Татьяна Геннадиевна
Скачать 241.31 Kb.
|
1 2
| Леонтьева Татьяна Геннадиевна, кандидат исторических наук, доцент Тверского государственного университета. Православная культура и семинарский быт (конец XIX - начало XX в.) Отечественная история. 2001г. №3. С. 170-178 Православная культура - это комплекс укоренившихся на русской почве обычаев, этических норм, ритуалов, особой эстетики мировосприятия, связанных с вероучением. Духовные ценности русского народа на протяжении веков провозглашала и утверждала Православная церковь. В ходе эволюции государственности ценности православия постепенно приобретали имперски-соборный статус и так или иначе детерминировали поведение, нравственные ориентации, ценностные предпочтения русского (имперского) человека. Религиозное самосознание было исстари мощным источником патриотизма народа, не воспринимавшего раздельно понятия "вера" и "отечество" и именовавшего врагов "нехристями". С помощью православия самодержавие пыталось внутренне примирить многочисленные народы, населявшие страну. Основная масса населения, постепенно усваивая азы антропоцентричной христианской этики, становилась однородной, хотя в конце XIX - начале XX в. многие исследователи характеризуя традиционное сознание крестьянской массы, все же предпочитали термины : "двоеверие", "обрядоверие" и т.п. К началу XX в. понятие "православный" приобретает (особенно в традиционалистских слоях) еще и этноидентификационный (протонациональный) оттенок - в рамках империи вера становилась важнейшим критерием "русскости". В то время, когда царизм особо нуждался в богобоязненном, законопослушном, кротком, нестяжательном, но при этом предприимчивом и максимально управляемом труженике, который мог составить естественную базу российской модернизации, коллизии, вызываемые "государственной верой", все больше игнорировавшей собственно духовную жизнь на индивидуальном уровне, были чреваты самыми неожиданными для властей последствиями. Они проявлялись в растущем равнодушии к вере в низах народа, духовных сомнениях самих "пастырей", невольно ставших главными общественно значимыми хранителями "национального духа", углублялись неуклонной секуляризацией сознания образованных слоев населения. В ходе длительной эволюции института церкви основные постулаты православной этики корректировались и превращались для самого духовенства в совокупность всевозможных запретов и регламентации, направленных на создание наиболее удобного для государства типажа "идеального православного священника". В итоге духовенство эволюционировало к более архаичному социальному состоянию и превращалось в сословие-касту. В условиях интенсивной ломки сословных перегородок священники сохраняли внешние кастовые признаки, отличаясь особой одеждой, прической и даже осанкой. Однобрачие и многодетность белого духовенства также выступали своего рода положительным образцом православного поведения. Для священников старших поколений эти нормы были неоспоримыми, хотя порой невыносимо тягостными, особенно в случае вдовства при малолетних детях. Молодые же изначально ощущали себя неуютно в полумонашеском-полугражданском состоянии. Показателем этого были процессы, десятилетиями наблюдавшиеся в "кузнице" священнических кадров - духовных семинариях, насчитывавших в начале XX в. свыше 20 тыс. учащихся. Семинарии, назначение которых состояло в подготовке проповедников веры, являлись закрытыми учебно-воспитательными заведениями среднего звена. Они стали формироваться с начала XVIII в., причем число их постоянно увеличивалось. Согласно данным отчетов обер-прокуроров Святейшего Синода, в начале XIX в. в России их насчитывалось 36, к 50-м гг. - 47, к началу XX в. - 571. Функционируя в губернских городах, как в центре, так и на окраинах, они обучали в среднем до 600 воспитанников каждая. Неоднократные реформы способствовали превращению семинарий во всесословные учреждения, доступные юношам православного исповедания. Дети священников и церковнослужителей С. 170 составляли в них большинство - свыше 80%2. Среди "иносословных" преобладали выходцы из крестьян. В разное время из стен семинарии вышли "гениальный чиновник" М. М. Сперанский, литературный критик Н. А. Добролюбов, крупный общественный деятель Н. Г. Чернышевский. Стоит упомянуть и талантливого химика А. А. Воскресенского, и историка и лингвиста В. В. Болотова и др. Менее