Какими бы исполинами ни казались отдельные насекомые среди сотен тысяч себе подобных, они остаются лилипутами в сравнении с другими животными.

Литература: 1. С. Афонькин, Ю. Дунаева «Фараонов муравей», Москва, «Агропромиздат», 2001. 2. П. И. Мариковский «Насекомые защищаются», Москва, «Наука», 1978. 3. П. И. Мариковский «Тайны мира насекомых», Москва, «Наука», 1976. Какая героиня древнегреческой мифологии олицетворяла душу, представляясь в образе бабочки или девушки с крыльями бабочки? Какие мифологические герои имеют образ насекомых? Приведите примеры. Символ души, бессмертия, возрождения и воскресения, способности к превращениям, к трансформации, так как это крылатое небесное существо появляется на свет, преображаясь из мирской гусеницы. "Чудо переходящих одно в другое состояний, это чудо превращения вялой гусеницы, тупой куколки в нежно-прекрасную бабочку, глубоко трогало человека, стало для него подобием собственных душевных превращений, подарило ему надежду на то, что когда-нибудь он оторвется от земли и поднимется в озаренные светом сферы вечности" (Э. Эппли). Бабочка считается символом Великой Богини (Великой Матери, Magna Mater). Образ Великой Богини восходит к древнейшим временам истории человечества, к палеолиту. Это верховное божество олицетворяло одновременно небо и землю, жизнь и смерть. С Великой Богиней ассоциировались птицы и летающие насекомые. Одним из насекомых, представлявших богиню, и была бабочка. Отсюда поверья о том, что ведьмы могут превращаться в бабочек, что бабочки способствуют зачатию и предвещают войну (например, римляне называли бабочку feralis- "свирепая"), что бабочки - это души умерших. Кроме того, во многих культурах бабочка символизирует преходящий характер радости. В Китае это крылатое существо обозначает бессмертие, досуг в изобилии, радость и лето. Изображенная со сливой бабочка символизирует долгожительство и красоту, с хризантемой - красоту в старости, с пером - долголетие. Образ бабочки встречается в даосских притчах. Так философ Чжуан-цзы однажды во сне увидел себя бабочкой. Проснувшись, он не мог понять: Чжуан-цзы видел во сне, что он - бабочка, или бабочке теперь снится, что она - Чжуан-цзы? Другая история, рассказанная Чжуан-цзы, повествует о том, как молодой ученый, гоняясь за красивой бабочкой, нечаянно вторгся в частные владения отставного судьи и, увидев его дочь, был настолько заворожен ее чарами, что решил упорно трудиться и попытаться получить ее в жены. В этом он преуспел и поднялся до высокого чина. Здесь бабочка - это знак супружеского счастья, можно сказать, китайский Купидон. У японцев бабочка символизирует молодую женщину, а порхающие одна вокруг другой бабочки означают семейное счастье. Белая бабочка - дух умершего. В Древней Мексике бабочка относилась к атрибутам бога растительности, весны и любви, "Принца цветов" Шочипильи. Кроме того, она была связана с Солнцем и являлась символом колышущегося огня. Обрубленная каменными ножами (итцли) бабочка - это богиня Ицпапалотль, "Обсидиановая бабочка", ночной дух пламенеющих звезд и вместе с тем - символ душ женщин, умерших при родах. Древние греки считали бабочку символом бессмертия души. Психея, имя которой значит "душа", представлялась в виде девушки с крыльями бабочки.В христианстве стадии развития бабочки олицетворяют жизнь, смерть и воскресение, поэтому бабочка иногда изображается в руке младенца Христа, что символизирует возрождение и воскресение души. На картинах, изображающих жизнь в раю, крылья имеет душа, которую Творец помещает в тело Адама. В германо-скандинавской мифологии эльфы, духи воздуха, изображались в виде красивых маленьких человечков с крыльями бабочки. У славян с бабочкой связываются прежде всего представления о душе. В народе зачастую говорят о бабочке как о душе умершего или предвестнице смерти, а иногда и образе смерти. В настоящее время — всего лишь метафора легкомыслия, бабочка в древности являлась символом бессмертия, ее жизненный цикл стал превосходным примером этого: жизнь (яркая гусеница), смерть (темная куколка), возрождение (свободный полет души). Отсюда древнегреческий миф о Психее (дословный перевод — «душа»). Зевс, восхищенный силой ее любви к Амуру, навсегда освободил ее от смерти. Бабочка, как эмблематическое изображение души, встречается в таких отдаленных друг от друга регионах, как Заир, Центральная Азия, Мексика, Новая Зеландия. Бабочки имеют именно это значение на христианских надгробиях, а Христос, держащий в ладони бабочку, символизирует воскрешение. Бабочки считались символами душ павших воинов у ацтеков, их приносили в жертву некоторым мексиканским божествам. Их трепещущие крылья также символизировали солнечный жар, например, в кельтской традиции. В Китае бабочка — эмблема развлечений и знак влюбленных. Китайское слово, обозначающее бабочку, омоним слова «слива», а также слова «семьдесят» — отсюда, возможно, происходит метафора, обозначающая красоту в преклонном возрасте. В Японии это насекомое считают символом экстатической радости, женской суетливости и ремесла гейш; пара бабочек символизирует супружеское счастье. В сказках волшебники часто представляются с крыльями бабочек. На бытовом уровне - символ легкомыслия и бренности. О беззаботном человеке говорят, что он «порхает, как бабочка»; популярного певца называют «бабочкой-однодневкой». При этом упускают из виду, что бабочка порхает вовсе не бесцельно - она занимается производством потомства. Бабочка, исполнившая свое предназначение, умирает, поскольку дальнейшая ее жизнь лишена смысла. Природа вообще являет собой редкий пример торжества целесообразности; и не исключено, что и наши бесцельнейшие порхания тоже служат каким-то ее скрытым целям. Для понимания религиозно-мифологической символики бабочки наиболее важен