Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах и улицах «Добрая дорога детства» 2
Скачать 0.8 Mb.
|
Тюремная академия В 1970-71 годах по Владикавказу прокатилась серия квартирных краж. Поначалу ничто не предвещало того, что эта серия слишком затянется и будет продолжаться так долго. Уже вскоре после первого зафиксированного случая оперативникам, которые прекрасно знали свою «клиентуру», стало ясно, что в городе действует незнакомый им домушник с особенным, только ему присущим почерком. Все квартирные кражи были совершены, как под копирку – в будни, в первой половине дня, ближе к обеду, из квартир, расположенных на втором этаже рядом с козырьком подъезда. Никто грабителя ни разу не видел. Кражи совершались по всему городу. Немалая их часть пришлась и на Промышленный район Владикавказа, где я недавно начал работать. Мы тщательно изучали каждый случай, все имевшиеся показания, но, помимо фирменного почерка преступника, использовавшего для проникновения в квартиру бетонный навес над подъездом, никаких зацепок не было. Неведомый грабитель ни в каких воровских компаниях ни разу не засветился. Мы вынуждены были разворачивать поиски практически с нуля. На интересные размышления наводили некоторые обстоятельства в действиях преступника. Кроме денег и драгоценностей, он забирал одежду, ковры, холодильники. С трудом верилось, что такими кражами занимался один человек. Как он это все вытаскивал из квартир? Как вывозил, никем незамеченным? Как ему удавалось всякий раз проникать на козырек, а затем с него – на балкон? На все эти и другие вопросы ответы напрашивались. И главный из них состоял в том, что квартирный потрошитель был мужчиной недюжинной силы. Но, может, у неизвестного все-таки был сообщник, который стоял «на стреме» и помогал ему вытаскивать вещи? Такую возможность, хотя она и была маловероятной, нельзя было исключать. Когда число однотипных квартирных краж по всему городу достигло неприличной цифры, по всей милиции забили в набат. Дошло до того, что когда на специальном совещании в министерстве обсуждали меры противодействия, кто-то предложил закрепить за каждым многоэтажным домом по одному милиционеру. Кстати, к этой идее в связи с новым витком роста квартирных краж вернулись через несколько лет и даже на какое-то время пытались претворить ее в жизнь. Но тогда, в 70-м, на этот шаг пойти не решились. В обкоме резонно рассудили: если мы идем вперед в строительстве коммунизма, то идеологически неверно вместо оперативных, профилактических и воспитательных мер переходить к чрезвычайным. Скорее всего, в высшей партийной инстанции республики решили подождать дальнейшего развития событий. Мы тоже надеялись на то, что рано или поздно в бесперебойном механизме ограбления произойдет накладка, и тогда откроется реальная перспектива поймать и обезвредить грабителя. Наши надежды резко возросли, когда в один из сентябрьских дней около часа дня в милицию позвонил взволнованный мужчина. – Приезжайте скорее, меня ограбили! – с неподдельным возбуждением выговорил он в трубку. – Где вы находитесь, и что произошло? – спросил его дежурный по райотделу. – Я нахожусь в своей квартире, из которой все унесли. – Так ограбили вас или обворовали квартиру? – уточнил дежурный. – Меня, мою квартиру, – пострадавший явно был выбит из колеи и не мог отвечать адекватно. Когда выяснилось, как все произошло, то мы поняли, что на его месте никто бы со своими нервами не совладал. В тот день хозяин квартиры Александр Борисович Дзагоев был в прекрасном расположении духа. Он очень давно не испытывал такого феерического настроения. Накануне дебютант высшей футбольной лиги – местный «Спартак» – по всем статьям переиграл знаменитое киевское «Динамо» со счетом 3:2. Но дело было не только и не столько в победе. Александр Борисович, хотя и был болельщиком нашей команды, но еще больше переживал за ее центрального защитника, своего родственника Игоря Дзагоева. И его личный триумф был связан с тем, что у племянника игра, что называется, пошла. Фактически тот сделал всю игру, введя своими мощными ударами опытнейшего голкипера киевлян и сборной СССР Евгения Рудакова в трепет, а переполненные трибуны стадиона – в состояние полного восторга. Футболист из Владикавказа провел один гол сам, а еще один был забит после того, как очередной его пушечный «выстрел» Рудаков не смог намертво взять и выпустил мяч перед собой. После окончания феерического поединка Дзагоев-старший долго смаковал самые яркие эпизоды игры. Его поздравляли знакомые, соседи, звонили друзья. Утром он проснулся на победной волне, велел жене подать свой лучший костюм, как будто шел в театр, а не на службу. Отправив своего единственного сына в школу, Александр Борисович вместе с супругой убыл на работу. Он трудился на ниве ответственного хранения материальных ценностей и слыл ударником хозяйственного труда. Склад, которым он заведовал, принадлежал железной дороге и располагался в сухом, просторном и ухоженном полуподвальном помещении недалеко от вокзала. Если бы не это «подвальное» обстоятельство, то рабочий зал можно было бы принять за универмаг. Здесь было все: мешки со всевозможными крупами и мукой, бидоны со сметаной, ящики с маслом, другие продукты. В дальнем конце большого помещения были аккуратно разложены хозяйственные