Удк 101. 1: 316 Stavitskiy A. V
Скачать 130.1 Kb.
|
УДК 101.1:316Stavitskiy A. V. The modern «expansive» interpretation of the myth as a condition of further knowledge Ставицький А.В. Сучасне «розширювальне» тлумачення міфу як умова його подальшого пізнання Ставицкий А. В. Современное «расширительное» толкование мифа как условие его дальнейшего познания Вісник Дніпропетровського університету. Серія: Філософія. Соціологія. Політологія. – Т.20, №9/2, 2012. - С. 221-226. В данной статье рассматривается уместность и обоснованность использования т. н. "расширительного" толкования мифа. Его особенности и возможности для дальнейшего изучения мифа как универсального и фундаментального явления культуры. Универсальный подход к мифу в современной науке неизбежно ставит вопрос о его расширительном понимании, который может быть сведён к следующему: вправе ли исследователь рассматривать явление в максимально возможном его проявлении как целое или должен ограничивать его понимание уже сложившимися представлениями, невзирая на новые данные? Ведь расширительное толкование мифа не несёт исключительно негативной смысловой нагрузки, но вбирает в себя максимально возможный спектр подразумеваемых под данным термином значений. Иными словами, расширительное толкование мифа, вынуждает отказаться от прежних стереотипов и общих мест, заново пересмотрев применяемую к мифу научную методологию, что не совсем удобно для тех, кто сделал прежнее знание о мифе привычным настолько, что уже не может от него отказаться, отрицая любой иной подход, как несовместимый не с его устаревшими взглядами, а с наукой. В действительности они защищают не науку, но лишь свои предрассудки. И тогда, если в рамках их представлений миф как язык настоящего не вписывается, но при этом никуда не исчезает, неизбежно возникает проблема. Проблема непонимания, которую можно снять, лишь отказавшись от тех представлений, которые действительности не соответствуют. Значит, как минимум это не проблема мифа, а проблема косности восприятия. Ведь проблема была не в том, что идеи, заявленные в ходе исследования мифа, отличались принципиальной новизной, а в том, что общество оказалось не готово принять их, продолжая представлять миф таким, каким привыкло видеть его за два последних тысячелетия. В результате в обществе и науке сложились два совершенно противоположных представления о мифологии, существуя будто в параллельных мирах. Одно, старое, построенное целиком на привычных предрассудках, где миф если не исключительно сказание о богах и героях, то уж точно плод фантазии глупых и необразованных, не желающих просвещаться и логически мыслить людей. Второе, показывает, что миф есть в образно-символической форме отражённая реальность, вызванная потребностью людей в чувственном и одновременно осмысленном восприятии, которое в нашем бесконечно разнообразно мире невозможно без определённой доли образных допущений и символизации. Теперь нам остаётся только догадываться, как было трудно первым исследователям начинать утверждать новые идеи в мифологии, если даже такие признанные, хотя и разные по взглядам авторитеты в философии, как Р. Бультман и Б. Рассел считали, что процесс демифологизации продиктован уже одной интеллектуальной честностью. И подобная точка зрения продолжает доминировать в науке до сих пор. А ссылки на честность прикрывают неспособность взглянуть реальности в лицо. Что же из этого следует? По какой-то совершенно непонятной иронии бытия мы принимаем за миф то, что как миф умерло, отжило и отброшено мифом, дабы он мог жить дальше, Мы наделяем миф известным смыслом и значимостью, но живое не замечаем. Почему мы видим только мёртвое и не видим живого? То есть видим лишь удобную для нашего понимания часть великого процесса обновления, когда миф как феникс преодолевает сам себя, умирая в старом и возрождаясь в новом для нового бытия. Возможно потому, что миф слишком живой, чтобы ему придавать смысл? Однако, придавать значение ставшим литературой «мёртвым» формам мифа равносильно тому, чтобы в рамках христианской веры знать о казни Христа и совсем не учитывать его Воскресения. Так мы восхищаемся красотой мифа умершего, хотя и любим подчёркивать, что он иллюзорен, но, подобно Фоме неверующему, совершенно не хотим принимать и видеть миф живой. В связи с этим, при анализе посвящённых мифу исследований крайне важно определиться в том, что мешает дальнейшему его изучению. Но с другой стороны следует признать также, что, несмотря на сохранение в отношении мифа определённых ошибок, в ХХ веке интенсивно формировались иные принципы отношения к нему. В основе их лежат:
Как видим, постановка проблемы современного мифа и его функционирования в обществе, безусловно, требует его «расширительного толкования», которое наиболее полно изучили и разработали такие выдающиеся мыслители и исследователи мифа, как А. Ф. Лосев, К.-Г. Юнг, Дж. Кэмпбелл, К. Леви-Строс, Ю. М. Лотман, К. Хюбнер, М. Элиаде, А. М. Лобок. Говоря о расширительном подходе к изучению мифа надо исходить из того, что в нём, по сути, речь идёт о переходе к максимально возможному универсальному подходу в исследовании универсального социокультурного явления, когда миф стал осознаваться во всей своей полноте и целостности. И хотя наука не может отразить его адекватно тому, что миф из себя представляет, само отношение к мифу как к многообразно проявляющейся потенциальной бесконечности даёт исследователям мифа совершенно иные позитивные перспективы, которые, безусловно, дадут себя знать и на результатах новых исследований. Ведь, для максимально полного и системного понимания изучаемого явления необходимо подходить к нему так, чтобы не упустить из сферы исследования те его проявления, которые пока для исследователей непривычны, но иначе, чем данное явление не могут быть объяснены. Так включённые в понятие мифа представления неизбежно вынуждают включать в него то, что ранее с ним не связывалось. Значит, расширительное толкование мифа есть следствие неизбежности стремления науки изучать миф во всей его полноте и цельности, не исключая тех его частных проявлений, которые ранее к мифу по различным причинам не причислялись. Отказ от какого-либо элемента, свойства, аспекта мифа и мифотворчества означает сужение пространства исследования, что автоматически ведёт за собой рассмотрение не мифа, а его тех или иных частностей, что бы при этом исследователь ни говорил. В самом деле, что называть мифом? Что даёт нам основание использовать один термин к столь различным явлениям? И если в каждом случае миф как термин всё равно соответствует определению, насколько правильно мы его понимаем? Что стоит за ним? В какой степени понятие мифа эволюционирует и соответствует ли эта эволюция нашему пониманию? Как миф актуализирует социальное, культурное и историческое пространство, словно обновляясь в настоящем и представая перед нами в ином, нежели раньше, виде? В любом случае, независимо от того, как отвечать на эти вопросы исследователю, ему нужно применительно к мифу заново ставить мысль и мировосприятие. Ведь при более глубоком изучении мифы неизбежно стирают научно дисциплинарные границы и смещают понятие о них. Вот почему общие правила толкования мифов изложить, скорее всего, невозможно. Ведь эти правила, с позиций науки во многом определяются аллюзией. Поэтому каждая культура вырабатывает свои способы «работы» с мифами, с учётом собственной традиции, периодически их меняя. Значит, на данном этапе его изучения можно лишь сказать, что миф есть бесконечная «игра» смыслов, порождаемых культурой, где цель «игры» культуры – не толкование мифа и не «позитивный результат», а вступление в «игру» означающих, в которой реализуется множественный смысл устремлённого в бесконечность мифа-знака, несущего сущностный смысл познаваемого и творимого людьми бытия. Толкование мифа и его символов, наполнение их определённым смыслом, во многом зависит от состояния общества и особенностей его существования; где форма контроля над образом осуществляется посредством «закрепления» смысла через язык и традицию. Ведь множественный смысл мифа, обеспечивающий изначальное разнообразие смыслов, вытекает не из ограниченности его прочтения, а в силу определённой языковой и социальной структуры мифа. Богатство смыслов мало зависит от богатства слов, и потому понятным будет изложенное лишь тому, кто схожие ощущения уже испытал. Кто многое чувствует, кто ярко ощущает, тот и в малом многое почувствует и поймёт. Общаясь с нами слово, «дышит», переживая свои «приливы» и «отливы» смыслов, наполняясь смыслами или без них усыхая. Следовательно, речь в данном случае скорее идет о недостатке чувственного опыта, а не языка. Вот почему, чтобы миф изучать как целое, надо стать с ним целым, научившись усматривать его воздействие в самых разных формах и