Из Интернета Феномен политической раздвоенности в философской и научной литературе
Скачать 1.36 Mb.
|
| ПУСТОВОЙТ Ю. А. Сюжет 4. ФЕНОМЕН ПОЛИТИЧЕСКОЙ РАЗДВОЕННОСТИ (ОПЫТ СРАВНИТЕЛЬНО-ИСТОРИЧЕСКОГО АНАЛИЗА) Порой сложно сказать, за кем правда, но относительно несложно определить, за кем сила ( из Интернета) Феномен политической раздвоенности в философской и научной литературе Существенной стороной социально-политической жизни является существование двух пластов: официального, легитимизированного, направленного на решение общенациональных задач и теневого, скрытого, непроговариваемого, связанного с корпоративными и индивидуальными интересами управляющих. О них говорят и пишут, когда оценивают ту или иную политическую фигуру («непростой», лицемерный, «двуличный»), когда характеризуют взаимосвязь между различными проявлениями активности политических групп (власть: публичная и теневая), когда реставрируют те или иные исторические ситуации, сопоставляя официальную и неофициальную версию событий, когда стремятся точно изучить и понять смыслы деятельности, стратегии и тактические приемы акторов политического процесса. Таким образом, актуальным становится изучение возникновения и развития социально-политического феномена, который можно обозначить как дистанция политической раздвоенности. В самых общих чертах под этим понятием подразумевается расхождение между декларируемыми от имени политических институтов и социальных групп целей, средств и ожидаемых результатов предлагаемого политического проекта и теми целями, средствами и результатами, которые его основные участники реализуют на практике. Проблема необходимости изучения феномена политической раздвоенности возникла в ходе бесед с проф. Н.С. Розовым. Им была опубликована статья «Политическая раздвоенность и динамика социально-политических кризисов», где политическая раздвоенность постулируется как фундаментальная характеристика политической жизни на «микро», «мезо» и «макро» уровнях и представляет собой расхождение между двумя планами реальности: «официальной» и «теневой» политикой [1]. Увеличение дистанции между официально признанными и реализуемыми на практике приоритетами приводит к усилению ряда негативных для социальной целостности факторов (падение престижа на международной арене, внутриэлитый конфликт и т. д.), которые в конечном итоге приводят к социально-политическому кризису, под которым понимается «ряд состояний общества или его значимых частей (столицы, крупных городов и провинций), характеризуемых необычайно высоким уровнем социального дискомфорта и напряженности, что выражается в массовых акциях протеста, неповиновения властям вплоть до применения сторонами физического насилия, попыток населения блокировать или захватить государственные органы власти, причем стандартные попытки власти остановить кризис не эффективны и зачастую только способствуют его обострению и расширению» [1]. Политическая раздвоенность обладает «естественной» способностью к росту, и если в общество не встроены такие ее ограничители, как независимая пресса, официальная оппозиция и регулярные скандалы с отставками, то неизбежно накапливаются определенные дисфункции, приводящие к кризису или перевороту. Обращаясь к классическим и современным традициям политического анализа, можно обнаружить, что многообразные проявления феномена политической раздвоенности так или иначе связаны как с господствующими в конкретную историческую эпоху идеально-типическими нормализирующими образцами, легитимизирующими деятельность политических акторов, и возникающей на этой основе проблемой выбора оптимального сочетания целей и средств в политике, так и с «вечными» человеческими вопросами лжи и лицемерия в политике. Например, ориентируясь на ряд положений, можно утверждать, что основой раздвоенности, своеобразными полюсами континуума, задающими расхождения между различными точками будут:
