Жак Блез. Перестать знать. Философия гештальт-терапии / под ред
Скачать 1.41 Mb.
|
-58- Перестоть знать. Философия гештольт-теропии полюсом непрерывности и полюсом прерывности и составляет различие между субъектом и объектом. В рамках этих двух областей существуют возможности изменения намеченной цели: я могу иметь в виду объект в модусе восприятия, и он становится тогда объектом увиденным, услышанным, осязаемым, отождествляемым по запаху или на вкус. Я могу также иметь в виду объект в модусе воспоминания, и он становиться объектом воспоминания; или - в модусе воображения, и тогда объект становится воображаемым объектом. Я могу иметь в виду объект в разных аффективных состояниях, и тогда это будет объект любви, ненависти, страха, желания и так далее. Вот сколько вариантов нацеленности сознания и сколько (или как мало) в них реального. Этот тип изменения отсылает к тому, что Э. Гуссерль именует «поэтическим» измерением. Второй возможный тип изменения отсылает к «ноэматическому» измерению, то есть уже не к «позиционированию» сознания по отношению к его нацеленности, а к статусу, которым наделяется объект в рамках этой нацеленности. Например, данный объект может представляться мне существующим, или возможным, или же сомнительным: речь здесь идет об изменении экзистенциальных модусов; либо я могу принимать объект за существующий в настоящем или бывший в прошлом, или же такой, который появится будущем; и на этот раз речь идет об изменении временных модусов. Само собой, поэтические и ноэматические изменения неотделимы друг от друга, ибо в этом состоит само определение интенциональности. Впрочем, если выйти за рамки тех задач, которые решал Э. Гуссерль, то можно сказать, что «здоровый» характер сознания есть его способность варьировать модусы намечаемой цели, не путаясь в них; и работа «awareness» (осознавания), настолько важная в гештальт-терапии (имеющая в виду не только восприятия, но и воображение, визуальные образы, а кроме того, эмоции; и отнюдь не являющаяся некоей гимнастикой ума. в которой мобилизуется то одна «способность», то другая), позиционируется в этом регистре изменений модусов нацеленности сознания. Таким образом, понятно, что работа «awareness» не есть некий элементарный подход, дающий доступ к «скрытому материалу». Это работа, совершающаяся «в самом сердце», поскольку она мобилизует то, что есть сама суть всякого сознания. Но понятно и то. что это работа трудная и длительная, принимающая в расчет бесконечное число возможных комбинаций ноэтико-ноэматических изменений. .Жак Блез Перестоть знать. Философии гешюльт-терапии И только в конце этой работы является очевидность, такая очевидность, которая далеко не является непосредственной видимостью. В этом вопросе изменения модальностей сознания отдельные гештальти-стские интерпретации феноменологии грешат бессмыслицей: когда, например, Г. Йонтеф пишет, что «феноменологическое исследование стремится к все более и более ясному и детальному описанию того, что есть, и отстраняется от того, что могло бы быть, должно быть, было или могло быть в прошлом и так далее», он, тем самым, лишает сознание всей гаммы его возможных модусов нацеленности и делает это во имя сомнительной завышенной оценки «реального». Я скорее готов подумать, что восстановление континуума сознания совершается через мобилизацию всех возможных модусов нацеленности. Отсюда при всех этих изменениях сознание бывает только одно, и его основополагающая особенность - его синтетичность. Однако это не синтез задним числом: там, где Р. Декарт (и в другом регистре - 3. Фрейд) отдает предпочтение анализу , чтобы прийти затем к синтезу, феноменология переворачивает процесс. Дело в том. что сознание по своей сути является синтезирующей деятельностью, которую я могу прожить от одного момента до другого, не потеряв себя самого; если бы синтез наступал во вторую очередь, то тогда было бы невозможно понять, как я могу возвращаться к прошлым состояниям с целью их соединения, ибо это «я» должно быть различным для каждого из этих состояний. Этот синтез по праву предшествует всякому опыту, он является условием возможности опыта, условием возможности процесса конструкции/деструкции гештальта: хотя я не могу видеть одновременно все шесть сторон одного и того же куба, тем не менее, я сразу - непосредственно - знаю, что это куб, на основании непосредственного синтеза. Здесь речь идет о том, что Э. Гуссерль обозначил выражением «пассивный синтез»: непосредственно, без того, чтобы я по этому поводу размышлял, такой протекающий в настоящем времени опыт восприятия существующего в настоящем времени объекта синтезируется с предшествовавшими опытами, которые мне позволили составить для себя идею куба. Здесь столько же «держать вместе», сколько «собирать». Объяснение придет потом, оно и позволит подтвердить - или поставить под сомнение - то, что стало очевидным с первого взгляда. Объяснить, повернуть вещь неувиденной стороной, раскрыть то, что есть, что включено в увиденное с первого взгляда при помощи непосредственного синтеза - в этом заключается фундаментальный образ -60- действия, согласно феноменологической методологии. Поворачивая предмет разными сторонами, объясняя, я смогу прояснять и уточнять восприятие до тех пор, пока то, что