известны иные факты. В 1845 г. не вынес удушливой атмосферы семинарии и покинул ее после двух лет обучения будущий министр финансов, сын провинциального священника И. А. Вышнеградский; в 1889 г, то же произошло и с будущим религиозным философом С. Н. Булгаковым3. Общество воспринимало эти учебные заведения неоднозначно. Н. Г. Помяловский, В. Т. Нарежный, И. С. Никитин, Н. В. Гоголь и др. первыми сняли покров таинственности с системы религиозного образования и обнажили ее пороки. Весьма критичным было произведение священника И. Белюстина "Описание сельского духовенства", где проблемам семинарий был отведен раздел"4. Исследователи советского времени, которых по преимуществу интересовала общая картина и статистика российской "революционности", в основном подчеркивали роль семинаристов в расшатывании старого строя. Вопрос о том, что бунтарство семинаристов могло носить качественно иной характер, нежели, скажем, революционаризм студентов-технологов, ими не ставился5. Некоторые авторы почти механически встраивали семинарское обучение в систему среднего и высшего образования дореволюционной России6. В постсоветский период по понятным причинам не обошлось и без откровенно панегирических рассуждений о вкладе, "который вносили российские духовные семинарии в пополнение рядов интеллигенции страны"7. Имеются современные труды, где данная тема рассматривается в контексте церковной истории XIX-XX вв. Д. В. Поспеловский, А. Ю. Полунов, С. В. Римский8 отмечают серьезные изъяны в организации учебы и быта семинаристов. Но и в этих работах авторы, как правило, не ставят в один ряд изъяны семинарского существования, кризис православия и проблемы модернизационного процесса в России. Исследователи не могут договориться даже относительно того, был ли в то время кризис православия и церкви. Прояснить ситуацию мешает отсутствие комплексного исследования по истории духовных школ. Данное сообщение опирается главным образом на материалы, характеризующие ситуацию в Тверской духовной семинарии, которая представляется типичной для своего времени. В нем рассматриваются два наименее изученных аспекта проблемы: тяготы и бездуховность семинарского быта как устойчивый фактор девальвации православных ценностей и векторы "революционных" сбоев в поведении семинаристов и их политические последствия. Тверская духовная семинария к началу XX в. была одной из крупнейших в России. Несмотря на усилия церковных реформаторов 60 - 80-х гг. XIX в., она оставалась узкосословным учебным заведением. Хотя к 1895 г. контингент обучающихся включал в себя 21% иносословных, в 1904 - 1905 учебном году - 12,7, в 1916 - 1917 - 19,5%9, на духовной стезе удерживались преимущественно дети деревенских священников и дьячков - продолжатели священнических династий10. Остальные, как правило, по окончании 4- х классов старались использовать свое право поступления в светские вузы, в основном в окраинные Юрьевский, Томский, Варшавский университеты; а также в педагогические или филологические институты - Петербургский, Нежинский и др. Мотивы поступления в духовную школу часто были вполне прозаичными. Часть семинаристов могла рассчитывать на полное или частичное казенное содержание и на возможность получить льготу по воинской повинности. В других случаях при наличии столь нужных на Руси "связей" двух-трех лет пребывания в семинарии было уже достаточно для получения чиновничьего места. Лишь немногие родители видели своих отпрысков "молитвенниками у престола Божия". Возраст поступающих колебался от 12 до 18 лет, срок полного обучения составлял б лет. Многие отроки, получив начальное образование в духовных училищах, успевали привыкнуть к царившим там жестким порядкам. Однако немало среди новоиспеченных семинаристов было воспитанных попадьями тихих, богобоязненных мальчиков, еще ничего не повидавших в жизни, кроме сельского, порой весьма убогого прихода. Через несколько лет учебы они в большинстве своем менялись до неузнаваемости. К началу XX в., когда в очередной раз стали очевидными признаки внутрицерковного кризиса, сами православные иерархи заявляли о том, что "половина из благочестивых" прониклась "испорченной нравственностью и не молитвенным духом" не где- нибудь, а именно в семинариях и академиях11. Что лежало в основе столь резких и по определению немыслимых в учебных заведениях такого рода