тот факт, что она появляется на свет весной из куколки, в которую осенью превратилась гусеница. Куколка напоминает саван, окукливание гусеницы - смерть, а бабочка - душу, которая покидает мертвое тело и устремляется в райскую жизнь. Бабочки не едят и не пьют; они прекрасны, легки и заняты одной лишь любовью. Поэтому неудивительно, что в мифологическом сознании Европы и Средиземноморья бабочка стойко ассоциируется с душой. Наиболее древние примеры такой символики мы находим в Древнем Египте; и вполне возможно, что искусство мумификации трупов возникло из подражания действиям гусеницы, превращающейся в бабочку. Известны многочисленные суеверия и приметы, связывающие бабочек (особенно ночных) с душами умерших; и, наконец, в католической иконографии бабочка в руках младенца-Христа символизирует идею воскресения. Очевидно, создатели знаменитого рекламного плаката компании МММ («Из света в тень перелетая») тоже хотели наделить свое творение подобным символическим звучанием. Однако, как показали дальнейшие события, бабочку на этом плакате следовало понимать в более поверхностном смысле - как существо легкомысленное и порхающее, которое живет один день, а затем молниеносно перелетает из света в вечный сумрак. Бабочка принадлежала к обитателям неба и управлялась богом дождя Тлалоком. Эту сферу царства мертвых ацтеки представляли райской. Для всех народов Центральной Америки бабочки символизировали богатый плодородный растительный мир. С ними обращались бережно, так как видели в них души мертвых, которые вновь возвращаются на землю. Удивительные превращения, которые происходят с бабочками в течение их развития, делали их символом метаморфозы. Первобытные люди видели в этом эквивалент перехода от жизни к смерти, то есть возрождение через другую форму бытия. Разные виды насекомых соотносятся в мифах с разными частями космического пространства, с его зонами (царствами) или их образами. Божья коровка и пчела («божья пчела»), безусловно, могут соотноситься с верхней зоной, с небом (отсюда эпитет «божья»); они же в ряде случаев связаны с верхней частью мирового дерева, с его ветвями и листьями (с кроной). Иногда пчела связана с мировым деревом в целом (в «Старшей Эдде» и особенно в «Младшей Эдде»; в ряде случаев эта связь дана через образ мёда). Ещё чаще пчёлы соотносятся со средней частью мирового дерева (его стволом) и соответственно со средним, земным миром. С нижним миром и нижней частью мирового дерева (корнями), а нередко и с повелителями низа: злыми божествами, духами, демонами и т. п. — связаны вредоносные насекомые — комары, москиты. В образах некоторых насекомых подчёркивается связь с нечистой силой; в частности, стрекоза обозначается (в противоположность божьей коровке и др.) как ездовое животное чёрта — «коза (или козёл) чёрта», «конь чёрта» и т. п букв. «муха  дракона», стрекоза при Стри (бог) и коза и т. п.). Как образ низа насекомые функционально сопоставимы с хтоническими животными (змеи, ужи, черви, мыши, бобры, чудовища и т. п.). Тот факт, что разные насекомые соотносятся в совокупности со всеми космическими зонами и со всеми тремя частями мирового дерева, находит параллель в мифопоэтическом взгляде на насекомые как гибридный образ, составленный из черт (или свойств), присущих животным, живущим в воздухе, на земле (а иногда и под землёй); соответствующие тексты (особенно часто — загадки о Насекомых) типа: «чорон, да не ворон, рогат, да не бык, шесть ног без копыт: летит — воет, падает — землю роет», «Летит по-птичьи, ревёт по-бычьи», «Не рак, не рыба, не зверь, не птица» и т. п. Иногда насекомые изображается как посланец бога, которому дана власть над всеми, кроме обитателей моря.  Некоторые ритуальные тексты наглядно демонстрируют функциональные различия между разными видами насекомых. Один полюс образуют «божьи» пчёлы, которые приносят весну и плодородие. Надругом находятся вредоносные насекомые, созданные в наказание людям и скоту. У многих сибирских народностей (ненцы, селькупы, нганасаны, кеты и др.), как и у ряда североамериканских индейцев, распространён миф о происхождении таких насекомых (особенно часто комаров) из искр костра, на котором мифологический герой сжигает злое женское существо (появление комаров из тела Хоседэм, сожжённой на костре у кетов, из тела парнэ у ненцев и т. п.).В связи с этим мотивом находятся и другие, довольно многочисленные версии происхождения насекомых (муравьев, мух, москитов, вшей и т. п.) из тела убитого чудовища в результате инцеста между братом и сестрой, а также по воле творца (который иногда посылает насекомых на землю с целью научить людей сажать и выращивать культурные растения). В разных мифопоэтических традициях засвидетельствован мотив обращения громовержцем своих детей, подозреваемых в том, что они — результат измены его жены, в насекомых или других хтонических животных (змеи, черви, мыши и т. п.) и в растительные образы (грибы, семена и т. п.). У ягнобцев (Таджикистан) отмечено представление о появлении вшей в связи с громом, изображение наказания богом взбунтовавшихся ангелов, превращающихся в насекомых, скорпионов, саламандр и падающих на скалы (левая часть триптиха И. Босха «Воз сена»).  Идея превращения божественного или человеческого персонажа в насекомых повторяется во многих мифологических схемах. Типичным для целого класса мотивов превращения искусного в каком-либо ремесле работника, мастера в насекомое, сохраняющее соответствующий профессиональный навык, является превращение Афиной ткачихи Арахны в паука; также разные варианты мифа о превращении людей в муравьев, термитов, кузнечиков, цикад и т. п. и превращение Геры (жены громовержца Зевса) в овода, с тем чтобы преследовать Ио, возлюбленную Зевса, превращённую в корову (в более распространённом варианте Гера напускает овода на Ио). Тема метаморфозы возникает и в архаичных представлениях о превращении души человека в бабочку, мотылька и т. п. Вместе с тем бабочки-однодневки, мотыльки и другие эфемериды становятся широко распространёнными символами краткости жизни и счастья. Связь людей с насекомыми, подтверждаемая мотивом превращения, объясняет использование образов некоторых насекомых (пчела, оса, муха, комар, паук, муравей и т. п.) в качестве тотемных предков.  