И. В. Кривушин Руандийский геноцид: причины, характер, значение
Скачать 0.51 Mb.
|
| И.В.Кривушин Руандийский геноцид: причины, характер, значение В крахе иллюзий «эпохи надежд», начавшейся с окончанием Холодной войны и завершившейся терактами 11 сентября 2001 г., значительную роль сыграл так называемый «кризис в регионе Великих озер», который порой именуют – из-за его масштабов – «Третьей мировой войной». В специфически африканском контексте он разрушил надежды, связанные с широкой волной демократизации начала 1990-х гг. Та волна, по словам известного французского журналиста Филиппа Леймари, «…потрясла весь континент и породила большое количество общенациональных конференций, многопартийных конституций и выборов. Такое количество ярких сигналов, казалось, открывает… эру возрождения… Но высоты ужаса, достигнутые… в 1994 г. с геноцидом тутси в Руанде и столкновениями хуту и тутси в Бурунди, так же как и последние сюрреалистические конвульсии режима Мобуту в Заире, вскоре сметенного ударной волной руандийской трагедии, чьи отзвуки до сих пор ощущаются во всей Центральной Африке, смешали все карты»1. 6 апреля 1994 г. самолет, на борту которого находились президент Руанды Жювеналь Хабиаримана, был сбит на подлете к руандийской столице Кигали; все пассажиры погибли. Возложив ответственность за террористический акт на Руандийский патриотический фронт (антиправительственное движение повстанцев из этноса тутси) власти Руанды, принадлежавшие к этносу хуту, организовали массовый геноцид против тутси, длившийся в течение трех месяцев при общей пассивности международного сообщества и расквартированных в стране сил ООН. Его результатом стало уничтожение ок. 800 тыс. руандийцев (750 тыс. тутси и 50 тыс. хуту)2. Резня прекратилась только после захвата повстанцами-тутси большей части территории Руанды. Опасаясь возмездия, 2 млн. хуту бежали из страны в соседние Бурунди, Заир и Танзанию. Руандийский геноцид воспринимается и как центральное событие «кризиса в регионе Великих озер», и как его первотолчок, и даже как его причина. Геноцид произвел и производит настолько шоковое впечатление, что, анализируя его, исследователям трудно оставаться беспристрастными3. Сила этого впечатления заставляет их концентрировать внимание прежде всего на гуманитарном измерении руандийской катастрофы и непосредственно связанных с ним проблемах и тематике — событийном воплощении геноцида, его виновниках и их наказании, роли международного сообщества, страданиях беженцев и т.д. —, отодвигая на второй план ее историко-политическое и геостратегическое измерение: глубинные исторические причины событий 1994 г., связь их с особенностями функционирования руандийской социальной и политической систем и с основными тенденциями постколониальной эволюции всего региона Великих озер, их воздействие на трансформацию политических структур как в Руанде, так и в соседних странах, и их значение для будущего африканского государства как такового. Пример Руанды, Бурунди и Заира (ДРК) любят приводить как доказательство ставшей особенно популярной с середины 1990-х гг. теории о «крахе государства в Черной Африке» – действительно, что лучше иллюстрирует деградацию африканской политической реальности и политической культуры, чем руандийский геноцид, а также последние годы существования мобутистского режима в Заире и его практически моментальный развал в 1997 г.? Многие подобные построения, однако, весьма уязвимы, прежде всего потому, что их создатели пытаются объединить в рамках универсальной модели очень различные исторические ситуации, возникавшие каждая в своих специфических условиях. Нередко также их подводит желание – вольное или невольное – отталкиваться при анализе от традиционных категорий, когда они пытаются, например, определять соотношение внутренних и внешних факторов того или иного события. Негативную роль играет и весьма популярное, доходящее практически до автоматизма объяснение политических конфликтов в Черной Африке 1990-х гг. этническими противоречиями («этничностью»), что далеко не всегда учитывает реальное содержание понятия «этнос» применительно к африканским условиям. Адекватное понимание причин и значения таких масштабных событий, как «кризис в регионе Великих озер», невозможно без анализа его исторического контекста, природы социальных и политических структур в рамках каждой страны, в него вовлеченной, и его регионального измерения. Исторические предпосылки этнического конфликта в Руанде Общим местом в историографии стало выводить руандийскую катастрофу, а, следовательно, и всю последующую цепь событий, из противостояния двух этносов – хуту и тутси. Однако в действительности, когда речь идет о тутси или хуту, можно говорить только о «мнимых этносах» или о «навязанной этничности», да и то с большими