принадлежности и бытовой инвентарь – веники, гвозди, рулоны брезента и всякая мелочь. Дзагоев ценил свою работу и был очень скрупулезен в главном для такого рода профессии – в учете товарно-материальных ценностей. Он никогда не оставлял ни один метр склада без присмотра и аккуратно заносил в журнал все, что получал и отпускал. За восемь лет работы не было случая, чтобы баланс у него не сошелся хотя бы на самую малость. Было на складе одно место, скрытое от посторонних глаз, где Александр Борисович держал особо дефицитные товары. Это был металлический шкаф-сейф, в котором хранились отрезы костюмных тканей, несколько видов наборов шоколадных конфет в коробках, достойный ассортимент лучшей московской карамели, марочный коньяк, импортный ликер и другой товар повышенного спроса. Ключ от этого сокровенного шкафа Дзагоев держал отдельно от основной связки. И надо же такому случиться, что, надев почти новый, но давно не ношеный костюм, завскладом забыл на радостях заветный ключ дома. И именно в этот день раздался звонок, который он не мог проигнорировать. – Борисыч, привет! Торжествуешь? – сказал уверенный голос на том конце провода. – Спасибо, уже немного отошел, – честно описал свое послефутбольное состояние Дзагоев. – Послушай, я тут на день рождения приглашен. Можешь конфетно-ликерный комплект организовать? Просьба секретаря парткома Владикавказской железной дороги была близка к святой. Вместе с тем, Дзагоев посчитал, что звонок отраслевого партийного босса пришелся кстати. Когда еще ему придется отобедать дома, где и на первое, и на второе – все такое вкусное, соблазнительное, приготовленное родными руками – только разогрей. Заодно и ключ привезет. И он закрыл склад и отправился домой. Дзагоевы жили в новой пятиэтажке, которую строители сдали новоселам менее полугода назад. Удивительно, но при всей нужде в жилье, в пятиэтажку заселились не все. Кто-то сразу начинал отделывать квартиру по своему усмотрению, кто-то менял новую на другой район, были и неприкосновенные резервы горисполкома. Александр Борисович по знакомству выбил трехкомнатную квартиру на престижном втором этаже. Дом был кирпичный. И место ему нравилось. Недалеко Терек, автобус – тоже рядом. Даже библиотека в соседнем новом доме. Квартиру обставили, как положено. Холодильник, телевизор, ковры, хрустальная люстра. Словом, живи в удовольствие! Подходя к дому, Александр Борисович увидел, как из подъезда вывалился амбал, лицо которого было спрятано за холодильник, который он тащил без особых усилий. Мужчина поставил холодильник рядом с Дзагоевым, вытер рукавом пиджака капельки пота со лба и громко выдохнул. – Слышь, мужик! Помоги поднести до дороги! – обратился он к Дзагоеву, и тут же дал исчерпывающее пояснение. – Мы решили переехать, все перевезли, а холодильник вот остался. Завскладом еще не знал толком всех соседей по дому и даже по подъезду. От неожиданности он вскинул брови и оглядел молодого человека, похожего на поджарого борца-тяжеловеса. – Ну, давай, помогу. Когда они донесли холодильник к трассе, Дзагоев не удержался от восклицания. – Надо же, и у меня такой же марки! – Значит, будем коллегами по холодильникам, – не растерялся незнакомец и добавил: – «ЗИЛ» – это класс! Пока Дзагоев широко улыбался, «коллега» остановил порожний грузовик, о чем-то переговорил с шофером и стал загружать холодильник в кузов. Александр Борисович подсобил и тут. Когда машина с грузом тронулась в путь, еще раз подумал, какие поразительные бывают в жизни совпадения. Он поднялся домой, отпер ключом английский замок в двери, вошел в квартиру и только тогда все понял. Холодильник из кухни исчез. В спальне шкатулка жены, где она хранила драгоценности, стояла открытой. В ней ничего не было. Отсутствовали и деньги на полке в шкафу, которые они там держали на повседневные расходы. Двести с лишним рублей – эта сумма была не такой и большой, но превышала ежемесячную зарплату на очень хорошей работе. Вот тогда Дзагоев тотчас и обратился в милицию. Работа оперативно-следственной бригады не привела к сенсациям. Характер ограбления подтвердил, что действовал хорошо известный нам таинственный незнакомец. Но, самое главное, мы теперь обладали детальным описанием внешности молодого мужчины. Когда выпускник школы №26 Владикавказа Казбек Ботоев принимал от первоклассников цветы на последнем звонке, напротив него в школьном дворе, где была построена торжественная линейка, стояла двенадцатилетняя Наташа Дзилихова, милая шестиклассница с роскошными косичками и большими красивыми бантами. При такой разнице в возрасте, что по школьным меркам означало целую пропасть, они не замечали друг друга и не знали еще, что ровно через семь лет судьба сведет их при совершенно иных обстоятельствах и соединит обручальными кольцами. Ботоев заприметил Наташу позже, когда она из маленькой симпатичной девчушки стала стремительно превращаться в девушку, которая притягивала глаз всех окрестных юношей. Казбек, живший, как и она, неподалеку от школы и фланировавший по проспекту Коста, не мог не заметить такую красоту и быстро отбил притязания соседских парней. С ним, высоким, возмужавшим, мускулистым, связываться никто не посмел. Когда настала пора свадьбы, родители молодоженов в качестве свадебного подарка преподнесли им однокомнатную квартиру в