Старовойтенко Е. Б
Скачать 268.83 Kb.
|
1 2
| Старовойтенко Е.Б. КУЛЬТУРНОЕ ВРЕМЯ ЛИЧНОСТИ Аннотация Автор статьи ставит проблему культурного времени личности и предлагает подходы к ее решению в контексте персонологии. Различаются «культурное время персонологии» и «культурное время жизни личности». В качестве единиц их измерения определяются события «открытий личности» в истории культуры и события создания, понимания и интерпретации личностью текстов в процессе жизни. Приводятся модели и факты личности, образующие разнообразную временную динамику ее культурогенеза. Выводятся закономерности временных отношений в жизненном континууме персональных культурных событий, в частности, связанных с «текстами личности». Ключевые слова; личность, персонология, культура, культурное время, культурогенез, события, произведения, тексты личности, временные формы, временные отношения, временные потенциалы. Самым ценным для воссоздания и развития сознательной жизни, плодотворной коллективности и культуры является способность человека быть личностью. Личное начало в измерениях «только я», «только со мной», «только я могу» выступает реальностью и возможностью, тайной и предметом открытий, обретенным смыслом и бесконечной перспективой человеческого существования. К нему извечно направлены чаяния, познание и практика множества индивидов. С ним связаны поиски себя, самопознание и самоиспытания бесчисленного числа живущих и ушедших людей. Живая «материя» личностного бытия наполняет собой мир, превращая его в переживающий, мыслящий и творящий. В этом мире каждому человеку в его жизненных отношениях с другими оставлено уникальное место для встречи с собой. Личность является фокусом понимания, интерпретаций и творчества во многих областях науки, искусства и обыденных представлений. В индивидуализированной европейской культуре она разнообразно открывается в ипостасях выдающегося человека, захватывающей фигуры мифа, влияющего героя, гения, выразителя человеческого типа, индивидуальности, центра значимости для многих, обладателя самоценной сущности. В познании личности, во внутренних и эксплицитных текстах о ней воплощены усилия бесчисленных авторов, улавливающих «телескопом» своего проницательного взгляда необъятное пространство и время, глубину и высоту, даль и близость личного космоса человека. Личность, обращенная к другим личностям, пробуждающая в них и себе новые силы жизни или «держания огня бытия», является, по выражению М. Мамардашвили, «замковым камнем» европейской культуры (4 ). На наш взгляд, тончайшую психологическую работу собирания «личности» в длительном времени и расширенном мире культуры с целью обоснования и построения диалога психолога с другим человеком в совместном исследовании, самопознании и «практике себя» призвана осуществить новая персонология или интегральная наука о личности (5; 6; 9; 10; 11). В понимании термина «персонология» реализуется принцип синтеза, являющийся ведущим в данной области изучения человека. В широком плане данный термин может означать «логос, услышанный и передаваемый от личности к личности». Согласно конкретным значениям, это «познание личности», «истина личности», «знание о личности», «собрание знаний о личности», «наука о личности», «слово о личности», «текст личности», «смысловое целое личности». В единых формах знания - смысла - текста, адресованных человеку, персонология должна стать важнейшей частью гуманитарной культуры. Она использует культурные инструменты теоретического и эмпирического поиска, изучает личность в парадигме культуры, вносит вклады в культуру осознания, самоопределения и самовыражения личности, может обогатить консультативными и психотерапевтическими практиками культуру индивидуальной жизни в обществе и способствовать превращению личности в важнейшую цель культуры. Удержание многозначности в толковании «персонологии» позволит исследователям, консультантам, психотерапевтам не ограничиваться сравнительно молодым научным знанием о личности. Появляется возможность выйти в длительное время порождения идей «личности-о-личности-для-личности», оказаться в континууме многовековой европейской истории развития «личностно ценного знания». К основным моментам данной истории можно отнести появление «мифов личности», «личностной литературы», «личностной рефлексии», «философского персонализма», «психологии личности», «персонального консультирования» и т.