» и другим были переведены в разряд религиозных учебно-образовательных центров внутри Пакистана. Руководители этих центров находились или под прямым управлением государства, или проявляли к властям лояльность. Эти большие группы религиозных активистов арендовали земли, осуществляли патронаж радикальных сил, имели оружие и пользовались достаточным влиянием в пакистанском обществе. В настоящее время такие лагеря в Афганистане поставляют в конфликтные регионы мира отряды обученных моджахедов. По численности в таких лагерях больше всего афганцев, за ними следуют пакистанцы, арабы, узбеки, таджики и т.д. Деятельность подобных военизированных структур отражает характер пакистанской внешнеполитической стратегии не только в Афганистане, но и во всем регионе. Естественно, что Пакистан не может бесконечно долго придерживаться подобной линии в своей политике, поскольку тайная война влияет на устойчивость самого режима. Эта устойчивость может быть гарантирована лишь в том случае, если военное руководство будет способно эффективно управлять собственными спецслужбами или негосударственными вооруженными структурами типа «Харакат ал-муджахидин». Дело в том, что эти силы обретают мощь и влияние именно в ходе необъявленных войн и всегда готовы извлечь из этого собственные выгоды. Причем при реализации этих проектов ими не менее активно будут использоваться та же идеология джихада и те же стратегии, но в рамках реальных военных переворотов, столь характерных для новейшей истории Пакистана. Что же касается России, Китая, Индии и государств Центральной Азии, то они оказываются в очень сложной ситуации, несмотря на все тактические победы. С одной стороны, совершенно очевидно, что именно Запад стоит у истоков террористического сепаратизма на территориях этих стран. С другой же стороны, поддержка терроризма осуществляется не прямо, а через длинную систему передаточных звеньев. Причем связи в цепи могут проходить по нескольким направлениям, перекрещиваться или идти параллельно. Самих передаточных звеньев, так же как и цепей, может быть сколько угодно. Связи в одной из них приблизительно могут выглядеть таким образом: ЦРУ США поддерживают необходимые контакты со спецслужбами Пакистана, которые, в свою очередь, непосредственно связаны с афганскими талибами. Дальнейшее звено связано с Усамой бен Ладеном, от которого инструкции и помощь направляются к главарям сепаратистов в различных мусульманских регионах48[48]. Как видно, цепочка получается длинной и доказать причастность Запада к деятельности террористов практически невозможно. Благодаря этому Запад может позволить себе обвинять крупные державы в геноциде, неадекватном применении силы и т.д. Талибы рассматриваются Соединенными Штатами лишь как удобный инструмент для установления контроля над афганской территорией. В новой геостратегической позиции США на евроазиатском политическом пространстве довольно явственно прослеживаются два момента. Во-первых, стимулируется распространение «исламского пояса» с юга на север. Во-вторых, американцы стремятся поставить Россию и ее ближайших союзников перед выбором между угрозой со стороны НАТО и угрозой исламской экспансии. Поддерживая исламистов в Центральной Азии и на Кавказе, и одновременно вытесняя их с Ближнего Востока, США вынуждают исламизм развернуть свои перспективные задачи в государствах Центральной Азии, России, Китае, Индии. |
Похожие:
 | План основных мероприятий по подготовке и проведению празднования... | | Деятельность эвакогоспиталей по лечебно-эвакуационному обеспечению... Деятельность эвакогоспиталей по лечебно-эвакуационному обеспечению советских войск в годы великой отечественной войны |
 | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Время выбрало нас. Встреча с Галлямовым Р. Р. XVII годовщина вывода советских войск из республики Афганистан | | План-конспект урока начало Великой Отечественной войны Цель урока: Знакомство с основными событиями начального этапа Великой Отечественной войны, понимание причин неудач Советской Армии... |
| Список: к 25-летию вывода советских войск из Афганистана 15 февраля 1989 года России появилась новая знаменательная дата. Ею стал вывод советских войск из Афганистана | | План работы Комитета по координации совместной деятельности ветеранских... Общественной палаты РФ по вопросу «О поддержке и консолидации общественных организаций и движений ветеранов боевых действий в ходе... |
| Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Фз «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации», пунктом 6 статьи 37, статьями 47, 53 Устава города... | | Конференция школьников «в науку первые шаги» Выполнила Яковлева Мария... Работа «Шурави» герои Афганской войны», выполненная Яковлевой Марией, ученицей 8 а класса, посвящается 22 годовщине вывода Советских... |
| Конспект урока «Начало коренного перелома в Великой Отечественной... Изучить этапы Сталинградской битвы, доказать, что эта битва положила начало коренному перелому в ходе Второй мировой войны, показать... | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Лет с момента вывода советских войск из Афганистана. С 25 декабря 1979 года по 15 февраля 1989 года в войсках, находившихся на территории... |
| План-конспект урока начало Гражданской войны в России. Красные против белых В соответствии с образовательной программой дошкольного образовательного учреждения, на основе анализа уровня развития детей, в целях... | | Конспект музейного урока по истории России ХХ века. 9 класс. Тема... Изучить этапы Сталинградской битвы, доказать, что эта битва положила начало коренному перелому в ходе Второй мировой войны, показать... |
| План Мероприятий посвященный «25-летний юбилей вывода частей и соединений ограниченного контингента советских войск из Афганистана» ( на стенде разместить рефераты,... | | План-конспект занятия ( коллективная работа) по развитию творческого... Изучить этапы Сталинградской битвы, доказать, что эта битва положила начало коренному перелому в ходе Второй мировой войны, показать... |
| План работы администрации муниципального образования «Петъяльское... Мероприятия с приглашением воинов-интернационалистов, посв. 25-летию вывода Советских войск из Афганистана | | Огурцова А. О. Пояснительная записка Московская Битва 1941 – 1942 гг. – оборонительные и наступательные операции советских войск по защите Москвы во время Великой Отечественной... |