оговорками. Во всяком случае, к ним неприменим один из ключевых признаков «этноса» – их не разделяют ни лингвистические, ни культурные, ни религиозные и ни территориальные признаки. Тутси и хуту являются этносами только в качестве групп, идентифицирующих друг друга на основе предполагаемого различия своего происхождения (даже в расовом отношении). Каково бы ни было подлинное расовое и этнической происхождение «тутси» и «хуту»4, в XIX в. и те, и другие говорили на общем языке, имели общие традиции и культ, жили в одних и тех же общинах («холмах»), вступали между собой в браки и носили одни и те же имена5. По сути дела, в тот период «тутси» и «хуту» являлись профессиональными категориями – первые были преимущественно скотоводами и воинами, вторые – земледельцами и жрецами6. При этом, во-первых, руандийское общество не представляло собой жесткую социальную систему и ни в коей мере не может рассматриваться как «кастовое общество»; оно характеризовалось относительной социальной мобильностью, и был возможен переход из одной социальной категории в другую – kwihutura («перестать быть хуту»)7. Во-вторых, клановые различия в руандийском обществе в XIX в. оставались гораздо более значимыми, чем профессиональные8. В-третьих, содержание понятия «тутси» и «хуту» варьировалось по регионам и менялось со временем9. И, наконец, даже придворная элита не была «этнически» однородной – в окружении короля были не только тутси, но и несколько хуту. Важным моментом в трансформации прежних чисто профессиональных различий между тутси и хуту в более жестко иерархизированную систему отношений стала централизация руандийского королевства во второй половине XIX в. при короле Кигели IV (1860–1895 гг.)10. «Линии различия, – считает Кэтрин Ньюбери, – изменились и стали более четкими, поскольку категории «тутси» и «хуту» приобрели новое иерархическое значение, связанное с близостью к центральной власти. Позже, с расширением политического пространства и усилением интенсивности политической деятельности, эта классификация приобрела более стратифицированный и жесткий характер. Идентичность хуту стала связываться и, в конченом итоге, определяться более низким статусом»11. Этому способствовала и активная внешнеполитическая экспансия Руанды, в ходе которой термин «хуту» стали переносить на покоренные руандийскими королями племена12. Социальному размежеванию тутси и хуту, несомненно, также способствовало введение Кигели IV своеобразной «феодальной системы», точнее системы патронатных отношений (ubuhake), распространенной в том числе и на сферу землепользования: исполнение отработочных повинностей (uburetwa) в пользу и по требованию назначаемых королем вождей (как правило, тутси) за право пользования земледельцем (обычно хуту) своим наделом13. Правда реформа эта коснулась только Центральной Руанды: на севере и юго-западе страны контроль над системой землепользования остался в основном в руках хуту14. Даже административный аппарат королевства не состоял из одних тутси – при том что они почти монополизировали высшие должности (как гражданские, так и военные), а также управление провинциями, на среднем (районы) и низшем («холмы») присутствовали хуту («глава земли», в отличие от «главы пастбищ», всегда тутси)15. Социально-профессиональный критерий продолжал доминировать. Итак, можно констатировать, что хотя в доколониальный период процесс социального разделения тутси и хуту значительно продвинулся, он далеко не завершился. И, конечно, едва ли есть основания говорить о существовании накануне прихода немецких колонизаторов этнических или «племенных групп» тутси и хуту16. «Рассматривать тутси и хуту как «племена», – говорит Рене Лемаршан, – значит только запутать дело. В отличие от практически всех других африканских обществ, где «племена» противопоставлены друг другу в горизонтальном плане, в Руанде и в меньшей степени в Бурунди этнические отношения вращаются вокруг вертикальной системы стратификации, в которой тутси и хуту находятся в ранжированных взаимоотношениях друг с другом, когда меньшинство (тутси) притязает на львиную долю богатства и статуса, а большинство (хуту) занимает более скромное положение на традиционном тотемном столбе. Мы имеем дело не с «племенами» в обычном (и ошибочном) смысле этого слова, но со статусными группами, чьи различия подкрепляются различием занятий между тутси-скотоводами и хуту-земледельцами»17. Завершение процесса социальной и возникновение этнической идентификации тутси и хуту относится уже к колониальному периоду. Немцы, а затем бельгийцы, обнаружив, что большая часть руандийской элиты называет себя «тутси» и что многие из них обладают «европеизированными чертами», избрали их в качестве административных «посредников» в системе косвенного управления Руандой-Урунди18. «Используя