д. Персонология как наука, решающая задачу интеграции разнообразного опыта изучения личности, отводит этому опыту объемное культурное время, исходя из представления, что отдаленное прошлое, настоящее и будущее таинственного концепта «личность» связаны отношениями непрерывности, преемственности, взаимных вложений, обратимости и неповторимости. Так «в гиперболическом зеркале мифа читаем через увеличенную форму нечто, что свойственно нашим формам, структурам нашей жизненной истории... Здесь нам дается возможность читать то, что реально, в виде каких-то свойств и структур присуще нам и нашим жизням» (4; с. 292) Свойство «быть в культурном времени» персонология придает не только «личности» как идее, символу или идеалу, но и личности как индивидуальной реальности, интерпретируемой в разнообразных познавательных контекстах. В первом случае изучается культурогенез, культурная трансспектива, современная культурная специфика понятий, образов, моделей, концепций и методов познания личности. Во втором исследуется обращение, познание и отношение индивидуальной личности к разновременной жизни в культуре, культуре себя, культуре взаимодействий, а также ее собственная культурная деятельность, ее авторство и культурные влияния на других, взятые во временных мерах, характеристиках, формах. Присутствие, изменение, создание, трансляция культуры при исследовании личности и в непосредственном процессе ее внутренней и внешней жизни составляют для персонологии комплексную, мало изученную проблему «культурного времени личности». Наметим некоторые способы ее решения. При исследовании культурогенеза идей о личности, ее свойствах и жизненных отношениях могут быть использованы методы персонологической герменевтики и реконструкции образных, символических и вербальных произведений. К ним относятся великие мифологические, литературные, философские и психологические тексты, художественные изображения, сценарии театра и кино. «Произведение есть какая-то модель вещей, случающихся в человеческом общении, в передаче знаний, в передаче состояний, в коммуникации жизни и в распространении потока жизни, который длением остается молодым и живым. … Оно есть некоторая сознательная бесконечность, которая внутри себя, в качестве своих частей содержит и нас самих, интерпретирующих это произведение». (4; с. 331). Целью герменевтики и реконструкции произведений может выступать создание моделей, релевантных представлениям о «личном» в определенные моменты культурной истории и выстраивающихся в относительно непрерывную динамику европейского персонализма. Поясним, что в персонологии может подразумеваться под «моделью». (13) По форме модели представляют собой концептуальные системы, схемы, логики, техники добывания знаний, практики, структуры, типологии, многомерные классификации, континуумы понятий и определений, а также символические, образные или визуальные репрезентации. По содержанию каждая из них выступает сгущением устоявшихся и новых идей, представлений, прозрений о личности. Модель создается как гипотетическая, обеспечивающая результативные пробы изучения, интерпретации и прогнозирования личностных явлений. Модели как эффекты теоретико-практического анализа, синтеза, обобщения и проблематизации содержат альтернативные ходы мысли, которые легко улавливаются и реализуются при встрече с индивидуальным случаем. В модели соотносятся строгость, логичность, завершенность рационального подхода и глубинность, творческая открытость, свойственные интуитивному подходу. Это сочетание коренится в давнем стремлении психологов добиться при изучении личности единства научности и спонтанного творчества, методов объяснения, истолкования и описания. Персонологические модели в своем содержании выходят за пределы психологической науки, на уровни философского, естественнонаучного и художественно-символического познания. Идея поуровневого моделирования личности подготовлена прагматическими установками гуманитарных наук на операциональность и инструментальность знания, его жизненную достоверность и проблемность, на гибкость и высокую пригодность к работе с фактами. Модели лишены императивности и не стремятся целиком осуществиться даже в искусно «поставленном» эмпирическом событии. Открывая пути изучения и обращения с личностью, они ничего не утверждают в эмпирическом смысле, но помогают отыскать и корректно повлиять на наиболее вероятный порядок ее жизни и развития. Они стремятся к реальной или «возможной» личности, воплощают опыт разработчика и могут стать собственным опытом адресатов. Феномен, факт, индивидуальность выступают исходными референтами и конечными ориентирами персонологического моделирования. Модели могут служить пониманию личности, стать инструментом нахождения ее новых свойств и отношений, выступать «матрицей» самопознания, быть развивающими и формирующими. Но