новом кооперативном доме в этом же районе. Однако родня невесты и сама Наташа не догадывались, что половина взноса была сделана не в результате родительских накоплений со стороны жениха, а благодаря личным средствам Казбека. Как и откуда он брал приличные денежные суммы, отец и мать Ботоевы не догадывались. Сын убедил их, что у него есть хорошие деловые контакты в Сочи, куда он регулярно выезжал осенью и зимой. Кроме того, во Владикавказе Казбек занялся сезонной торгово-закупочной деятельностью. Он закупал в хозяйствах овощи и фрукты, реализуя их партиями с прибылью. Так, по крайней мере, он излагал версию своей кипучей трудовой деятельности родителям. Он и в самом деле приторговывал, но исключительно в розницу, облюбовав место рядом с бабушками в сквере напротив автостанции на Китайской площади. Как правило, его основным товаром были помидоры и огурцы, а позже – арбузы, на которых он, не прилагавший титанических усилий в деле реализации товара, конечно же, не мог сделать себе состояния. Знакомые, увидев его за импровизированным прилавком, недоумевали, как такой статный и крепкий парень не чурается черновой, не подобающей ему работы. Одни одобряли такой трудовой подход, другие смотрели на это с укоризной. Но сам Казбек не стеснялся косых взглядов, в душе посмеиваясь над не посвященными в его замыслы скептиками. Только он знал, что это торговое место – его главное прикрытие, можно сказать, заранее заготовленное алиби, в том числе и по поводу денежных трат. После свадьбы молодые зажили легко и счастливо. Наташа ждала ребенка, когда поздней осенью, уже в ноябре, вернувшийся с моря Казбек, всячески ублажавший и оберегавший ее, преподнес ей шикарный подарок – норковую шубу. Правда, обновка была немного великовата, но муж успокоил супругу, заявив, что в период беременности именно так и нужно, а потом, если понадобится, шубу можно будет и перешить. – Где ты нашел такую красоту? – спросила Наташа. – В Сочи, в комиссионке. Она единственная там была, – с гордостью ответил Казбек. – Наверное, очень дорогая? – Дороже тебя у меня ничего нет. Такие слова были бальзамом для молодой женщины. Наташа ни в чем не нуждалась, но временами, когда Казбек уезжал, чувствовала себя одинокой. Зато когда муж возвращался, она расцветала и увлеченно в мыслях строила большие планы. Они уже решили, что, если родится мальчик, назовут его Ибрагимом, а если девочка, Фатимой – по именам героев знаменитой поэмы Коста Хетагурова и снятому по ее мотивам в 1958 году одноименному художественному фильму, который и сейчас, спустя двенадцать лет, пользовался у жителей Осетии огромной популярностью. Наташа также мечтала, что вскоре, когда появится ребенок, они всей семьей поедут на море, в Сочи – город, где раньше так часто по делам бывал Казбек и который он расписывал в самых восторженных красках. Ботоеву Сочи действительно приглянулся. Но не только из-за моря. А из-за настоявшегося здесь воздуха свободы духа. Приезжих в этом южном курортном городе даже в затишье, после разгара сезона, было не меньше, чем местных жителей. Да и те были заняты, в основном, в сфере обслуживания. Все это создавало неповторимую атмосферу праздного времяпрепровождения, сдобренную ароматами коньяка и красками морских закатов. Казбек любил приезжать в Сочи в любое время года. Глубокой осенью и зимой ему там даже нравилось больше, поскольку летом слишком густая и назойливая толпа отдыхающих его только раздражала. А осенью можно было нежиться в череде спокойных и веселых будней в компании хорошенькой мордашки, которая, впрочем, сменялась с легкостью коньяков и вин за ресторанным столом. В этот раз Казбек сидел в ресторане самой престижной гостиницы «Жемчужина» вместе с очаровательной блондинкой из Пензы. Перед ними на столике стояла бутылка армянского коньяка, оливки, цитрусовые, огромное блюдо орехового ассорти, грибной жульен в сметанном соусе и дымящийся в маленьких чашках кофе. Это был последний день пребывания посланца Северной Осетии на гостеприимной сочинской земле, и он решил его провести традиционно изящно. После ужина Казбека и его спутницу ждал номер в гостинице, который он получал по протекции – путем передачи администратору хрустящих купюр определенного номинала. Ботоев не мелочился. Он привык отдыхать широко, без провинциальной скупости, потому как знал, что сумеет добыть денег еще. Кроме женщин, в Сочи его привлекали карточные интеллектуалы, коими он считал приезжавших сюда из Москвы, Ленинграда и Ростова опытных преферансистов. В детстве и в юношестве играя в простецкие «очко», «секу» и «буру», он затем очень увлекся своего рода карточными шахматами – преферансом. Это произошло именно в Сочи с легкой руки случайно встреченного на черноморском побережье земляка из Владикавказа Романа Фельцмана, который был одним из лучших преферансистов республики и неоднократным, хотя и неофициальным чемпионом Владикавказа. На Черноморском побережье он старался поддерживать свое высокое реноме. Фельцман за счет опыта, отточенных логических рассуждений и аккуратности, начисто исключавшей случаи ненужного риска, никогда крупно не проигрывал. «Лучше мало выиграть, чем много проиграть!» – это был его фундаментальный принцип по жизни, и в преферансе, в частности. Он почти безотказно срабатывал применительно к игрокам