Фольклорная, прежде всего сказочная, традиция с разной степенью полноты сохраняет многочисленные мотивы, связанные с насекомыми, — от бесспорно мифопоэтических (превращение мифологического героя или героини в пчелу, муравья (уменьшение размера с целью проникнуть сквозь щель в нужное место — мотив, объединяющий ведийского Индру с Иваном-царевичем, проникающим в виде муравья в Хрустальную гору), муху, комара и др.) через сильно трансформированные и десакрализованные, аллегоризированные вплоть до предельно сниженных профанических вариантов, шуток, анекдотов.  Ещё в неолитическом искусстве встречаются схематические изображения пчелы, бабочки и других насекомых в качестве тотемических и апотропеических знаков. Особое значение «энтомологическая метафора», основанная на сближении полярных аспектов бытия (навозный жук-скарабей как «двигатель» солнца), получает в египетской художественной культуре. В античности распространены символы бабочки, скорпиона (соответственно атрибуты Психеи и Меркурия), пчелы (эмблема Эрота, знак поэтического вдохновения и др.), образы мошкары как внесимволического признака лета; в изобразительном  искусстве  распространены стилизованные изображения Насекомых (однако последующая традиция возводит к древнегреческому живописцу Апеллесу именно скрупулёзно-иллюзионистическое изображение мухи, якобы привлёкшее даже настоящего паука).  Значительный резонанс в европейской культуре имеют многочисленные энтомологические мотивы Библии (саранча, блохи, мухи — в частности, именование сатаны «царёммух» - Вельзевул). Аллегоризующие образы насекомых рассеяны в средневековом богословии и словесности (Григорий Великий в «Моралиях» сравнивает обращённого язычника с кузнечиком-богомолом, Данте в «Божественной комедии» уподобляет ангелов пчёлам и т. д.). В позднесредневековой живописи бабочка («душа») в руках Иисуса-младенца,  кузнечик, божья коровка (атрибут богоматери) — одновременно и религиозные символы, и знаки восторженного любования красотой реального мира. Но типичны для этой эпохи и идущие из библейской традиции образы демонических Насекомых (насекомовидная нечисть в сценах низвержения мятежных ангелов, ада, распятия (вокруг злого разбойника)). В 16—17 вв. наряду с воспеванием красоты насекомых как «ювелирных изделий природы» (стихи П. Ронсара о шершне, муравье, бабочке; образ Юпитера-живописца с бабочкой у итальянского художника Д. Досси; энтомологические иллюстрации-акварели немецкой художницы М. С. Мериан) популярно и смягчённо негативное отношение к ним (бабочка как эмблема непостоянства, муха — бренности, блоха — мук совести и т. д.). В 17 — нач. 19 вв. приобретает популярность тщательное воспроизведение насекомых в натюрмортах-обманках. Типичное уже в античности геральдическое значение Насекомых сохраняется и в новое время (пчёлы на наполеоновских регалиях), так же как и традиционная эмблематика - куколка бабочки, обозначающая бессмертие, а летящая на огонь мушка — поэтический «эрос» — стереотипы романтического мышления). В литературе второй половины 19 в. членистоногие нередко становятся подлинными героями метафорического мира, тяготеющего к идее роковой абсурдности бытия (пауки у Ф. М. Достоевского; образ «искательниц вшей» у А. Рембо; вошь — «безжалостный бог» у Лотреамона). Образы гигантских членистоногих — «властителей мира» переходят в графику (пауки О. Редона, М. В. Добужинского), политическую карикатуру и плакат («паук-капиталист» и др.).  Пристальный интерес к миру насекомых, аллегорически живописующему взаимоотчуждённость людей, составляет характерный признак  модернистской культуры (трансформация героя в чудовище-насекомое в «Превращении» Ф. Кафки, в дневниках сопоставлявшего самого себя с насекомым (изобразительная параллель к этому — графика Дж. Энсора и А. Кубина); кузнечик в живописи сюрреалистов (М. Эрнст, С. Дали, А. Массой); мухи у Ж. П. Сартра и А. Камю; осы и пчёлы, цикады у О. Мандельштама; энтомологические мотивы у В. Набокова и др.) МУХА. Мифологическая роль мухи связана с её малыми размерами, назойливостью, нечистотой. Эти особенности определяют символическое значение образа мухи. У древних евреев муха считалась нечистым насекомым и не должна была появляться в храме Соломона. Её вредоносные качества (от  мора, приносимого мухой, обезлюдел Левант) в сочетании с многочисленностью мух объясняют сравнение с мухой ассирийских или египетских войск в библейской традиции. Христианская традиция усвоила образ мухи — носительницы зла, моровой язвы, греха, ведущего к искуплению. В ряде случаев образ мухи соотносится с персонифицированными мифологическими образами, чаще всего воплощающими силы нижнего мира. Так, многие демоны, злые духи, персонажи, фигурирующие в чёрной магии (в частности, в «чёрных» заговорах, колдовстве), связаны с мухой. В иранской мифологии демон смерти Насу («труп») представлялся в   облике   отвратительной   трупной Мухой, прилетающей после смерти человека, чтобы завладеть его душой и осквернить тело. Верховный вождь адских сил Вельзевул — учредитель ордена Мухи, с которым связаны и Молох, Ваал, Левиафан и другие, занимающие разные места в иерархии этого ордена. Известны и иные формы воплощения мушиных образов в мифологии (способность скандинавского Локи превращаться в муху, которая жалила его жертвы, подвергая