Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах и улицах «Добрая дорога детства» 2
Скачать 3.6 Mb.
|
 находки, но, мне кажется, всё в таких местах особенное — и земля, и вода, и воздух. С привкусом вечности. — Красиво сказали, но нам пора. Все наши прошли. Давайте и мы. Марина провела экскурсию по Храмовой горе, показала виднеющуюся поодаль Масличную гору, рассказала о церквях, окружающих это легендарное место, откуда вообще всё пошло. По Библии и Корану — это начало всей человеческой истории. Ни больше ни меньше. И что должен испытывать человек в таких местах, вернее — в таком месте, потому что оно — единственное? Вообще — можно ли беспрестанно благоговеть? И как это? А куда деть вопросы, сомнения? С ними Марина нас тоже добросовестно ознакомила, например, у Краеугольного камня: — В средине купола скалы, как вам хорошо видно, возвышается приблизительно на 2 метра большая скала, длиной 17,7 метра и шириной 13,5 метра. Этот камень считается священным. Он окружён позолоченной решёткой, чтобы никто к нему не прикасался. Считается, что это и есть тот Эвен а-Штия (Камень Основания или Краеугольный камень), о котором в Талмуде говорится, что с него Господь начал Сотворение Мира, и который находился в святая святых Иерусалимского храма. Однако, друзья, это противоречит тому, что известно о Краеугольном камне из других еврейских источников. Так, согласно одному из них, камень поднимался над почвой всего на три пальца, а эта скала, как видите, гораздо выше; кроме того, она крайне неровна и заострена, и первосвященник не мог бы ставить на неё кадильницу в Йом Кипур. (Йом Кипур — это День искупления, самый важный иудейский праздник. Это день поста, покаяния и отпущения грехов.) Вот почему некоторые полагают, что на этом камне во дворе храма находился не Краеугольный камень, а другая иудейская святыня — Жертвенник всесожжения. ...Право, смешно: что весь мир упёрся в основание некоего камня — не сомневаются, а вот насчёт кадильницы засомневались: устоит не устоит? А ведь ясно, что точка отсчёта в этой части света совсем другая. Ты или веришь, или нет. Или способен принять символ и метафору как невероятную, но реальность, или же не в силах победить свои сомнения. И тогда встреча с реальной иерусалимской святыней тебя даже разочарует. Не будут сходиться концы с концами. А нужны они тебе, те концы? Просто впитывай всё, что можешь. Хватит и тебе, и детям, и внукам твоим, и долго рассказывать будешь, как сподобился побывать на Святой земле. Это же событие всей жизни! А такое БОЛЬШОЕ — сразу, конечно, не рассмотреть и не понять, тут время нужно. — Теперь, друзья, — торопит нас Марина, — мы с вами ещё раз пройдём через ворота, уже на выход, и отправимся через Старый город к Храму Гроба Господня. Убедительная просьба: не отставать! Я буду размахивать над головой вот этим синеньким платочком. Будьте внимательны! Предупреждение не лишнее, потому что повела нас Марина по местам, которые разве что во сне и увидишь. Мы спускались, поднимались и петляли по узким каменным дорожкам, натыкались на какие-то действующие синагоги и церквушки, в которых службы шли своим чередом, а люди в чёрном не обращали на бесконечную толпу любопытствующих никакого внимания. Здесь текла жизнь, которой присутствие досужих туристов помешать не могло. Это усиливало ощущение, что по губам текло, а в рот не попало — вроде бы был и видел, но допущен не был: «много званых, мало избранных». Ну и ладно. Светская жизнь тоже имеет свои прелести. Вот, сделав очередной поворот вслед за «синеньким скромным платочком», мы оказались в самом центре христианского квартала, в котором находится вполне житейская достопримечательность — знаменитый иерусалимский базар. Пёстрый восточный торг с его простодушным нахальством, домашней открытостью и неутомимой общительностью. Чего тут только нет! Посуда, сувениры, ковры, украшения, национальные одежды — всего не перечислишь! И то же ощущение обособленной жизни! И это при том, что буквально за руки тебя хватают, предлагая товары. Во весь голос зазывают! Марина, кстати, предупредила, что на базар, а точнее, на одну, специальную, лавку нам будет выделено время после экскурсии. Так и хотелось воскликнуть: «И ты, Брут?» Видимо, здесь исключений быть просто не может. Но мы-то уже тёртые калачи, не первый день замужем, знаем, что означает эта «специальная» лавка! Однако как всё на этой земле рядом! Только что была немыслимая базарная толчея, только что, спотыкаясь о ступени, ты глазел по сторонам, почти автоматически прикидывая: а не купить ли этот зонтик, может, успею... какие красивые подсвечники... вот эту блузку я бы примерила... да нет, вряд ли, Марина вон машет