Феномен социального одиночества в современном российском обществе
Скачать 2.23 Mb.
|
1.2. Социологические подходы к пониманию одиночества В социологии рассмотрение изучаемого феномена приходится на 30-80-е гг. XX в. на Западе и 90-е гг. XX в. в России. Повышенный интерес к нему признают практически все специалисты. Часть из них в качестве приоритетной области данного анализа выделяет оценку людьми социальной реальности и ее влияния на их дальнейшее поведение и взаимодействие. При этом считается необходимым выявить и охарактеризовать возможные социальные условия, при которых одиночество становится серьезной проблемой, способной повлиять на стабильность и устойчивость общества как социальной системы. Вследствие этого выделим и охарактеризуем основные подходы к рассмотрению социального одиночества. 1. Подход, представители которого предлагают анализировать влияние общества и происходящих в нем изменений на формирование одиночества как явления в общественной жизни, порожденного внешними социальными условиями. Подробно рассмотрим теории обществ У. Уорнера, У. Уайта, Х. Ортеги-и-Гассета, Д. Рисмена, Ф. Слейтера, Э. Фромма и Г. Маркузе. Начнем с теории Х. Ортеги-и-Гассета. Основная идея его работ – описание явлений, определяющих современную европейскую жизнь 20 столетия и нового типа общества – массового. Хотя Х. Ортега-и-Гассет не дает четкого определения последнего, он описывает его так: толпа, возникшая на авансцене общества, внезапно стала зримой. Прежде она, возникая, оставалась незаметной, теснилась где-то в глубине сцены; теперь она вышла к рампе и сегодня это главный персонаж. Солистов больше нет - один хор1. В данном определении важна последняя фраза, собственно и определяющая данное общество как массовое. Общество, по мнению Х. Ортега-и-Гассета, всегда состояло из меньшинства и массы. Первое понятие использовалось для выделения людей с рядом особенностей. Второе – для характеристики общей массы ничем не примечательных людей. Подобное деление не связано с классовой структурой общества, экономической или политической ситуацией в стране. Понятие «масса» не предполагает разграничение людей по какому-либо признаку (возрасту, социальной принадлежности), но помогает их охарактеризовать по образу жизни и способу восприятия окружающей реальности. Массовый человек – один из множества, во многом приспособленец, «плывущий по течению», человек без особых примет и отличий. Подобная характеристика во многом позволяет определить черты социального характера и культуры современного общества. Социальный характер в понимании Х. Ортеги-и-Гассета - общее для большинства представителей одной и той же культуры, точнее инфантилизм и безответственность, присущие человеку и культуре в массовом обществе. Новый мир, окружающий человека, не только не обуздывает его неуемное стремление к чрезмерному и безудержному потреблению, постоянный рост его жизненных запросов, но, наоборот, всячески поощряет. Вследствие этого, по его мнению, люди все меньше понимают друг друга. Они обречены на фатальное одиночество, изнемогают от усилий достучаться к ближнему2. Х. Ортега-и-Гассет говорит также и о затянувшейся атрофии духовных сил, которые призваны преодолеть обособленность, одиночество, ограниченность провинций, групп, индивидов. Говорит о том, что человек, проживающий в нормальной стране, должен иметь возможность участвовать в великих предприятиях, создавать коллективные ценности, развивать великие идеи3. Работы У. Уорнера1 характеризуют целостную, эмпирически подкрепленную теорию общества, обосновывающую необходимость рассмотрения символической жизни городских сообществ. Социальная реальность основана на символах, единство значений которых объединяет разные поколения, способствует возникновению и упрочнению преемственности в социальной жизни людей определенного сообщества. Идея символизма У. Уорнера позволяет говорить о культуре, как о функции приспособления людей к окружающей их реальности, друг к другу и к системе социальных норм, установок, заложенных в основу функционирования общества. Именно культура способна руководить коллективными чувствами, поведением и взаимодействием, стимулировать создание социального опыта, а также порождать одиночество человека. Последнее, по мнению У. Уорнера, есть следствие нелогичности поведения и мышления человека. Их проявления связаны с природой эмоциональной душевной жизни и животной организации человека, которая помещена в социальные рамки, установленные культурной системой. Последняя же устойчива до тех пор, пока не угрожает видовой сущности человека. Стоит также остановиться на введенном У. Уорнером понятии «автономный человек». Оно характеризует независимую по отношению к внешним влияниям и обстоятельствам, к общественным правилам и нормам поведения личность. Его применение к анализу социального одиночества необходимо, поскольку оно позволяет приблизиться к пониманию причин осознанного выбора одиночества как стиля жизни. Близких к У. Уорнеру взглядов придерживался также У. Уайт, автор теории организационного человека2. Его утверждения основаны на необходимости выделения и изучения социального типа личности - человека, сформированного обществом и максимально адаптированного им под воздействием культуры, социальных норм и установок. Основная идея У. Уайта – описание порождаемого обществом социального характера – темы, ставшей центральной в социологии 40-60-х гг. ХХ века. Социальный характер У. Уайта – тип характера, все чаще встречающийся в современных промышленных, научных, коммерческих организациях, в которых над поведением человека, его образом жизни, способом выражения мыслей довлеют нормы социальной этики и определенный свод принятых и закрепленных правил. Организационный человек – новый тип человека, жизнь которого скорректирована в соответствии с целью и задачами конкретной организации, чьи интересы зависят от ее общей политики и направленности развития. Его растворение в группе не только приветствуется, но и всячески поощряется. При этом, главная ошибка сторонников подобной организационной политики, по мнению У. Уайта, в