физические характеристики как ориентир – тутси были, как правило, высокими, худощавыми и более «европейскими» по своей внешности, чем менее рослые, более коренастые хуту, колонизаторы – пишет Жерар Прюнье, – решили, что хуту и тутси были двумя разными расами. Согласно расовым теориям конца XIX – начала ХХ в., тутси с их более «европейской» внешностью были восприняты как «господствующая раса»»19. Теоретическим обоснованием для «расовой» селекции стала «хамитская концепция», согласно которой носителями цивилизации в доколониальной Африке были хамитские племена, ответвление кавказской расы20. Тутси («европейцы с черной кожей») были отнесены к хамитам21. История Руанды и соседнего королевства Бурунди (тогда Урунди) рассматривалась как чередование миграционных волн, причем каждая последующая приносила племена, более «цивилизованные», чем предшествующая22. В 1930-х гг. бельгийцы провели «тутсификацию» системы управления, установив монополию тутси на занятие административных должностей23, а католическая церковь стала проводить дискриминационную политику при приеме детей-хуту в католические школы24. Положенный в ее основу заявительный принцип идентификации тутси и хуту показывает, что до этого момента не существовало никаких четких критериев их разделения: в 1933 г., когда была произведена регистрация местного населения по «расовому» признаку, каждому руандийцу по сути дела предложили самому определить свою «расовую принадлежность»; 14% идентифицировали себя как тутси, 85% – как хуту и 1% – как тва25. В дальнейшем некоторые хуту пытались изменить свой «расовый» статус и перейти в категорию тутси, однако после 1933 г. это оказалось сделать, в отличие от предшествующего периода, весьма сложно. Тот же самый процесс имел место и в Бурунди26, где ситуация была похожей: правящую династию и основную часть элиты составляли тутси, большую часть остального населения – хуту. В итоге, «расовая» и этническая структура Руанды, как и Бурунди, стала жестко структурированной реальностью. Фактически, имел место искусственный этногенез, ибо именно такая регистрация в сочетании с установлением монополии тутси на управление и образование способствовала возникновению «этнического самосознания» у каждой из этих двух групп – одной привилегированной, другой дискриминируемой в социальном, политическом и культурном сферах27. Последующий период колониальной истории стал свидетелем прогрессировавшей «этнической самоидентификации» тутси и хуту: и те, и другие все больше воспринимали себя как особые группы, имеющие совершенно различное происхождение. Процесс этот, который по ряду причин шел в Руанде гораздо более интенсивно, чем в Бурунди, достиг кульминации во второй половине 1950-х гг., когда, в значительной мере под влиянием внешних обстоятельств (нарастание волны деколонизации) на повестку дня встал вопрос о национальном самоопределении. Именно в этот момент этнический протест со стороны хуту обрел политическую и идеологическую форму28: в первом случае, в виде «этнических» политических партий хуту (Партия движения за эмансипацию бахуту, или Пармехуту, и Ассоциация за социальную поддержку масс), во втором – в виде особой историко-политической теории, которая в сущности отталкивалась от старой расистской теории «хамитского происхождения» тутси, но выворачивала ее наизнанку. Идеологи национального движения хуту трактовали модель последовательных волн исторических миграций «племен» не с точки зрения нарастания «цивилизационного сегмента», а с точки зрения деградации исторической справедливости: в такой перспективе тутси выступали не в благородной роли культуртрегеров, а в роли «безродных» завоевателей, незаконно узурпировавших власть у коренного населения (хуту). Тот факт, что хуту в численном отношении в несколько раз превосходили своих «угнетателей», объясняет, почему для них национальное освобождение мыслилось как ликвидация господства не только белых колонизаторов, но и их пособников (тутси), и почему это освобождение рассматривалось в непосредственной связи с демократизацией руандийского общества, понимавшейся в данной ситуации исключительно как обеспечение права на власть этнического большинства. Националистический и политический «проект хуту» был одновременно и консервативным (восстановление исторической справедливости, некоего исконного положения, нарушенного чужеземцами тутси), и революционным (ликвидация существующих политических и социально-экономических институтов и механизмов, обеспечивающих сохранение этой несправедливости, – монархии тутси, административной монополии тутси, системы патроната в земельной сфере)29. «Этнизации» социального по своей природе конфликта между тутси и хуту способствовало также и то, что идеологи и политики тутси приняла предложенные ее оппонентами правила игры. Они