платочком... как бы не отстать. никогда отсюда самостоятельно не выбраться. И вот уже мы на маленькой площади перед храмом, одно название которого рождает душевный трепет. В самом деле, как вместить в сознание, что ты находишься на том самом месте, где, по нашим православным источникам, был распят, погребён, а затем воскрес Иисус Христос? А Марина (это просто её работа!) уже ведёт свой рассказ об истории и устройстве главной православной святыни: — Друзья! Современный Храм Гроба Господня — это огромный архитектурный комплекс, включающий Голгофу, с местом Распятия, ротонду — архитектурное сооружение с огромным куполом, непосредственно под которым расположена Кувуклия, Кафоликон, или Соборный храм, являющийся кафедральным для патриархов Иерусалимской православной церкви, подземный Храм Обретения Животворящего Креста, Храм святой равноапостольной Елены и несколько приделов. На территории Храма Гроба Господня расположено несколько действующих монастырей, он включает множество вспомогательных помещений, галерей и т. п. Храм разделён между шестью конфессиями христианской церкви: греко-православной, католической, армянской, коптской, сирийской и эфиопской, каждой из которых выделены приделы и часы для молитв. ...Господи, как мы запрограммированы нашим телевидением! Стоило Марине произнести последнюю фразу, как перед глазами встала безобразная сцена прошлогодней драки между армянскими и греческими монахами в храме, на пороге которого мы, притихшие, остановились сейчас. А Марина даёт последние практические указания: купите свечки вон там, слева от Кувуклии, обязательно запалите их на огне, он поддерживается от Благодатного Пасхального огня; освятите крестики и иконки на Камне Помазания. Надо это сделать с правой стороны. Камень прямо перед вами. Постарайтесь попасть в саму Кувуклию — вон она, слева, это часовня над Гробом Господним. Туда пускают по четыре человека. Придётся постоять в очереди. Голгофа справа. Поднимитесь по лесенке, всё хорошенько осмотрите. Поставьте свечки, помолитесь. Походите по храму, не мешая службе. Встречаемся через полтора часа здесь, на выходе. И мы отправились по заданным маршрутам. Храм мне показался совсем небольшим. Народу было много. Священнослужители строго посматривали на посетителей и в случае необходимости — просто раздвигали толпу. Огляделась. Так что же получается? Вот она, Голгофа, вот Камень Помазания, на котором совершали ритуал над телом снятого с креста Иисуса, а вот, буквально в нескольких шагах, — Гроб, а точнее, тот камень внутри скалы, на который был положен мёртвый Христос и где он чудесным образом воскрес. ...Вот опять — та же проблема. Как соединить в себе разум, испорченный ненужным знанием, иссушённый привычным сомнением, и по-детски наивную веру в чудо и справедливость? Похоже, не решив её, нечего было сюда и ехать. Стоя в тёмном углу храма, по привычке рассчитывая шаги и метры, припоминая всё, что читала и видела, я вдруг неожиданно легко нашла для себя такой ответ. Можно, конечно, начать сомневаться: уж больно всё рядом — и Голгофа, и пещера. И, сада нет, а в Евангелии от Иоанна сказано, что пещера эта была в саду... В самом деле, куда за две тысячи лет сад подевался? И не то чудесно, что Христос грехи людские на себя принял, был распят, а потом воскрес, — а что с географией что-то не получается! А ведь стою в том самом месте, где чудеса не просто случались раньше. Они происходят и сегодня! Ведь что такое Схождение Благодатного огня? Это ответ на скепсис и неутолимый голод по чудесному, это доказательство того, что правы «нищие духом», а не любомудрые фарисеи, это напоминание, что без веры жизнь человека скудна и беззащитна. И, конечно, это знак православным, свидетельство особого Божьего благоволения. А как иначе? Разве можно рационально объяснить это пасхальное явление, ежегодно происходящее в Храме Гроба Господня под бдительным и не всегда дружественным контролем? Свидетельств этого чуда множество, объяснение — лишь одно: это подтверждённый факт присутствия Божественного в жизни. Неожиданно в толпе увидела Марину, она ставит свечку у Кувуклии, о чём-то сосредоточенно молясь. Вот теперь продвигается прямо в мою сторону. Кивнула: — Осталось 10 минут. Собирайтесь потихоньку. — Хорошо. Там наши в очереди стоят, хотят попасть в часовню над гробницей. — Ничего, всех дождёмся. Когда через некоторое время я подошла к назначенному месту, около Марины стояло всего человек десять. Решила расспросить её о том, что всегда меня интересовало — о Сошествии Благодатного огня. Марина охотно откликнулась. Действительно, она присутствовала при этом чуде в прошлом году — приводила сюда небольшую группу наших паломников.