том, что их понимание человека, как части определенной группы не всегда может быть приемлемо, лишь в том случае, если существует общий интерес и единое видение проблемы, реализуемые в совместной деятельности. Это иллюзия, но многие искренне верят, что можно научить индивида творить сообща с другими взамен индивидуального творчества. По его мнению, не стоит идеализировать роль командной работы. Она может быть вредна, особенно тогда, когда при отстаивании общих интересов, организация способна мобилизовать большую часть своего потенциала на борьбу с механизмами защиты отдельной личности, проявляя всю свою агрессивность и враждебность1. Это способно привести к тому, что человек перестает доверять самому себе, чувствовать себя не индивидом, а членом какой-либо организации. При этом может возникнуть ситуация, при которой полная интеграция с группой на самом деле может быть лишь фикцией. Проблема «социального характера» представлена также в работах Э. Фромма, Д. Рисмена и Ф. Слейтера. В книге «Одинокая толпа» Д. Рисмен2 выделил для него отдельный параграф, посвященный его анализу и классификации. «Социальный характер» для Д. Рисмена – социально и исторически обусловленная организация устремлений индивида и его возможностей реализовать эти устремления. Его использование помогает охарактеризовать как отдельных людей и особенности их социализации, так и целые группы, классы, культуры в различный период времени. Описывая исторические типы социального характера, Д. Рисмен характеризует определенные механизмы саморегуляции и контроля общества за поведением своих членов для поддержания собственной целостности и устойчивости. В качестве таких механизмов он выделяет традиции (традиционный характер в первобытном обществе), автономность и индивидуализм, (внутренне-ориентированный характер в обществе, начиная с Возрождения до индустриальной эпохи), ориентацию на других, зависимость от них и их мнений, потребительство во всем, в том числе и в отношениях (внешне ориентированный характер индустриального и постиндустриального обществ). Для внешне ориентированного человека нет ничего постоянного – ни традиции или культуры, ни жестких и четких внутренних ориентаций…. только постоянная тревога, неуверенность в себе, беспокойство и бесконечное одиночество1. Таким образом, с изменением общества менялись и социальные условия возникновения и закрепления одиночества. Преобразовывался и сам одинокий человек. Из социального изгоя в первобытном обществе, «невидимки» с низким уровнем автономности и индивидуальности в индустриальном сообществе он стал полностью зависим от социальной среды и социальных условий, заложенных в основу его жизни постиндустриальным обществом. Утверждения Д. Рисмена близки с убеждениями Э. Фромма. Последнего также интересует вопрос существования зависимости человека от общества, социальные условия, при которых он способен оказаться в состоянии вынужденной изоляции от других членов общества. Одиночество в понимании Э. Фромма – осознание собственной обособленности, возникающее в результате разрыва с идеями, ценностями и «социальными стандартами» всего общества2. Типы социального характера и анализ специфики исторического развития обществ у Э. Фромма и Д. Рисмена схожи, по всей вероятности потому, что последний продолжительное время испытывал некоторое влияние авторитета первого. Э. Фромм использует понятие «социальный характер» для анализа общества, особенностей его развития в определенный исторический период времени; предлагает понимать его как механизм управления поведением людей, способ восприятия ими социальной реальности согласно социально заданному образцу. Социальный характер – то общее для большинства представителей одной и той же культуры, что образует относительно стабильную систему не инстинктивных стремлений, ориентаций, установок, которая функционирует так, как того требуют общественные структуры в данный исторический момент1. Применительно к обществу, Э. Фромм использует еще одно определение характера, как продукта межличностного взаимодействия. Он отмечает, что в момент своего исторического развития западное общество испытывает влияние рынка, как основы структуры человеческих отношений. Кроме положительных сторон рыночные отношения привнесли массу негатива, проявившего себя в тотальной несвободе человека и рыночном типе социального характера. Человек начинает восприниматься как нечто с «меновой» стоимостью: такой, какой нужен обществу в тот или иной момент времени, в той или иной ситуации. Люди с рыночным типом характера не умеют любить или ненавидеть, не испытывают привязанности ни к себе, ни к другим. У них нет «самых близких», они не дорожат даже собой. Кроме того, радикальные перемены, происходящие в жизни современного человека, усугубляют его беспомощность и растерянность; представляют своеобразный цикл его жизни: от свободы, как освобождения от первичных уз, к новой форме зависимости, как убежища под сенью нового рабства. Человеком одолевает отчаяние, при котором утрачивается смысл, разрушается целостность мира. Его самоуверенность характеризуется постепенным приобретением новой хрупкой уверенности при жертвовании целостностью своего индивидуального «Я», тогда как несоответствие поведения жизненным ориентирам всего общества, вписанным в рамки общепринятых терминов, вызывает всеобщее неодобрение и как следствие, одиночество, невыносимость переживания которого ставит под угрозу психическое здоровье и уверенность в своей сущности. При этом становится очевидным, что эмоциональный компонент человеческого «Я» потерян, а благополучие утрачено. Человека одолевает несчастье и отчаяние. В отличие от ранее представленных мыслителей Ф. Слейтер в изучении общества и индивида ставит акцент не на каком-то определенном типе социального характера, а на общей идее индивидуализма как такового. Он считает, что каждый человек стремится к общению, сопричастности и зависимости. К сожалению, добавляет он, доверие и сотрудничество с другими людьми не достижимы в американском обществе из-за его приверженности индивидуализму1. Одиночество – продукт влияния