перемен? Внутренняя жизнь в них на протяжении длительного времени складывались С. 171 так, что к началу XX в. накопилась масса проблем, не получивших разрешения даже после реформ 60 - 80-х гг. Судить об их остроте можно на примере организации учебного процесса. К началу XX в. он определялся выработанным Учебным комитетом при Святейшем Синоде уставом 1884 г., непомерно расширившим круг богословско-философских предметов12. Воспитанным на агиографичных "Житиях" подросткам предстояло осваивать перипетии библейской и церковной истории, овладевать тонкостями литургии, гомилетики, апологетики и др.13 Специальные дисциплины дополнялись еще и расширенным циклом естественных наук, новыми языками (в Тверской духовной семинарии - немецким и французским). Ориентируясь на выпуск в основном сельских священников, в семинариях преподавали основы агрономии, медицины, топографии, помимо того с развитием рабочего движения вводились и предметы для обличения социализма. Общая учебная нагрузка была очень велика. Небесталанные ученики оказывались в роли "второгодников", а то и "третьегодников". Только по итогам 1902 - 1903 учебного года в Тверской семинарии 104 воспитанника были оставлены на повторный курс, по окончании которого 19 из них так и не смогли выдержать экзамен14. Как следствие - обострялась обычная юношеская неуверенность в себе, возникали стрессовые состояния. Не случайно отдельные церковные реформаторы все чаще склонялись к мысли, что подобное обучение - дело пустое, что "для сельского священника довольно, если он может объяснить то, что читает, и с выражением произнести готовую проповедь". Аргументация при этом была весьма любопытной: не всякому предстоит в будущем "состязаться с еретиками и раскольниками"15. Усложнялось усвоение знаний и по другим причинам. Уровень профессиональной подготовки преподавателей был весьма неодинаков. Не вдаваясь в детали, заметим, что из отчетов ревизоров Учебного комитета при Синоде, а также из воспоминаний бывших семинаристов следует, что часть из них не обладала необходимыми педагогическими навыками. Но заменить их порой было некем. Не могло не отразиться на уровне успеваемости и отношение к учебе. Многие семинаристы не отличались интеллектуальной всеядностью и, зная характер своей будущей деятельности, стремились приобрести скорее конфессиональные навыки и право на службу в приходе, нежели углубляться в существо и тонкости теологии. Да к тому же и учебников в семинариях катастрофически не хватало. Не вдохновляли и карьерные перспективы: при самом удачном стечении обстоятельств доучившийся до 6-го курса студент мог стать всего лишь "попом". Повышение по службе зависело не столько от профессионального уровня, сколько от благосклонности епархиального начальства. Так, в Тверской епархии к началу XX в. чин протоиерея (старшего священника) имели лишь 72 из 1 072 священников16. Чаще всего принявших сан ожидала безвыездная жизнь в деревне и заведомо непростые взаимоотношения с крестьянами. Воспитательный процесс был нацелен на формирование личности "идеального православного" в соответствии с тогдашними имперски-подданническими понятиями. Теоретики этого вопроса отрицали принципы светской педагогики (идеи В. Г. Белинского, К. Д. Ушинского). В центре их подхода стояла задача создания "всецельной личности", созревшей для религиозной жизни. Поэтому воспитание представлялось как комплексное воздействие на религиозную, психическую, эстетическую, моральную, интеллектуальную, социальную сферы и направлялось на выработку правильного сексуального поведения, К концу XIX в. в педагогических методиках все чаще говорилось о необходимости физического воспитания как меры "против усталости и неврастении". Однако большинство семинарских менторов считали достаточной "ту естественную гимнастику, которая главным образом состояла из бросаний снежками и кулачного боя" и сводили физическое воспитание к заботе "о пропитании подростков и предохранении их от простуды"17. Огромное значение в этой педагогической модели отводилось искусству молитвы, сопровождавшей каждое действие, начинание, в том числе и наказание. В пореформенный период, когда розги заменили поклонами (за курение - 50 поклонов, за опоздание - 12, не чинно вышел из-за стола - 25), молитву и вовсе перестали воспринимать "как внешний знак религиозного настроения"18. Любопытно, что на