8
Я лежу на верхней полке и кручу шариками в голове. Но от этого нет никакого проку. Мои шарики крутятся на холостых оборотах, и их КПД почти равен нулю.
А поезд летит в черной ночи, унося меня от Манилы, от капитана в белом кителе, от стрелков-мотоциклистов с перчатками в желтых крагах, от красавицы мулатки и от молодой мамаши, похожей на куклу Барби с младенцем-киллером в коляске… Иногда я проваливаюсь в чернильный омут и начинаю видеть там странные грезы. И я никак не могу взять в толк, происходит ли все это со мной во сне, или же наяву.
Для сна картины слишком яркие. Слишком отчетливые. Слишком реальные. Но для действительности они чересчур уж фантастичны, и это ставит меня в тупик.
Картины меняются с калейдоскопичной быстротой – разве такое возможно в реальности? Но если это не явь – то, что же тогда?
В моих видениях Брячислав живой.
Он сидит на скамье, откинувшись на ее деревянную спинку и забросив руки на голову, как это делают спящие дети. На груди у него висит Лейка. Он смотрит зачарованным взором, как за верхушки пальм погружается остывающее солнце, и его лицо со смешным носом-уточкой освещено умиротворенной улыбкой. Он совершенно не похож на шпиона. И его американское кепи с длинным синим козырьком, никак не может меня обмануть.
– Послушай, дружище,– говорю я Брячиславу,– какой из тебя грек? Ведь у тебя на носу написано, что ты обыкновенный мужик из Рязанской губернии.
– Ничего подобного,– возражает мне Брячислав. – Я – Тодоракис Папаракис. И мои родители были чистокровными греками. Среди греков, к твоему сведению, тоже бывают блондины.
А потом я вдруг оказываюсь с ним то ли в баре, то ли в летнем кафе «Медный таз». Я вижу, как песчаный берег лижут волны синего моря, и как высокие пальмы машут мне своими верхушками, словно гигантскими опахалами. За соседним столиком сидит красавица мулатка в сиреневом жакете. Она смотрится в маленькое зеркальце и пудрит себе нос. Из туалета выходит капитан торгового флота в белом кителе. Он усаживается за свой столик и начинает потягивать виски. К нам катит коляску молодая мамаша, похожая на куклу Барби. В ней сидит розовощекий младенец. В пухлых кулачках малыша зажат пластмассовый пистолет – из тех, что стреляют мыльными пузырями.
– Смотри, какой чудесный малыш,– говорит мне Брячислав.
И тут младенец наводит на меня пистолет и нажимает на курок. Из ствола вылетает маленькая желтая искорка, похожая на жало пчелы, и впивается мне в горло. Я хватаюсь рукой за укол, и в глазах у меня темнеет, и я падаю на пол и… просыпаюсь в холодном поту.
А поезд летит в черной ночи…
Я тупо смотрю в потолок и слушаю, как стучат колеса вагонов. И, под монотонный перестук колес, я снова погружаюсь в чернильный омут. И мое сознание снова плавает в этом омуте, растворяясь в ночи. И ко мне снова приходят видения. И я вижу в них Брячислава, и Странника, и Му…
Их образы всплывают и гаснут в моем сознании. И я слышу их голоса, но смысл их слов почему-то все время ускользает от меня.
И я вновь просыпаюсь. И сквозь раздвинутые занавески на окнах я вижу бледную полосу занимающегося рассвета. А колеса без устали поют мне свою бесконечную песнь. И я переворачиваюсь на другой бок, пытаясь еще немного поспать – к обеду я буду уже в Брюсселе.
***
– Господин Куаро?
– Да.
Мужчина смотрит на меня выжидающе. На его крючковатом носу – очки в недорогой пластмассовой оправе. За ними – внимательные карие глаза. Господин Куаро сухощав, немного выше среднего роста, и на его голове растет шевелюра непослушных рыжеватых волос с проблесками седины. Одет он по-домашнему – в спортивные темно-синие брюки и желтую кофту, которую связала ему, вероятно, еще его прабабушка.
– Я от тети Эльзы,– сообщаю я.
– А! – кивает головой господин Куаро, и на его лице появляется понимающая улыбка. – Так вы ее племянник, Моррис?