также создали свои «этнические» партии (Национальный руандийский союз, Руандийское демократическое объединение) и продолжали всячески поддерживать идеологическую основу своей власти – теорию расового превосходства, сочетая ее с идеей владычества по праву завоевания. Политическая этнизация оказалась столь глубокой, что в Руанде не могло возникнуть и не возникло влиятельного политического течения, способного выступить в качестве «общенациональной» объединительной силы, подобной партии УПРОНА в Бурунди. Не нашлось в Руанде и авторитетных фигур общенационального масштаба, таких как бурундийский принц Луи Рвагасоре, которые могли бы сыграть роль «примирителей» или хотя бы посредников между все более отдалявшимися друг от друга «этносами». Фактически отсутствовали какие-либо преграды, способные предотвратить эскалацию «межэтнического» противостояния по мере движения Руанды к независимости. Внутриполитические последствия «социальной революции» 1959 г. В истории региона Великих озер ключевое значение имела «социальная революция» (или «революция власть – хуту») 1959 г. в Руанде30. Эта первая вспышка межэтнического насилия, переросшая в восстание хуту, прежде всего крестьян, против тутси, преимущественно администраторов (вождей и т.д.), и сопровождавшаяся первой резней руандийских тутси и первым их «исходом» из страны, привела к утрате последними политической монополии. Сначала бельгийцы, решившие поддержать дискриминируемое «этническое» большинство (которое в прошлом сами и конституировали) в надежде сохранить свое влияние и после предоставления Руанде независимости, передали половину административных постов от тутси к хуту31 и создали полицейский корпус, формально состоявший на 86% из хуту, а на самом деле на все 100%32; затем победа Пармехуту на местных (лето 1960 г.) и парламентских (сентябрь 1961 г.) выборах обеспечила полное преобладание хуту на коммунальном и общенациональном уровнях власти; референдум сентября 1961 г. покончил с последним политическим бастионом тутси – монархией; и, наконец, нападение группы беженцев тутси из Бурунди на руандийский военный лагерь в Бугесере в декабре 1963 г. и последовавшая резня тутси привели к физическому уничтожению политических лидеров общины тутси и прекращению деятельности партий, представлявших ее интересы. Главным внутриполитическим последствием «социальной революции» 1959 г. стало формирование в Руанде этнократического государства – государства, выражающего и обеспечивающего доминирование одного этноса, в данном случае хуту. Особенность руандийской этнократии заключалась в том, что доминировавший этнос составлял подавляющую часть населения страны. Поддержание этнократического режима осуществлялось несколькими способами: 1)сохранение колониальной системы этнической регистрации; в 1970-х гг. она дополнилась ограничением права руандийцев менять место своего проживания; 2)фактическое исключение тутси из политической жизни, начиная с декабря 1963 г.; формально партии, выражавшие интересы тутси, были запрещены в 1964 г.; 3)юридическое ограничение участия тутси как в политической, так и всех остальных сфер общественной жизни Руанды – в начале 1970-х гг. была введена 9% этническая квота для тутси в школьном и университетском образовании, в государственном аппарате, во всех отраслях производства и даже в частном бизнесе; в армии тутси не могли стать офицерами, а солдатам-хуту запрещалось вступать в брак с женщинами-тутси; 4)периодическое проведение массовых репрессий («этнических чисток») против тутси (декабрь 1963 г., начало 1973 г. ); 5)поддержание через пропагандистские механизмы атмосферы этнической конфронтации: в официальных и частных СМИ тутси изображались как люди, совершенно чуждые Руанде, как ее главные враги (в одном из памфлетов партии Пармехуту в 1972 г. говорилось: «Власть тутси – это причина всех бед, которые испытывали хуту испокон веков»33). Результатом политики исключения и сопровождавших ее массовых убийств и волн эмиграции стало численное и процентное сокращение общины тутси в Руанде. Если в 1952 г. тутси составляли 17,5% населения страны, то в 1991 г. – только 8,4%34. Другим результатом этой политики явилось то, что система власти хуту, утвердившейся прежде всего путем внедрения в руандийскую политическую жизнь демократических механизмов, довольно быстро эволюционировала в сторону однопартийного президентского авторитаризма. Особенно интенсивно концентрация власти началась после государственного переворота 1973 г., когда президент Грегуар Кайибанда был свергнут генералом Жювеналем Хабиариманой. Важно, что политика исключения, чьим первым объектом оказались тутси, постепенно распространялась и на другие линии различия, прежде всего на региональные. По мнению некоторых исследователей, «этнический» конфликт тутси и хуту, особенно в первый период правления Ж.