преподавательском жаргоне молитву называли "упражнением". Рекомендовалось даже не исключать из семинарии мало способных учеников, если в них обнаружились "дух молитвы, деятельность, кротость, опрятность и прочее", и выдвигать их на должности "комнатных надзирателей"19. Методика приобщения к важнейшему христианскому действу не выходила за рамки сложившегося ритуала и сводилась к выполнению полного молитвенного чина (с заутренями и вечернями), обязательному посещению всех воскресных и праздничных служб. Вопреки стараниям семинарских воспитателей результативность молитвенного воздействия была весьма сомнительной: "духовные подвиги" С. 172 скорее изнуряли юношей, чем умиротворяли их души. "Придешь, бывало, на молитву, -вспоминал митрополит Евлогий - в огромном зале стоят человек триста-четыреста, и знаешь, что 1 / 2 или 1 / 3 ничего общего с семинарией не имеют: ни интереса, ни симпатии к духовному призванию. Поют хором молитвы, а мне слышится поют не с религиозным настроением, а со злым чувством; если бы могли, разнесли бы всю семинарию..."20. Поддержание должного "уровня православности" в семинарии осуществлялось и чисто дисциплинарными мерами. Ритм жизни духовных учебных заведений был жестко регламентирован. Символом порядка и времени был звон колокола - утром он поднимал на молитву, затем направлял в классы, обозначал перерывы на время принятия пищи и отдыха. Практически круглосуточно воспитанники находились под присмотром инспекторов, их помощников, а также выбранных начальством "старших" семинаристов, из которых многие по существу превратились в соглядатаев, получивших право в любое время войти в комнаты семинаристов, произвольно оценить их "бытовое поведение" и доложить начальству. Даже сами инспекторы считали "визитации" на квартиры "неудобоносимым игом", но ни один устав не отменил это право. Увы, "идейное" доносительство считалось тем непременным атрибутом православной культуры, который российское общество решительно не принимало. Стандартный перечень "нарушений и проступков" состоял из десятков пунктов: воспитанникам духовных школ, в частности, запрещалось читать книги по собственному выбору, посещать театры, общаться с девицами, одеваться "по- светски" (носить пальто, картузы), стричься по моде. Все это и открывало широкие возможности для произвола инспектора. В дисциплинарных журналах можно было встретить такие записи: "волосы, как у барина", "пробор на голове самый тщательный", "волосы острижены очень с изысканностью" и т.п.21 Даже за безобидную провинность можно было понести суровое наказание. Не секрет, что инспекторы порой сводили счеты с особенно докучливыми учениками. В 80-е гг. в Тверской семинарии был известен случай самоубийства воспитанника из-за преследований инспектора. Во Владимирской - весной 1895 г. учащиеся едва не закололи вилами помощника инспектора, а ректору архимандриту Никону злостный двоечник нанес удар топором по голове. Причиной столь зловещих расправ, резко контрастирующих с духом православной культуры, назывались "устрашения и беспощадные репрессии", при помощи которых ректор и инспекция поддерживали порядок в семинарии. Беда в том, что вместо строгой законности в стенах духовной школы "создавалась тяжелая атмосфера, ...насыщенная злобой, страхом и ненавистью по отношению к начальству"22. Но не так ли было и во всем обществе? Сами наставники не всегда являли образцы христианского поведения. Так, с 40- х гг. XIX в. в Тверской семинарии из поколения в поколение передавалась скандальная история о ректоре архимандрите Макарии, который под видом племянницы содержал любовницу. Разумеется, такие случаи были редкими, но в добродетельность пастырей семинаристы верили все меньше. Особую трудность создавала устоявшаяся система межличностных отношений, причем напряженность в этой сфере накапливалась как по вертикали (наставники - учащиеся), так и по горизонтали (отношения между самими семинаристами). Взгляд большинства магистров и кандидатов богословия на детей сельских "попишек" весьма колоритно сформулировал ректор Тульской семинарии: "Семинаристы - это сволочь"23. В лучшем случае преподаватели испытывали к своим подопечным глубоко укоренившееся равнодушие. Вплоть до начала XX в. многие наставники да и церковные иерархии не могли смириться с тем, что к воспитанникам надлежит обращаться на "Вы" - это-де провоцирует