мучениям; мотив превращения сказочного героя в муху, что облегчает ему выполнение своих задач). Несколько другую категорию составляют т. н. «мушиные» боги, повелители мух, защищавшие людей от укусов мух. Таков был Вельзевул, которого почитали ханаанеяне и филистимляне. Одной из ипостасей Зевса был Апомийос («отвратитель мух»), которому ежегодно в Актийском храме приносили в жертву вола (косвенное отражение той же связи в мотиве вола и мухи (более известный случай — вол и лягушка) или в мушином опахале  в   форме   кустистого взъерошенного бычьего хвоста, выступающем в буддизме как эмблема власти, мощи, покровительства, превосходства, также — подчинения; подобные же опахала в Китае используются в магических обрядах). Жертвоприношения от мухи, совершаемые, очевидно, в пользу мифологического персонажа, обладающего властью над мухами или успешно с ними борющегося, известны и в Риме (совершались в храме Геркулеса). Мифологическая отмеченность мухи актуализирует тему малого, ничтожного, вредящего большому и значительному. Эта тема так или иначе отражается и в клишированном библейском образе мухи в помаде (эквивалентном образу ложки дёгтя в бочке мёда), и в эзоповской басне о муха на колеснице (и её фольклорных источниках), и даже в символическом образе вечности, бессмертия — муха в янтаре. Помимо уже отмеченного превращения героя в муху, встречаются такие мотивы: муха строит терем, муха попадает в сеть к мизгирю (пауку), муха летает над головой, служит приметой при узнавании невесты; муха берётся героем для напоминания; муха и блоха (хвастовство — состязание на тему, кто больше досадит человеку; мена жильём между ними); муха забывает имя; муха, убитая на носу судьи; происхождение мух в результате соития брата и сестры, по воле верховного бога и т. п. Связь энтомологического и астрального кодов в теме мухи отражена в названии созвездий. Образ мухи иногда включается в состав других образов с богатой мифопоэтической семантикой; например, обозначение мухомора как «мушиного» гриба — мухомор. Иногда муха выступает в мифопоэтических   источниках   как представитель класса насекомых в целом, и в этом случае её характеристики становятся или более нейтральными (малое, летающее, жужжащее и т. п.), или, наоборот, более разнообразными и эвентуальными. ОСА. Мифопоэтическая символика образа осы определяется такими её особенностями, как летучесть и изящество, с одной стороны, и навязчивость (усиливаемая монотонным жужжанием),   агрессивность,   жалящие свойства — с другой. Первой особенностью объясняется в известной мере широко распространённое в ряде традиций представление о том, что оса— душа человека или превращённый мифологический персонаж. В шаманских культурах Сибири было распространено представление о способности души шамана превращаться в осу и в таком виде достигать неба и бога. В Монголии шаманы рассматривали осу как жилище, в котором укрывается внешняя душа. В эпическом цикле о Гесере лама, задумавший убить Гесера, посылает к нему с этой целью свою собственную душу в виде осы: каждый раз, когда Гесеру удается схватить осу, лама теряет сознание. В ряде традиций душа ведьмы также нередко принимает вид осы (мотив разоблачения ведьмы человеком, который видит, как во время сна душа в виде осы внедряется в тело ведьмы), в частности, покидая спящую ведьму, с тем, чтобы вредить людям. Эти же свойства осы мотивируют её функционирование в качестве культурного героя. В сказке африканских чагга (Танзания) оса получает огонь от бога; её спутники в полёте за огнём (гриф, орёл-рыболов и ворона) не выдержали трудного пути и погибли; в награду бог делает осу вождём всех птиц и пресмыкающихся и освобождает её от тягот рождения потомства. Как культурный герой, обучивший людей гончарному искусству, выступает оса и у ряда южно-американских индейцев. Во многих традициях оса — образец мудрости, хитрости, ловкости, она выступает как посредник или судья (например, фольклорную схему, используемую в басне Федра о пчёлах и трутнях перед судом оса.). Тему жаления, укуса осы актуализирует европейская сказка о том, как лиса приводит медведя к дуплу с осиным мёдом и как оса наказывают медведя. С этой же темой связана и папуасская сказка о том, как оса приобрели свою окраску: охотник в лесу случайно наступает на гнездо ос, они изжаливают его до смерти: ночью охотник является во сне перед женой и просит прийти к нему; наутро жена приходит и предаёт сожжению его тело; осы сильно обгорают в огне, приобретая чёрный цвет, кроме середины спинки и брюшка, остающихся жёлтыми. Во  многих  фольклорных  текстах (например, в амхарской сказке) ленивые, склонные к хвастовству, коварные, жалящие осы противопоставляются трудолюбивым, скромным и мирным пчёлам. Популярны мотивы вредоносности и хищности ос, получившие разработку и в литературе,— от комедии Аристофана «Осы», где хищные интриганы выступают в виде старцев с утрированно большим осиным жалом, до мифологемы Осипа Мандельштама о могучих хитрых ос (сильных мира сего), «сосущих ось земную». МУРАВЕЙ. Мифологическое значение муравья (муравьев) во многом объясняется их биологическими особенностями – малостью, делающей муравья как бы минимальной счетной единицей («квантом»), множественностью, подвижностью, коллективностью, которая проявляется в формах их совместного существования и деятельности, приспособляемостью к среде обитания и т. п. В мифопоэтических и культурно-исторических традициях с муравьем связываются   различные   символические значения. В Китае муравей символизируют справедливость, праведность (иногда добродетель, патриотизм и эгоизм); белый муравей в буддизме — символ кротости, самоограничения (в некоторых других традициях — образ разрушения). В предсказаниях роль муравья двояка: они указывают и благой (у эстонцев), и