Даже из этого короткого и далеко не полного перечня ценностных и целевых оснований политической деятельности, возможных нравственных, рациональных, волевых критериев ясно, что проблема соотношения официальной и теневой плоскостей политики традиционно может сводиться к определению контуров доминирующей (или разделяемой исследователем теоретической традиции, а в ряде случаев и его идеологических приоритетов) на момент исследования философской и лидерской парадигмы, лежащей в основе повседневного мировоззрения и задающей ориентиры «правильного» и «неправильного» политического поведения». В этом случае исследователь должен определиться, к какой традиции относятся его научные ориентиры, и, объявив себя «элитаристом», «марксистом» или «постмодернистом» (список можно продолжить), определять раздвоенность как отклонение от тех догматов, в рамках которых он простраивает свое видение ситуации, и с опорой на убедительных классиков (последнее не означает, что автор этих строк призывает отказаться от академической традиции добросовестной проработки материалов предшественников) находить те расхождения смыслов, которые стимулируют политическую активность в изучаемый временной период. Недостатком выбора данной исследовательской стратегии, при которой один концептуальный поход берется за основу, объявляется «истиной», а остальные рассматриваются в соотношении с ним, является либо неизбежная тенденция к нравоучительному пафосу и морализированию с последующим обличением проявлений отклонений, либо признание относительности всех гуманитарных теоретических построений, их коньюктурности и контекстуальной обусловленности. Соответственно, прежде чем рассмотреть методологические основания используемого нами подхода, необходимо проговорить некоторые общие положения, обозначающие основные мировоззренческие и теоретические предпосылки этого исследования. Отметим, что многообразные формы проявления политической раздвоенности могут быть проанализированы в различных исследовательских традициях и подходах: становления, развития и крушения идеологий (политология), анализа соответствия целей и нравственно допустимого диапазона средств борьбы политических акторов (аксиология), лжи, обмана и лицемерия в политике (психология), места политики в процессе театрализации повседневной социальной жизни (социология). Использование концептуального аппарата и теоретической базы каждой из упомянутых наук, с одной стороны, придает весомость исследованию, с другой, как будет показано ниже, отчасти «закрывает» возможные перспективы изучения интересующего нас феномена. Само использования понятия «политическая раздвоенность» показывает, что в предлагаемой работе уделяется основное внимание событиям, происходящим в политическом пространстве относительно автономной области социальных взаимодействий, «пропитанной» постоянной индивидуальной и групповой борьбой за повышение социального статуса через увеличение объема контроля над производством и распределением общественно-значимых ресурсов в рамках сложившейся государственности с помощью власти. Спецификой политической деятельности является возможность принудительного сокращения и увеличения возможностей для субъектов, находящихся как в пределах собственно политического, так и в других сегментах социокультурного пространства. Эта деятельность разворачивается в двух плоскостях: области организации и распределения материальных ресурсов и в области создания и контроля ресурсов символических. Именно последние, мы считаем, опираясь на некоторые положения Макса Вебера, ключевыми в процессе установления устойчивых отношений между управляющими и управляемыми. Так, например, в работе Рендалла Коллинза «Стратификация сквозь призму теории конфликта» (1975) проводится сопоставление подходов К. Маркса, утверждавшего приоритет отношений собственности над контролем интеллектуального производства, и М. Вебера, подчеркивающего, что «насильственное принуждение со стороны государства аналитически первично по отношению к экономике», и выделяющего еще одну область ресурсов в борьбе за контроль − «средства эмоционального производства». Именно эти средства объясняют силу влияния религии, превращающие ее в важного союзника государства. «Легитимность» становится у Вебера главной проблемой в борьбе за доминирование. «Наиболее важным остается то, что эмоциональная солидарность не подменяет конфликт; наоборот, эта солидарность является оружием, которое используется в конфликте» [2]. Таким образом, группы, стремящиеся к доминированию, должны выработать (использовать, заимствовать, трансформировать и т.