Хилари Пилкингтон Бирмингем, Великобритания Елена Омельченко
Скачать 328.4 Kb.
|
| Хилари Пилкингтон Бирмингем, Великобритания Елена Омельченко Ульяновск Рубеж. 1999. № 10-11 http://socnet.narod.ru/Rubez/10-11/Pilkington.htm “Зачем мне врать?” Опыт применения интервью к изучению русскоязычной миграции · Настоящая статья посвящена анализу одного из теоретико-прикладных аспектов проекта, финансированного фондом ЕSRC (Совет по экономическим и социальным исследованиям). Великобритания. Грант N R 000221306. Название проекта: ”Домой? Социально-культурное изучение русскоязычных вынужденных переселенцев”. Исследование проводилось под руководством доктора Хилари Пилкингтон (преподавателя Центра русских и восточноевропейских исследований, Бирмингемский университет, Великобритания) с июля 1994 по август 1995 гг. Предисловие Если предельно сжато сформулировать основную проблему применения метода интервью - это вопрос о достоверности получаемой информации. Система доказательства ограниченности, а часто и бесполезности этого метода строится вокруг утверждений, что респондент, мягко говоря, не склонен говорить социологу “правду”. Непосредственное присутствие интервьюера усиливает и без того существующий дисбаланс в общении с респондентом - прямым “глаза-в-глаза” контактом, что еще более обнаруживает искусственность ситуации и неравноправность субъектов, а отсутствие анонимности - естественную склонность любого человека быть “на уровне” ожиданий собеседника . Социологи, изучающие интервью как на уровне отдельного метода, так и в контексте спора качественников и количественников, по-разному описывают “ловушки” интервью и пути их преодоления. К сожалению, рамки и тема настоящей статьи не позволяют полноценно включиться в дискуссию по этому вопросу, которая приобретает в последнее время все более заинтересованный и глубокий характер (1). Наш интерес к методологическим проблемам объясняется рядом причин. В ходе проведения полевых исследований мы столкнулись с тем, что респонденты не просто с большим желанием отвечали на вопросы и были откровенны (что явно противоречило целому ряду утверждений о закрытости “постсоветского” респондента); подчас они говорили так много и подробно, что на интервью не хватало одной кассеты. Обостренное социально-культурное одиночество вынужденных русскоязычных переселенцев, их депрессивное психологическое состояние, смена профессионального и социального статуса, тяжелый, а подчас и трагический личный опыт - все это, с одной стороны, значительно усложняло проведение полевых исследований, с другой стороны, облегчало, как это ни парадоксально, общение с респондентами. Интерес к этим проблемам связан и с самим предметом исследования. Русскоязычная миграция из бывших республик СССР - новое и “неустоявшееся” явление (2). В связи с этим возникает целый ряд вопросов: насколько корректно изучать и в определенном смысле “замораживать” не просто динамичный, но и хаотичный процесс; допустимо ли применять известные методики и техники к предмету, который “незнаком” ни практике, ни теории; каковы границы “вторжения“ ученых в вопросы, которые впрямую касаются стратегических государственных интересов ? Задача статьи не в том, чтобы ответить на эти вопросы, а в том, чтобы проследить их развертывание в процессе конкретного исследования. Выбор качественных методов (включенного наблюдения и нестандартизированного интервью) представляется вполне оправданным по отношению к подобным “неустоявшимся” темам. Так, например, О.М.Маслова отмечает, что неформализованные варианты опроса адекватны “множеству динамичных проблемных ситуаций, которые характеризуются, с одной стороны, повышенной степенью социального риска при выборе решения, а с другой - повышенными требованиями к оперативности их информационного обеспечения для обоснования этих решений” (3). Учимся слушать Специфика использования “знакомых” методов В своеобразном опыте применения метода глубинного интервью к изучению процессов русскоязычной миграции из бывших республик СССР нашли отражение как общие закономерности и проблемы практики интервью, так и то новое, что внесли в технику его применения “непростой” предмет исследования и конкретные полевые условия. Жанр статьи не совсем обычен: в изложении материала используется несколько параллельных сюжетных линий: А. Анализ и интерпретация ответов респондентов. В. Проблемы применения интервью к данному исследовательскому полю. С. “Полевые” заметки доктора Хилари Пилкингтон и их анализ. Тоска по общению, или “невостребованный опыт личности” Практически все переселенцы охотно соглашались принять участие в интервью, поскольку испытывали огромный дефицит в общении. Этот “синдром” невостребованности личного мнения характерен