как бы сложна и изысканна ни была модель, она не может быть богаче индивидуальной личности - референта и не может считаться орудием ее исчерпывающего раскрытия. Хорошие модели, обладая качествами теоретичности, рефлексивности, феноменологичности, экзистенциальности и практичности, лишь приближают к пониманию личности в полноте временной траектории ее жизни. В красивой модели личности заключено ожидание, что референт моделирования превзойдет свою репрезентацию, развивая, таким образом, культуру персонологического моделирования. Для моделирования личности на основе произведений важно не только то, что осуществляется абстрактная реконструкция ее структуры, жизни, элементов архитектоники бытия, но и то, что в одной из своих разновидностей модели репрезентируют явления, выступающие, по определению В.А. Петровского, «нетривиальными фактами личности». Кроме того, особая роль принадлежит моделям рефлексивно-феноменологических практик, строящимся на основе текстов самопознания творцов культуры. Моделирование может рассматриваться как способ обретения персонологией времени культуры, утраченного или еще не уловленного психологией личности. Единицей этого времени можно считать события «открытий личности», случившихся в жизни и творчестве выдающихся мыслителей и художников. При персонологической работе с их произведениями эти события выстраиваются во временной континуум, локализуются в нем, фрагментируют его, выявляют поэтапность познания личности, указывают на одновременность порождения различных знаний о ней, отмечают завершенность определенных форм понимания личности и фиксируют законченность определенных циклов ее изучения. Они намечают длинную «горизонтальную» траекторию становления «личностного знания», соединяющую европейскую античность, современность и отдаленную культурную перспективу. В особом измерении «вертикального времени» некоторые из событий говорят о своей синхронии, пребывании в вечном настоящем, сокрытости в глубинных слоях бытия, непостижимой своевременности появления. В целом, в области персонологии можем говорить о сохранении, продлении и наполнении культурного времени, принадлежащего идее «личности». Принцип удержания обширной трансспективы знания о личности предполагает, во-первых, построение обобщенных моделей, охватывающих культурогенез личности в целом или ее существенных свойств и отношений. Во-вторых, разработку моделей, последовательно отражающих кардинальные исторические сдвиги в понимании и оценке личностных реалий. В-третьих, обращение к «фактам личности», гениально извлеченных мастерами (философами, поэтами, писателями и художниками) в опыте видения личностного начала других людей. В-четвертых, моделирование запечатленных в культурной динамике стилей осмысления личностных феноменов, включая символический, мистический, религиозный, онтологический, экзистенциальный и т.д. (По этому поводу К.Г.Юнг (17) говорил, что большая часть символических данностей, архетипических структур сказки при их включении в психологический ход мысли требует применения техник усиления, генерализации, разъяснения и приближения к всеобщему понятию, которое объясняет какую-то тайную сущность человека). В-пятых, создание критически полных моделей личностных явлений, имеющих аналоги и эквиваленты во все времена осознания человеком своего существования. В-шестых, сгущение в моделях самопознания современной личности эффектов культурогенеза индивидуальной рефлексии и феноменологической практики. Приведем несколько примеров моделирования личности, погружающего персонологический взгляд в разные времена культуры. По материалам произведения М.Фуко, посвященного «истории субъективности», нами была разработана обобщенная модель отношения к себе, включающая те его аспекты, которые постепенно, в контексте двухтысячелетнего культурного, в первую очередь философского и литературного, процесса конституировали потенциал и реальность современного самоотношения личности. (9) В число этих аспектов вошли: - основные формы самоотношения (обращение к себе, самопознание, практика себя); - элементы его психологической архитектоники; - ретроспективная, актуальная, перспективная ориентация; - возрастные этапы и доминанты развития; - целевые и смысловые приоритеты; - назначения и роли Других в становлении и осуществлении; - меры распространенности в обществе; - духовно-ценностное наполнение; - Я - объекты самоотношения; - функции речевого плана; - разновидности продуктивных выражений; - характеристики субъекта самоотношения; - рефлексивное развитие; - феноменологическое развитие; - творческие возможности. Самоотношение