социальных сил на формирование личности в процессе ее социализации (в понимании Ф. Слейтера2), в момент значимых событий в жизни человека (К. Боумен3). Оно есть следствие происходящих в обществе социальных изменений, точнее реакция на количественный и качественный дефицит социальных связей. К числу крупнейших представителей социологической теории 60-х гг. XX века стоит отнести также Г. Маркузе. По его мнению, существенный акцент в изучении социальной реальности стоит ставить на рассмотрении влияния научно - технического прогресса на развитие экономики, социальной структуры, культуры индустриального общества. Одиночество в понимании Г. Маркузе - аномическое состояние общества, в котором индивид живет общей судьбой человечества в сублимированном мире. Его некогда единый «Я» распался на разнородные части, а преобладание реалистичного взгляда на окружающую действительность позволяет сознанию истолковывать окружающее, как новый способ бытия. То субъективное состояние человека, которое принято называть «Я» превратилось в съежившуюся часть какого – то широкого, всеобъемлющего чувства, способствовавшего неотделимости «Я» от внешнего мира1. Теперь «Я» направляется принципом реальности, а желание быть счастливым не может быть осуществимо, несмотря на наличие всех возможностей для его реализации. Современное общество всесторонне способствует этому, так как является обладателем огромных интеллектуальных и материальных ресурсов, что позволяет проявлять элементы господства общества над индивидом в увеличенном объеме. Так, критическая теория Г. Маркузе непосредственно направлена на изучение степени влияния общественных изменений на развитие отдельного человека. Его понимание развитого индустриального общества основано на убежденности в поддержке последним мирного производства средств разрушения и доведенного до совершенства расточительного потребления, а также на убежденности в необходимости изменений как для общества в целом, так и для каждого из его членов в отдельности2. В основе современного общества Г.Маркузе – комфортабельная несвобода, связанная с техническим прогрессом и подавлением индивидуальности под влиянием социального контроля. Г. Маркузе говорит о бессмысленности сопротивления человека происходящим переменам и социальной системе, а также о появлении вследствие этого ложных потребностей, навязанных индивиду извне, неестественность которых характеризуется «…несчастьем, сковывающим развитие способности распознавать недуг целого и находить пути к его излечению»3. При этом «общественный» разум выражает покорность идеологии и существующим фактам реальности, способствующим в дальнейшем развитию того состояния, которое Г. Маркузе называет одномерным мышлением и поведением. Проявлению данного состояния способствуют СМИ, формирующие четкое представление о необходимости увеличения производственных оборотов и тем самым способствующие созданию четкого образа современного человека, как придатка орудий труда и «…сведение индивида к состоянию вещи»1. С некоторой долей условности социологическими можно назвать также утверждения Э. Канетти о современном обществе и месте человека в нем. В своей работе «Масса и власть»2он делает акцент на анализе человеческого страха, возникающего при сближении и продолжительном общении с кем-либо. Желания современного человека дистанцироваться и существовать одиноко реализуются именно в массовом обществе, в котором обезличенность и некоторая аморфность избавляют его от необходимости «самовыражения» и выделения социальных и биологических различий. Массовое общество, по его мнению, создает призрачную иллюзию сближения людей с себе подобными без связи с ними, без взаимных обязательств и со своими закономерностями существования. Таким образом, состояние одиноких людей в современном обществе в некоторой степени зависит от удачности их приспособления к навязанным представлениям об окружающей реальности и трансформированным культурным стереотипам о действительности. Следовательно, «преобразованное» вследствие этого человеческое сознание готово согласиться со всеми преступлениями данного общества, убедиться в рациональности действий современного общества, пересмотреть социальное поведение для улучшения благосостояния жизни в целом ради иллюзорной связи с миром и людьми. Именно в этом заключается особенность современного человеческого существования и социального одиночества. 2. Подход, представители которого считают одиночество результатом неадекватного восприятия социальной реальности и неправильной оценки процесса межличностного взаимодействия. Подобное понимание рассматриваемого явления основано на взглядах представителей символического интеракционизма (Г. Блумер, Дж. Мид, Ч. Кули1), феноменологии (А. Щютц, П. Бергер, Т. Лукман2) и этнометодологии (Г. Гарфинкель3). Представители символического интеракционизма предлагают изучать значения, используемые людьми для объяснения своего поведения при анализе и интерпретации социальной действительности. Теория Г. Блумера4 предлагает рассматривать общество с позиции интеракционизма, как определенный тип социальной организации, основанный на постоянном процессе подстраивания друг к другу действий его членов. Именно этот комплекс текущей активности создает структуры и определяет их черты5. Подобная схема социального взаимодействия всегда будет основана на принципе трактовки общества как совокупности людей, вовлеченных в действие, всегда будет предполагать наличие некоего процесса, формирующего поведение людей и их установки по отношению к другим. В связи с этим, социальные действия есть не что иное, как акты символической или не символической природы. Их основное отличие - в реакции на поведение другого, предполагающей наличие или отсутствие собственной интерпретации чьих-либо действий; в понимании коммуникативного процесса исходя из неких значений, закладываемых в его основу. Значения – социальные продукты, создаваемые в процессе взаимодействия людей. Они есть, с одной стороны, восприятие и интерпретация действительности, а с другой - основание для выработки ответной реакции на происходящее вокруг. Одиночество, вследствие этого, есть отсутствие единых схем интерпретации социальной действительности, неадекватная реакция на поведение других и собственная ошибочная линия поведения, приводящая к нарушению устойчивого социального взаимодействия. По мнению И. Гофмана, изучать нужно не только значения, но и условия их формирования. Их анализ дан им в работе «Представление себя другим в повседневной жизни». И. Гофман выделяет следующие утверждения: 1. Убежденность человека в чем-либо, возникшая в момент создания впечатления о реальности, позволяет индивиду в дальнейшем выявить существенные характеристики данной реальности. 