Народ меж тем подтянулся, экскурсия подошла к концу, и мы (через базар и сувенирную лавку) отправились на стоянку нашего сиреневого «Бориса». На обратном пути я в нетерпении развернула Маринины листочки и прочитала: «Вот как описывается Литания (церковная церемония) Святого огня в Храме Гроба Господня. Начинается она приблизительно за сутки до начала православной Пасхи, которая, как известно, празднуется в иной день, чем у других христиан. В храме начинают собираться паломники, желающие своими глазами увидеть Схождение Благодатного огня. Среди присутствующих всегда много «инославных» христиан, мусульман, атеистов; за церемонией следит еврейская полиция. В самом храме вмещается до 10 тысяч человек, вся площадь перед ним и анфилады окрестных сооружений также оказываются заполнены народом — количество желающих гораздо больше, чем их может вместить храм, поэтому паломникам бывает нелегко. Вот свидетельство одного из них: «Я был в Храме накануне Литании. Там заранее уже все свечи, лампады, паникадила были потушены. Это тщательно соблюдалось ещё с начала 20 века: турецкими властями тогда производился строжайший обыск внутри часовни; по наветам католиков доходило даже до ревизии карманов священнодействовавшего митрополита, наместника Патриарха... » Обычно происходит так. На середине ложа Живоносного Гроба ставится лампада, наполненная маслом, но без огня. По всему ложу раскладываются кусочки ваты, а по краям — прокладывается лента. Так приготовленная, после осмотра турецких стражников, а ныне — еврейской полиции, Кувуклия закрывается и опечатывается местным ключником-мусульманином. «И вот утром Великой Субботы, в 9 часов по местному времени, начали появляться первые признаки Божественной силы: послышались первые раскаты грома, между тем как на улице было ясно и солнечно. Продолжались они в течение трёх часов (до 12). Храм начал озаряться яркими вспышками света. То в одном, то в другом месте стали блистать небесные зарницы, предвещающие сошествие Небесного огня», — пишет один из очевидцев. «В половине второго часа раздаётся колокол в патриархии, и оттуда начинается шествие. Длинной чёрной лентой тянется в храм греческое духовенство, предшествуя Патриарху. Он — в полном облачении, сияющей митре и панагиях. Духовенство медленной поступью минует Камень Миропомазания, идёт к помосту, соединяющему Кувуклию с собором, и затем между двух рядов вооружённой турецкой рати, едва сдерживающей натиск толпы, исчезает в большом алтаре собора», — повествует средневековый паломник. Через 20-30 минут после опечатывания Кувуклии в храм вбегает православная арабская молодёжь, чьё присутствие также является обязательным элементом пасхальных торжеств. Молодые люди, как наездники, сидят на плечах друг у друга. Они просят Божию Матерь и Господа, чтобы он даровал православным Благодатный огонь. «Иля дин, иля виль эл Мессиа» («Нет веры, кроме веры православной, Христос — истинный Бог»), — скандируют они. Прихожанам-европейцам, привыкшим к иным формам выражения чувств и спокойным богослужениям, бывает весьма непривычно видеть такое поведение местной молодёжи. Однако Господь будто напоминает нам, что Он приемлет и такое, по-детски наивное, но чистосердечное обращение к Богу. «Во времена, когда Иерусалим находился под британским мандатом, английский губернатор однажды попытался запретить эти «дикарские» пляски. Патриарх молился в Кувуклии два часа: огонь не сошёл. Тогда Патриарх своей волей приказал впустить арабов... И огонь снизошёл». Арабы как бы обращаются ко всем народам: правильность нашей веры Господь подтверждает низведением Благодатного огня накануне православной Пасхи. Во что же веруете вы?» «Вдруг внутри храма над Кувуклией появилось небольшое облачко, из которого стал моросить мелкий дождичек. Я стоял недалеко от Кувуклии, — пишет один современный паломник, — потому и на меня, грешного, упали несколько раз маленькие капли росы. Подумал: наверное, на улице гроза, дождь, а крыша в храме неплотно закрыта, поэтому вода проникает вовнутрь. Но тут греки закричали: «Роса, роса...» Благодатная роса сошла на Кувуклию и смочила вату, лежавшую на Гробе Господнем. Это было второе проявление Божьей Силы». Далее в храм входит ещё одна процессия — иерархи празднующих Пасху конфессий. В конце процессии идёт православный Патриарх одной из поместных православных церквей (Иерусалимской или Константинопольской) в сопровождении армянского Патриарха и священнослужителей. Крестный ход минует все находящиеся в храме памятные