в различных композициях выделенных аспектов характеризует движение личности к себе на эллинистическом, христианском, ренессансном, «фаустовском», рационалистическом, экзистенциальном, модернистском и постмодернистском этапах развертки культурного времени. Основное назначение подобного рода моделей мы видим в возможно более полном определении координат социальной поддержки и критериев самоформирования современной личности как причастной к давно начавшейся персонализации человека - в - культуре. Для решения задач помощи человеку в достижении идентичности и аутентичности, в развитии способностей и искусства репрезентации в «других», а также в поиске доступа к своему творческому началу, персонология может обращаться к конкретным «вспышкам личности» в культуре, которые положили начало мощным прорывам в познании индивидуальной души, жизни и деятельности. Например, ярчайшим утверждением ценности «личного» стали произведения литературы на рубеже 18-19 вв., проникающие в тайну творческого дара, авторства, индивидуальности. Моцарт и Сальери в дивном произведении Пушкина (7) выступают не только известными персоналиями, но и символами противоположных способов бытия и двойственной сущности Творца. В мелодии пушкинских строк таинственно звучат и с силой прорываются две ведущие темы произведения: динамичный, неуловимый склад творца-гения и трудно становящийся склад творца-мастера. В культуре они известны как «моцартовское» и «сальерианское» начала творчества и соответствующие им типы личности творцов. В опыте персонологического моделирования (10) «Моцарт» и «Сальери» могут предстать выражением двух ипостасей единой творческой индивидуальности, способной осознать их коренную коллизию. Возможно, именно интуиция присутствия и конфликта собственного «внутреннего Моцарта» и «внутреннего Сальери» привела Пушкина к бесценному поэтическому прозрению. Пушкинский текст говорит нам, что в личности творца могут быть одновременно активны интенции «к Моцарту» и «к Сальери». Первая предполагает: - ощущение своего появления из иного мира - уловление в себе «божественного дара», - осознание себя «послом» великих сил, - таинство встреч со своим гением в спонтанном творчестве, - уникальные создания, отданные людям как «голос бога на земле», - переживание бессмертия своего дарования, - глубина и стройность творений, - непостижимость собственного творящего таланта, - вспышки гениальности, разрушающие «всеобщий порядок вещей», - беспечная доброта, веселье, щедрость, легкомыслие, праздность, - притяжение зла со стороны других, - предчувствие трагической судьбы, - авторство прекрасного и пугающего посмертного шедевра. Вторая интенция полно выражена в исповеди Сальери: - раннее влечение к определенному искусству («отверг я рано праздные забавы…, предался одной музыке»); - овладение ремеслом как «подножием» творчества («музыку я разъял как труп…,; поверял я алгеброй гармонию…; в науке искушенный, дерзнул предаться творческой мечте); - упорный многодневный труд без сна и пищи с проблесками вдохновения и восторга, полный «любви горящей», самоотвержения, усердия, молений; - отказ от своих созданий, уничтожение плодов тяжкого труда («я жег мой труд и холодно смотрел, как мысль моя и звуки, мной рожденны, пылая, с легким дымом исчезали»); - любовь к великим творцам, открывающим новое в искусстве («быть может, новый Гайдн сотворит великое – я наслажусь им…»); - приращение своего мастерства в кропотливом труде и авторских достижениях («усильным, напряженным постоянством я, наконец, в искусстве безграничном достигнул степени высокой»); - приобретение славы, успеха, известности и удовлетворение своими произведениями («слава мне улыбнулась; я в сердцах людей нашел созвучия своим созданиям; я счастлив был»); - дружба с товарищами по искусству («я наслаждался мирно трудами и успехами друзей, товарищей в искусстве дивном»); - гордость за свою принадлежность к избранным, надменное презрение к тем, кто лишен таланта («мне не смешно, когда фигляр презренный пародией бесчестит Алитъери»); - ревность к моцартовскому дару, имеющему неведомый, высший источник («я ныне Завистник…,, я завидую глубоко, мучительно…»); - поклонение творческому Гению и отрицание его как нарушителя «законов» разумного, направленного творчества («что пользы, если Моцарт будет жить и новой высоты еще достигнет? поднимет ли он тем искусство? нет, оно падет, как только он исчезнет»); - обесценивание своего труда и таланта перед сиянием «священного дара», тайное желание смертью преодолеть боль зависти («я мало жизнь люблю…; жажда смерти мучила меня…»); - соблазн уничтожить