импульсивным, с которыми Фельцман чувствовал себя «на коне». Но как только образовывалась примерно равная по опыту и стилю игры четверка, Роман, чересчур педантично и осторожно воплощавший общие принципы в конкретных розыгрышах, начинал испытывать проблемы. Тем не менее, иногда бывая бит, в целом держал удар и по итогам пребывания в Сочи всегда оставался в вистовом плюсе. Фельцман, будучи чуть постарше Ботоева, и ввел Казбека в компанию заезжих преферансистов. Сначала на правах начинающего наблюдателя, а потом, когда игра проходила по самым низким ставкам, и полноправного игрока. Недавнего уличного картежника привлекала в преферансе сложность в выборе решений и многообразие возможностей, что отчасти напоминало ему реальную жизнь, в которой у Казбека ставки были довольно высоки. Где и когда Казбек стал воровать, никто не знал. Воспитывавшийся в строгой и уважаемой семье в селении Михайловском, он рос скрытным мальчиком, боясь, что за любую провинность его поругают и пристыдят. Но уже тогда, в детские годы, начав заниматься в Беслане борьбой, он после тренировок мог с пацанами махнуть на железнодорожную станцию и пощипать там вагоны товарняков. Их там постоянно гоняли смотрители, а пару раз они были на волоске от того, чтобы быть схваченными станционной охраной. Потом он отказался от коллективной поживы, действуя исключительно в одиночку. Странное дело, но ни одного привода в милицию у него в подростковом возрасте не случилось. Когда родители переехали во Владикавказ, Казбек поначалу терялся на просторах большого города. Но это продолжалось недолго, и вскоре перед ним открылись новые перспективы. Постепенно он нащупал свою профессиональную стезю. Предшествующая безнаказанность сделала его особо удачливым мелким воришкой, а затем и матерым домушником. Он действовал легко и непринужденно, а когда иной раз встречались маленькие препятствия в виде старушек, вышедших посидеть на улицу, коленки у него не дрожали. С невозмутимой естественностью и даже с достоинством выходил он в таких случаях из подъезда, непременно приветствуя не избалованных вниманием бабуль легким кивком головы. Детальное описание внешности преступника, сделанное доверчивым пострадавшим, было, конечно, важно, но ничего не дало. Среди наших «клиентов» молодой мужчина с богатырской внешностью не значился. Не знали о нем и в воровском мире. Нужна была более реальная зацепка, хоть что-то еще. Пока шли попытки добыть дополнительную информацию, вдруг на какой-то период квартирные кражи во Владикавказе прекратились. Нет-нет, они прекратились не вовсе, а только те, которые совершал наш серийный грабитель, специализировавшийся в основном на вторых этажах. Мы начали недоумевать. Может, он переехал в другой город и «трудится» теперь там? Или с ним что-то стряслось? Заболел, например. Не было еще в нашей практике такого, чтобы удачливый вор добровольно прекращал свое прибыльное занятие. Однако, вместе с временным спадом квартирных краж пришли новые оперативные заботы. Сентябрьским утром 1970 года к нам в райотдел поступил сигнал об ограблении завода «Радуга», расположенного во Владикавказе по улице Тельмана около хладокомбината. Завод, входящий в группу предприятий военно-промышленного комплекса, выпускал немало «гражданских» товаров и был на хорошем счету. Особой популярностью пользовались радиоприемники с одноименным названием «Радуга», с помощью которых местные новости слышали практически все жители республики. Когда оперативная группа прибыла на место, очень быстро установили примерную схему преступления. Неизвестные ночью проникли в административное здание предприятия, вскрыли дверь кассы заводской бухгалтерии и завладели сейфом, в котором находилась часть зарплаты работников предприятия – около десяти тысяч рублей. При этом сам сейф был обнаружен в дальнем конце территории завода. Раскуроченный, с распахнутой дверцей, он лежал на траве у самого забора. Уже визуальный осмотр позволил предполагать, что сейфовый замок был вскрыт с помощью взрыва, что и подтвердила впоследствии экспертиза. Преступники использовали небольшой заряд – ровно такой, какой был необходим для вскрытия замка – вставляли в замочную скважину и подрывали с помощью бикфордова шнура. Через две недели аналогичное преступление произошло в строительном управлении №5, которое располагалось возле школы №16. И здесь глубокой ночью неизвестные проникли на второй этаж в кассу, взяли сейф, оттащили его в дальний угол двора и подорвали. Из сейфа пропали полторы тысячи рублей – остаток зарплаты, которую начали выдавать накануне. Когда мой коллега, сотрудник уголовного розыска Созыр Габайраев на месте стал разбираться в происшедшем, выявилась очередная картина вопиющей халатности. Если заводская территория огромная, и там и в самом деле нелегко уловить посторонние шумы, то каким образом сторож строительного управления ничего не услышал, понять было невозможно. Ведь было практически установлено, что сейф выбросили со второго этажа. Об этом свидетельствовали открытое окно в помещении кассы и пододвинутый к нему стол, на котором преступники, очевидно, подтягивали тяжелый сейф к нужному месту. А сторож уверял, что ничего не слышал. – Как же вы могли ничего не слышать!? – недоумевал оперативник. – Даже если вы спали, все равно услышали