Конфликтный потенциал межэтнических отношений на Северном Кавказе
Скачать 291.47 Kb.
|
| Савва М.В., доктор политических наук, профессор кафедры связей с общественностью и социальных коммуникаций Кубанского государственного университета (Краснодар, Российская Федерация) Конфликтный потенциал межэтнических отношений на Северном Кавказе Этнические конфликты в России становятся более локальными и специфичными, но по-прежнему они – актуальная проблема, во многом характеризующая российское общество. Несмотря на это, проблематика таких противостояний относится к наиболее запущенным в методологическом отношении научным темам. Именно для этноконфликтологии характерен наибольший разброс мнений по поводу основных понятий: этнического конфликта и его производных, таких, как конфликтный потенциал и напряженность межэтнических отношений. Данный вопрос нельзя считать чисто академическим, поскольку от понимания этнического конфликта зависит его интерпретация практиками, в том числе сотрудниками правоохранительных органов, журналистами. В связи с этим автор считает нужным определить свое понимание этнического конфликта и нескольких производных понятий. Под этническим конфликтом мы будем понимать разновидность социального конфликта, в котором хотя бы одна сторона определяет себя как этническую общность. Впервые этот подход в отечественной науке отметил В.А. Тишков: «Под ним (этническим конфликтом – М.С.) мы имеем в виду организованные политические действия, общественные движения, массовые беспорядки, сепаратистские выступления и даже гражданские войны, в которых противостояние проходит по линии этнической общности».1 Данный взгляд радикально отличен от подхода, широко распространенного в правоохранительных органах Северного Кавказа (вероятно, и России в целом), считающих этническим конфликтом только ситуации, в которых враждебные действия изначально планировались как этнически ориентированные (то есть объект выбран по признаку его этнической принадлежности). В англо-американской науке и практике такие события называют преступлениями на почве ненависти. Слабая сторона «милицейского» подхода к пониманию этнического противостояния заключается в том, что он не способен объяснить механизмы развития таких конфликтов, которые могут начаться с драки молодежи на дискотеке и закончиться широкомасштабными этническими погромами. Таким образом, основываясь на этом подходе, исследователи ограничены в возможностях делать прогноз этнических конфликтов. В то же время «милицейский» подход к определению этнического конфликта вкупе с некачественной статистикой преступности маскируют реальный уровень конфликтности межэтнических отношений. Для отнесения события к категории конфликта необходимо, по мнению автора, чтобы происходящие события нанесли измеряемый ущерб участникам этих событий. В случае, когда ущерб не нанесен, можно говорить только о различных уровнях напряженности межэтнических отношений. Под конфликтным потенциалом автор понимает возможность возникновения и развития этнического конфликта на какой-либо территории в заданный период времени. Конфликтный потенциал составляет довольно сложная система элементов, в которой главную роль играют не объективные условия (например, уровень экономического развития), а феномены общественного сознания. Конфликтный потенциал показывает, насколько быстро растет уровень напряженности и насколько легко она переходит в конфликт. На территориях с различным конфликтным потенциалом одно и то же событие приводит к различным последствиям. Оценка конфликтного потенциала является важнейшим элементом прогноза будущих конфликтов. Учитывая большое количество определений такого региона, как Северный Кавказ, необходимо предъявить авторский подход к пониманию его границ. Автор будет рассматривать Северный Кавказ как территорию, включающую республики в составе России: Адыгею, Дагестан, Ингушетию, Кабардино-Балкарию, Карачаево-Черкесию, Северную Осетию-Аланию, Чеченскую Республику; Краснодарский и Ставропольский края и Ростовскую область. Главным фактором выделения данной территории является не столько плотность экономических контактов, сколько близость социально-культурных характеристик населения, определенная общей историей. Необходимо сделать оговорку по поводу принадлежности к Северному Кавказу Ростовской области. Этот субъект РФ является по социокультурным характеристикам наименее «северокавказским», однако в Ростове-на-Дону находится административный центр Южного федерального округа. Этим, а также традицией советского периода вызвано отнесение Ростовской области к Северо-Кавказскому региону. То, что уровень напряженности межэтнических отношений на Северном Кавказе высок, на уровне обыденного сознания не вызывает сомнений. Информационные сводки практически ежедневно подтверждают остроту конфликтной ситуации в регионе. Можно уверенно говорить о том, что Северный Кавказ является лидером среди всех регионов России по количеству конфликтов в сфере этнического взаимодействия. Острота и частотность конфликтов на Северном Кавказе делают этот регион модельным для нашей страны в исследовании конфликтного этнического взаимодействия. На том же уровне обыденного сознания есть понимание, что конфликтный потенциал Северо-Кавказского региона значителен. Однако для анализа, прогноза и планирования эффективной деятельности такого понимания недостаточно. Поставим три главных вопроса. Каким образом этот потенциал оценивался? Какие основные результаты получены? Какое влияние эти результаты оказали на социальную практику, в том числе на деятельность органов государственной власти? По авторитетному мнению Е.