2. Сложившаяся убежденность впоследствии позволяет «воплотить в жизнь» полученное впечатление, вернее то, которое с наибольшей вероятностью вызовет у других желанный ему отклик. Такого рода оценка действительности «вызвана к жизни традицией той группы, членом которой он является или его социальным статусом, а не конкретной реакцией других людей при оценке его самовыражения». В любом случае, поведение индивида продиктовано желанием контролировать поведение других и их ответную реакцию на его действия1. И. Гофман считает, что общество является координатором поведения индивидов, позволяющим эффективно реализовать принцип: наличие у индивида неких социальных характеристик способствует ожиданию со стороны других соответствующего к нему отношения. При его трактовке И. Гофман использует выражение: «защитная и покровительственная практика». Оперирование им подразумевает внедрение различных стратегий с целью отстоять, как свои собственные проекции, так и ситуации, спроецированные другими; а также для сохранения тех впечатлений, которые были созданы при общении с кем-либо. При этом И. Гофман не отрицает факт сознательной игры людьми определенных социальных ролей «для познания, как друг друга, так и себя». В известном смысле представление, составленное индивидом о себе, соответствует той роли, которую он старается оправдать своей жизнью. Его истинное Я – вторая натура, отличная от того Я, которое характеризует истинную природу его положения1. Позже И. Гофманом было введено понятие «ролевой дистанции», предполагающей «отдаленность индивида от своей роли», негативным завершением которой становится ролевой конфликт как противоречие в структуре социальных ролей или среди ее элементов. В процессе взаимодействия индивид представляет на обозрение других преимущественно те качества, которые характеризуют его с наилучшей стороны и позволяют судить о нем с тех позиций, которые ему выгодны. При этом его деятельность отражает в себе набор идеализированных стандартов, как некую характеристику его социального Я. Для индивида, по мнению И. Гофмана, этот процесс становится своего рода игрой, в ходе которой он искренне верит о то, что создаваемое им впечатление о происходящем вокруг – единственная и подлинная реальность. В таких случаях индивид становится своей собственной аудиторией, исполнителем и зрителем одного и того же спектакля, так как он внутренне принимает или внедряет в свой мир нормы, которые пытается поддерживать в присутствии других. Как исполнителю ему придется скрывать от самого себя как собственной аудитории определенные дискредитирующие факты, а впоследствии он неизбежно получает информацию о своем исполнении. В процессе такого спектакля, названного И. Гофманом «замысловатым маневром самообмана», исполнитель обнаружит факты, в которых он не пожелает признаться самому себе. В этом кроется источник феномена, который следует считать «самодистанцированием» как состояния, в ходе которого индивид начинает чувствовать отчуждение от самого себя1. Процесс, рассмотренный ранее, отражает взаимодействие двух социальных Я индивида, количество которых может быть и больше. Все зависит от тех лиц, чьим именем он дорожит и для которых он показывает разные стороны самого себя. Данное взаимодействие накладывает отпечаток на его действительное Я, скрытое от других «социальной маской». По мнению И. Гофмана, маска является своеобразным средством защиты от слишком тесного соприкосновения с аудиторией, позволяет найти тот способ соответствия общепринятым нормам, в результате которого оценка его социального положения будет выражать значимость его поведения для других. Общая идея о том, что мы то и дело представляем себя другим, вряд ли нова. Вышеописанное вырисовывает некий портрет людей, характеризуемых в зависимости от позиций других и поведение которых неоднократно репетировалось и подстраивалось в зависимости от контекста той или иной обстановки. В любом случае, И. Гофман стремился представить образ, характеризующий иллюзорность современной действительности при анализе составных компонентов социального взаимодействия. Использование работ И. Гофмана основано на некоторой близости к данному подходу, его драматургический анализ стал своеобразным вариантом символического интеракционизма, как некоего продолжения идей Г. Блумера, Ч. Кули и Дж. Мида. Последние2 предлагают сравнивать восприятия людьми себя и своего окружения, а также оценивать степень влияния сформированного мнения на само взаимодействие и его результат. Вследствие этого, одиночество определяется Ч. Кули как состояние дискомфорта, образующееся в момент несоответствия образов «Я» и «отраженного себя» во взглядах, восприятии и реакциях других людей, «вступающих с ним в контакт». Природа социальных взаимоотношений, представлена комплексом чувств и ощущений от взаимодействия с «ближним» и «дальним» окружением. При этом Ч. Кули заинтересовал процесс личностного понимания отличий своего «Я» от «Я» других индивидов. Результат его многочисленных теоретических изысканий лаконично представлен им в концепции «зеркального Я»: «Воображение того, какими мы представляемся другим, является прямо или косвенно той силой, которая контролирует сознание в моменты социального взаимодействия, а идея, отличная от представлений о социальной самости способна постепенно вытеснять самосознание»1. Представляя взгляды Дж. Мида, сделаем акцент на используемом им выражении: «процесс, происходящий внутри