плохой (у болгар, швейцарцев) исход. Разрушение муравейника во многих традициях символизирует несчастье. В иудаистической и соответствующей мусульманской легендах зафиксирован мотив муравьев, учивших царя Соломона мудрости и смирению; в мусульманской традиции муравей— одно из десяти небесных животных. В Индии чёрные муравьи почитаются как священные насекомые. Полезными считаются муравьи у индейцев зуньи. Муравьи уничтожают следы человека и сбивают с толку преследователя. Напротив, согласно представлениям индейцев пуэбло, за разорение муравейника или обливание его мочой муравьи насылают болезни, которые могут быть вылечены только специальным муравьиным врачом или муравьиным обществом. Аранта считают, что укус муравья особого вида убивает медицинские способности лекаря. Наличие у муравья ряда свойств, напоминающих человеческие (в частности, таких, которые приписываются идеальному человеку), позволяет объяснить представления о муравье как превращённых людях или, наоборот, о том, что люди некогда были муравьями. Такое поверье отмечено у индейцев хопи; апачи называют индейцев навахо муравьиным народом; в некоторых индейских традициях считается, что женщины, вступившие в связь с белыми людьми, превращаются в красных муравьев, и т. п. Нередко подобные превращения связываются с громовержцем. Так, мирмидоняне (т. е. «муравьиные люди»,), колонизовавшие остров Эгина, ведут своё начало от Мирмидона, сына громовержца Зевса и Эвримедузы, к которой Зевс явился в виде муравья. По другой версии, Зевс по просьбе царя Эгины Эака превращает муравьев в людей, после того как всё население острова погибло от чумы. Под водительством Ахилла мирмидоняне упорно и ревностно сражаются под Троей. В «Ригведе» есть упоминание об одном из превращений громовержца Индры, который «в образе муравья пробил насыпи стремящегося к небу, уже возросшего, но (всё ещё) растущего». Превратившись в муравья, Индра незаметно вползает на насыпь вражеской крепости. Благодаря хитрости (предельное уменьшение в размерах, тогда как противник стремится увеличить свои размеры) Индра одерживает победу (в германском фольклоре известен сюжет о муравье, проносящем в темницу шёлковые нитки, из которых плетётся верёвка, с тем чтобы узник мог выбраться на волю). Вольга русских былин, обладающий даром оборотничества, превращается то в сокола, то в муравья, проникающего через подворотню из рыбьего зуба (трансформированное противопоставление неба и подземного царства, нижнего мира); сходный мотив (превращение в сокола и в муравья) связан в русской сказке «Хрустальная гора» с Иваном-царевичем: обернувшись муравьем, Иван-царевич проникает через маленькую трещину в хрустальную гору и освобождает царевну. Дар превращений герой сказки получает за справедливый делёж павшей лошади, при котором её голову он дал муравью. Мотивы связи земли (или подземного царства) с небом нередко актуализируются в частных мифологемах, иногда достаточно сильно трансформированных (например, миф индейцев карири (чако) о красных муравьев, подточивших дерево, по которому первые люди влезли на небо, или шанский (Индокитай) космогонический миф о создании земли белым муравьями, принёсшим её из первородной бездны), а также в более общем представлении об особом «муравьином» пути, который либо идёт с земли на небо, либо находится на земле (мотив, связываемый и с темой превращения людей в муравьев) или на небе (иногда он ассоциируется с Млечным путём). Посредническая функция муравья объясняет и их роль как посланцев бога-змеи в ряде западноафриканских традиций или мотив связи муравья с миром мёртвых (так, туземцы Новой Гвинеи верят, что после первой смерти может наступить и вторая смерть, когда душа превращается в муравья; у индуистов и джайнов известен обычай кормления муравьев в дни, связанные с поминовением души, и т. п.). Связь муравья с землёй или даже с нижним миром и одновременно с процветанием и богатством, иногда с основным (или даже единственным) культурным растением данного ареала, дающим и пищу, и опьяняющий напиток, отражена во многих традициях в самых разных формах. Ацтеки считали, что чёрные и красные муравьи показали Кецалькоатлю место, где растёт маис. В евразийском ареале широко распространён фольклорный мотив о муравье и кузнечике (сверчке, стрекозе), где речь идёт о своевременной заготовке запасов; этот мотив, получивший обработку в известной басне Эзопа (также в библейской традиции:«Муравьи — народ не сильный, но летом заготовляют пищу свою»), зафиксирован и в некоторых индейских традициях Северной Америки. В полесских ритуалах вызывания дождя (которые имеют параллели и в южнославянской традиции) дети разрушают муравейник палкой (кием), имитируя болтание палкой в колодце (при этом муравьи соотносятся с брызгами воды по принципу: «сколько муравьев, столько и капель»). Муравейник разгребают и для того, чтобы муравьи принесли хорошую погоду (солнце).  С особой ролью муравья в мифопоэтической теме неба и земли, жизни и смерти соотносится в конечном счёте и его спасительная, в частности целительная, функция. Особые мифологические представления связываются и с муравейником. У ряда финноугорских народов известен обряд жертвоприношения лесным духам, совершаемый на муравейниках. В Западной Африке (в частности, у племени сусу) муравейники иногда рассматриваются как жилище демонов. Аборигены в Майсуре (Индия) считают муравейники местопребыванием кобры или змей-нага. Муравейник нередко трактуется как символ плодородия. В этой связи заслуживает внимания мотив «Муравей и куча зерна», известный в разных версиях: например, в басне Леонардо да Винчи, сюжет которой восходит к фольклорной традиции, зёрнышко проса просит у муравья снисхождения и обещает вернуться к нему сторицей; довольно широко распространён вариант