Гения, насладившись его предсмертной песней («он несколько занес нам песен райских, чтоб, возмутив бескрылое желанье в нас, чадах праха, после улететь…; так улетай же, чем скорей, тем лучше»). Моцартовская и сальерианская интенции могут действовать неуловимо для творческой личности, пересекаясь и разрушительно взрываясь в бессознательной глубине души. Или они могут быть осознаны и равно приняты личностью, понявшей, как гармонизировать и согласованно осуществлять их потенциал. Или, осознав их оппозиционность, личность может удерживать свое противоречие, не делая выбор и не разрешая его. Или, дав одной из интенций овладеть собой, творец становится беззащитен перед скрытой, непредсказуемой работой другой. Или, реализуя потенциал одной из творческих ипостасей, личность вовлекает в этот процесс лучшие возможности другой, усиливая свою индивидуальность. В приведенной модели явно и имплицитно переплетается множество моментов культурного времени личности. Это время индивидуальной жизни и существования музыкальных творений Моцарта и Сальери, ретроспективный литературный контекст рождения пушкинского произведения и длящийся след поэта в культуре. Это события культурных идентификаций множества личностей с типами творцов, означенных в истории знаменитых музыкантов и воплощенных Пушкиным, а также перспектива персонологии, ставящей задачу сопровождения современной личности на пути создания персонального мира во всеобъемлющем пространстве культуры. Далее остановимся на примере реконструкции одного из «фактов личности», ценность и нетривиальность которых подтверждается их описанием в выдающихся литературных и философских произведениях и их оценкой как «психологических открытий» со стороны компетентных исследователей данных произведений. Обратимся к факту, открытому М. Прустом и поднятому на онтологическую высоту М. Мамардашвили (4), который можно обозначить как «проблема Марселя». Она относится к «определенному типу проблем, которые отличаются тем, что они вечно решаются… Они одни и те же по отношению к нашим скромным жизням, а значит, имеют смысл и для больших событий. Такие проблемы содержат в себе и знак моего «призвания» - что слышу я и что я своим усилием могу раскрутить, размотать, развернуть» (4; с. 485). Сутью проблемы личности является здесь «невозможность реализовать свое ценное качество и пережить соответствующие состояния в отсутствие конкретного другого человека». Неразрешенность проблемы создает условия для внутреннего присвоения Другого, для недоступности, непонимания его реального бытия, для нашей ригидности и отделения от миров множества людей. Модель развертки и разрешения проблемных отношений в индивидуальной ситуации эго-героя Пруста может выглядеть следующим образом. - Марсель, как и каждый из нас, хочет сохранить образ Я, позволяющий ему уважать себя. - Этот образ Я должен воспроизводиться в его сознании, чтобы он мог жить в мире с самим собой. - Таким путем поддерживается самотождественность Марселя. - В его оберегаемом самообразе присутствует качество нежности. - Нежность воспитана, сформирована, скультивирована в нем как утонченность переживаний, включая любовные. - Он полюбил Альбертину, и открыл, что только в отношении к ней и через нее может реализовать свою нежность. - Его нежность как качество Я оказалось невозможным именно без этой женщины. - «Ее отношение к нему, любовь к нему, верность ему становится для него условием того, чтобы это чувство было в нем - он нежен, когда есть Альбертина». (4; с. 487) - Альбертина становится частью того, как Марсель себя понимает, превращается в него самого, существует в нем как личное качество «Я нежен». - Вне самообраза Марселя Альбертина ускользает во тьму, где он себя не находит, не видит. - Любимая женщина приобретает для него смысл тайны. - Происходит расщепление самоообраза Марселя «Я нежен», где есть Альбертина, и образа Альбертины реальной, живущей в ее собственном таинственном мире. - «Часть истинного положения дела, истинного содержания отношений с Альбертиной, то есть с другим человеком, - на экране самотождественности, а другая часть - где-то в глубинах и в темноте». (4; с. 487) - Для освещения темноты Марселю нужно следовать за реальной Альбертиной, соединиться с состояниями любимой женщины, открыть пространство для ее нежности, совершить усилие ее понимания, обрести себя в ее мире. - Нужно отказаться от «обладания качествами», пойти на обновление себя, разрушить застывший образ самотождественности, войти в мир людей с преодоленным эгоизмом, стать «лавой возможностей, которая может принять любую форму» (4; с.495) в потоке жизни. «Проблема