места: священную рощу, где был предан Христос, место, где Его побивали римские легионеры, Голгофу, где Его распяли, Камень Помазания, на котором тело Христа готовили к погребению. Процессия подходит к Кувуклии и трижды обходит её. После этого православный Патриарх останавливается напротив входа в Кувуклию; его разоблачают, и он остаётся в одном полотняном подряснике, чтобы было видно, что он не проносит с собой в пещеру спички или что бы то ни было, с помощью чего можно зажечь огонь. Во времена господства турок пристальный контроль за Патриархом осуществляли турецкие янычары, обыскивавшие его перед вхождением в Кувуклию. Надеясь уличить православных, городское мусульманское начальство расставляло турецких воинов по всему храму, а те обнажали ятаганы, готовые отрубить голову всякому, кто будет замечен вносящим или зажигающим огонь. Однако за всю историю турецкого владычества никто в этом так и не был уличён. В настоящее время Патриарха осматривают еврейские полицейские. Незадолго до появления Патриарха подризничий вносит в пещеру большую лампаду, в которой должен разгореться главный огонь, и 33 свечи — по числу лет земной жизни Спасителя. Затем православный и армянский Патриархи (последний также разоблачается перед входом в пещеру) входят внутрь. Вход запечатывают большим куском воска и налагают на дверь красную ленту; православные служители ставят свои печатки. В это время в храме выключается свет и наступает напряжённая тишина — ожидание. Присутствующие молятся и исповедуются в своих грехах, прося Господа даровать Благодатный огонь. Все находящиеся в храме люди терпеливо ждут выхода Патриарха с Огнём в руках. Впрочем, в сердцах многих людей живёт не только терпение, но и трепет ожидания: в соответствии с преданием Иерусалимской церкви считается, что тот день, когда Благодатный огонь не сойдёт, будет последним для людей, находящихся в храме, а сам храм будет разрушен. Поэтому паломники обычно причащаются перед тем, как прийти в это святое место. Молитва и обряд продолжаются до тех пор, пока не произойдёт всеми ожидаемое чудо. В разные годы томительное ожидание длится от пяти минут до нескольких часов. Перед Схождением Огня храм начинают озарять яркие вспышки Благодатного света. При замедленной съёмке хорошо видно, что они исходят из разных мест храма — от иконы, висящей над Кувуклией, от купола храма, от окон и других мест — и заливают всё вокруг ярким светом. Кроме того, то тут, то там, между колоннами и стенами храма мелькают отчётливо видимые молнии, которые часто проходят без всякого вреда через стоящих людей. Мгновение спустя весь храм оказывается опоясанным молниями и бликами, которые змеятся по его стенам и колоннам вниз, словно бы стекают к подножию храма — и растекаются по площади среди паломников. Одновременно с этим у стоящих в храме и на площади загораются свечи, сами зажигаются лампады, находящиеся по бокам Кувуклии (за исключением 13 католических). «И вдруг капля падает на лицо, а затем в толпе раздается крик восторга и потрясения. Огонь пылает в алтаре Кафоликона! Вспышка — и пламя как огромный цветок. А Кувуклия ещё тёмная. Медленно-медленно, по свечам Огонь из алтаря начинает спускаться к нам. И тут громовой вопль заставляет оглянуться на Кувуклию. Она сияет, вся стена переливается серебром, белые молнии струятся по ней. Огонь пульсирует и дышит, а из отверстия в куполе храма на Гроб с неба опускается вертикальный широкий столб света. «Весь храм заполняется не имеющим аналогов сиянием, которое, как полагают, впервые явилось во время Воскресения Христова. В это же время двери часовни над Гробом открываются, и выходит православный Патриарх, который благословляет собравшихся и раздаёт Благодатный огонь». Цены нет этим листочкам! Только сейчас начинаю понимать, в каком месте я сегодня побывала. Ещё не покинув Иерусалима, хочу вновь сюда вернуться! вечное учительство Смеркается. Едем домой. За окном мелькают странные фигуры в чёрных одеяниях и завитых пейсах. Много детей, тоже в чёрном, с кипами на голове. Такого количества ортодоксальных евреев я не видела никогда. Прав был Бума: Хайфа работает, Тель-Авив гуляет, Иерусалим молится. Про первые два — верю на слово, а вот третье утверждение могу засвидетельствовать: абсолютно верно!
...Вечером, накормив меня ароматным борщом, рыбной запеканкой с цветной капустой и ещё кучей всяких вкусностей, Аня пообещала, что завтра покажет мне свою школу. А пока мы уселись с ней на диване, укрыв ноги пледом, зябко поёживаясь.