И. Степанова, «методы исследования напряжений и конфликтов должны быть прежде всего ориентированы на фиксацию проявлений конфликтности на уровне сознания и на выяснение параметров включенности в напряженные, конфликтные взаимодействия. Выяснение параметров включенности в напряженные, конфликтные взаимодействия предполагает:
Наиболее часто для оценки конфликтного потенциала в регионе использовался наиболее традиционный для отечественной социологии метод – массовый социологический опрос в форме анкетирования или интервью. Большая часть подобных опросов имела локальный характер и проводилась на территории одного субъекта Федерации (республики, края, области). Самым масштабным исключением из этого правила стал опрос 4500 человек, проведенный в 1995 году под руководством Е.В. Крицкого с участием автора данной работы на территории 10 субъектов РФ. Опрос был проведен в рамках проекта «Чеченский кризис в массовом сознании населения Северного Кавказа», поддержанного Министерством РФ по делам национальностей и федерации. Данное исследование стало показательным примером «прифронтовой социологии», поскольку проводилось в период активного ведения боевых действий в ЧР, в том числе самой Чеченской Республики и соседней Республики Ингушетия. Многие последующие исследования основывались на методической базе данного опроса, что рационально, поскольку позволяет оценить динамику социальных процессов, приняв за точку отсчета 1995 год. Массовые опросы дают широкий охват эмпирического материала, но не обеспечивают глубину полученной информации по наиболее важным вопросам исследования. Существуют такие аспекты напряженности, которые чрезвычайно трудно выразить на языке статистики. Это, например, все, что связано с мотивацией. Поэтому в 2001 году Южным региональным ресурсным центром в рамках исследования «Юг России – регион национального согласия и мира» был проведен опрос 1000 респондентов на территории 4 субъектов Федерации, дополненный серией из 8 фокус-групповых исследований (коллективных глубинных интервью) в 2 городах – Краснодаре и Майкопе. В Краснодаре были проведены следующие фокус-группы: 1) руководители национальных общественных объединений, входящих в состав Центра национальных культур Кубани; 2) Славянская молодежь 18-25 лет; 3) Славяне 30-55 лет; 4) Армяне 30-55 лет. В Майкопе в составе фокус-групп были представлены: 1) Женщины-славянки 30-55 лет; 2) Мужчины-славяне 30-55 лет; 3) Женщины-адыгейки 30-55 лет; 4) Смешанная группа русской и адыгейской молодежи. Сочетание массового опроса и фокус-групп дало возможность изучить конфликтный потенциал на значительной территории и в то же время рассмотреть такие важные аспекты конфликтного потенциала, как причины тревожности и мотивацию представителей различных этнических и социальных общностей. Важным методом исследования конфликтного потенциала является анализ текстов, причем наибольшую важность имеет анализ текстов органов власти и материалов средств массовой информации. Так, в 2002 году автором было осуществлено исследование более 300 публикаций газет Краснодарского края по темам «межэтнические отношения» и «миграция» за период 1989-2002гг. Основной сделанный вывод – система публикаций в краевых СМИ способствует усилению негативных стереотипов этнических «чужаков». При этом интолерантность журналистов является скорее привычкой, возникшей на основе многолетнего одностороннего взаимодействия власти и СМИ, чем личной установкой многих журналистов.1 Сделаны пробы описания поведения людей в конфликтных ситуациях, в частности, Батыковым И.В. и Саввой М.