д.) иерархизируемую систему приоритетов (идеалов, целей, средств, норм, способов оценки результатов деятельности), позволяющих им установить эмоциональный контакт с другими социальными объединениями. Объединения, пришедшие к власти в государственных институтах, всегда с большим или меньшим успехом стремились, стремятся и будут стремиться распространять идеи, направленные на поддержку их могущества и легитимацию власти. Оправдывая господство над институтами, они представляют это господство необходимым следствием широко распространенных верований в моральные символы, священные эмблемы и юридические формулы. Перечисленные виды социальных концепций могут относиться к Богу или богам, «голосам избирателей», «воле народа», «аристократии таланта и богатства», «Божественному праву монарха или сверхъестественным дарованиям самого правителя». Американский социолог Ч. Р. Миллс, рассматривая проблему выработки «символов оправдания», писал, что обозначая аналогичные реалии, мыслители вводили лишь различный категориальный аппарат: Г. Моска говорил о «политической формуле» и «великих предрассудках», Дж. Локк – о «принципе суверинитета», Ж. Сорель – о «господствующем мифе», Т. Арнольд – о «фольклоре», М. Вебер – о «легитимации», Э. Дюргейм – о «коллективных представлениях», К. Маркс – о «господствующих идеях», Ж. Ж. Руссо – о «всеобщей воле», Г. Лассуэлл – о «символической власти», Э. Мангейм – об «идеологии», Г. Спенсер – об «общинном чувстве» [3, С. 46]. Выработанная элитой идеология должна быть целостным комплексом идей, способных обеспечить сплоченность группы и преодолеть межгрупповые различия. Это определенная «формула власти», позволяющая мобилизовать и упорядочить действия индивидов этой группы и определить для них «своих» и «чужих». Однако, так ли важно содержание идеологии? Насколько люди, не разделяющие ценностно-нормативные идеалы доминирующей доктрины, «цинично» и критично рассуждающие о принципах ее формирования и тиражирования, действительно представляют угрозу коллективной солидарности и политическому порядку? Может все же дееспособность той или иной идеологии зависит не так от ценностного – целевого содержания ее доктрины (что она говорит, какие верования она декларирует, какие надежды она стимулирует), как от того, что она делает (как люди, носители предлагаемого массам комплекса идей (своеобразные «живые слова») вырабатывают, принимают и реализуют определенные политические инициативы и контролируют их выполнение). В этом случае становится возможным сведение феномена политической раздвоенности к вечной этической проблеме допустимости в политической практике теоремы «цель оправдывает средства» и в дальнейшем сосредоточение внимания на анализе целей, средств и результатов деятельности политических акторов. Сразу отметим, что несмотря на всю кажущуюся заманчивость, инструментальную перспективность анализа в этом направлении, после ряда попыток сбора и классификации исторического материала, от этой идеи пришлось отказаться. Во-первых, режим с асоциальными целями может быть вполне легитимным и эффективным (опыт реализации многочисленных диктатур XX века это доказывает без особого углубления в их тиражируемые идеологемы), во-вторых, как показала в своей работе Е.Л. Дубко [4, С. 368], сама теорема «цель – средства» является своеобразной «меткой пересечения» неконвертируемых ценностных систем, самодостаточных абсолютных миров: мира христианского, феодального, живущего и вдохновленного проповедями и чистой совестью и мира капиталистического, индустриального ставящего на эффективное – «деньги не пахнут». Остается согласиться, что «цели и средства не составляют органической системы, они связаны друг с другом скорее случайно и насильственно. Вероятно, они просто взяты из различных систем или ценностных кодов. Цели − это заявки, послания, проекции и требования различных социальных страт. Цели конкурируют друг с другом. Социальные группы ведут так же борьбу за средства» [4, С. 368]. Целеполаганием, выработкой стратегий и смыслов в обществе занимается одна группа, которая всегда обладает возможностями выгодной интерпретации событий, а средством − другая социальная группа, ориентированная на внушенные смыслы, не несущая исторической ответственности, но в конечном итоге расплачивающаяся за все. Мир победителей диктует побежденным при успехе своих инициатив, что еще раз подтверждая тезис о том, что «цель оправдывает средства», и в конечном итоге создает свои правила и иерархии оценок. Проблема еще усиливается тем, что в современном обществе цель перестает быть важной ценностью и вслед за гипертрофией средств происходит атрофия целей и расширение эгоистических целей ведет к сужению целей общественных. В этом случае, главной проблемой политического лидерства сегодня становится формулировка общих целей, что является уже редкостью среди множества «бесцельных» технологий и программ. С учетом сказанного можно предположить, что изучение феномена политической раздвоенности продуктивнее через исследование механизмов создания и тиражирования востребованных аудиторией идей и проектов, которые может быть не совсем адекватны реалиям, но позитивно воспринимаются аудиторией, сводя проблему раздвоенности, например, к проблеме лжи и обмана в политике? В политических коммуникациях можно выделить множество форм проявления феномена политической раздвоенности: неправда, обман, ложь, лицемерие. В.