индивида». Оперируя им Дж. Мид разъясняет используемые ранее У. Джеймсом понятия: «Я – сознающее» и «Я – как – объект». Они предназначены для характеристики личностного Я, содержащего I и Me. I в данном случае есть результат логического осмысления реальности, выражающийся в наличии устойчивых позиций по определенному кругу вопросов, а Me или «Я – как – объект» есть логический итог приобретенного опыта, выражающийся в наличии всего того, что можно назвать своим. В отличие от У. Джеймса, Дж. Г. Мид характеризует I, как спонтанность восприятия Me, а последний представляет собой обобщенную оценку индивида другими людьми, совокупность усвоенных человеком установок, некий результат развития I, оказывающегося под влиянием социокультурных факторов2. Причем, процесс взаимодействия I и Me, так или иначе, представляет собой процесс восприятия человеком окружающей действительности, интерпретация которой способствует формированию устойчивой совокупности представлений и координирует дальнейшее поведение индивида. Вследствие этого, одиночество есть неспособность адекватно оценивать позиции другого по отношению к себе, при которой неточность проведенной оценки способствует формированию ощущения недостаточной привлекательности «своего Я» в глазах окружающих. Одиночество у Дж. Мида означает неспособность «прочувствовать» не столько собственную роль, свое «предназначение в социальной действительности», сколько неспособность увидеть собственное поведение во взаимосвязи с другими индивидами, отсутствие возможности подсознательно ощущать «ролевую близость» всех участников взаимодействия при том или ином социальном контакте. Использование терминов «роли» и «ролевой близости» для трактовки социального одиночества не случайно. Оперирование ими является для него возможным, прежде всего, при трактовке положения индивидов в структуре социальных взаимоотношений и представляет интерес как некий показатель процесса развития «Я». По мнению Дж. Мида, сознательность принятия роли другого, сопровождаемая необходимым набором стимулов, способствует формированию некой системы откликов, собранных человеком в единое целое и соответствующих системе представлений, рожденных у других. Это есть простейшая форма инобытия самости1. Кроме того, на успешность взаимодействия человека с другими оказывает влияние наличие взаимосвязей их ролей, а также разделение организованных откликов на те или иные стимулы таким образом, чтобы установки одного индивида вызвали соответствующие установки другого. Использование выражения «обобщенный другой», по мнению Дж. Мида, необходимо для анализа организованных сообществ и их установок. «Обобщенный другой» - объект, в соответствии с которым индивид социальным образом строит свое поведение или в направлении которого действует для осознания его сути2. «Обобщенный другой» - принятие различных ролей и выполнение определенных обязанностей, предполагающих достойное представление себя в этой роли. Это система ценностей, позволяющая сформулировать у человека четкий образ «своего Я» и помогающая увидеть себя как бы со стороны, глазами другого человека. Другими теоретиками, чьи работы находятся преимущественно в рамках интеракционистских традиций, кроме вышеперечисленных, являются В. Серма и Р. Вейс. Последний определяет одиночество как продукт комбинированного влияния, возникающий в результате взаимодействия личности и среды существования, характеризующий социальные отношения, которые не имеют достаточной силы для удовлетворения основных социальных запросов личности. Одиночество есть комплексное состояние, выраженное в формах эмоциональной и социальной изоляции. По мнению Р. Вейса1, первая возникает ввиду отсутствия близкого, преданного человека, привязанности к нему, вторая – при низком уровне социальных контактов. В основе первого лежит тревожное беспокойство, тогда как второго – ощущение намеренного отторжения, приводящее к разрушению значимых дружеских связей и чувства общности. Воздействие одиночества на человека может быть временным, либо постоянным; зависеть от конкретной ситуации или от характера самого человека. Оно способно проявляться в только компании незнакомых людей, либо всегда и везде, при любых обстоятельствах. Одиночество может ослабнуть лишь в том случае, при таких отношениях, когда есть уверенность в постоянной доступности и близости того, кому доверяешь2. В качестве «группы риска» Р. Вейс предположительно выделяет: холостых, среди которых в большей степени одиноки те, кто был ранее связан узами брака; женщин, скорее молодых, чем пожилых, экономическое благосостояние которых оставляет желать лучшего. Анализ конкретной ситуации и характера человека, положенный в основу определения одиночества, позволяет Р. Вейсу представить его как сигнал тревоги в рамках определенной системы, как реакцию на отсутствие удовлетворенности от взаимодействия с окружающей средой; состояние, переживаемое многими людьми на протяжении всей их жизни. Многие из поставленных Р. Вейсом вопросов по рассматриваемой проблеме были выбраны в качестве основы изучения В. Серма. В ходе их рассмотрения последним было установлено, что более тяжелая форма одиночества характерна для ситуаций, когда человек не испытывает недостатка в общении1. Акцент необходимо ставить не на взаимодействии как таковом, а на результате сопоставления идеального, желательного и реального уровней социальных отношений. Необходимо также учитывать важность возможного влияния социальных условий и норм культуры на усиление чувства одиночества. Типичная характеристика мировосприятия человека в момент его одинокого существования: враждебность по отношению к другим и неспособность налаживать устойчивое взаимодействие, а также чувство сожаления и вины по отношению к прошлому, идеализация будущего. В качестве причины выступает давление на одинокого извне, влияющее на его способность спонтанно выражать свои мысли, подавлять агрессивность в самом себе и устанавливать близкие контакты с другими людьми2. Наблюдение за индивидуальным поведением в группе и более глубокое изучение отдельных лиц, навело В. Серма на мысль о