Хабиариманы (до 1990 г.), был вытеснен на задний план региональными противоречиями. Еще при Г.Кайибанде (1962–1973 гг.) власть оказалась сосредоточенной в руках выходцев из Гитарамы (родного города президента), опиравшихся в основном на кланы хуту из Южной Руанды. При Ж.Хабиаримане источник рекрутирования политической элиты переместился на север Руанды, прежде всего в префектуру Гизеньи, родину нового диктатора35. Опора на «своих» – в первую очередь в родственном, региональном или этническом отношении, а не в политическом или идеологическом – обусловила особо интенсивный характер проникновения в государственный аппарат клиентельных сетей. Так, в середине 1980-х гг. люди из Гизеньи занимали 1/3 всех высших постов в государстве. В начале 1990-х гг. почти половина из руководителей государственных предприятий (всего 68) составляли выходцы из Гизеньи (19) и соседней префектуры Рухенгери (14)36. Пока экономическое положение страны оставалось стабильным37, благодаря высоким ценам на главный экспортный продукт Руанды – кофе – и постоянно возраставшей иностранной помощи38, режим не испытывал трудностей при оплате клиентельных услуг и распределении ресурсов среди властных элит и даже (хотя и в гораздо более скромных размерах) среди населения: с 1976 г. по 1990 г. ВВП на душу населения возрос почти втрое. В условиях, когда правящая группа пользовалась (конечно, в разной степени) поддержкой основной массы хуту, маргинализованное этническое меньшинство – тутси – не представляло для нее значительной опасности. Ж.Хабиаримана даже обеспечил, в первую очередь для создания позитивного имиджа Руанды за рубежом, представительство (чисто фиктивное) тутси в высших органах власти: появился один министр-тутси, один посол-тутси, два тутси-депутата парламента, два тутси-члены центрального комитета правящей партии Национальное революционное движение за развитие (НРДР). |
Добавить документ в свой блог или на сайт
Похожие:
 | Определить характер, особенности и цели монгольского государства;... Показать героический характер обороны русских княжеств, значение политической раздробленности как главной причины поражения русских... | | 2. Причины и факторы этнических конфликтов «мы» – нечто чуждое, несущее в себе абсолютную, реальную и потенциальную враждебность людям, т е членам данного этноса. На первых... |
| Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Показать, что война с Германией носила со стороны СССР справедливый освободительный характер, раскрыть основные события Московской... | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Выявить причины возникновения ветра, опираясь на знания, полученные при изучении темы «Атмосферное давление»; показать и объяснить... |
| Темы рефератов «Педагогика» для аспирантов Причины, характер и путь преодоления затруднения в образовательной деятельности педагога |  | Реферат на тему: Причины проведения, содержание и характер аграрной реформы Александра Федеральное государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования |
| №8. Олигофрения. Реактивные состояния В данной лекции рассматривают причины и стадии олигофрении, виды и причины реактивных состояний, их судебно-психиатрическая оценка;... | | Задачи урока: Сформировать представление о либеральных реформах Познакомить учащихся с реформами 1860-70-х гг., определить их характер и значение |
| Тема: Первая мировая война (1914-1918) Раскрыть причины, цели участников, характер войны; выяснить какую роль в ходе военных действий сыграл военно-технический потенциал... | | Урок на тему: «Преобразования Петра I» Цель урока: проследить процесс преобразований Петра I, их, причины, ход и значение |
| «Значение физических упражнений для формирования аппарата опоры и движения» Выявить условия развития костей и мышц; причины возникновения искривления позвоночника и плоскостопия | | Урок по предмету "Окружающий мир" Тема урока: «Почва. Свойства почвы» Сформулировать причины, какое значение имеет почва для животных, растений и человека |
| Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Цель урока: изучить причины, ход и значение Северной войны для превращения России из отсталого государства в европейскую империю | | Программа дисциплины демократия и авторитаризм в современном мире... Проблемы демократического строительства в странах Центральной и Юго-Восточной Европы |
| Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Образовательные цели урока: осветить борьбу чешского народа с «крестоносцами», вскрыть причины этих побед и показать историческое... | | Э. С. Набиуллиной по вопросу «Снижение административных барьеров... Мы всегда придавали решению этой задачи большое значение, однако в последнее время работа в этом направлении приобрела еще более... |