В. Знаков в статье «Неправда, ложь и обман, как проблемы психологии понимания» выделяет две плоскости анализа рассматриваемых феноменов: через анализ установок и намерений передающего сообщение субъекта и выявления степени соответствия сообщения действительности. В этом случае неправда рассматривается как высказывания, основанные на заблуждении и неполном знании, ложь – как сознательное искажение знаемой субъектом истины, обман – как полуправда, провоцирующая понимающего ее человека на ошибочные выводы из достоверных фактов [5, С. 35]. Последние две формы обычно рассматриваются как порочные (с точки зрения морали) формы коммуникации, имеющие своей осознанной целью овладеть воображением другого участника взаимодействия путем предоставления ему искаженной информации с последующим извлечением выгод из созданного положения. Рассматривая феномен лжи в межличностном общении, М.Л. Красников отмечает ее значение как функции важнейшего регулятора поведения, при котором сам факт лжи серьезно трансформирует последующий процесс общения и взаимодействия индивидов. В частности, в диадическом общении выявлен механизм возникновения и реализации «дезинформационного плена», при котором на прежние взаимодействия партнеров накладываются новые, конфликтные по существу. В этом случае солгавший начинает либо избегать ситуации общения, либо подгоняет реальность под дезинформацию, либо вынужден, продолжать дезинформирование. Таким образом, лжец становиться зависимым от собственных действий и теряет определенные возможности в выборе стратегий поведения. [6, C. 184] Проблема лжи в политике традиционно рассматривается как открытый вопрос, требующий своего дальнейшего изучения, где, с одной стороны, нравственные максимы И. Канта, при которых ложь всегда несовместима с человеческим достоинством, с другой, – скорее молчаливое признание того, что в политической практике невозможно быть честным. «Политик должен сам определять принципы своего поведения, сохраняя за собой право на ошибку. Тогда, как вмешательство этики должно ограничиться постоянным напоминанием ему о том, что ставкой проводимой им политики является достоинство личности, и что, если он верит в идеалы, которые провозглашает, то не должен ущемлять этой ценности,» - такой вывод делает С. Запасник, анализируя проблему лжи в политике [7, 104]. Если ложь проистекает из страха, самозащиты или самосохранения и достаточно легко разоблачается знанием и фактами, то, как считает Е.Л. Дубко, лицемерие в современном мире является ключевым компонентом условного языка элит, частью их образования и воспитания, необходимым элементом подготовки каждого карьериста, что во много раз опасней и хуже лжи. «В XIX в. Гегель констатирует: лицемерия и лицемеров больше нет − все превратились в лицемеров, судят других, но прячутся от своей вины, все стали бессовестно благопристойными. Прорвало сословные плотины, открылась эпоха лицемерия. Человек начал с шекспировского Яго, а кончил мольеровским Тартюфом. Никто не хочет знать обстоятельств, которые снижают самооценку. Все гадости делаются тайно. Простодушие осуждают, а в лицемерии угадывают бездну ума и моральности. Негодующие на пороки, и те впадают в лицемерие. Лицемерие стало для многих комфортным образом жизни, признаком культуры и духовности» [4, С. 358]. На наш взгляд, заслуживает внимания социологическая перспектива анализа феномена раздвоенности, где политическая раздвоенность может быть рассмотрена как разновидность театрализации повседневных взаимодействий, составляющих ядро социальной жизни. Идеи о том, что в ходе общения «лицом к лицу» каждый из участников стремится произвести благоприятное впечатление на окружающих, принадлежат классику американской социологии Ирвингу Гофману [8]. Основной постулат его теории гласит, что индивид в социальной обстановке будет контролировать ситуацию через произведение впечатления, побуждающего других действовать добровольно, но согласно его планам [8, С. 35]. Рассмотрение проблем в драматургической перспективе (дополняющей традиционные плоскости анализа социальных формирований: техническую, политическую, структурную, культурную) означает выявление закономерностей в использовании приемов актерской