не только для этой группы респондентов. Люди страстно желали, чтобы их выслушали, были искренни, доверительны, испытывая облегчение оттого, что кому-то интересна их “история”. Иногда респонденты отказывались отвечать на отдельные вопросы, опасаясь последствий своих откровений, но прямо и откровенно объясняли причины своего отказа. В начале одного из интервью респондент N прямо сказал, что не испытывает особого желания разговаривать, но отказываться не стал. Его ответы были поверхностными и односложными. После того как интервью было закончено и диктофон выключен, он сказал, что если об этом разговоре узнают на работе,- у него наверняка будут проблемы (4). “Его отказ, конечно же, затруднил ход интервью, но было получено еще одно подтверждение одной исследовательской гипотезы: была “испорчена” всего одна кассета, но стало ясно, насколько зависимы вынужденные переселенцы от воли их непосредственных руководителей...” (Д-р Хилари Пилкингтон. Далее см. ссылки - (Х.П.). Доверять или не доверять исследователю? Статья неслучайно начинается словами: “Зачем мне врать?” Это высказывание одной из респонденток не просто ярко демонстрирует отношение переселенцев к исследованию. В этих словах, на наш взгляд, в своеобразном виде содержится ответ на вопрос о доверии к полученной в результате исследования информации Логику критиков метода интервью можно свести к следующему. В метод “вмешиваются” неуправляемые механизмы прямого общения, и информация, теряя черты “чужого” для исследователя мнения, становится общим мнением исследователя и респондента. Множество как вербальных, так и невербальных нюансов помогают исследователю “вести” за собой респондента или “помогают” респонденту уводить исследование от его первоначального замысла. Вольно-невольно каждый из участников диалога начинает подстраиваться друг под друга, и респонденты начинают говорить ... “неправду”. Вряд ли, однако, проблема доверия к получаемой в ходе интервью информации столь непосредственно связана с дилеммой “правда-неправда”. Человек говорит не ложь или правду, а то, что он переживает в момент говорения, в процессе беседы или интервью. Социологическое исследование отличается от криминального расследования, кроме всего прочего, тем, что установление меры достоверности и соответствия того, что человек говорит - тому, что было на самом деле, не входит в задачи научного анализа. Предметом исследования являются сами эти “истории” и повествования, их внутренние закономерности, сопоставимость этих историй с другими, похожими, или, наоборот - отличными. Социологический факт - это субъективная реальность, переживаемое данной личностью отношение к происходящему, а не само это происходящее. Социолог - он потому и ученый, что не пытается докопаться до какой-то “правды” или поймать респондента на “неправде”, а старается помочь респонденту быть предельно откровенным и искренним, уберечь его от попыток подстроиться под представления воображаемого большинства или значимого авторитета. Социолог в ходе глубинного интервью реально проживает вместе с респондентом общий отрезок жизни, отмечая в нем все значимое и важное для задач исследования. Метод глубинного нестандартизированного интервью более всего подходил для понимания причин и мотивов конкретного выбора переселенцев - почему они решились уехать из тех мест, где прошли их детство и юность, где не одно поколение их родственников прожило свои жизни. Нюансы конкретной судьбы, специфика отдельных переживаний интересовали нас в рамках этого подхода намного больше, чем массовые статистические тенденции процесса русскоязычного переселения. Исследовательское интервью значительно отличалось, по мнению самих респондентов, как от вопросов журналистов, так и от официального разговора в миграционной службе - что также помогало формированию доверия. Социолог и журналист Журналисты, по мнению респондентов, спрашивающие всегда для кого-то и для чего-то, могли все перевернуть таким образом, что становилось еще хуже. Один респондент рассказал о журналисте, приехавшем из Орла брать у переселенцев интервью. Он ходил по деревне, немного разговаривал с людьми, наблюдал. Затем появилась статья в областной газете, где в радужных тонах рассказывалось о том, какие красивые коттеджи были предоставлены переселенцам, как они хорошо в них “поживают” (5). А на самом деле - эти люди сами себе строили дом, потому что им ничего предоставлено не было. И пока они его строили, жили вообще на голом полу. В статье было написано, что им сначала дали гостиницу на год и что коттедж, который им дали, имеет и сарай, и гараж. На самом же деле, жили они в красном уголке, дом представлял из себя просто четыре стены и, естественно, никакого сарая или гаража не