бы! Значит, вас здесь не было! – Нет, я был здесь, но ничего не слышал, – твердил сторож, явно не собираясь признаваться в невыполнении своих прямых служебных обязанностей. Понятно, какие это были сторожа. Как правило, жившие неподалеку, они рассматривали такую работу, как возможность просто получать лишние деньги, не утруждая себя проявлениями бдительности и даже элементарным присутствием на рабочем месте. Очень часто после первых дней серьезного отношения к охране вверенного объекта, они затем выполняли свои обязанности формально, позволяя себе ночью уходить спать домой, руководствуясь тем, что, если раньше здесь ничего экстраординарного не происходило, то и в будущем не произойдет. Скорее всего, случай в строительном управлении подпадал под эту типичную картину. Но нам надо было думать не об этом, а о том, как найти и обезвредить банду взрывателей. Тем более, что начинала складываться определенная схема. Не вызывало сомнений, что кто-то из преступников владел первоначальной информацией, о чем свидетельствовал выбор времени нападения – в ночь после выдачи основной зарплаты. Другой особенностью было то, что похитители владели навыками взрывного дела. Сейф строительного управления был взорван таким же способом, как и на «Радуге», при этом мощность заряда была точно рассчитана, хотя и там, и там были обнаружены по несколько обгоревших купюр. Время шло, а мы не могли даже на шаг приблизиться к раскрытию этих двух преступлений. С дополнительной информацией было глухо, как под водой в скафандре. Не могли даже теоретически предположить, кто бы мог это сделать. Вскоре в наши нерадостные размышления набатом ворвался третий громкий звонок. На Владикавказском молочном заводе тревогу забили утром, когда в бухгалтерии первой появилась кассир Ольга Николаевна. Окно главной комнаты, где сидели сотрудницы, было распахнуто, через него внутрь врывалась уже прохладная по утрам осень. Когда кассир обвела взглядом помещение, она с ужасом увидела, что в углу больше не стоит сейф. Трудно было сразу понять, куда он мог запропаститься. Следы волочения по полу сейфа вели к подоконнику, но как его вытащили со второго этажа, для Ольги Николаевны оставалось загадкой. Когда мы прибыли на завод и стали осматривать помещение, собака быстро взяла след. От места под злополучным окном она рванула к забору, увенчанному колючей проволокой. Мы увидели, что там, куда нас привела собака, проволока была разрезана, ее обрывки болтались на легком ветру. Выйдя за проходную и обогнув предприятие так, что мы оказались с противоположной стороны в искомом месте, овчарка продолжила свой бег. Она тянула поводок вниз, к Тереку. Когда мы спустились с обрыва, то у самой кромки реки, на пологом берегу увидели искореженный сейф. Пустой внутри, сейф был явно взорван, о чем свидетельствовали разбросанные вокруг подпаленные бухгалтерские бумаги и наполовину сгоревшие денежные ассигнации. К счастью, в сейфе хранилась относительно небольшая сумма – немногим более двух тысяч рублей невыплаченной зарплаты. На этот раз преступники почему-то побоялись шума и оттащили сейф аж на берег Терека. Во всем остальном почерк ни на йоту не поменялся. Дело стало принимать нешуточный оборот. Вскоре мы стали обладателями сведений, что абсолютно схожими были также химические материалы, применявшиеся для взрыва. Подрывник стальных конструкций использовал для вскрытия сейфовых замков аммонал, который при добротном знании химии легко было получить из аммиачной селитры, древесного угля и алюминиевой пудры. Шарик аммонала, к середине которого тянулся бикфордов шнур, он вставлял в замочную скважину и поджигал запал. Взрыв был точно рассчитан на то, что замковое устройство выйдет из строя и дверцу сейфа можно будет открыть. Впрочем, и без этих экспертно подтвержденных данных нам было понятно, что действует одна и та же группа грабителей. Или грабитель? В этом до поры до времени ясности не было. Но гипотезами и предположениями работа органов внутренних дел не исчерпывается. Профилактика – царица социалистической милиции – в таких острых ситуациях всегда начинала играть ключевую роль. Поэтому были проведены беседы со всеми руководителями промышленных предприятий и крупных организаций Владикавказа, заново проинструктирована служба их охраны, проверена связь на случай чрезвычайной ситуации. Через пять минут после сигнала усиленный наряд милиции был бы в любой точке столицы республики. Кроме того, были организованы четыре специальные группы, которые с двух часов ночи и до утра находились в засаде. При этом их дислокация каждые три дня менялась. Нам казалось, что сети расставлены настолько плотные, что не угодить в них было очень трудно. Только фактор времени мог способствовать новому безнаказанному ограблению. Обычно бывает так, что, несмотря на все наставления и призывы сохранять предельную собранность, где-то через две-три недели бдительность неизбежно притупляется – как бы и сколько бы ни менялись группы и отдельные сотрудники для сохранения свежести восприятия. Когда ничего не происходит, невозможно заставить себя быть ежеминутно с взведенным курком. Однако случилось непредвиденное. Мы зациклились на трафаретных предположениях, почему-то решив, что преступник будет, как робот, действовать только в очерченных ранее городских пределах. Не