областях. Тогда миф распознаётся не как форма выражения, но как сама сущность, хотя в обычной жизни мы имеем дело с его формой в том смысле, что сущностная сторона мифа скрыта от нас. В силу этого, миф можно рассматривать как: - синкретическую колыбель культуры, её «тень», «подсознание», память, исток, стержень, живительную почву: - основу человеческого сознания, следствие определённого состояния ума, сформированного в конкретной социальной среде, осваивающего и преобразующего её; - жизненно необходимую часть любой культуры, основу духовной жизни общества и людей, часть общей духовной жизни, необходимую человеку для его духовного становления и развития; - своеобразную «ночную культуру», «теневое вещество» науки и культуры, поле их постоянного взаимодействия, совпадающее с наукой всеми точками, и проникающее в неё; - особый тип знания, охватывающий мировоззрение во всей совокупности природных, культурных, человеческих измерений и формирующих т. н. мифологическую картину мира, одухотворённую личными чувствами и переживаниями и воплощающую жизнь во всём её богатстве, глубине, насыщенности и многообразии; - особую смысловую реальность, порождающую и высвобождающую смысл, открывающую множественный смысл мифа, чтобы обеспечить изначальное разнообразие смыслов, придать смысл высшим ценностям и причастить ими через сопричастность; - способ освоения культурного пространства в рамках определённой социальной системы; - способ духовного освоения мира, его символизации; - форму вопрошания мира и через найденные ответы утверждения в нем; способ бытия истины в том смысле, как это понимает само общество; феномен культуры, её двигатель, духовную и творческую основу; - сложную саморазвивающуюся культурную систему; - источник творческой энергии, которая не является изначально положительной или отрицательной, не несёт в себе изначально никакого отрицательного заряда и не заслуживает осуждающего отношения, но может иметь как положительные, так и отрицательные последствия в зависимости от духовных качеств и мотивации людей; - мировоззрение, вопрошающее и посвящающее, погружающее и утверждающее, предписывающее и навязывающее, скрепляющее и связывающее; выступающее в форме всеобщей психофизической связи, обеспечивающей синтез материи и психики, упорядочивающей и гармонизирующей мир, выявляющей его духовное и смысловое единство; - важнейшую составляющую человеческого мироустройства, обеспечивающую особый смысловой порядок, способ означивания, открывающую игру смыслов, порождаемых культурой, и формирующую Текст культуры: - многомерное символическое пространство, в котором слышно многоголосье мыслей, образов, знаков, скрытых и явных цитат, отсылающих к тысячам культурных источников, прячущихся в прошлом, оживших или до времени забытых; - способ социального моделирования, формирующего модели реальности, объединяющего людей прошлым и будущим; своеобразную «игру» культуры, результат свободной игры культурных кодов множества структур, погруженных в культуру и человека; - свободную игру подсознательных интуиций, за которыми стоит скрытый опыт веков, выступающий залогом единства духовной общности и стабильности, ее эффективности и защищённости; выражение всеобщего в самом малом, когда мысль и деятельность человека обретают космическую значимость и высоту; - мир, наполненный духовностью и смыслом, нацеленный на его обретение и самообновление, на поиск вечных начал мышления и бытия, на поиск объяснения и оправдания, поиск «предварительного опыта» будущего, как условие обновления бытия; - мир, по своему логичный и обоснованный, позволяющий каждому найти свое место в мире, в обществе, в коллективе; дарующий человеку веру, надежду и любовь. Впрочем, поскольку миф лучше всего проявляет свою сущность во взаимодействии с обществом, активно воздействуя на сознание и поведение людей, его духовная ценность, его социальное значение определяется реализацией мифа в обществе и человеке. Значение мифа в жизни человека огромно. В результате его воздействия все происходящие события, социальные процессы, явления предстают как единая смысловая композиция, создаваемая из внутренних психических и внешних фактов действительности и выступающая как способ духовной самоорганизации, внутренней (психологической) защиты и мотивации, по которому общество и живет. В результате такого воздействия миф: - прерывает искусственную раздробленность