...Спасибо тебе, Марик! Акомол-то и в самом деле работает! На себе опробовала, пока писала эти арабески! ...Утром садимся в знакомый «Ярис» — маленькую, экономичную, юркую машину, способную припарковаться где угодно. Удивляться тут нечему — «Тойота» продаёт свои машины по всему миру. Удивительно другое: Анечка за рулём! Лихо управляя своей дамской игрушкой, со смехом рассказывает: — Знаешь, Наташ, если бы позарез тебе было надо — села бы как миленькая и поехала. Я ведь как за рулём оказалась? Через год после приезда нашлась для меня приличная работа — учить детей музыке. Правда, в соседней деревне. Что такое здесь «деревня», ты уже видела. Каменные дома, сады, хорошие дороги. Но была одна проблемка: между нашими деревнями ходил, конечно, автобус, но редко. А тут — на занятия надо к сроку, да и дома дел полно, муж, мальчишки... В общем, всем женщинам это хорошо известно, что такое — разрываться между домом и работой. А если работа за 30 километров? Тут общественным транспортом не обойдёшься. Юмор в том, что права у меня были. В Самарканде ещё купила. Такой работой тут не разбрасываются, а потому дала согласие: через неделю приступаю. И что делать? Иду в школу вождения и говорю: «Мне нужен лучший инструктор!» Мужики гогочут: «Зачем?» Объясняю, что через неделю я должна ездить. Хохот усиливается. Отправляют меня к какому-то Мише, мол, если не он, то никто. Миша взялся. Правда, потом много раз пожалел. У меня, как филолога, типичный технический кретинизм. Ну, ничего, популярными словами типа «кнопочка, ручка, пимпочка» Миша объяснил, куда нажимать, чтобы ехать, и на что давить, чтобы останавливаться. Потренировались, и через неделю я отправилась. Еду по обочине со скоростью 30 километров в час. Доехала. Горжусь собой. Провела уроки. Выхожу на улицу, а там уже темно. И тут я обнаружила, что про фары-то мне Миша ничего не объяснил! Не успел. Занервничала, конечно, но домой-то надо! С горем пополам развернулась и поехала в кромешной темноте, на ощупь. Ужас! Приехала седая. Вот так, голубушка, а ты говоришь — хорошо вожу!
Тем временем подъехали мы к школьным воротам, зарулили на пустующую пока спортивную площадку и отправились смотреть Анино хозяйство. Что такое переезд, представляют все. А что такое — за неделю переехать целой школе — представить трудно. Тем более что в новой школе ещё вовсю идёт ремонт, а по площади она чуть ли не в два раза меньше предыдущей. Как всегда, всё держится на энергии организатора. Аниной энергии. Её аж подбрасывает на месте! Тут же убежала выяснять, почему в старом корпусе протекает новый унитаз, почему медленно идут строительные работы в корпусе для самых маленьких, почему столы грязные и прочее, и прочее. Впору самой брать тряпку и помогать страдалице.
Смех смехом, а ведь так и есть на самом деле. Знаю, что Аня в лепёшку расшибётся, но сделает всё по высшему разряду. Та ещё перфекционистка! «Школа в Хадере, — вычитала я в Интернете про первую Анину школу, — принадлежит к сети школ и детских садов Шуву (переводится как «возвращение»). Относится к системе независимого образования. В ней дети-репатрианты нашли себя, потому что здесь был подходящий психологический климат, высокий уровень преподавания, здесь детей уже ждали директор и учителя — репатрианты из России, понимающие их нужды и чаяния». Кто бы сомневался! Ведь у Ани в багаже не только филологическое с двумя аспирантурами, но и музыкальное образование, о применении которого я только что рассказала. Аня между тем продолжает:
Мы располагаемся в комнате, которой в скором будущем предстоит стать полноценным кабинетом директора. Технику и мебель уже привезли, правда, расставить всё по местам ещё не успели. — Главное сейчас — классы! — объясняет Аня, поймав мой сочувственный взгляд. — Мне можно и попозже уют навести. Садись. Кофеварка работает, значит — прорвёмся! Сварили кофе, разлили по пластмассовым стаканчикам и, рискуя опрокинуть бодрящую влагу, держим их в руках. Заодно и согреваемся.
А в итоге получился большой школьный макет «Мини-Израиль». Каждый класс поочерёдно приходил в огромный зал библиотеки посмотреть на плоды трудов своих и своих товарищей. В конце учебного года всех ждала награда: ученики и их родители отправились на экскурсию в настоящий «Мини-Израиль». («Мини-Израиль» — это макет всего стоящего в миниатюре. Удивительный музей под открытым небом, интересный и детям, и взрослым. Для меня в последний день моих каникул это было хорошим закреплением пройденного.)