тут-то было! Весть о новом ограблении пришла под утро из Беслана. Помимо смены прописки, появилась и еще одна новинка: на маисовом комбинате обнаружили взорванный сейф прямо в бухгалтерии. Но это объяснялось легко и прозаично. В отличие от молочного завода, «Радуги» и строительного управления, БМК работал в три смены, и там на территории громыхало так, что никакой взрыв не был слышен. Новый, 1971 год, мы встречали со сложными чувствами. В противостоянии милиции с преступностью у нас были успехи. Их замечали и отмечали. Но были и болезненные неудачи – нераскрытые квартирные кражи и взрывы сейфов, совершенные неизвестными. Зимой, казалось, потрошитель квартир взял тайм-аут. Уже позже выяснилось, что начался очередной сочинский период. Но уже с конца февраля квартирные кражи возобновились. К середине мая злоумышленник умудрился увеличить свой послужной список до пятидесяти восьми ограблений квартир за полтора года. В нераскрытых делах у нас по-прежнему принципиально новых фактов не было. Неуловимый преступник засветился только один раз, когда залез в квартиру в пятиэтажке недалеко от ул. Зои Космодемьянской. Тогда опрос соседей из числа тех, кто в этот момент находился дома, как и в предыдущих случаях, ничего не дал, но кто-то из оперативников не поленился опросить работников аптеки, которая располагалась на первом этаже дома. И одна из сотрудниц, кассир, рассказала, что видела высокого, плотного мужчину, который нес на плечах сразу два ковра. – Он дошел вон до того угла, – сказала она. – А дальше что происходило? – спросил сотрудник милиции. – Дальше я пробила чек покупателю, а когда вновь посмотрела в окно, на углу уже никого не было. Разочарованию оперативника не было предела. Впрочем, сильно расстраиваться не стоило. Максимум того, что могла еще увидеть кассир, это то, как незнакомец останавливает машину и уезжает. Но это мы уже проходили. Самое любопытное было в описании предполагаемого преступника. Неуверенный рассказ женщины-кассира, которая видела молодого мужчину издалека, все же позволил в общих чертах укрепить наше представление об облике незнакомца. Мне и моим товарищам даже казалось, если мы встретимся с ним на улице, то обязательно узнаем, что, конечно же, было больше нашим желанием, чем реальной возможностью. Наконец, произошло долгожданное событие, которое сделало ненужными дальнейшие сопоставления данных и мыслительно-аналитические разработки. …Казбек Ботоев подозревал, что за ним идут по пятам. Он понимал также, что рано или поздно попадется. Но остановиться не мог. Для него проникновение в квартиры и на предприятия стало частью жизни и, как наркотик, не отпускало. Даже рождение ребенка, лучезарно улыбающегося кучерявого мальчика, которого нарекли-таки Ибрагимом, не помогло ему изменить привычный образ жизни. Наташа полностью погрузилась в заботы о малыше. Она и раньше не стремилась вникать в детали поведения мужа, а сейчас этим и вовсе не интересовалась. Ибрагим был главным смыслом ее нынешнего существования, и она не желала отвлекаться ни на какие другие дела. Казбек же был доволен, что Наташа всецело поглощена их сыном, это его успокаивало и укрепляло в мысли, что в случае чего тот будет в надежных материнских руках. Последний месяц весны выдался во Владикавказе солнечным и теплым. Только в день первомайской демонстрации пронизывающий северный ветер нес с собой остатки былых холодов. Но затем весна стала по часам брать свое, да так, что в отдельные дни стало казаться, что уже пришло лето. Люди скинули с себя лишние одежды, в домах распахнулись окна, а в выходные дни переполненные трамваи везли молодежь на Водную станцию. Город дышал и зеленел полной грудью и словно намекал, что на его улицы уже громко стучится большое тепло. Ботоев в эти майские дни вечерами часто гулял по Владикавказу. В этот раз он облюбовал район городской турбазы, где неспешно бродил меж кирпичных пятиэтажек, достигал «сталинского» дома, в котором располагался магазин «Ласточка», после чего следовал в обратном направлении. Несколько дней спустя после таких прогулок он пришел во вторник с утра пораньше к родителям. Отец уже ушел на работу, а мать участливо стала расспрашивать сына, как там растет Ибрагим. – Растет весь в меня, – с гордостью объявил Казбек. – Богатырем будет! После этого и кофе, сваренный заботливыми материнскими руками, показался ему особенно ароматным, прямо-таки бодрящим. Выйдя из родительского дома, Ботоев направился на склад, где у него хранились ранние огурцы и помидоры. Ближе к обеду он свернул торговлю и, оставив товар под опекой бабулек, как обычно, пошел пообедать. Те, закусывавшие пирожками и чаем из термоса прямо на месте, знали, что для их необычного коллеги обед – это святое. Они не могли и подозревать, насколько святое! Казбек отправился в путь. Он доехал до намеченной цели, а это был тот самый дом с магазином «Ласточка». Кто-то мог бы подумать, что заботливый молодой человек приехал сюда за необходимыми продуктами для семьи. Но в планы Ботоева входило не это. Он огляделся и быстро вошел во двор. Там было тихо, только свежевыстиранное белье, развешанное на нержавеющей проволоке между двумя прочными столбами, мерно раскачивалось в такт легкому ветру. Ботоев всмотрелся в окна, нырнул в средний подъезд и несколько раз позвонил