– Он самый.
Этот разговор происходит на лестничной площадке у двери в квартиру господина Куаро. Ее хозяин с энтузиазмом трясет мне руку.
– Рад! Очень рад вас видеть!
Он распахивает дверь и делает приглашающий жест рукой:
– Проходите.
Я переступаю порог в жилище господина Куаро, и он тут же закрывает за мной дверь на задвижку.
– Ну, как добрались? – интересуется хозяин квартиры.
– Спасибо, хорошо.
– А как там тетушка Эльза?
– Нормально. Если не считать того, что ее по-прежнему мучают приступы ревматизма. Она шлет вам привет и просит позвонить ей на следующей неделе.
Господин Куаро с удовлетворением кивает головой. С формальностями, похоже, улажено, и улыбка сползает с его лица так же внезапно, как и появилась.
– Вы один? – на всякий случай интересуюсь я.
– Да,– вздыхает господин Куаро. – Уже 12 лет…
Из прихожей мы попадаем в комнату. Она обставлена скромно, но со вкусом. Везде царят чистота и порядок – сразу видно, что господин Куаро человек старой закалки.
Я опускаю на ковер сумку из кожи канадского носорога.
– Это надо передать в центр.
– Понятно,– господин Куаро бросает беглый взгляд на пулевые отверстия в сумке, но не задает мне вопросов. Он знает, что лишние вопросы в нашем деле вредны для здоровья и абсолютно ни к чему не ведут.
Бельгиец уносит сумку со сверхсекретными документами в другую комнату и вскоре возвращается опять.
– Что-нибудь еще?
– Да. У вас есть магнитофон?
Магнитофон у господина Куаро находится в этой же комнате. Он стоит на тумбочке орехового дерева, и я задаю ему этот вопрос просто ради проформы.
– Я бы хотел послушать одну пленку,– поясняю я. – Где бы я мог это сделать?
– Здесь,– господин Куаро указывает на кресло рядом с магнитофоном. – Вы можете воспользоваться наушниками, а я уйду в другую комнату. И, таким образом, ничего не услышу.
Приятно иметь дело с людьми, которые понимают тебя с полуслова и не задают лишних вопросов.
– Отлично,– я усаживаюсь в кресло.
Господин Куаро приносит мне наушники и покидает комнату. Я достаю из кармана предмет, переданный мне Брячиславом. Это – обыкновенная магнитофонная кассета. Я вставляю ее в магнитофон, подключаю к нему наушники и, надев их на уши, нажимаю на кнопку воспроизведения звука.
Сперва слышно потрескивание и шипенье, а затем раздаются слова, произносимые знакомым мне голосом на русском языке.
Это мое прощальное послание, братишка. Если ты слушаешь его – значит, меня уже нет в живых. Значит, они добрались до меня. И они придут за тобой, если поймут, что ты проявляешь интерес к их делам. Они уберут всякого, кто попытается узнать о них правду.
У меня слишком мало времени, старина, ведь эти типы дышат мне в затылок. Они – нигде и повсюду, и от них невозможно ускользнуть. Поэтому – к делу!
То, что я тебе сейчас сообщу, может показаться тебе бредом. Но не спеши с выводами, старина. Только не спеши с выводами. Ведь я стою на пороге вечности. И людей не отправляют на тот свет просто за то, что они несут всякую чушь.
Дело скверное, старина. Очень скверное. Дело такого рода, с которым нам еще не приходилось сталкиваться. И оно касается всех землян. Но, прежде всего, оно касается нашей с тобой отчизны.
Старик! Я получил предупреждение об угрозе, которая исходит от инопланетян! Только не подумай, что я спятил. Только не подумай этого, старик. Гони от себя эту мысль, старина. Если ты решишь так – ты совершишь большую ошибку.
Так вот, опасность исходит от селенитов. Это – крайне рациональные существа с высоким интеллектом. Маленькие серые гуманоиды, возомнившие себя богами. Они обосновались на Луне и вошли в сговор с Американским правительством.
Старик! Ты когда-нибудь видел, как летит стая грачей в каком-то одном направлении, а затем, точно повинуясь некой команде, вдруг делает крутой разворот, меняет курс, и летит уже в другую сторону?