гордыню24. Семинария лишь "давила" обучаемых, но не воспитывала и вовсе не дисциплинировала их ни в духовном, ни в общегражданском смысле. За оскорбления и унижения они воздавали сторицей, а некоторых преподавателей ненавидели лютой ненавистью. Поведение семинарских церберов, как правило, вызывало осуждение либерально настроенных наставников юношества. Не случайно в 1905 г. член тверского комитета партии кадетов В. И. Колосов, преподававший гражданскую историю в Тверской семинарии, специально указал на необходимость решения проблемы "производственных" взаимоотношений в программе организованного им в городе "Союза преподавателей" духовных шко25. Заявление этой корпорации с призывом создать общероссийский союз было опубликовано в "Церковном вестнике". Из воззваний и обращений, которыми стали обмениваться лидеры появлявшихся объединений, следует, что обновление духовной школы они связывали не только с реформированием учебно- воспитательного процесса, но и с гарантиями прав личности и интересов учащихся26. Примечательно, что семинаристы стремились копировать методы светской борьбы за свободу. Об укреплении духовных устоев внутри своей корпорации они не задумывались. Любопытна на этом фоне позиция более высокого семинарского и епархиального начальства – |
1 2
Добавить документ в свой блог или на сайт
Похожие:
 | «Итальянские каникулы» Монакова Галина Геннадиевна Четвертая Межрегиональная Зимняя школа «Учитель года». Екатеринбург, 4-9 января 2009 г | | Пресс-релиз Праздничное мероприятие, посвященное празднованию Контактные телефоны: 8-926-458-01-53,654-95-34 – зам директора по вр катышева Ольга Геннадиевна |
| Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Подготовила воспитатель 1 категории: Рухлова Ирина Геннадиевна гбоу детский сад №1386 г. Москва |  | Ф. И. О. Гуркина Анастасия Геннадиевна Предмет Цель: расширение знаний о циклических алгоритмах, знакомство с методом последовательного укрупнения, расширение навыков работы графическом... |
| Рабочая программа учебной дисциплины теория государства и права направление... Багреева Елена Геннадиевна, декан факультета политологии и права Российского экономического университета им. Г. В. Плеханова | | Татьяна Андреевна Огородникова Очаг вины Татьяна Андреевна Огородникова Охватывает собой весь период существования человеческого общества от первобытной эпохи до современности |
| Урок по окружающему миру в 1 классе по умк «Школа России» Тема: «Куда... Автор: Меньшикова Лилия Геннадиевна, учитель начальных классов мбоу сош №8 города Мытищи Московской области | | Краткое содержание проекта Данный проект посвящен теме курса математики 6-го класса «Пропорции» Вакалова Наталья Николаевна, Ильяшенко Татьяна Алексеевна, Лепяка Елена Николаевна, Перепелица Наталья Васильевна, Чикунова Татьяна... |
| Бегун Татьяна Михайловна Тверь, 2012 Автор : Бегун Татьяна Михайловна,... Цель: формирование предметных компетенций у обучающихся по теме урока, используя ресурсы Интернета | | Толстова Татьяна Константиновна Толстова Татьяна Константиновна, 1959 года рождения, мари, образование средне специальное, окончила в 1983 году музыкальное училище... |
| Автор Казанкина Наталия Геннадиевна Учитель английского языка гбоу... В перечне тем для изучения мы находим и тему “Crime”, поскольку на экзамене могут встретиться различные вариации на темы, связанные... | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Михайлов Анатолий Егорович, преподаватель-организатор основ безопасности жизнедеятельности Дьяков Михаил Иванович. На год позже пришли... |
| Мку «уо и мп» с 04. 04. 2014 года по 10. 04. 2014 года сош Чекалдина Татьяна Васильевна) и диплом 2 степени удостоена работа обучающейся школы прикладного творчества «Непоседы» Ярославы Андрейчук... | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Эти вопросы обостряют проблемную ситуацию урока, так как ученики на первых порах готовы видеть в этом холодность, равнодушие и даже... |
| Урок №28 Семья Авторы Бочкарева Татьяна Равильевна, учитель мбоу «Чернореченская сош» Бочкарева Татьяна Равильевна, учитель мбоу «Чернореченская сош» Оренбургского района | | Участник: Тимина Татьяна Учитель научный руководитель Орлова Татьяна... Целью моей работы является определение роли и значения образа Петра I в творчестве А. С. Пушкина, выявление неоднозначности и неординарности... |