в дверь на втором этаже. Он ждал, как это обычно делал, ровно полторы минуты. Затем стремительно вышел во двор, ухватился руками за козырек подъезда, легко подтянулся и перекинул свое ловкое, тренированное тело вверх. Еще через десять секунд, пройдя по карнизу, перескочил через балконные перила и пригнулся. Самое трудное было позади. Остальное для Ботоева было делом техники. Сидя на корточках, он достал из кармана тонкий прямоугольный металлический предмет, сделанный из прочнейшей стали и наполовину обмотанный изолентой, просунул его в едва видимое пространство между косяком и балконной дверью и стал методично отодвигать щеколду. Когда дверца поддалась, он аккуратно приоткрыл ее, вошел внутрь, так же аккуратно прикрыл балкон и приступил к основному делу. Казбек знал, откуда следует начинать поиски. Подавляющее большинство не рассчитывавших на посещение гастролеров граждан хранили деньги в спальне, в ящиках платяного или книжного шкафа. Поэтому он направился прямиком в дальнюю комнату. Пошарил под матрацем, обыскал шифоньер. Денег не было. Приглянувшиеся две кофточки и крепдешиновое платье он швырнул на пол. Туда же полетел и меховой воротник, который Ботоев отпорол от женского пальто. Французские духи, несколько золотых серег и колец, обнаруженные в шкатулке, швырять не стал, а положил в карман пиджака. Взяв отобранные вещи, грабитель направился в зал. Там он заметил блестевшую в солнечных лучах хрустальную вазу знаменитого богемского производства, завернул ее в кофточки и положил вместе с остальными вещами в темную матерчатую сумку, которую всегда носил с собой. Когда Ботоев уже собрался уходить, то вдруг увидел в коридоре на трюмо кожаный портмоне, вызывающе лежавший на самом видном месте. Он заглянул внутрь и присвистнул. В нем была тоненькая стопка купюр по 25 и по 10 рублей – на вид рублей 250-300. И в тот момент, когда Казбек взял портмоне, чтобы положить во внутренний карман пиджака, раздался щелчок открываемой двери. Ботоев был настолько загипнотизирован этим звуком, что не успел опомниться, как оказался с глазу на глаз с хозяином – сорокалетним мужчиной среднего роста. Хозяин квартиры растерянно уставился на него. Первым пришел в себя Ботоев. Он попытался выскочить через дверь, сбив мужчину с ног. Но тот, перегородив дорогу всем телом, схватил его за лодыжку. – Воры! Бандиты! Вызывайте милицию! – стал истошно кричать хозяин, зовя на помощь. Дверь квартиры напротив отворилась. Выглянувший сосед придал дополнительный заряд бодрости. – Не дай ему уйти, Амурхан, – призвал к активной помощи лежащий мужчина. – Беги вниз, зови людей. При этих словах Ботоев, лягавший хозяина в попытках освободить другую ногу, понял, что пришел тот самый момент, который должен был наступить и о котором он так старался не думать. Ему показалось, что соседи сбежались почти мгновенно. Заслышав топот ног, хозяин квартиры почувствовал себя совсем уверенно. Он высвободил свою мертвую хватку и, задыхаясь от непривычных физических усилий, с трудом поднялся на ноги. – Попался, ворье! – воскликнул, он, осмелев. – От меня не уйдешь! – Милиция уже едет, – поддержал праведный гнев Амурхан, подступая к грабителю вплотную и вставая плечом к плечу с соседом. Другие подоспевшие жители дома загалдели. – Стрелять таких надо! – заявила в гневе пожилая женщина. – Тунеядцы! Нигде не работают, только на чужое добро зарятся, – аргументировала предыдущее высказывание другая соседка. – И куда только милиция смотрит? – свела все к банальной фразе третья. – Да погодите вы! Сейчас приедут и во всем разберутся! – попытался утихомирить женщин вскочивший с дивана после ночного рейса шофер с монтировкой. В таких разговорах возбужденных жителей и угрюмо-обреченного ожидания Казбеком неизбежного прошли минуты до приезда оперативной группы. Арест Ботоева снял с нас тяжелый груз накапливавшихся, как снежный ком, проблем. Ему быстро и доходчиво разъяснили тонкости уголовного права: поскольку он взят с поличным и при большом количестве свидетелей, то от уголовного наказания отвертеться уже не сумеет. Поэтому для арестованного гораздо практичнее рассказать обо всех случаях самому, чтобы не добавлялся новый срок за каждую установленную впоследствии кражу. Когда Ботоев это уяснил, начались поразительные откровения. Перво-наперво он написал явку с повинной, в которой признал совершенные им подрывы сейфов и похищения денежных средств на государственных предприятиях. При этом детально описал все свои действия. Как мы и предполагали, Казбек некоторое время вертелся вокруг избранного им предприятия, невзначай вступал в разговор с уходящими с работы сотрудниками, между слов узнавая, когда будет производиться выдача зарплаты. Собственно, в Советском Союзе с этим все было достаточно выверено, и речь могла идти только о сдвиге в несколько дней в ту или иную сторону. Единственное, о чем умолчал Ботоев, так это о том, кто его научил основам взрывного дела. Потом арестованный стал не только рассказывать о совершенных им квартирных кражах, но и сообщил, кому, когда и за сколько сбывал краденное. В течение десяти дней я и сотрудники уголовного розыска района Вячеслав Химилонов, Анатолий Ефременко, Алик Мильдзихов выезжали на место преступления или сбыта похищенного, чтобы закрепить показания. И всякий раз поражались