7
Солнце кануло за море, и улочки Манилы объяла тьма. Во тьме светились тысячи маленьких солнц – уличных фонарей и разноцветных неоновых реклам. В центре города скопление светящихся точек более плотное, насыщенное, а к окраинам оно распадалось, становилось все реже. Возможно, с какого-нибудь спутника эта картина могла бы напомнить космонавту Млечный Путь в миниатюре. Впрочем, я никогда не бывал в космосе, и поручиться за достоверность такого сравнения не могу.
Там, где я стою, достаточно света для того, чтобы можно было различить лица прохожих с расстояния 15-20 шагов. А стою я на автобусной остановке у подземного перехода. По его бокам горят два фонаря-тюльпана, бросающего на остановку мягкий рассеянный свет. Рядом находится киоск, в котором я купил газету: «Манильская Правда». Неоновая вывеска над ним добавляет еще несколько люкс скупого света. Дальше, за киоском, тянется тротуар вдоль магазина детских игрушек, витрины которого ярко освещены. За магазином тротуар выходит на площадь «Манильских Комиссаров» и идет вдоль обочины дороги – она тоже неплохо освещена. Так что появись на горизонте Брячислав – и я увижу его даже без прибора ночного видения. Но Брячислав не появляется. Пока не появляется. Я уже пропустил не один автобус, делая вид, что опять подошел не мой номер – а моего друга все еще нет. Так что мне остается лишь одно – дышать свежим манильским воздухом.
Да! Просто торчать тут и дышать воздухом Манилы! Зная, чем может обернуться встреча Брячислава с ночным портье! Занятие, скажу я вам, не из приятных. И сейчас мои нервы натянуты как стальные канаты, на которых висит многотонный груз.
Понятно, в ожидании друга я не вешаю себе на голову красную мигалку и не становлюсь под фонарь, чтобы меня можно было увидеть за километр. Я выбираю местечко в тени газетного киоска с его боковой стороны. Отсюда неплохо просматривается площадь с монументальной экспозицией героических комиссаров. А через дорогу, на углу следующего квартала, видны огни отеля «Шипр».
Люди на автобусной остановке постоянно меняются, как карты в колоде – одни заходят в городской транспорт, а другие выходят из него и идут по своим делам. И пока я не заметил вокруг себя ничего подозрительного. Однако это еще не говорит о том, что наблюдения за мной нет.
Наконец, около половины девятого, появляется Брячислав! Он идет по тротуару вдоль площади Манильских Комиссаров неспешной походкой гуляющего человека, которую я могу отличить среди тысяч других. Одну руку он держит в кармане пиджака. На груди у него висит фотоаппарат – значит, все идет нормально.
Я вижу, как Брячислав приближается к магазину детских игрушек. Но не спешу бросаться ему навстречу и заключать в свои объятия. Пусть пройдет мимо, а я проверю, нет ли за ним хвоста.
Я делаю ленивое движение к урне и опускаю в нее газету. Брячислав скользит по мне равнодушным взглядом и топает дальше. В этот момент в поле моего зрения попадает молодая мамаша, похожая на куклу Барби. Она катит коляску навстречу Брячиславу. В люльке сидит полуторагодовалый розовощекий малыш. В пухленьких кулачках он держит пластмассовый пистолет – из тех, что стрелюют мыльными пузырями. Неожиданно малыш поднимает игрушку, нацеливает ее на Брячислава и нажимает на курок. Вместо мыльного пузыря из ствола вылетает маленькая, как жало пчелы, искорка. Я бы не заметил ее, если бы не смотрел прямо на пистолет. Жало вонзается Брячиславу в горло. Он хватается за укол рукой и медленно оседает. Я бросаюсь к другу. Он с хрипом падает на тротуар, и на его губах появляется пена. Я склоняюсь над телом друга. Скрученными пальцами он выдергивает из кармана какой-то предмет и сует его мне в руку. Я незаметно прячу предмет в рукав и распрямляюсь. Надо мною уже начинают толпиться прохожие. Слышен чей-то возглас:
– Что с ним?
Я щупаю его пульс. Он уже не прослушивается. Я поднимаю голову и вижу удаляющуюся спину молодой мамаши. Она катит свою коляску по тротуару вдоль площади Манильских Комиссаров.
– Не знаю,– говорю я. – Сердечный приступ, наверное. Может кто-нибудь вызвать врача?
С этими словами я встаю. Мой друг лежит передо мной на тротуаре, неуклюже подогнув под себя левую ногу. Еще полминуты тому назад он был жив-здоров, но теперь я уже ничем не могу ему помочь.
Я отхожу от бездыханного тела, около которого начинает смыкаться кольцо зевак. Затем опускаю руку в карман пиджака и легким движением кисти вытряхиваю туда предмет, переданный мне Брячиславом.
– Пропустите! Пропустите врача! – слышу я за своей спиной возбужденный женский голос.
В такой ситуации любому человеку свойственно проявить некоторое любопытство. И я – не исключение. Я оборачиваюсь и бросаю быстрый взгляд через плечо. К Брячиславу приближаются санитары с носилками. Рядом с ними идет уже знакомая мне мулатка из бара. Правда, на этот раз она сменила вечернее платье на халат врача. Но и в нем – как успевает отметить мой цепкий взор – она выглядит совсем неплохо.
В этот момент к остановке подходит автобус, и я, не мешкая, вхожу в него. Две или три остановки я проезжаю в неком затмении.
Младенец, стреляющий из игрушечного пистолета смертельными иглами! Эта картина настолько потрясает меня, что я временно теряю способность шевелить шариками в голове.
Словно робот-автомат, я схожу на одной из остановок и бесцельно бреду по улице. Если за мной и ведется наблюдение – сейчас я не в силах его обнаружить. Наконец самообладание возвращается ко мне, и я начинаю потихоньку крутить свои шариками. Минут десять я гуляю по городу и верчу шариками и так, и этак. Но из этого ничего толкового не выходит.
На одной из улиц я замечаю телефон-автомат и, подойдя к нему, бросаю в прорезь жетон. Затем набираю номер.
– Алле? Это бюро проката машин? – спрашиваю заплетающимся языком, подделываясь под голос пьяного человека.
– Да.
– Это говорит мистер Мягкофф… Вы понимаете, какое дело… Я брал у вас тачку. Ну, в общем, тут такая история, что я сейчас не рискую сесть за руль. Мы это… мы с приятелем того… хватили лишку… Так что не могли бы вы сделать нам такое одолжение, и забрать машину со стоянки? А то я боюсь, что на первом же перекрестке меня остановит патруль…
На другом конце провода прерывают мои словоизлияния и спрашивают, какой марки машина и где она. Я сообщаю необходимые сведения и вешаю трубку. Потом смотрю на часы. Девять часов двенадцать минут. До отхода моего поезда остается около сорока минут. Я ловлю такси и прошу отвести меня на железнодорожный вокзал. Таксист доставляет меня туда через пятнадцать минут. У меня в запасе остается еще достаточно времени, чтобы забрать из камеры хранения сумку со сверхсекретными документами и сесть на брюссельский поезд.
|