муравьиной помощи человеку, когда муравьи по зёрнышку переносят всю кучу, выбирают все зёрна из скирды, пересчитывают все зёрна и т. п.; русскую сказку «Василиса Прекрасная» или новогреческую  сказку  о  царском крестнике, в которой действует и Царь-Муравьев (Крапчика), помогающий крестнику. Иногда идея плодородия в связи с муравья с муравейником воплощается не в количественных формах (счётное множество, мотивирующее тождество типа «сколько муравьев, столько и зёрен»), а в виде указания источников плодородия. У племени коркус в Центральной Индии известны мифы, в которых Махадео (Шива) создаёт из красной почвы муравейника первую человеческую пару — мужчину и женщину. У другого центральноиндийского племени дхангаров существует представление, что из муравейника произошли первые овца и баран; чтобы устранить ущерб, наносимый этой парой посевам, Шива создал дхангаров. ПЧЕЛА. Отражения образа пчелы в мифологических представлениях известны уже в эпоху неолита (изображения в Чатал-Хююке в Южной Турции) и, видимо, связаны с развитием примитивного пчеловодства, прежде всего в ареале Малой Азии, Кавказа, Ближнего Востока, Египта (существовали и другие изолированные очаги пчеловодства, свидетельство Диего де Ланды в «Сообщении о делах в Юкатане»). С пчелой связан один из важных вариантов мотива плодородия — «открытие» весны. В русских веснянках пчела появляется в тех же контекстах («... Ты замкни зимоньку..., отомкни летечко..., лето хлебородное»), что и другие символы весны — жаворонок, кулик, Мати Пречистая. Но пчела иногда выступает как орудие бога, способствующего пробуждению (вызыванию) божества плодородия. В хеттском мифе божество плодородия Телепинус исчезает и погибают растения, животные, люди и боги, всё застилает облако (пчелиного) роя. Мать богов Ханнаханна посылает на поиски Телепинуса пчелу, которая находит и жалит его. Бог приходит в неистовство. Его гнев умеряет особыми обрядами богиня Камрусепа («дух пчелиного роя», соответствует хатти Каттахци-Фури, «царица богиня»). Когда гнев Телепинуса стихает, облако пчелиного роя исчезает. Свидетельство о связи пчелы с образом мирового дерева сохранилось и в русской обрядовой традиции: «Вырастало деревце да кипарисовое. Как в этом деревце да три угодьица: по вершине деревца да соловей песни поёт, посередьто деревца да пчёлы яры гнезда вьют». Согласно скандинавскому мифу, живительным священным мёдом пропитано древо Иггдрасиль. В ряде традиций существует связь пчелы с дубом, выступающим и как мировое дерево, и как дерево громовержца. В русской традиции устойчив мотив появления пчел на Руси из заморской стороны: бог посылает Зосиму и Савватия принести «божью работницу» (или Свиридина и Свиридину, т. е. самца и самку пчел) на Русь из земли Египетской (из горы, из пещеры в стране идольской или, наоборот, райской); в свою очередь архангел Гавриил поднимает всю «пчелиную силу» и велит ей лететь на Русь. Согласно заговорам, переносу пчел на Русь покровительствуют Спас и богородица, находящиеся на камне алатырь. Это подкрепляется наличием на Руси пчелиного праздника — 17 апреля, дня Зосимы, чей образ представляет собой одно из переживаний языческой эпохи с её культом пчелиного бога, подлинное имя которого было утрачено (зосимою назывался улей с иконой Зосимы и Савватия, соловецких угодников). В качестве литовского эквивалента Зосимы выступает Бубилас. Пчелы участвует в космогонических мифах и преданиях, выступая на стороне бога и против злого духа. В богомильской бинарной легенде сочетаются мотивы пчел, стрелы, свадьбы солнца на фоне поединка бога и дьявола. В одной  румынской  космогонической легенде пчелу частично поражает сатана (отчего у пчел на теле есть тонкий разрез). Но чаще именно пчела жалит противника бога. Сниженный вариант этого мотива представлен в животной сказке, например о козе лупленой, которая забралась в избу, выжив из неё зайца, и никого туда не пускала, пока её не ужалила пчела. Для этой схемы возможно предположение о том, что громовержец с помощью пчел вызывал животное (козу),  воплощающее  плодородие.  В этом случае получает объяснение непосредственное предшествование пчелиного праздника первому весеннему празднику плодородия (Егорьев день, ярильский праздник и т. п.). Косвенной отсылкой к персонажам «основного» мифа можно считать широко распространённую связь пчел именно с богоматерью как женой бога (или его матерью). Так, у адыгов имя древнего божества пчелы неизвестно, но покровительницей пчел считается Мерем ( в христианской традиции: согласно святой Бригитте, дева Мария говорила: «Я воистину была ульем, когда самая священная пчела — сын божий — поселилась в моём чреве»), у абхазов — Анана-Гунда, у осетин — Анигал. Покровителем пчел является и мужской персонаж, типологически продолжающий образ бога, мужа женского персонажа из «основного» мифа (Джарг у сванов, Джеге у мегрелов). В некоторых традициях как предпочтительная оформляется связь Пчел с божествами плодородия из класса Великих матерей (или богинь-матерей). Вплоть до эллинистической эпохи в Малой Азии жрецов Кибелы, сходной с богиней матерью, называли «пчелой». Пчелиная тема определяет многие черты устройства и организации древнего святилища  Артемиды в Эфесе. Сама Артемида рассматривалась как образ священной пчелы, её культовым животным считалась пчела, жрицы святилища назывались пчелами («медуницы»), жрецы-евнухи — трутнями, пчелами назывались и жрицы Деметры, Персефоны, Великой матери (возможно.