причинах проявления чувства одиночества: страхе получения неудовлетворительных результатов при контактировании, отвергнутости обществом и семьей, ограниченности средств, не способных сделать жизнь одинокого человека значительной и содержательной. Феноменологическая модель социального одиночества по преимуществу связана с теорией современного психолога К. Роджерса3, анализировавшего природу человеческого «Я» и соотнесение самооценки человека с представлениями о нем со стороны окружающих. Его клиентоцентрированная терапия направлена на самовосприятие и реализацию способностей человека, для освобождения скрытых и недоступных моментов, помогающих познать истинность своего «Я» и окружающую действительность1. Последнее представляется П. Бергером и Т. Лукманом как проявление высшей реальности, характеризующей жизнь лицом – к лицу, в процессе которой можно «схватить субъективность образа другого». Для осознания же своей сущности достаточно сконцентрироваться на себе, проанализировать неразрывную связь с поведением другого2. Убеждения представителей данного направления основаны на определении поведения человека, его субъективном восприятии и интерпретации действительности. Последние получены в ходе преломления какой-либо внешне получаемой информации сквозь призму собственного понимания. Впоследствии делается анализ, в процессе которого формируется определение и характер того или иного явления. Таким образом, складывается своеобразная схема интерпретации действительности, которая может быть общей для лиц определенной группы, позволяющей ее членам адекватно воспринимать поведение и реакцию друг друга. Возникающая вследствие этого, общность пространства характеризуется отношениями лицом – к – лицу, в которых как передаваемый смысл, так и средства выражения мыслей одних становятся понятными другим, а временной интервал взаимодействия позволяет участвовать во внутренней жизни друг друга3. При этом сопоставление «меня» и «другого» позволяет поразмышлять о взаимодействии «Я - реального» и «Я - идеального». Координирование данных терминов происходит в процессе социализации, при приспособлении к социальным условиям окружающего сообщества, характеризующего противоречие: общество, способствующее всестороннему развитию личности, одновременно отчуждается от него, конфликтует с «Я» за счет навязывания общественных норм, ценностей, идеалов и образцов поведения. Поступки индивида при сопротивлении обществу ставятся в разрез с ожиданиями других, возникает убежденность в том, что нежелание выполнения общественных ожиданий повлечет за собой отказ в социальном взаимодействии, к уверенности в своей отверженности и к чувству одиночества. С другой стороны, принимая на себя некоторые обязательства для избегания исследуемой проблемы, играя определенную роль в иерархии общественных ролей, человек приобретает опустошенность, осознает свой отход от «истинного Я». Последнее трактуется представителями феноменологического подхода с позиций рассмотрения взаимоотношений в семье1, устойчивых самопредставлений2, искаженного представления о действительности3, межличностного взаимодействия4. К феноменологической модели можно отнести также У. Садлера и Т. Джонсона, поскольку они рассматривают одиночество как ощущение, возникающее вопреки нашим ожиданиям, некоторую погруженность в самого себя, характеризующую особую форму самовосприятия при проявлении особенностей «самости», чувство, связывающее воедино нечто утраченное внутренним миром личности и выражающее потребность в социальном взаимодействии5. Этнометодологи выделяют специфичные способы осмысления социальной реальности и процессов взаимодействия в ней, в частности документальный метод интерпретации действительности6. Его использование основано на анализе повседневных, типичных действий людей, а также выработке процедур их трактовки. Последние предполагают рассмотрение поведения людей в зависимости не только от настоящих, но и от будущих событий; выбор образца, лежащего в основе огромного разнообразия совершенно различных пониманий смысла реального поведения. Впоследствии отобранный паттерн способен влиять не только на понимание поведения и взаимодействия людей, но и на создание нового образца. В качестве доказательства обоснованности применения данного метода Г. Гарфинкель провел ряд экспериментов, в ходе которых выяснил следующее: оценка испытуемыми ситуации происходит с ориентацией на действия, рассуждения других1; использование данного метода может быть оправдано в том случае, если ясен контекст ситуации, в которой образ одинокого человека влияет не только на его поведение, но и на его рассуждения, определенный способ выражения мыслей и т.д. Рассуждая о этнометодологии в целом, Г. Гарфинкель2 определил ее как определенный способ познания объективной реальности, направленный на объяснение огромного числа повторяющихся событий в обыденном обществе, наполняемых, производимых, наблюдаемых и доступных наблюдению, локально и естественным образом объяснимых как совпадение многих «здесь и сейчас». Учет мельчайших обстоятельств, разрозненных фактов непременно должен привести исследователя к выделению и разъяснению возможных причин того или иного социального явления. Вследствие этого, рассматривать одиночество следует как типичный социальный феномен, познание специфичности которого приводит к пониманию сути человека, его испытывающего. 