было. К ученому у переселенцев было другое отношение. Они чувствовали, что человек с ними откровенен, не старается скрыть что-то или поймать их на слове, подвести их к какому-то “горячему” сюжету - и поэтому тоже открывались в ответ. Эта “открытость” еще более усиливалась эффектом включенного наблюдения. Переселенцы видели, что исследователь живет с ними рядом, разделяет все их лишения и при этом не жалуется. Возможно, что именно это исследовательское бескорыстие помогало людям почувствовать после общения психологическое облегчение. Социолог и официальное лицо Исследовательское интервью “выигрывало” и по сравнению с официальным разговором. Работники миграционной службы опрашивали вынужденных переселенцев формально и по очень узкому кругу вопросов. Переселенцы стремились скрыть информацию от работников миграционной службы или выдать ту, что была для них более “выгодна”. В Казахстане (апрель 1995 г.) опрашивались те, кто в тот момент принимал решение: уезжать или не уезжать в Россию? Респонденты говорили примерно об одном: что от казахов не было и нет никакого притеснения. Просто они поняли, что в такое время будущего для русских и русскоязычных в Казахстане уже нет, как бы им хорошо ни жилось - уезжать все равно придется. И они уже знают, что нужно будет рассказывать, когда они приедут в Россию: “Да, было притеснение”. Они придумают и будут рассказывать о каких-нибудь обидах. И уже потом, внутри своей общины, когда кто-то один начнет именно “так и про это” рассказывать, тогда уже все должны будут это подтвердить (6). Эти идеи начнут распространяться, получится какая-то своя “история” у этой группы. Для идентификации с этой группой “новички” тоже будут скорее всего продолжать “историю” общины. Вовсе не обязательно, что эта “история” будет насквозь выдуманной .Чаще всего некий реально существовавший факт притеснения начнет обрастать все новыми и новыми подробностями, новыми действующими лицами. Если кто-то начнет говорить: “Нет, никакого притеснения не было” - это помешает ему идентифицировать себя с другими и полноценно войти в новую общину на “новой” Родине. С достаточно жесткими предписаниями и правилами принадлежности к беженцам или вынужденным переселенцам связано получение совершенно определенных льгот и преимуществ. Именно это стимулирует людей прибегать к различного рода уловкам, преувеличениям и даже лжи. Часто респонденты рассказывали о тех советах, которые они передают из уст в уста: “Если хочешь уехать и получить нормальный статус, тогда пиши так то, надо сказать вот это” (7). После подобного “обучения”, которое проходил практически каждый переселенец, очень трудно было понять настоящие причины отъезда. И если для работников миграционной службы важно было разобраться в подлинности этой “истории”, в ее соответствии реальным фактам биографии - от этого зависело решение о статусе прибывшего, то для социолога равно важно было разобраться как собственно в причинах отъезда, так и в мотивах их сокрытия или искажения. Самым интересным был анализ того, как отражаются реальные события в индивидуальном сознании, каково влияние этих событий на социокультурный и психологический мир каждой конкретной личности. Именно этот многоликий мир индивидуальных решений и выборов остается самым ценным материалом, полученным в исследовании. От кого “зависит” переселенец и как это влияет на интервью Респонденты “закрывались “ в ходе интервью по разным причинам. Помимо психологических особенностей (от сверхзащиты до сверхоткровенности) и профессионализма интервьюеров - его способности преодолевать обычные барьеры в общении и устанавливать сбалансированную дистанцию с респондентами, успех интервью зависит как от ситуативных факторов общения, так и от предмета исследования. Интервью с русскоязычными переселенцами показали, что их зависимое положение очень сильно влияло на особенности проведения интервью, на открытость респондентов и на полученную в результате исследования информацию. Эта зависимость была самым серьезным барьером в общении. Не только эти группы населения находятся в зависимости от власти, руководства, общественного мнения и т.д. Корни глубокого, подчас почти генетического страха за последствия откровенных и честных высказываний можно найти и на уровне “национального характера”, архетипа, идеологически сконструированных нравственных клише и во многом другом. Эти и многие другие основания для закрытости людей значительно укрепились в эпоху тоталитаризма и массовых репрессий, соответствующей им системы образования, воспитательной парадигмы “коллективистской психологии “со свойственным ей приматом общественных интересов над личными. Были деформированы представления о личной совести и порядочности. Однако этот постсоветский синдром “страха перед публичным высказыванием собственного мнения” достаточно амбивалентен. Мы столкнулись не только с боязнью говорить откровенно, но и с прямо противоположной реакцией. Многие переселенцы говорили: “А что они мне сделают? Нет, вы пишите - я все скажу!”