знания, открывая и расширяя духовные и психические пределы, давая знание не конкретных фактов, но смыслов, чувств, переживаний; правду духовного опыта, одухотворённого знания, образно воплощённого всеединства; - формирует ощущение целостности и единства в чувстве и переживании; - указывает на мир в его целостности через одну из его частей, используя способность символов обогащаться в ходе человеческой истории; - формирует мифологическую картину мира, духовную и социальную среду, наполняя человека той информацией, которая позволяет чувствовать себя естественно и комфортно; - соотносится со средой, мотивами и желаниями; - обращается не просто к бодрствующему сознанию, но ко всей психологической жизни, превращая личный опыт в духовный акт, обеспечивающий открытость духу и доступ к всеобщему; - культивирует и насаждает привычные в обществе духовные, этические и эстетические ценности и идеалы; - строится и функционирует как законченная система значений, высекая из жизни «искру пережитого»; - обеспечивает воспроизводство значимых для человека духовных сущностей в конкретных и понятных для него формах, соединяя их в духовности, традиции и социальной интуиции; - стимулирует и регулирует диалог культур и эпох, обеспечивает связь времен и пространств, формируя ощущение сопричастности. Итак, когда речь идёт о познании мифа, приходится признать, что именно отношение к нему определяет степень его понимания. Недаром, несмотря на то, что миф является объектом исследования более двух тысяч лет, его исследователи до сих пор не смогли договориться в основных принципах его рассмотрения. В этом смысле миф во многом всё еще является «вещью в себе», и «тёмная сторона» его остается непознанной. Следовательно, он принадлежит к тем сложным вещам, которые только кажутся простыми. И доказательством этого стали открытия в психологии и семиологии, приведшие к настоящему перевороту в процессе познания мифа, показав, что нельзя понять миф, не приняв изначально богатства его смыслов. И хотя многое в мифе ещё не ясно, кажется, вполне уместным утверждение, что миф – не выдумка, не фикция, не идеальное бытие, но жизненно ощущаемая и творимая реальность, содержащая в себе свою собственную истинность и смысловую структуру (свое собственное понимание реальности). Миф - не фантастика, не идеализм, не наука, не метафизика, но вместе с тем он содержит черты им присущие в той мере, в какой это необходимо для его самореализации. Миф выступает как цель и способ, как форма и содержание, как тема (сюжет) и образ, как знак, символ, смысл, принцип и идеал, не будучи ничем из них в отдельности. Следовательно, характеризуя миф односторонне, скажем, как сказочную, потустороннюю действительность, мы не выясняем его сущность, не видим его универсальности и многообразия, но выражаем лишь свое отношение к нему, а, значит, характеризуем не миф, а только самих себя. О том, насколько миф непрост, можно судить хотя бы по «Мифологикам» К. Леви-Строса [См.: 2], в которых он на многочисленных примерах показал, что пересказать воздействие мифа на человека также трудно, как пересказать словами музыкальное произведение, подводя к выводу, что имеющее место типичное упрощение мифа вытекает из соображений удобства понимания исследователя и носит преимущественно искусственный характер, являясь следствием ограниченности подходов, выработанных на базе тех или иных наук, когда миф непроизвольно сводится к тому, что исследователь уже знает. И тогда лингвисты сводят миф к языку, утверждая по отношению к нему своеобразный линвистический детерминизм, а историки – к превратному толкованию фактов, психологи сосредотачиваются на психических процессах, а этнографы – на особенностях мышления первобытных народов, не пытаясь распространять их остальных. Возможно, поэтому, по мнению Ю. М. Лотмана, какую бы максимально полную картину функционирования мифа исследователь ни представлял, он сможет воспроизвести лишь «грубую схему, в реальной сфере осуществлявшуюся в виде сложного и противоречивого семиотического клубка, плавающего в семиотическом пространстве» [3, с. 126], граница которого ни мифом, ни культурой не самоосознанна. Тем более, если учесть, что объект мифологического воздействия выступает как «мыслящий объект», «мыслящая структура», не только творчески воспринимающая информацию, но и генерирующая и транслирующая её. Упрощение мифа происходит через его