выразительности, согласованности и ролевых идентификаций, служащих единому определению ситуации всеми ее участниками. Индивиды, проигрывая свои роли, в максимальной степени соответствующие их признанному статусу в контексте конкретных ситуаций, формируют устойчивые системы отношений. При этом необходимо различать «персонаж», соответствующий социальному «Я», конструируемый с целью создания определенного влияния на окружающих, и «актера», обозначаемого как «Я» психологическое, в определенной степени осознающего границы и «правильности» в исполнении им роли, убежденного в своей искренности или сознательно притворяющегося (актер «циничный» или «наивный»). С точки зрения Ирвинга Гофмана проблема выяснения, какое «Я» является «истинным» или «ложным», бесперспективна, так как и играемое, и скрываемое имеют одинаковый статус реальности. Гораздо более продуктивным является ответ на вопрос о том, при каких условиях возможно разоблачение производимого актером комплекса впечатлений. Отправной точкой анализа здесь начинает служить описание и систематизация внешних проявлений, через которые возможен выход на ту психологическую реальность, которая недоступна непосредственному восприятию. Гофман, иллюстрируя драматический театр повседневности, обычно использовал метафоры «сцены» и «кулис», подчеркивая различия между создаваемыми видимостями и реальными состояниями Таким образом, театрализация повседневной жизни является ключевым условием регулярного социального взаимодействия и позволяет участникам единым образом определять ситуацию, через использование исполнителями вполне реальных экспрессивных и технических приемов произведения необходимого впечатления. Тем не менее, открытым остается вопрос о том, когда и как дистанция расхождения между «видимостями» и происходящим «за кулисами» становиться проблемой для психологического комфорта и здоровья индивида и функционирования социальной целостности. Далее в своих последующих работах И. Гофман отказывается от метафоры театра и приходит к концепции игры, где показывает, что фабрика социального взаимодействия работает, прежде всего, на поддержание доверия и чувства безопасности. В своей книге «Анализ фреймов» он вводит понятие «фабрикации», подразумевая под которым «действие одного или нескольких индивидуумов, направленные на то, чтобы изменить ситуацию таким образом, чтобы у людей создалось ложное представление о происходящем.»[9, С. 145]. Среди последних, он выделяет те, которые оказывают наиболее дисфункциональное влияние на поток социальной деятельности случаи, когда факт разоблачения начинает касаться не узкого сегмента социальной реальности, а дискредитирует всю деятельность в целом. В качестве одного из примеров он приводит «сталинские процессы», где использование основных правовых институтов превращало судебный процесс в политический спектакль, дискредитируя всю политическую систему СССР. Он пишет, что «ложный проект может привести в действие организационные механизмы деятельности, которая станет объектом дискредитации. И когда дискредитация происходит, она обязательно оказывает свое пагубное влияние (иногда длительное, иногда кратковременное) и на прошлое, и на будущее.» [9, С.148]. Несмотря на точность и эвристичность суждений, подход И. Гофмана, при всем уважении к трудам американского классика, сложно назвать верифицируемой методологической традицией. Жанр эссе, в котором написаны его работы, скорее дает некоторые ориентиры в анализе ситуаций взаимодействия, чем позволяет перенести основные положения его подхода на анализ политического (а, равно, любого иного) взаимодействия. Итак, проблема политической раздвоенности существует на различных уровнях социальной иерархии и проявляется в многообразных формах. По сути, это означает одновременно существование двух полярных «моделей мира» и политических практик, каждая из которых, будучи подкрепленной соответствующими ресурсами может выступать в качестве нормализующей и легитимной и соответственно быть объявленной деструктивной и девиантной. Тем не менее, проблема социальной раздвоенности наиболее отчетливо проявляется в условиях социальной неопределенности, когда остро стоитпотребность скорее в политических (направленных на согласовании существенно различающихся целей политических акторов), нежели в управленческих (направленных на эффективную координацию ресурсов) методах решении проблем. Если рассматривать общество как систему институтов, то политическая раздвоенность в своем предельном выражении проявляется в форме коррупции, означающей