А теперь представь себе такую картину: живет страна. В этой стране нет ни безработицы, ни наркомании, ни нищих. Работают детские садики, санатории, фабрики и заводы. И вдруг, в одночасье, на большую часть граждан этой страны находит затмение. И люди делают, как эти грачи, крутой поворот. Они отказываются жить в мире и благополучии и начинают своими руками крушить то, что создавалось не одним поколением их предков. И причем нигде нет ни Гитлера, ни Чингисхана, никто не идет на них войной.
Ты думаешь, я спятил?
Нет. Я в здравом уме и в твердой памяти, старина. И потому я прошу тебя отнестись к моим словам со всей возможной серьезностью!
Селениты – не плод моей фантазии. Они реально существуют! Они достигли огромных успехов в науке и технике. Они способны делать роботов, в точности похожих на людей. Эти роботы, управляемые с Луны, с течением времени займут все ключевые посты в Америке, России, Европе, а затем – и в афро-азиатских странах.
Кроме того, селениты способны копировать живых людей, закладывать в них свои программы и манипулировать ими по своему усмотрению. Они обладают исчерпывающей информацией почти о каждом человеке на нашей планете! У них есть устройства, с помощью которых они в состоянии влиять на сознание людей. И это – не фантастика, старина, не роман Герберта Уэльса. Не подумай так, старик. Потому что, пока мы будем доверчиво хлопать глазами и говорить друг другу: «Такого не может быть!» – с нами произойдет то же самое, что и с коренными американцами в эпоху колонизации их страны белым отребьем.
Наша Земля богата всем – и недрами, и своей живой природой. А Луна мертва. Люди импульсивны и любознательны, как дети. Селениты же от колыбели похожи на маленьких уродцев. Им нужны и наши недра, и наша молодая кровь, чтобы впрыснуть ее в свои дряхлеющие вены.
Если их манекены внедряться в наши правительства – нам кранты! Мы будем против них, все равно, что американские индейцы со своими копьями и стрелами против злого белого дьявола с пушками и ружьями. Но только на этот раз все будет не так явно, не так грубо. Партия будет разыграна тонко и хитроумно, как в шахматах.
Селенитам ведь не надо бросать бомбы и без крайней на то нужды стрелять в людей. А зачем? Они способны переменить наше сознание так, что мы и сами станем делать то, что нам велят.
Старина! Мы уже подошли к краю! Смотри, что может быть! Предатели вдруг станут героями. Им поставят памятники, их портреты напечатают на денежных знаках. А героев оплюют и обольют грязью. Рабочие выйдут на манифестации и потребуют от правительства, чтобы их фабрики и заводы как можно скорее отдали ворам и проходимцам. На месте детских садиков и школ возведут притоны и казино. Проститутки и жулики станут героями нового времени. Из неведомых тараканьих щелей повыползают левые проповедники и сектанты. Страна потонет в бандитских разборках. Станут расти, как грибы после дождя, гадалки и колдуны. Каждый будет терзать плоть своей матери-родины, стараясь урвать кусок пожирней, а кто этого делать не будет, тот станет нищим. Советский Союз расколется на множество осколков, и в каждом из них воцарится свой батька Махно. А бравые американские парни, воспользовавшись неразберихой, начнут бомбить мирные страны, уничтожать древние святыни и памятники мировой цивилизации, пытать в своих казематах граждан других государств. Они протянут щупальца своих военных баз во все точки земного шара, опутают ими весь мир. И всем этим процессом будут управлять с Луны такие себе неприметные заморыши-селениты. Ты думаешь, это фантастика, это роман Герберта Уэльса?
Нет, старина. Это – наше ближайшее будущее, если мы будем сидеть, сложа руки.
Но – что же делать?!
Старик! К счастью, на нашей планете есть и иные представители внеземного разума. И, по всей видимости, они желают нам добра. Как бы то ни было, они вошли со мной в контакт и передали мне неоспоримые доказательства того, что замышляют селениты. Так что сомнений в их правоте у меня нет никаких.
Сейчас мне некогда говорить тебе о моем контакте с Наблюдателями – дорога каждая минута! Да это уже и не суть важно! Главное – в другом!