формализацию, где формальный подход к мифу выступает лучшим способом упрощать, не понимая, утверждая типичный в отношении к мифу своеобразный научный дальтонизм. В связи с этим стоит отметить, что непересказуемость воздействия мифа делает неизбежной его трансформацию в зависимости от типа воспринимающего миф толкователя. Ведь пластичность мифа позволяет ему не только представляться таким, каким его хотят видеть, вплоть до чего-то предельно ясного, конкретного и простого, но и достигать пределов максимально насыщенной структурно оформленной символизации того, что только что казалось ясным и простым. Иначе говоря, изучая миф, каждый исследователь выбирает свой соответствующий его возможностям уровень сложности, с которым в дальнейшем и работает, убеждая всех, что по сложности миф таков, каков он сам. Но будет ли миф таким на самом деле, если пределов ему нет? И что тогда представляет собой эта простота: простоту мифа или его понимания? Именно поэтому мы настаиваем на расширительном толковании мифа, потому что оно ставит перед необходимостью исследовать миф во всём богатстве его содержания. Таким образом, подводя промежуточный итог, можно сказать, что, благодаря новому «расширительному» подходу науки к мифу становится возможным совмещение онтологии и знаковости при сохранении двойственности вещи и имени, знака и значения, что позволяет воплощать человекомерность реальности через знание о ней. Литература
Ключові слова: сучасний міф, функції міфу, міфологізація. Ключевые слова: современный миф, функции мифа, мифологизация. Key words: modern myth, functions of myth, mythologization. |
Добавить документ в свой блог или на сайт
Похожие:
 | Удк 101. 1: 316 Ставицкий А. В. Наука и миф: некоторые проблемы взаимоотношения Физика. Основное общее образование. Приказ Минобразования России от 05. 03. 2004 №1089 «Об утверждении федерального компонента государственных... | | Самостоятельная работа 62 >ӀӀ. Форма контроля: Зачёт 2-ый семестр... Государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования |
| Самостоятельная работа 60 >ӀӀ. Форма контроля: Зачёт 2-ый семестр... Государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования | | Фгбоу впо «кемеровский государственный университет культуры и искусств»... Анализ потребностей отрасли культуры в квалифицированных кадрах в области библиотечного дела и социально-культурной деятельности |
 | Учебно-методическое пособие для самостоятельной работы студентов... Государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования | | Учебно-методический комплекс для студентов факультетов гму и Эиу... Гоу впо «башкирская академия государственной службы и управления при президенте республики башкортостан» |
| 2011 удк 330. 101(07) ббк 65. 01я73 М экономика: учебно-методическое пособие для практических занятий и самостоятельной работы студентов: вид издания [Текст] / сост.... | | Методические указания Направление «Экономика» Санкт-Петербург 2004... Ш14 Подготовка и защита магистерской диссертации /Методические указания. – Спб.: Издательство, 2004. – 41 С |
| Удк 316. 346. 32-053. 6: 342. 4 Манухин Владимир Владимирович – арбитражный... Учебно-методический комплекс по «Психологии и педагогике» составлен в соответствии с требованиями Государственного образовательного... | | Практикум по специальности 210404 Многоканальные телекоммуникационные... Практикум предназначен для студентов заочной формы обучения по специальности: 210404 Многоканальные телекоммуникационные системы |
| Программа по здоровьесбережению и навыкам здорового образа жизни... Основа здоровья нации – трезвое мировоззрение: обучающая программа по здоровьесбережению и навыкам здорового образа жизни / Е. В.... | | Конспект лекций по философии Часть 1 Античная философия Новосибирск... Савостьянов А. Н. Конспект лекций по философии / Новосиб гос ун-т. Новосибирск, 2007. Ч. Античная философия. 68 с |
| Мифология власти и массы stavitskiy A. V. Mythology of Power and Masses Учебно-методическое пособие по курсу «Организационное поведение» /Д. М. Сафина. – Казань: Казанский (Приволжский) федеральный университет;... | | План работы по медиабезопасности мбоу сош №101 на 2013-2014 учебный год Совещание при директоре оу по вопросу организации работы по медиабезопасности в мбоу сош №101 |
| План подготовки и проведения мониторинга в 5-х классах гбоу сош №316 25. 09. 2013 | | Темы сообщений 11 мг 101 |