3. Подход, представители которого характеризуют поведение человека в зависимости от оценки себя и своего отношения к собственному окружению. Одиночество в данном случае понимается как осознаваемое несоответствие между желаемым и достигнутым уровнем собственных социальных контактов (Л. Пепло, Д. Перлман, Дж. Янг1), как индикатор отклонений от оптимального психологического баланса личности, естественное и неизбежное следствие социальных изменений, происходящих в современном индустриальном и постиндустриальном обществах (В. Дерлега, С. Маргулис2). Д. Перлман и Л. Пепло проанализировали взаимосвязь и взаимную обусловленность двух компонентов: недостатка социальности и чувства одиночества. Полученные ими результаты имеют, на наш взгляд, некоторую схожесть с данными исследований представителей символического интеракционизма, в частности с выводами В. Серма. Например, акцент ставится на оценке одиночества с позиции самовосприятия и самоописания, как совокупности характеристик индивида, имеющих в образе Я различную степень значимости. Существенное значение имеет и познание причин одинокого существования, а также условий их возможного влияния на интенсивность переживания одиночества, сохраняющуюся на протяжении определенного времени. Исходя из этого, возможной причиной одиночества стоит считать осознанное чувство отсутствия доступного круга общения с определенной степенью привязанности к отдельным ее членам при искажении стандартов социальных взаимоотношений. В подобном понимании одиночество трактуется как некая раздвоенность состояния, внутреннее проявление эмоциональной изоляции, характерной чертой которой является тревожное беспокойство и внешнее проявление социальной изоляции с наличием ощущения намеренного отторжения3. Данное определение характеризует степень постоянства проявления одиночества. Последняя отражает возрастные изменения в потребностях личности и связана с переоценкой их качества, с постановкой новых целей, а также с процессами адаптации, способствующими взаимодействию реально существующих образцов взаимоотношений с социальными стандартами1. Устойчивость состояния одиночества, по мнению данных исследователей, можно объяснить за счет обращения к постоянным причинам его проявления, анализирующим возможность регулирования общественных отношений, подведение взглядов под определенный стандарт, к которому человек впоследствии стремится. Основной причиной проявления одиночества является возникновение стремлений к наличию удовлетворительных взаимоотношений в ходе оценочных сравнений с прошлым опытом при использовании отдельных измерителей (личностной или ситуативной причинности, постоянной или изменяющейся во времени стабильности в отношениях и способности контролировать свое поведение). Следовательно, одиночество - особое замкнутое эмоциональное состояние, характеризующееся неудовлетворенностью в существующих социальных взаимоотношениях, способствующей проявлению чувств никчемности и заниженной самооценки. В рамках данного направления В. Дерлега и С. Маргулис сконцентрировали свое внимание на анализе количества и качества2 социального взаимодействия. В связи с этим они разработали модель шкалирования уровня интимности общения3, применение которой позволило им сделать вывод о непосредственном влиянии рассматриваемых аспектов взаимодействия на возрастание одиночества. Дж. Фландерс4 характеризовал одиночество как механизм обратной связи, как потенциально патологическое состояние и одновременно своеобразный механизм обратной связи, направленный на регулирование уровня социальных контактов. Оценка социального взаимодействия, положенная в основу данного подхода позволяет нам отнести сюда утверждения Л. Хоровиц, Р. Френча, К. Андерсона1. В рамках их исследований рассматривались проблемы, существующие в межличностном общении, выявлялись причины возникновения одиночества. Выяснялись возможности влияния социализации, изолированности и исключенности из социальной и групповой деятельности, отсутствия интимной близости с другими, а также ряд личностных характеристик: ощущения неоправданности своих собственных надежд и ожиданий, чувства сожаления и вины по отношению к прошлому, нежелание очутится в такой ситуации межличностного общения, при которой он подвергается риску получить отпор, почувствовать смущение и разочарование и др. Последняя личностная характеристика, как возможная причина возникновения одиночества указывается также в работах К. Рубинстайн и Ф. Шейвер2. 4. Подход, представленный в работах зарубежных и отечественных исследователей, начиная с 1990-х гг. Его сторонники сконцентрировали свое внимание на прикладном аспекте изучения одиночества. Многочисленные приведенные в их работах результаты исследований позволяют представить одиночество с позиций социальных и индивидуальных характеристик как: - специфичное социальное явление, характеризующее крепость социальных связей и отношений не замужних и женатых, молодых и пожилых людей, женщин и мужчин в социуме3; особенности социального взаимодействия, в ходе которого одинокие чаще, чем не одинокие при взаимодействии склонны акцентировать внимание на негативном аспекте, оценивать качество связи и отношений, сосредотачиваться на собственной коммуникативной «производительности», выражать неудовлетворенность собственной деятельностью и отношениями в целом1; - один из актуальных феноменов современного общества, изучать который необходимо в рамках глобальных политических и экономических взаимоотношений отдельного индивида и общества2; - своеобразная реакция на несоответствие ценностей личности и навязанных «извне» новой общественной реальностью3; - неадекватное восприятие окружающей реальности, идеализация отношений и ожиданий с учетом половозрастных и социально-демографических особенностей4; - особая форма самовосприятия личности, отражающая содержание актуальных взаимоотношений личности с миром, как невозможность удовлетворения потребности личности в определенном качестве общения с окружающим миром5; - индивидуальную склонность к определенному стилю общения, выбор личностью стратегии поведения ввиду отсутствия коммуникативных навыков, замкнутости и необщительности1; - осознанный выбор или одна из форм социальной изоляции2; - дефицит открытости в ситуации изменений3; - состояние, при изучении которого необходимо обращать внимание не столько на социальную изолированность индивида и его реальные отношения с другими, сколько на их идеализацию и сформированные в момент разрыва идеальных и реальных отношений собственные выводы4. Отдельно стоит отметить вклад Ж.В. Пузановой5 и Н.Е. Покровского6 в понимание и объяснение социального одиночества. Ж.