В. на примере свидетельств о погромах в Северском районе Краснодарского края в декабре 2002г.2, которые будут приведены ниже. Особую важность имеют исследования взаимоотношений местного старожильческого населения и этических меньшинств, ранее не проживавших в регионе и появившихся здесь в результате этнических конфликтов на территории Советского Союза в его последние годы. Наиболее высокий уровень конфликтности характерен для представителей таких «новых диаспор» и радикально настроенных групп местного населения. К «новым диаспорам» на Северном Кавказе относятся в первую очередь турки-месхетинцы и курды. В 2003 г. сотрудниками отделения социологии Кубанского государственного университета по заказу администрации Краснодарского края было проведено обследование турок-месхетинцев края. При этом была использована своеобразная методика опроса глав 1688 семей, представляющих 8524 человека.3 Учитывая количественные параметры армянской диаспоры и ее значительную роль в социально-экономической жизни региона, ведутся эпизодические исследования различных аспектов жизни армянского населения Северного Кавказа.1 Предпринимаются первые попытки этнологического и конфликтологического картографирования. В журнале Краснодарского края «Люди года» №6 (11) за 2003 год опубликован первый вариант карты этнических конфликтов на территории Краснодарского края за период 1989 – 2002гг.2 В Ставропольском крае разрабатывается этническая карта края и создается инструмент мониторинга этнодемографических и миграционных процессов на основе ГИС-технологий.3 Применение в ходе оценки конфликтного потенциала регионе в рамках одного исследовательского подхода нескольких методов повышает качество оценки. К сожалению, автору не известны исследования в регионе, где бы в рамках единой методики использовалось более 2-3 методов анализа конфликтного потенциала. Нет за последние годы исследований общерегионального масштаба, которые бы позволяли осуществить сравнительный анализ результатов по нескольким субъектам РФ на Северном Кавказе. Серьезнейшей проблемой остается представительность материалов массовых социологических опросов, особенно на территориях с высоким уровнем вооруженного насилия (Чеченская Республика, Республика Ингушетия, Дагестан). Можно сделать общий вывод о том, что в настоящее время проведенные в регионе исследования не дают надежных оснований для прогноза этнических конфликтов даже на краткосрочную перспективу. По мнению автора, основанному на результатах этноконфликтологического картографирования Краснодарского края, этнические конфликты в регионе в течение нескольких последних лет теряют масштабность, то есть становятся меньшими по количеству участников и территории охвата. Однако они, оставаясь достаточно частыми, становятся все более уникальными по своим причинам и проявлениям. Это создает новые сложности в прогнозировании конфликтов и ставит вопрос об адекватности применяемых в настоящее время методик исследования этнических конфликтов. Можно сказать, что традиционный инструментарий исследований уже не отвечает требованиям новой ситуации. В то же время полученные за несколько лет результаты позволили сформулировать несколько выводов по поводу факторов конфликтного потенциала межэтнических отношений нашего региона. К этим факторам автор относит следующие. Высокий уровень этнической мозаичности населения. Он в сотни раз выше, чем в областях центральной России (значение индекса этнической мозаичности по региону – не менее 0,3 по сравнению с 0,003 в центрально-российских субъектах Федерации). Индекс этнической мозаичности показывает, насколько часто люди, принадлежащие к разным этносам, общаются друг с другом. Представители различных национальностей живут в нашем регионе на одной территории, вступая в контакты, в том числе в ситуации конкуренции за рабочие места или ресурсы. Высокий уровень этнической мозаичности сам по себе не предполагает обязательность конфликта, но он выступает его объективной предпосылкой – в моноэтничной среде этнический конфликт невозможен. К сожалению, до настоящего времени не обработаны и, следовательно, недоступны исследователям материалы переписи населения России, характеризующие этнический состав населения Северо-Кавказского региона. Включение этих данных в научный анализ позволит выявить динамику этнической мозаичности в регионе за период 1989 – 2002 гг. Внешняя миграция на территорию южного региона России. Значительная часть всех мигрантов, поселившихся в России (как вынужденных, так и экономических), выбрала в качестве места пребывания Ставропольский и Краснодарский края, Ростовскую область. Необходимо особо отметить, что этническая структура миграционного потока примерно соответствует национальным пропорциям населения региона. Так, по данным Краснодарского краевого комитета государственной статистики, среди прибывших в 2002г. в Краснодарский край русские составили 80,7%, армяне – 5,9%, украинцы – 5,8%, татары и белорусы – по 0,8%.1 По состоянию на 01.01.2002г. русские составляли около 85% населения края, армяне – 4,9%.2 В то же время именно миграция привела с 1989 года к формированию в регионе достаточно крупных диаспор народов, которые ранее здесь были представлены всего десятками или сотнями людей (турки-месхетинцы, курды). Существенные различия в культуре (в том числе системе ценностей), структуре накопления и потребления новых мигрантов и местного старожильческого населения приводят в условиях отсутствия целенаправленной интеграционной политики к возникновению напряженности. Известны случаи «капсулирования» мигрантских диаспор, когда группа переселенцев замыкается в себе, резко ограничивая контакты вне своей общины и воспринимая старожильческое