Раз пошёл такой разговор, решила выспросить всё:
— И чего добились? — А вот посмотри на платёжку. — Аня вытаскивает из кипы бумаг в ящике стола листок. — Видишь, вот эта доплата — результат предпоследней забастовки, а эта — последней. Доплачивают учителям за проезд к месту работы и обратно. Телефон оплачивают. Мы были одними из первых в Израиле владельцами мобильников — тогда это дорого было и престижно. Профсоюз подарил! А ещё нам платят за то, чтобы мы прилично выглядели. Видишь? Вот эта денежка — на одёжку. Ну, и книжные, конечно! — Интересно! Особенно про одёжку.
— Нет, — честно признаюсь я, — откуда?
— И что? — Предупредила, что мы теперь и близко не подойдём к её гиперактивным деткам. Пусть лучше калечат друг друга, чем жизни моих учителей. — А она? — Говорит, не имеете права. Вы — учителя, если что случится в школе — будете отвечать! — Вот ведь!.. — Но это действительно так и есть! А мы теперь что делаем? Дерутся — подходим и громко (для свидетелей) говорим, чтоб не дрались, что это плохо, некрасиво. Но разнимать — ни-ни! — А если не послушают? — Пусть родители с ними разбираются. Это их проблемы. Кстати, наших деток на все случаи жизни специальная служба снабдила «телефонами доверия». Они могут не только на учителя, но и на соседей и даже на родителей стукнуть, если что, насчёт своих каких-нибудь детских «ущемлений», и тогда меры будут приниматься по-взрослому. Нешуточные, кстати, меры. Поняла теперь, что работа наша на минное поле смахивает? — С ума сойти! — Вот потому и работают в школах в основном молодые учителя с крепкими нервами. Кстати, и в машине, и дома беспокоят Аню по школьным делам постоянно. Вот звонят из полиции. Туда поступила информация, что школа в выходной почему-то открыта. Аня сломя голову мчится туда, а там уборщица заканчивает свою работу. Ещё звонок: ученица после занятий не пришла домой. На ушах все. Аня на нервах. Здесь были случаи пропажи детей, а потому полиция и администрация на подобные заявления реагирует мгновенно. Мать в истерике, рыдает и угрожает. Администрация каждые полчаса звонит и интересуется. Подключилась полиция. А в итоге оказалось, что девочку забрал из школы дед, который живёт отдельно. А телефон он просто не слышит. Девочка вскоре нашлась, она мирно обедала с дедом, а перед Аней родительница даже не извинилась. Вообще детей в Израиле много. И не только в семьях ортодоксальных евреев, в которых по религии положено «плодиться и размножаться». Их много везде — на улицах, в магазинах, на экскурсиях. Типичная городская картинка: молодой папа катит коляску с сопящим малышом, мама ведёт за ручку большенького, а то и двух. И так это мирно, дружно, без нервов. Аню по приезде в Израиль это тоже поразило. Призналась: — Знаешь, Наташ, до сих пор перед глазами такая сценка. Мы тогда только приехали. Отправились как-то с Бумой погулять. Нам навстречу папа с тремя сыновьями. Маленький (ему годика три на вид) всё время убегал, а старший его ловил. Папа строго предупредил, что если малыш упадёт, то придётся отвечать.