удивительной памяти Ботоева. Он держал в голове все вплоть до мелочей. Пока мы колесили с ним по городу, он не только указал каждую квартиру, в которой побывал, но и описал все, что оттуда похитил, ни разу при этом не допустив ошибки. Его цепкой памяти удивлялись и те, кому он сбывал краденные вещи за полцены. Когда мы приходили к ним, многие, чтобы не расставаться с выгодной покупкой, делали вид, что ничего не помнят. Но Казбек был настойчив, и всякий раз аргументировано доказывал свою правоту, приводя такие подробности, которые не могли быть известны, если бы обоюдовыгодная сделка не состоялась. Благодаря этому, значительная часть похищенного была возвращена первоначальным хозяевам, чему те, давно смирившиеся с потерями, немало удивились. Вернулся в дом Дзагоевых и злополучный холодильник. Вообще, следует подчеркнуть, что случай Ботоева – совершенно особый в криминальной практике Владикавказа. То, что он работал в одиночку, его уверенность в себе и отшлифованные навыки делали Казбека малоуязвимым. Даже в обкоме партии, после того, как туда доложили о поимке уникального преступника, не поверили в реальность произошедших событий. «Вы что, все квартирные кражи списали на него?» – полушутя-полусерьезно вопрошал на специально созванном совещании всемогущий заведующий отделом административных органов Асланбек Каиров. Казбек Ботоев признался и в более мелких кражах. Так, он рассказал, как однажды в частном секторе, в районе улицы Доватора, похитил швейную машинку, которая лежала в комнате рядом с распахнутым окном. Машинку он продал на следующий же день. А чуть позже, там же, недалеко от этого места, он увидел бычка, привязанного к дереву, но пасущегося без присмотра. Он забрал его, перегнал на один квартал и за бесценок продал прохожим, мотивировав столь щедрый поступок тем, что поругался с женой, разводится, нужны деньги, поэтому и продает по дешевке. Уже осенью 1971 года состоялся суд. Собранные материалы неопровержимо свидетельствовали о целой веренице преступлений, совершенных Ботоевым. Он и не отпирался. Суд учел его признание, стремление максимально сотрудничать со следствием, а также то, что на его попечении находятся жена и маленький ребенок. Тем не менее, наказание было суровым – двенадцать лет лишения свободы. При благоприятном развитии событий Казбек мог выйти на свободу по амнистии и раньше установленного срока. Но получилось иначе. Еще дожидаясь в СИЗО отправки в колонию на Урал, он не выдержал резкой перемены в своей жизни и попытался совершить побег. Попытка эта не удалась, но имела печальные для Казбека последствия: его первому сроку было добавлено еще три года. Теперь об амнистии нечего было и думать. Но Ботоев вновь напомнил нам о себе летом 1973 года. Во Владикавказе начались ограбления сберкасс, что вызвало бурную реакцию в милицейском и партийно-политическом руководстве республики. Все случаи, а их с интервалом в неделю-полторы было четыре – в районе турбазы, на улицах Московской и Мичурина, и на площади на пересечении улиц Гугкаева и Леонова – происходили по одному и тому же сценарию. Сначала срабатывала сигнализация в одном месте, через несколько минут – в другом, а ограбление происходило в третьем. В результате патрульная группа приезжала к месту действительного преступления тогда, когда все уже было закончено. Предварительное расследование показало, что налетчики действовали быстро, решительно и со знанием дела. На все про все у них уходило не больше восьми минут. Они разбивали витринное стекло или окно, проникали в помещение, взрывали сейф, забирали деньги и исчезали. Собственно, характер взрывов – с использованием аммонала и бикфордова шнура – нас и насторожил, невольно заставив вспомнить Ботоева. Все было, как под копирку. Только целью преступников были не предприятия, а сберегательные кассы. И взрывы производили прямо в помещении, не проявляя при этом беспечности в виде оставленных отпечатков пальцев. Кто-то даже мрачно шутил, что, наверное, Казбек взял в колонии увольнительную, приехал во Владикавказ, пошустрил и вернулся обратно досиживать свой срок. Мы все же проверили, где в тот момент находится Ботоев. Вдруг он опять попытался сбежать, и на этот раз ему это удалось? Ответ на наш запрос, полученный из колонии, эту вероятность исключил полностью: Ботоев исправно отбывал наказание по месту «приписки». Но кто же тогда действовал так похоже? Ограбления сберкасс происходили одно за другим с небольшими интервалами. Это нервировало высшее руководство республики. Из четырех касс преступники вытянули около тридцати тысяч рублей, что по тем временам было внушительной цифрой. Это позже обычным сберкассам, разбросанным по микрорайонам, запретили оставлять на ночь крупные суммы денег. Но сейчас главное было не в деньгах, а в том, что обществу преступным миром вновь был брошен вызов, на который надо было адекватно отвечать. Невольные аналогии совершенных преступлений с методами Ботоева, которые мы высказывали в виде шутки от отсутствия других перспективных версий, как ни странно, и это выяснилось позже, были не так уж и далеки от истины. Но никто не мог предположить, что связующая нить между высказывавшимися предположениями и реальностью окажется столь длинной и невероятно закрученной. |
Добавить документ в свой блог или на сайт