В. Пузанова предлагает понимать под одиночеством внутренний рефлексивный разлад человека с самим собой, связанный с переживанием личностью своей трагической «атомарности», неполноценностью своих отношений с миром других людей; нарушение контекста сложных духовных связей, объединяющих личность с ее социальным окружением1. По мнению Н.Е. Покровского, одиночество – это2: - внутренний, субъективный опыт, не тождественный объективной социальной изоляции; субъективное восприятие и переживание дефицита качественных социальных связей и отношений; тягостное, негативное состояние человека; фактор большой разрушительной силы, способный существенно снизить эффективность любой социальной деятельности; - базовая изоморфная структура чистого сознания, воспроизводящая себя на микро – и макроуровнях жизненного мира (от индивидуального мира повседневности отдельной личности до уровня межгосударственных отношений – «одиночество великой державы»). Подытоживая сказанное, отметим следующее. Нет, и не может быть единственного определения одиночества, поскольку в разные исторические периоды под влиянием различных социальных условий в понимание данного понятия вносился свой уникальный смысл, подчеркивалось его своеобразие. При существующем многообразии определений, часто противоречащих друг другу, можно выделить общую основу. Одиночество – это: - Состояние пребывания в условиях социально-коммуникативной изоляции ввиду нарушения, разрыва или отсутствия значимых социальных связей и отношений личности. - Следствие систематических «нарушений», происходящих в системе отношений человека с другими людьми, своеобразный способ пребывания в социуме, когда человек лишь внешне и случайно соприкасается с другими людьми, без духовного единения и душевной близости. - Особенное положение человека в обществе, довлеющее над ним и определяющее для него некие образцы поведения и установки. - Предельная форма самосознания, яркими проявлениями которого являются чувства отчаяния и тревоги, в то время как «устойчивая позиция «я» сводится к вечному молчанию». - Один из вариантов свободы, уникальный, своеобразный способ восприятия действительности. - Социальное явление, предполагающее потребность в общении и характеризующее недостатки общественного развития, не точное отражение «Я» в сознании другого, приводящее к искаженному восприятию «Я», к чувству непонимания и отдаленности. - Результат неадекватного восприятия социальной реальности и неправильной оценки процесса межличностного взаимодействия. - Социально-философская, психологическая, культурологическая и социологическая проблема в контексте анализа качеств личности и ситуаций их проявлений, как социальное явление в рамках гендерных и половозрастных особенностей. - Признак состояния общества, способствующий формированию у человека двойственного состояния осознанного выбора и вынужденного пребывания вне желаемого социального окружения. Возникает вследствие дефицита, либо избытка социальных связей и отношений в обществе, влияет на мировосприятие человека и его отношение к себе и окружающим, существенно затрудняет эмоциональную близость, доверие и поддержку. Среди многообразия представленных определений последнее сформулировано автором и используется им в качестве предметного поля при проведении предстоящих эмпирических исследований. |
Похожие:
 | Феномен социального паразитизма в современном обществе: социально-философские аспекты | | Темы курсовых работ и рефератов по предмету теории и методики физической... Курс на расширение массовости и совершенствование качества физкультурного движения в современном российском обществе |
| Программа курса «Социальная безопасность» Гос и имеет своей целью сформировать у учащихся первичные навыки социального ориентирования и прогнозирования при построении своей... | | Социологический факультет Кафедра социологии безопасности Кузнецов В. Н. Программа спецкурса Iii. Социологический анализ проблем идеологии в современном российском обществе |
| Методическая разработка урока обществознания в профильном социально-гуманитарном... Цель: Осмысление важности демографической проблемы в современном российском обществе | | Психология человека в современном мире том 6 Духовно-нравственное... Советом по оснащению содержания регионального образования квалифицированными авторскими программами при институте усовершенствования... |
| Феномен виртуализации государственного бюрократического управления... Работа выполнена на кафедре политической теории факультета социологии и политологии фгоу впо «Южный федеральный университет» | | Таможенное дело №4 2007 год ст. 46-48. О некоторых причинах этнического... Конкурсной комиссии по вскрытию поступивших конвертов на открытый одноэтапный конкурс без предварительного отбора |
| Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Повторительно – обобщающий урок «Социальная стратификация и социальная мобильность в современном российском обществе» | | Межгенерационные отношения в современном российском обществе: динамика... Диссертационная работа выполнена в гоу впо «Южно-Российский государственный технический университет (Новочеркасский политехнический... |
| Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Перемены в современном российском обществе с новой силой обозначили ряд вопросов, таких как развитие и воспитание гражданско-патриотических... | | Особенности социальной солидарности в современном российском обществе Прокариоты и эукариоты. Основные различия между прокариотами и эукариотами: размеры клеток, форма, генетический материал, синтез... |
| Программа XXI дней славянской письменности и культуры памяти святых... Координатор конференции: Коновалова Ирина Юрьевна, руководитель воскресной школы храма Святителя Николая при ткпб | | Особенности проявления ксенофобии как разновидности преступлений... Рсчс. Разработанные специалистами г. Санкт-Петербурга, они рекомендованы для практического использования на предприятиях города... |
| Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Подвести учащихся к пониманию причин сохранения социального неравенства в современном обществе | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Подвести учащихся к пониманию причин сохранения социального неравенства в современном обществе |