Реи как дочери Урана и Геи, жены Кроноса и всех Кронидов). В богатом мёдом Эпидамне особенно почитали родоначальницу пчел нимфу Мелиссу. Пчела была символом «медовых» Индры, Вишну и Кришны; известен образ Кришны в виде пчелы, вьющейся над головой Вишну; тетива лука бога любви Камы представляла собой нить с нанизанными на неё пчел. В раннехристианском искусстве катакомб пчела символизировала восставшего из смерти Христа, бессмертие. Вместе с тем пчела была и образом царской мощи (например, в Египте), особой витальной силы — маны, царской мудрости, накопляемой подобно тому, как пчелы собирают нектар («пчела» как типовое начало средневековых сборников нравоучительного характера). Идеальное устройство общества в его монархическом варианте, которое нередко соотносили с пчелиным ульем, противопоставлялось    муравейнику как образу демократически-уравнительного общежития. Высокая степень «организованности» Пчел и мёда (особенно сотового), олицетворяющих начало высшей мудрости, делает Пчелу и мёд универсальными символами поэтического слова, шире — самой поэзии. В древнегреческой и римской традиции поэты нередко сравнивают себя с пчелой (в русской поэзии возобновленное Вяч. Ивановым и О. Э. Мандельштамом: «Чтобы, как пчёлы, лирники слепые /Нам подарили ионийский мёд...».) Однако другая мотивировка, основанная на связи пчел и мёда со сферой смерти (посвящение мёда хтоническому божеству Гекате и медовых лепёшек богине-матери — матери-земле; обычаи приглашать пчел на похороны, драпировать улей трауром и употреблять мед для ритуальных возлияний на моталах, отсылает к мифологеме поэта, спускающегося в царство мёртвых, к смерти ради обретения высшей творческой силы — новой жизни, бессмертия («Возьми ж на радость дикий мой подарок /Невзрачное сухое ожерелье/ Из мёртвых пчёл, мёд превративших в солнце» — О. Э. Мандельштам). Мёд и медовые напитки — нектар, амброзия составляют пищу бессмертных богов Олимпа, ими вскормлены Дионис и Гермес, акридами и диким мёдом питался в пустыне Иоанн Предтеча. По библейскому описанию, в земле обетованной «течёт» молоко и мёд. В «Атхарваведе» духовное познание уподобляется производству мёда пчёлами. Подобная же символика прослеживается в обрядах инициации (в митраизме омывание посвящаемыми своих рук мёдом; обычай обмазывать тело умершего мёдом, описание Геродотом вавилонского обычая хоронить в мёде мёртвых; близкий обычай, вероятно, стоит за мифом о Главке, утонувшем в бочке с мёдом). Ряд положительных символических смыслов связывается с пчелиным ульем: красноречие, трудолюбие, порядок, бережливость, мудрость. Пчелиная матка обычно выступает как символ верховной власти, плодородия,  богини-матери  (эмблема девы Марии). В геральдике особенно часты образы пчел и цветка, пчелиной матки, пчелиного роя, пчел и мёда и т. п.  С пчелами связано огромное количество мифологических и сказочных мотивов. Один из них — происхождение пчел из тела мёртвого животного, основанный на том, что пчелы действительно   охотно   устраивают себе улей в трупах скота, в скелетах. Именно этот мотив предполагается загадкой Самсона («из ядущего вышло ядомое, и из сильного вышло сладкое»), основанной на эпизоде, когда Самсон обнаружил в трупе убитого им незадолго льва рой пчёл и мёд, взял мёд и накормил им домашних. Иногда развивается мотив о происхождении пчел из слез или слезы, упавшей из глаз распинаемого Христа (в одной бретонской сказке), или из слез солнечного бога Ра (в египетской версии мифа). Нередко пчелы даются человеку в готовом виде культурным героем (как, например, у южноамериканских индейцев кайнганг). К числу распространённых относятся сказочные мотивы пчелы — «божьей помощницы», пчелы — «божьей лазутчицы», Пчелы — как души умершего или образа реинкарнации. Во многих традициях пчела по ряду признаков объединяют с людьми: о пчеле говорят, что она «умерла» (а не «сдохла»); с пчелой здороваются, на пасху их поздравляют. Объявление пчел важных фактов (о смерти, каких-либо тайн и т. п.) — характерная черта «пчелиных» обрядов. Пчелы обычно являются (и в Африке, и в Австралии) тотемными животными (нуэр объединяют пчел и питонов в один тип тотемов из-за сходства окраски тела). С пчелой связана широчайшая сфера табуирования — от табуированных названий, число которых иногда очень значительно, включая особые запреты (например, на покупку пчёл в пятницу или даже вообще на покупку; их приручают, Пчел делятся или владеют сообща; сравним белоруссское «сябрына» как своеобразную форму духовного родства на почве совместного владения пчелиным роем) и до особой «магической» технологии пчеловодства, сохраняемой иногда в самой глубокой тайне. Хтонические существа, воспринимаемые как нечисть (кроме пчелы и божьей коровки) и поэтому, подобно гадам, подвергаемые ритуальному изгнанию. С гадами насекомых роднит: 1) дьявольская природа — дьявол сотворил мух, ос, шершней, шмелей; 2) ядовитость — бабочки, паука, медведки и др.; 3) использование в обрядах вызывания дождя — вши, блохи, паука, медведки, муравьев. По украинскому поверью, мошки, комары, мухи завелись из пепла; согласно южнославянским легендам, блохи, мухи и комары произошли из искр от змеиного удара хвостом по углям, блохи — из горсти земли, из праха или пепла змеи, вши — из пыли, пепла, из крови змеи. У всех славян распространены представления о насекомых как образе души: в виде мухи, бабочки, муравья, жучка душа покидает тело человека во время сна, особенно ведьмы, в виде мухи или бабочки она вылетает из умирающего и посещает родной дом после смерти, светлячков воспринимают как души людей, с душами живых членов семьи отождествляют зимующих в доме мух. Разнообразны ритуально-магические способы изведения насекомых у восточных славян. Часто пойманного таракана хоронили, считая, что остальные пойдут за ним следом. Сажали его в лапоть или клали в «гробик» из репы или ореховой скорлупы и везли на ниточке на кладбище, там закапывали и ставили крестик. Иногда привязывали таракана ниткой за лапку и тащили на кладбище, когда туда везли покойника. По пути голосили: «Забери, голубчик, всех своих