— Понятное дело — что! Малыш допрыгался и свалился. Видимо, больно ушибся. Расплакался. — А папа? — Спокойно, не спеша, подошёл и сказал: «Каждый в ответе за свои поступки, и ты в том числе». — Малец, конечно, всё понял... — Зря иронизируешь. Понял что надо. Потому что сам поднялся, отряхнулся и молча зашагал рядом с отцом. Потом я многократно подобное наблюдала. Здесь учат брать на себя ответственность с самого нежного возраста. Ишь, как разумно! Или только со стороны так? Судя по тому, что я тут видела и слышала, — нет, не только. В последнее время мне часто приходится вмешиваться на улице в процесс воспитания. Когда ребёнок, распустив сопли, ревёт белугой на всю улицу, а мамаша, закончив бесконечную телефонную стрекотню, подначивает: «Громче, громче давай!» Он и даёт, конечно! Затем следует «вознаграждение за проделанную работу» — смачный шлепок. Ей-богу, ничего подобного здесь не видела, хотя все публичные места буквально усыпаны детишками всех возрастов. Привилегированная «каста». по горам, монастырям... В Иудейских горах расположено множество монастырей и церквей при них. Один из самых знаменитых — Латрунский монастырь Богородицы, основанный в 1890 году монашеским орденом траппистов-молчальников. Он находится в 30 километрах к востоку от Тель-Авива. В начале XIX века, в Наполеоновскую кампанию, на Святую Землю была привезена виноградная лоза. Её посадили на одном из холмов в Иудейских горах, а позже основали на этом месте монастырь. Обитель и по сей день славится отличными винами, которые изготовляются из винограда Наполеоновской лозы. Его выращивают на принадлежащих монастырю угодьях, там же есть и оливковая роща. Оливковое масло тоже хорошее — густое, ароматное. Но больше всего меня впечатлил образ жизни этих невидимых затворников. Поднимаются они рано, до зари — в 3.15. Дальше в течение 11 часов усердно молятся. Видимо, что-то всё-таки едят. Потом 3 часа работают на земле, ухаживая за своими фирменными виноградниками и выращивая оливы. Не самое это лёгкое занятие, если учесть, что почвы там каменистые, а если точнее — просто нет никаких почв, одни сплошные горы. Управившись по хозяйству, монахи приступают к главному — один час в день они. копают себе могилу. Вот так, а пойду-ка я, грешный, покопаю себе. могилку, так сказать. Хотя в большинстве случаев получается, что роют они яму не себе, а кому-то другому, более достойному. И это понятно. Все бы хотели быть похоронены на Святой Земле, да не у всех это выходит. ...А в Латруне, в этом приюте молчальников, и правда тихо. Только шоркал веником старый монах, подметая упавшие листья. А какой потрясающий вид открывается со ступенек храма! Здесь, на живописных холмах, растут не посаженные, а сохранившиеся естественные леса. Хотя леса, конечно, это громко сказано. Но иерусалимская сосна и таворский дуб произрастают здесь с незапамятных времён. И это точно! Плоды монашеских трудов можно купить в маленьком магазинчике, примостившемся при входе в Латрунскую обитель. Видимо, зарабатывает монастырь неплохо — бутылки с вином и маслом расхватывают как горячие пирожки, да не по одной, а целыми наборами! Посетили мы и ещё одно любопытное место — горный монастырь Бейт-Джамаль. Тут тоже есть замечательный храм — в 1930 году на фундаментах разрушенной византийской церкви была выстроена современная церковь, во всех формах и красках продолжающая древнюю византийскую традицию. Все почти невольно залюбовались яркими фресками, украшающими стены: Крещение святого Стефана, Суд, Избиение камнями и Погребение. Меня же привлекло другое. В мозаичной росписи церкви Бейт-Джамаль я увидела один удивительный мужской портрет. Долго его рассматривала. От лица веет покоем, можно сказать — умиротворением, глаза серьёзные, добрые. Очень симпатичное лицо. Видимо, пока любовалась, прослушала, кто это. Можно бы, конечно, спросить у экскурсовода, но его плотным кольцом обступил народ и чего-то добивался. Ладно, — вздыхаю с сожалением, — и какая разница, как звали этого милого человека. Розу назови хоть розой, хоть не розой... И тут на самом выходе из храма один старенький монах протягивает мне книжку. Тоненькую такую, с портретом на обложке. Читаю: «Дон Боско. Друг беспризорных». А с обложки на меня смотрит то же самое лицо, что остановило меня в церкви! То ли монах заметил, как я разглядываю портрет, то ли просто удивительная случайность — Бог весть! Но протянул он книжку именно мне. Прямо в автобусе принялась её читать. Не случайно благородный Дон привлёк моё внимание. Ведь, можно сказать, коллега, педагог! Великий предшественник нашего Макаренко. Жил он давно — с 1815 по 1888 год и, оказывается, много сделал для того, чтобы брошенных детей на Земле было меньше. Для этого он основал «Салезианское общество» — чтобы воспитывать беспризорных мальчишек, а также специальное общество для воспитания девочек. У Дона Боско было много и других заслуг в продвижении христианства, но один факт просто потряс меня. Им было подобрано, накормлено, обогрето и воспитано по всему белу свету около 400000 неблагополучных детей! Вот это человечище! Такого бы Дона да к нам сейчас! Хотя монахи и зарабатывают (и, кажется, неплохо) продажей вина и масла, но главное, что они традиционно занимаются педагогикой и профессиональным обучением молодёжи. С 1845 года этим занимается. Молодцы, салезианцы! Только сегодня, конечно, их результаты гораздо скромнее, до Дона Боско пока никто недотянулся! „.