конфликт декларируемых интересов центра управления организацией и реализуемых личных интересов ее отдельных участников. В обществе, определяемом как совокупность социальных сетей, политическая раздвоенность проявляется как проблема лояльности лидеру и «вечных тем» включения и исключения из сетевого взаимодействия. На личностном уровне политическая раздвоенность связана политическим самоопределением, причем политическая идентификация в форме «Быть иль не быть?» может органично увязываться не только с индивидуальным выбором, но и существованием и угрозой распада социального образования. Таким образом, можно резюмировать вышесказанное в трех взаимосвязанных тезисах. Существует на всех уровнях социальной иерархии и неоднократно описан в политической литературе феномен расхождения между публичным, легитимизированным способом установления, изменения и контроля властных отношений и той политической деятельностью, которая реализуется на практике; Это расхождение, обозначенное нами как дистанция политической раздвоенности, можно рассматривать как переменную при анализе политической ситуации, сопоставляя между собой властные стратегии политических акторов разного уровня и оценивая краткосрочные и долгосрочные политические эффекты. Актуален и перспективен анализ феномена раздвоенности в контексте его возникновения, исторического роста, влияния на состояние политического лидерства и дееспособность класса управляющих. |
Добавить документ в свой блог или на сайт
Похожие:
 | Феномен политического лидерства Целью данного спецкурса является философский анализ феномена политического лидерства как проявления власти. Этот анализ опирается... | | В. В. Бушуев Генеральный директор В отечественной энергетике, пожалуй, нет документа, на который так часто следуют ссылки в производственной, научной и политической... |
 | Принцип соборного единства в истории философской мысли монография Исторические предпосылки философской разработки понятия о соборном единстве | | Феномен виртуализации государственного бюрократического управления... Работа выполнена на кафедре политической теории факультета социологии и политологии фгоу впо «Южный федеральный университет» |
| Книга рассчитана на теоретиков и практиков избирательного процесса,... В книге комплексно и всесторонне исследуется политическая реклама – феномен политической жизни России последних лет | | Реферат по литературе на тему: «Бал в жизни русского общества и его... А. С. Пушкина, Н. В. Гоголя, М. Ю. Лермонтова, Л. Н. Толстого? Я считаю, что данная тема в настоящий момент является востребованной:... |
| Реферат по дисциплине «Экономическая информатика» на тему: «Социальные сети. Феномен Facebook» Вспомните, каким было общение до появления Интернета. Люди знакомились на улице, ходили друг к другу в гости, ходили в театр, в оперу,... | | Итоговый тест по литературе за курс 9 класса 1 вариант часть1 Тема конституция – правовой феномен современности. Конституция и конституционализм 13 |
| Календарно-тематическое планирование по литературе на 2012-2013 учебный год 9 класс Тема конституция – правовой феномен современности. Конституция и конституционализм 13 | | Сборник статей по материалам Всероссийской научной конференции. 12-14... Жизнь провинции как феномен духовности: Сборник статей по материалам Всероссийской научной конференции. 12-14 ноября 2009 г. Нижний... |
| Иностранный язык Знание иностранного языка облегчает доступ к научной информации, использование ресурсов Интернета, помогает налаживанию международных... | | Темы вашего учебного проекта Немецкая классическая философия — так в советской и российской философской литературе называется этап развития немецкой философии... |
| Федеральное агентство по образованию санкт-петербургский государственный университет Поэтому основное внимание уделяется вопросам, отражающим методологические особенности той или иной экономической школы, ее влияние... | | Проблематика философии мифологии в отечественной послеоктябрьской философской литературе Конфликты в организациях нередко несут в себе разрушительные последствия и для коллектива функционального подразделения внешнеторговой... |
| Статья «Феномен нигилизма в правосознании русского народа», Стихотворение... Учитель русского языка и литературы высшей квалификационной категории Шакирова Наиля Накиповна | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Иначе говоря, любая политическая теория, как и формы политической деятельности, укоренены в культуре и выражают дух своего времени.... |