братиков, сестричек да мою хату мне очисть». Таракана бросали в могилу, когда в нее опускали покойника. Клопов спроваживали на «тот свет», подкладывая в гроб покойнику и приговаривая: «Куды гроб, туды клоп». Разыгрывали похороны блохи с мухой, посаженных в огурец: наряжались попом, кадили смолой, голосили, стучали в косы, изображая колокольный звон, всей деревней провожая «мертвецов» на кладбище. Закапывая блоху, причитали: «Попрыгунья блошка, подогни ножки, перестань скакать, пора ложиться помирать». В некоторых местах таракана всей семьей волокли из дома на нитке через плечо и погоняли хворостиной: «Нейдет, пойдет… Ухнем!» Тянули за ниточку через дорогу под пение свадебной песни о том, как везут невесту с богатым приданым в новый дом. В день св. Тимофея Прусского (10 июня) выволакивали на двор в лапте пару прусаков и секли лапоть с угрозой: «Убирайтесь, прусаки, не то побьют вас мужики!» Выносили на коромысле двух тараканов к реке, приговаривая: «Пошли, поехали, живые покойники», а затем бросали в воду. Иногда тараканов бросали вслед выгоняемому стаду, веря, что все тараканы уйдут за стадом в поле. От насекомых избавлялись также путем передачи или подбрасывания кому-либо. Незаметно приносили тараканов соседям, в сенях читали заговор: «Сорок тараканов, сорок первый таракан — вся стая их, идите к соседу такому-то, а в нашей избе, чтобы не слышно, не видно — духу не было. Аминь, аминь, аминь». Клопов бросали священнику в спину со словами: «Куда поп, туда и клоп», тайком клали ему в шапку или под седло лошади, говоря: «Попы, попы, возьмите наши клопы». В заговенье Рождественского поста одна женщина обегала вокруг дома верхом на кочерге и стучала в дверь, а другая выходила к ней верхом на помеле. Первая спрашивала: «Чем заговелись?» — «Хлебом-солью». — «А клопы чем заговелись?» — «Клоп клопа съел». На Новый год открывали настежь дверь и выгоняли из хаты тараканов старым веником: просили их идти поколядовать к соседям. Сверчков отсылали «к месяцу на свадьбу», разъезжая по хате верхом на клюке с распущенными волосами. Мух изгоняли по окончании жатвы, высылая на небеса за снегом: «Черные мухи из хаты, белые в хату». От тараканов избавлялись лишь «бескровным» способом. Бить и давить их, особенно черных, считалось грехом, поскольку черные тараканы в доме предвещают богатство и счастье. Их даже приносили с собой при переезде в новый дом и прикармливали по большим праздникам, так как верили, что благодаря черным тараканам лучше будет вестись скот. Когда тараканы покидали дом сами, считали это предвестьем пожара или смерти кого-нибудь из домашних. Роль домашнего покровителя приписывалась и другим насекомым. В Полесье верят, что паук приносит в дом богатство и благополучие, называют его «хозяином». У поляков запрещалось убивать пауков в хлеву, иначе скот будет сохнуть. По поверьям чехов, поляков, украинцев, присутствие в доме стрекочущего сверчка сулит счастье и деньги. Хорошей приметой считали также появление в доме муравьев.

Похожие:

	Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Но когда они употребляются для обозначения неопределенного количества сотен, тысяч, миллионов, то они переходят в разряд существительных...		«Проекты классных руководителей» Номинация Среди десятков, сотен, тысяч принимаемых человеком решений ни одно не может сравниться по своему значению, по роли, по влиянию на...
	«Насекомые» Демонстрационный материал: 1 картинки с животными, птицами, бабочкой; 2 эталоны по понятию «животные» и признаками животных; 3 опорные...		Реферат по теме: Легенды и мифы Крыма Та самая выдумка, которая раскрашивает даже самое серое и скучное явление яркими красками. Прикоснёмся же и мы к Крымским легендам...
	Реферат по биологии на тему “ насекомые” Более того, насекомые оказались первыми на Земле животными, освоившими воздушную среду, и произошло это 300 320 млн лет назад. Лишь...		Методические рекомендации по применению/ Горно-Алтайск 2006 г Но, к сожалению формы проведения учебных занятий остаются такими, какими они были, когда трудоустройство было гарантированным, а...
	Урок №7 Тема: «Системы перевода и распознавания текстов» Компьютерные словари могут содержать переводы на разные языки сотен тысяч слов и словосочетаний, а также предоставляют пользователю...		Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Давайте вспомним, с какими группами животных мы уже познакомились. (рыбы, насекомые)
	Реферат симметрия в природе номинация «Математика вокруг нас» Знаменитый академик В. И. Вернадский считал, что «… представление о симметрии слагалось в течение десятков, сотен, тысяч поколений....		Курсовая работа «Корпоративная культура Иркутского диагностического центра» Только в рамках современных организаций, объединяющих и координирующих усилия сотен и даже тысяч талантливых и высококвалифицированных...
	Реферат на тему: «кумиры зарубежной рок-музыки» ...		Межпредметные связи информатикой с другими общеобразовательными предметами Сезонные изменения в растениях, особенности восприятия звуков и запахов животными
	Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Цель: ввести понятие подобных фигур, подобных треугольников, научить на основе определения подобных треугольников доказывать подобие...		Живое отличается от неживого Размножение — это процесс: а увеличения числа клеток; в воспроизведения себе подобных
	Механизмы безнаказанности на Северном Кавказе (2009-2010 гг.) как они работают? Рсчс. Разработанные специалистами г. Санкт-Петербурга, они рекомендованы для практического использова­ния на предприятиях города...		Ding an sich; things in itself; chose en soi; cosa in se), философский... Различие это рассматривалось ещё в древности, но особое значение приобрело в 17-18 вв., когда к этому присоединился вопрос о способности...