население как враждебное. В случае капсулирования нормальное взаимодействие между мигрантами и старожилами нарушается, опасность внезапного (на первый взгляд) конфликта с применением насилия резко возрастает. Такое положение дел снижает уровень безопасности как мигрантов, так и старожильческого населения. В современной науке даже возник и активно используется такой термин, как «мигрантофобия».3 Необходимо отметить, что за 10 лет миграционный прирост по региону значительно снизился. Так, в Краснодарском крае в 1992 г. миграционный прирост составлял более 90 тысяч человек, а в 2003 г. – около 12 тысяч.4 Несмотря на такую динамику снижения, внешняя миграция до настоящего времени рассматривается в качестве главного конфликтогенного фактора как общественным мнением в результате управления им средствами массовой информации, так и самими органами государственной власти и местного самоуправления. В регионе сложились устойчивые мифологизированные представления о миграции. Первая миграционная мифологема: в результате информационной политики органов государственной власти субъектов Федерации данного региона в общественном мнении сложились устойчивые представления о миграции как одной из острейших региональных проблем (особенно в этом отношении необходимо выделить Краснодарский край периода губернаторства Н.И. Кондратенко - 1996-2000гг.). Мигранты представлялись общественному мнению как очень многочисленная, однородная и агрессивная группа, которая способствует снижению уровня жизни старожильческого населения. Подобные представления, составляющие первую мифологему, существуют и сегодня, причем существуют вне связи с реальным положением дел. Даже самый простой анализ социальной статистики показывает: в настоящее время можно уверенно говорить о том, что пик миграционного притока миновал. В то же время естественная убыль населения Кубани, как и всей России, значительна. Подобная тенденция наблюдается и в других центрах притяжения мигрантов. Это снижение миграционного притока было проигнорировано общественным мнением. Анализ публикаций печатных СМИ и заявлений представителей краевой власти подтверждает, что политическая элита Кубани все еще живет старыми представлениями о миграции, возникшими 8-10 лет назад, на гребне миграционной волны, в условиях распада СССР и общественного разлада в самой России. Идея пагубности миграции, закономерно возникшая в тот сложный период, успела стать мифологизированным стереотипом – устойчивым, схематизированным, эмоциональным и далеким от реальности представлением. Значительная часть людей, поселившихся на Северном Кавказе в последние годы, рассматривает эту территорию как место своего постоянного проживания. В отношении этих лиц меры по сокращению миграции уже не могут действовать. Ограничительные меры на краевом уровне в отношении миграции были своевременны в начале 90-х годов, когда миграция действительно была проблемой. Например, законодательные ограничения миграции, принятые Краснодарским краем в условиях неполноты федерального законодательства, всеобщего развала и слабости центральной власти, уже сыграли свою роль. Это проявилось в том, что край не стал ареной конфликтов с применением насилия. К сожалению, такой вариант развития событий в начале 90-х был реальностью. Сегодня, когда ситуация радикально изменилась, было бы разумно содействовать интеграции уже живущих здесь мигрантов в местное сообщество в целях снижения риска возникновения конфликтов. Очевидно, что безопасность важна как для мигрантов, так и для старожильческого населения. В газетах Краснодарского края тема адаптации и дальнейшей интеграции мигрантов фактически не проявлена. Единственная публикация в краевой прессе за последние годы, посвященная адаптации мигрантов, является репортажем с совещания, проведенного в Краснодаре главным федеральным инспектором аппарата Представителя Президента в Южном федеральном округе1. Вторая миграционная мифологема: миграционный поток на территорию региона радикально изменяет его этнический состав. В ходе массового социологического опроса населения Республики Адыгея, Краснодарского и Ставропольского краев, Ростовской области, проведенного ЮРРЦ в рамках проекта «Юг России – регион национального согласия и мира», была зафиксирована достаточно тесная взаимосвязь в общественном мнении миграционной и этнической тематики. Отвечая на вопрос о способах решения проблем межнациональных отношений, 15,2% опрошенных (четвертый по частоте выбор) отнесли к таким способам ограничение миграции. Среди респондентов на территории Краснодарского края этот процент был еще выше – 20,6%. Таким образом, в массовом сознании населения края живет устойчивое представление о том, что этнический состав населения существенно изменяется, и о том, что причиной этого является миграция. Одним из ярких проявлений данной мифологемы является обращение Совета депутатов города-курорта Анапа к Президенту Российской Федерации и Федеральному Собранию РФ: «Миграционная ситуация, складывающаяся в Краснодарском крае, вызывает нашу обеспокоенность ее многонациональным составом, ростом этнических групп, что осложняет и без того непростую межнациональную ситуацию, нарушает исторически сложившийся баланс численности национальных групп. Именно сфера межнациональных отношений стала центром усиления конфликтных настроений населения. Осложняются вопросы трудоустройства, обучения в школах, выплаты пенсий, детских и других пособий, не предусмотренных в отношении мигрантов в бюджетах всех уровней»2. Третья миграционная мифологема: мигранты являются однородной сплоченной массой, с общими интересами, проблемами, установками. Исследования показывают, что это далеко не так.3 В поисках новой родины в регион приезжают самые разные люди. Многие из них становятся здесь «своими» очень быстро, для других этот процесс в силу каких-то индивидуальных причин оказывается затруднен. Объединяет этих людей главным образом общие проблемы обустройства, а также агрессивность миграционных мифов. Миграционные мифологемы устойчивы и оказывают существенное влияние на практику управления миграцией. Это делает актуальной целенаправленную работу по объективному информированию населения региона о реальной миграционной ситуации с целью постепенного изменения отношения к миграции. Нужно подчеркнуть, что с точки зрения оценки уровня конфликтности наибольшую опасность представляет иноэтничная миграция в консервативную сельскую социальную среду. В этом случае старожильческое население, по преимуществ славянское, оценивает прибывших в качестве «чужаков» сразу по двум основаниям: «они другой национальности» и «они не местные». Одновременно иноэтничные мигранты далеко не всегда демонстрируют готовность к интеграции в местное сообщество, что усиливает подозрительность и даже враждебность принимающего населения. |
Добавить документ в свой блог или на сайт
Похожие:
 | Бадаев С. Э. С. Чеченское мухаджирство второй половины XIX века как... Добаев И. П. Исламский радикализм в контексте проблемы военно-политической безопасности на Северном Кавказе | | Этнокультурные процессы на северном кавказе в русле современной национальной... Этнокультурные процессы на северном кавказе в русле современной национальной политики в регионе |
| Внеклассное мероприятие Тема: толерантность Цель: поиск сведений о проблемах беженцев, вынужденных переселенцев и мигрантов в России и в частности на Северном Кавказе и в городе... | | Права человека на Северном Кавказе: оценки пасе и реальность. Пресс-конференция Человек, чья фамилия подчеркнута, отвечает за полученное задание и координирует работу группы |
| Информация о реализации Комплексного плана действий по гармонизации... Информация о реализации Комплексного плана действий по гармонизации межэтнических отношений | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Встречи, беседы с ветеранами вов, ветеранами-интернационалистами, участниками боевых действий на Северном Кавказе |
| А., Васильев С. С. Особенности региональной социокультурной модели... Отчет по разработкам в упов, включая соответствующие вопросы, обсуждаемые на последних сессиях caj, cc и Совета (устный доклад Зам.... | | Некоторые криминологические особенности экологических преступлений... Юриспруденция. Подготовлен с учетом современного уровня достижений в области правоведения, юридической практики и с использованием... |
| Механизмы безнаказанности на Северном Кавказе (2009-2010 гг.) как они работают? Рсчс. Разработанные специалистами г. Санкт-Петербурга, они рекомендованы для практического использования на предприятиях города... | | Информация по исполнению долгосрочной целевой программы «Профилактика... Лась реализация долгосрочной целевой программы «Профилактика экстремизма, гармонизация межкультурных, межэтнических и межконфессиональных... |
| Права человека на Северном Кавказе: оценки пасе и реальность. Материалы пресс-конференции Книга предназначена для студентов, аспирантов, научных работников. В ней рассматриваются основные положения и понятия современной... | | Реферата См также №41 Сср. Изучение запасов природного газа было связано только с разведкой нефти. Промышленные запасы природного газа в 1940 г составляли... |
| Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Значительное место отводится урокам мужества, встречам с ветеранами Великой Отечественной войны, участниками боевых действий на Северном... |  | Краснодар Изучение истории Православной Церкви на Северном Кавказе:... Республики Татарстан по реализации молодежной политики, формированию здорового образа жизни и содействию подготовке XXVII всемирной... |
| Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Учебно-методическое пособие Профилактика экстремизма в области межэтнических и межконфессиональных отношений | | Комплексный план действий по гармонизации межэтнических отношений... Организация и проведение встреч Губернатора края с представителями традиционных конфессий |