. Но чаще мы сталкивались с другим. Так, например, одна респондентка в Ульяновске очень боялась даже назвать свою фамилию, опасалась, что кто-то узнает, что она живет в этом городе без прописки. Интервью состоялось, но настроение респондентки очень влияло на ее открытость (Х.П.). Зависимость от самых ближних “начальников” Несмотря на большую зависимость от миграционной службы, больше всего переселенцы зависят от местных властей и своих самых “близких” начальников, потому что именно они решают вопрос предоставления жилья. Возможность получить жилье - главный аргумент в выборе будущего места жизни. Получая его, переселенцы становятся его естественными “заложниками”. Ограничены они и в выборе работы. Переселенцы в прошлом, как правило, городские жители, им трудно идентифицировать себя с колхозниками. Если на вопрос: “Кем ты работаешь?” - местные жители обычно отвечали: “Я - колхозник”, то переселенцы называли свою профессию. Приехавшим было трудно понять, почему они не могут работать в городе, где больше платят и можно работать по своей профессии. Для местных жителей “колхоз”- понятие очень близкое к понятию “семья”; для переселенцев лишь настоящая семья является реальной ценностью. Местные жители прежде всего - колхозники: они чувствуют, что обязаны отдать колхозу свой “долг”; смотрят на председателя. как на местного “вождя”, который помог им во всем и они должны отвечать ему благодарностью. У городских переселенцев подобное отношение к председателю отсутствует. Они не скрывают того, что работают для семьи и для денег . |
Добавить документ в свой блог или на сайт
Похожие:
 | «Чем великобритания интересна для россии?» Великобритания входит в число крупнейших мировых держав. Согласно данным мвф, ее экономика занимает 8 место в мире (2,9% мирового... |  | Вопросы и предназначения Как мы можем оказаться в матрице (продолжение). Злой ученый питера ангера и «мозг в банке» хилари патнэм |
| Е. А. Омельченко // Теоретические и методологические проблемы современных... Вуза в процессе обучения / Е. А. Омельченко // Теоретические и методологические проблемы современных наук: материалы IV международной... | | Сочинение на тему «Лучше всех на свете мамочка моя» У моей мамы красивое имя – Елена. В сказках Елена всегда Прекрасная. Вот и моя мама красивая |
| З. Ю. Буттаева Полякова, Елена Ивановна П54 Театр Сулержицкого: Этика. Эстетика. Режиссура / Елена Полякова. М.: Аграф, 2006. 304 е.: [16] л ил.(Серия «Символы времени»).... | | Семестровая работа за II семестр по английскому языку Тема: «Великобритания» |
| Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Преподаватели: Васина Елена Анатольевна, Мкртчян Людмила Алексеевна, Науменко Елена Сергеевна, Хлебникова Людмила Ильинична | | 0 Олег Шишко, Лариса Деменёва, Елена Елисеева, Елена Попова, Светлана... Награждены кузбассовцы, благодаря которым стала известна судьба еще одного красноармейца, отдавшего свою жизнь за Родину |
| Список победителей епархиального конкурса детского творчества в номинации... Малиновская Владислава, 5 лет, мбдоу «Детский сад №10 комбинированного вида г. Нового Оскола Белгородской Области», название работы... | | Елена Валентиновна узгорова Мы побывали на открытом уроке Елены Валентиновны Узгоровой, который она давала во вторник в рамках конкурса «Учитель года», а после... |
| Тест по теме «Страны Европы и США в начале XX века» Великобритания Банкиры предпочитали вкладывать капитал за рубежом в виде займов | | Алкоголь уничтожает не только печень, но и мышцы (Великобритания) 1 При сжигании 20,5 кг пропана образовался оксид углерода (IV). Определите объем образовавшегося газа.(н у.) |
| Программа элективного курса «Страноведение. Великобритания» Рабочая программа составлена на основе федерального компонента государственного стандарта основного общего образования | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Мастер-класс с использованием интерактивной доски в 6»А» классе по теме: «Великобритания: достопримечательности»(4 урок) |
| Next generation hr стратегическое планирование для hr и внедрение системы hr бизнес-партнерства Ширли Дэлзиел (Shirley Dalziel) – директор компании DevelopGlobal (Великобритания), эксперт в области hr-стратегии, тренер cipd | | Вопросы к игре по страноведению для учащихся 5-6 классов по теме «Великобритания» Мы привыкли называть эту страну Великобританией, Соединённым Королевством, Британией. Назовите полное название этой страны |