Представь себе гитлеровскую Германию накануне второй мировой войны. Фашистский генштаб разработал план «Барбаросса». Он уже утвержден Гитлером, и в самое ближайшее время фюрер намерен начать свой Блицкриг. И вот, перед самой войной, планы германского генштаба попадают в руки нашему разведчику. В них есть все – и направление главных ударов, и общая стратегия военной компании. И подобные планы сейчас в моих руках! Но только планы эти – куда страшнее нацистских, со всеми их крематориями и Бабьими Ярами. Потому что даже и после победы фашизма Человек на Земле все-таки не был бы искоренен как вид. А Селениты хотят всех нас сделать некими Големами.
Короче! Я нахожусь под прицелом у Яндекса! А это – покруче любого Абвера и ЦРУ, поверь мне! Как они пронюхали насчет моей встречи с Наблюдателями – этого я уже не узнаю никогда. Да только нутром чую, что они идут за мной по пятам. И вряд ли я доживу до утра.
В общем, такие дела, старина. Такие дела… Сейчас ко мне должен явиться ночной портье, и я передам ему магнитофонную запись, а также информацию Наблюдателей. Она – на двух компьютерных компакт-дисках. Портье зовут Филиппе Эстрада. Он не знает русского языка – так что для него наша речь все равно, что китайская грамота для таких, как мы с тобой. Не знаю толком, что он за человек. Но, похоже, он не из тех, кто любит трепать зыком. Как бы то ни было, я вынужден довериться ему. Другого выхода у меня просто нет.
Так вот, Эстраде я отвалю кругленькую сумму. И растолкую ему, что он должен передать информацию белокожему фотографу. Я пригрожу ему, что если он вздумает финтить, то будет иметь дело с Коза Нострой. Это, конечно, блеф. Но, надеюсь, это сработает.
Ну, все, старик! Уже стучатся в дверь. Надеюсь, это Эстрада.
Ни пуха тебе…
Прослушав магнитофонную запись, я откинулся на спинку кресла и погрузился в раздумье. Я просидел в кресле, не шелохнувшись, минут пять. Затем перемотал ленту и прослушал запись еще раз. После чего просидел неподвижно около двух минут. Затем снял наушники, выключил магнитофон, извлек оттуда кассету и позвал господина Куаро.
– У вас есть роман Оноре де Бальзака «Утраченные иллюзии?» – спросил я его, когда он появился в комнате.
Кажется, господин Куаро только и ожидал этого вопроса. Он подошел к книжной полке, взял оттуда книгу в толстом коричневом переплете и протянул ее мне.
– И еще два-три листка бумаги.
Я получаю бумагу, ложу листки на книгу французского классика, и начинаю писать донесение Му. Это занимает у меня минут сорок. Потом открываю роман на странице 447 и, известным лишь мне и Му способом, зашифровываю сообщение.
– А нет ли у вас еще такого объемного конверта, в который я мог бы положить документы?
Оказывается, и такой конверт у господина Куаро тоже имелся. Запасливый он человек, этот господин Куаро. Я вкладываю в конверт паспорта и водительские права на имена мистеров Браухмана и Мягкоффа. Туда же я засовываю магнитофонную кассету, свое донесение и фотографию Филиппе Эстрады, полученную от Брячислава. Затем заклеиваю конверт и протягиваю его хозяину квартиры.
– Это следует срочно передать в Центр.
Господин Куаро кивает мне и куда-то уносит конверт, как ворона кусок сыра. Пока он отсутствует, я сжигаю в пепельнице не зашифрованный черновик донесения. Затем господин Куаро появляется вновь и смотрит на пепельницу, в которой лежит зола, с таким видом, как будто он ожидает, что из нее сейчас вылетит птица Феникс. Но птица феникс не вылетает.
– Что-нибудь еще?
– Да. Я хотел бы получить то, что причитается сэру Стоуну.
Бельгиец приносит новый конверт. Я вскрываю его и достаю оттуда паспорт на имя некоего сэра Герберта Стоуна. Вместе с паспортом в конверте оказываются водительские права на то же имя, а также крупная сумма денег в фунтах стерлингах и другой валюте. Я прячу все это во внутренний карман своего пиджака и прощаюсь с господином Куаро.
Ничего не поделаешь, придется работать по новой легенде!
|