Между тем смеркалось. Программа на сегодня была выполнена. Вроде бы все монастыри обошли и объехали. Сувениры купили, обувь стоптали. Домой? Но неутомимый экскурсовод Эдик как-то чересчур оживлённо соскользнул с монастырской темы в ботанику: «Посмотрите направо — посмотрите налево...» — «А чего смотреть-то? Уже практически стемнело!» — «Тогда поверьте на слово, — не теряется Эдик, — в горной гряде Кармель произрастает огромное количество экзотических растений. Это очень даже интересно!» По хорошо отработанному сценарию Эдик убалтывает потерявших бдительность пассажиров, а автобус тем временем сворачивает со столбовой дороги в какой-то тёмный, узкий просёлок. Эдика же просто несёт: — В лесах, которые вы видите за окном («Ни фига не видно», — бурчит народ), преобладает иерусалимская сосна, её вы сегодня везде наблюдали, встречаются дикая маслина, фисташковые деревья. Фисташки все любят? А, товарищи? В увлажнённых районах произрастает лавр. Именно из него, как вы понимаете, плетут лавровые венки и изготавливают лаврушку. Женщины, не забыли ещё про кухню? А что здесь творится в начале мая! Просто сказка! Сон шизофреника! Склоны гор, друзья мои, покрываются ярко-зелёной травой, и среди неё растут алые колониты (цветы, похожие на наши маки). Чуть позже зацветают розовые и белые цикламены, жёлтые крокусы, потом появляются белый люпин и календула. Представляете? Конечно, представляете. Дачники в салоне есть? В русских автобусах всегда есть. У моих родителей тоже была дача на Волге. Ещё как всё цвело! Но одно дело — ноготки и маки, а совсем другое, например, земляничное дерево! Кто видел это чудо природы? А оно вот тут (жест в сторону тёмных гор) и растёт! Почему так называется? Сейчас сами, любознательные вы мои, догадаетесь, — интригует Эдуард. Похоже, ботаника — его главное призвание. Он просто вошёл в раж: — Земляничное дерево — это, конечно, не совсем точно. Может быть и кустарник. Листья у него очень красивые — тёмно-зелёные, глянцевые, как отполированные, правда, с зазубренными краями. Цветки белые, небольшие такие колокольчики. Пчёлы их любят. Люди тоже любят — есть ягоды. И правда, плоды этого дерева очень похожи на землянику, только пахнут не так, как земляника в русском лесу. Там-то аромат — с ума сойти! До сих пор помню. Но и из местных плодов делают вкусные джемы и ликёры. Самый знаменитый среди них — португальский ликёр «Медронхо». Хотите попробовать? Ещё бы! Я же говорил, что главная изюминка ещё впереди! Мы с вами едем в... (далее последовало сложное название деревушки на незнакомом языке. Не только запомнить, но и воспроизвести нельзя), у вас будет возможность продегустировать и купить мёд, варенье, разные горные чаи, замечательные приправы и, конечно, местное вино, оливковое масло (кто ещё не купил). Одним словом, не пожалеете. Это традиционно последняя точка нашего сегодняшнего маршрута. После такой рекламы народ приутих, обдумывая предложение. А Эдик куёт, не отходя... Он с профессиональным оживлением выдаёт экскурсантам всё новые порции ботанических познаний, засыпая ими тлеющие угольки сомнения у некоторых не слишком доверчивых товарищей. Кстати, Эдик употребляет множество обращений: «господа», «товарищи», «дорогие мои», просто — «народ». В зависимости от ситуации. По-братски улыбаясь, он воркует: — Товарищи! Дорогие мои! Сейчас, к моему глубокому сожалению, в темноте вы его не видите, но, поверьте на слово, это очень красивое растение — называется иудино дерево. Иуда — в русском сознании нехороший человек, предатель. На самом деле здесь Иуд — как в России Ивановых. Иуда — это одно из колен Израилевых. Отсюда, кстати, и древнее название страны — Иудея. Так вот, учеником и предателем Иисуса был Иуда Искариот. Именно тот Иуда стал нарицательным отрицательным. По легенде, за предательство Иуде заплатили 30 сребреников (30 серебряных шекелей. Кстати, товарищи, наш шекель — почти твёрдая валюта. Советую в ней держать свои сбережения! Никакой инфляции-девальвации!). Так вот, с тех пор эти 30 сребреников стали символом награды за предательство. Иудин поцелуй — тоже мало приятного... Господа! По некоторым источникам, раскаявшийся Иуда якобы повесился на осине, которая с тех пор стала буквально дрожать от ужаса при малейшем ветерке, вспоминая, какой гад на ней в своё время висел. Испоганил дерево. Кто помнит русский фольклор? А, народ? Из чего там делают колы для вампиров и вурдалаков? Правильно, из осины. Осиновый кол — единственное оружие, способное поразить эту нечисть. Но есть и другие версии. И Эдик распевно декламирует: |