Марселя» в своей индивидуальности и всеобщности, посредством персонологической интерпретации, по мосту культурного времени переходит в современность, находя свои эквиваленты в коллизиях личностей, обращающихся к консультантам и психотерапевтам. Кроме того, в качестве «критического случая» она может быть осмыслена в контексте теоретических исследований внутренней данности личностей друг другу или «взаимного вмещения миров личностей», или «импликации друг другом множества Я», или «отраженной субъектности» (2; 5; 8). Тонко ставя и отвечая на вопрос об эмпирическом соотношении необходимости себя, необходимости Другого и необходимости изменчивой жизни, произведение Пруста стало событием во времени становления культуры отношения к себе, и прежде всего, рефлексивной и феноменологической практики. Для персонологии изучение исторической динамики опытов индивидуального самопознания имеет особое значение в связи с установками на теоретическое «конструирование» содержаний и техник, стимулирующих и раскрывающих накопленные культурой возможности самостоятельного поиска личностью знаний о себе. Теоретическое конструирование, в частности, в форме моделей, адресованное явлениям сознания и самосознания, является в современной психологии признанным способом обращения к культурно-временному контексту. Богатый опыт конструирования психологической реальности сложился, отмечает В.П. Зинченко, в культурно-исторической теории развития психики и сознания, в генетической эпистемологии, в психологической теории деятельности и.т.д. «Результатом теоретической работы является конструирование «интеллигибельной материи», «понимательных вещей», концептуальных схем и структур, облегчающих не только наблюдение, представление, но также оперирование и управление объектом исследования» (3; с. 261). Основываясь на персонологической герменевтике текстов самопознания, мы разработали континуальную модель привилегированных рефлексивных «объектов» или содержаний, попадавших в фокус личностного взгляда на себя в разные периоды культурогенеза, включая античность, средневековье, ренессанс, новое время и современность (10). Было важно услышать сменяющие друг друга и единые во времени голоса исповедей, жизненных историй и жизненных «самопроектов», принадлежащие М. Аврелию, А. Августину, П. Абеляру, Б. Челлини, В. Гете, Л. Толстому, Н. Бердяеву, К. Юнгу, С. Дали. Обобщение исторической динамики фокусов рефлексии позволило очертить «объектное поле», в котором возможен экзистенциальный, рискованный путь самопознания личности, находящейся в актуальной культурной ситуации. Это «поле» в тесных взаимосвязях друг с другом образуют: «мои идеалы», воплощаемые богами, разумом, истиной и выдающимися людьми, заботой о себе, спасением и сознанием, глубинным миром души, творчеством и общественным служением, своим Я и собственными шедеврами; «мои противоречия», возникающие на путях обретения истины и веры, в испытаниях себя, во взаимодействии с другими людьми, в творческой жизни, в самопознании, в жизнеотношениях, в развитии качеств и способностей, в поисках смысла, в самовыражении, бытии - в - других и самоутверждении; «мои разрешения противоречий», осуществляемые с жертвами или приобретениями, путем активности или недеяния, в одиночестве или в общении, осознанно или неосознаваемо, с отказом от себя или самообновлением, способом капитуляции или нового жизненного прорыва; «мое самоутверждение», состоящее в творении и достижении уникальных результатов, отстаивании достоинства, сопротивлении противодействию, преодолении враждебности других, принятии одиночества, сохранении автономии, превращении личного в общепринятое, усилении «Я» в самопознании, приобретении известности, построении жизни в соответствии со своим идеалом; |
1 2
Добавить документ в свой блог или на сайт
Похожие:
 | Модель персонологии в парадигме «жизни» Е. Б. Старовойтенко Мир психологии. №2010. 1, 2 п л Приложение 4 к форме Предложение по срокам (Календарный план выполнения ниокр) | | В. А. Петровский, Е. Б. Старовойтенко наука личности: четыре проекта общей персонологии Редакция журнала просит авторов при подготовке статей к публикации руководствоваться изложенными ниже правилами и образцом оформления... |
| Под ред. Е. Б. Старовойтенко, В. Д. Шадрикова Научное издание индивидуальность... Участие в экскурсии по г. Тамбов (вариант «да» может быть выбран только для докладов с оплатой оргвзноса) | | Под ред. Е. Б. Старовойтенко, В. Д. Шадрикова Научное издание психология... О внесении изменений в приказ министерства сельского хозяйства Новосибирской области от 26. 12. 2011 №194-нпа |