стало для меня очевидным, не подтвердится, либо, напротив, не будет поставлено под сомнение: может случиться так, что то, что я поначалу принял за куб, имеет в действительности не шесть, а только пять сторон и, таким образом, не является кубом! Данный пример с кубом, взятый у Э. Гуссерля, наглядно показывает роль объяснения. В гештальт-терапии техника, обычно именуемая фокусировкой, имеет целью не сбор разных элементов ради создания чего-то совершенно нового, а прояснение того, что есть, что осуществляется до тех пор, пока форма не станет очевидной. Прояснение не смешивается с объяснением. Оно ничего не объясняет. Оно есть просто процесс последовательного выявления того, что составляет феномен. В практическом плане то, что составляет феномен, может иметь отношение к прошлому или будущему. Это не важно, а важно то, чтобы это прояснить, сделать максимально осознанным все, что сюда относится, все имеющее отношение. Модель прояснения противостоит модели интерпретации в том смысле, что речь не идет о том, чтобы открыть за спиной данного некую другую вещь, которая была бы более важной и могла бы дать о нем отчет и его объяснить. «Другой вещи» не существует, а есть только то, что дано в непосредственном синтезе, и вопрос в том, чтобы это исследовать, найти и вывести на свет, а не объяснять, прибегнув к какой-нибудь причинной связи. Как бы то ни было, прояснение - немалый труд, в котором нет ничего само собой разумеющегося; это работа, по завершении которой возникает феномен. Забыть об этой работе значит свести феноменологию к «переживаемому опыту». В этом отношении можно лишь сожалеть о том, как неправильно используется термин «феноменология» многими авторами (прежде всего, американскими, но не только), когда хотят сказать всего лишь о «пережитом» в самом обычном смысле слова. К сожалению, в эту ошибку впадает также Марк-Андре Бушар. Его новая книга увлекательна и в содержательном отношении важна для гештальтистов. Тем не менее, автор также использует понятие «феноменология» всякий раз (и исключительно в тех случаях), когда хочет сказать «пережитое» . Основополагающей формой синтеза для Э. Гуссерля является темпоральный синтез, имманентное сознание времени. Жак Влез И это тоже очень близко гештальтистскому акценту на времени, процессе, континууме сознания. В самом деле, центральной метафорой гештальт-терапии является временная метафора, в отличие от пространственной метафоры фрейдистской топики. Гештальт-терапия идет вразрез с психоаналитической концепцией времени как повторения и как того, что не имеет отношения к сущности бессознательного. Именно этот темпоральный синтез, с точки зрения Э. Гуссерля, открывает возможность конструирования «я» как субстрата хабитуально-стей»8; «в силу некоторой закономерности трансцендентального генезиса с каждым исходящим от него и имеющим новый предметный смысл актом «я» приобретает новую особенность, которая сохраняется в дальнейшем. Если, к примеру, в некотором акте суждения я впервые высказываюсь в пользу бытия и так-бытия чего-либо, то, хотя этот преходящий акт быстротечен, я становлюсь и остаюсь отныне тем «я», которое приняло такое решение, придерживаясь соответствующего убеждения». «Когда я перечеркиваю, отменяю свои решения и поступки, изменяюсь я сам, сохраняя свое постоянство лишь в случае неизменности своего волевого акта»9. Выделение курсивом принадлежит Э. Гуссерлю, но как не увидеть здесь описания конституирования функции «пер-соналити» в том смысле, который вложен в это выражение П. Гудме-ном?! Можно ли не быть чувствительным к этому измерению действия, темпоральности и «я». С другой стороны, темпоральный синтез отсылает к понятию горизонта в том смысле, что всякая интенциональность подразумевает не только то, что есть, но также то, что могло бы быть: если у меня есть сознание, чтобы воспринимать, то основанием служит «я мог бы себе представить и припомнить»; у меня есть осознавание того, что «теперь я вижу в этом предмете то, что я не увидел вчера», или «то, что, пожалуй, я смогу различить в нем только завтра», или «то, что я не смогу увидеть никогда». Осознавание объекта, которым я обладаю, приобретает форму на основании всех других возможных объектов и всех других способов, которыми сознание может их рассмотреть: мир всегда предстает сознанию как потенциальность. Если говорить о темпоральном аспекте, то, как напоминает нам Р. Эбтингер °, к нацеленности в настоящем («praesentatio») всегда при мешивается взгляд в будущее («protentio») и привязанность к прошлому («retentio»). P. Эбтингер идет здесь вслед за К. Бинсван- гером. В области психопатологии К. Бинсвангер, в частности, рассматривает меланхолию как разрыв темпоральных синтезов, когда -62- Пеоестать знать. Философия гештольт-терапии «protentio» и «retentio» меняются местами. В этом случае не подверженный изменениям характер прошлого приписывается будущему в форме неизбежного наказания, тогда как открытый характер будущего приписывается прошлому в форме утверждения «если бы я знал». Понятие горизонта, как и упомянутое выше понятие мотивации, является определяющим для понятия свободы: эти горизонты в той же мере суть возможности, и «повсюду к этим возможностям примешивается некое «я могу» и «я делаю» или «я могу иначе, чем делаю», - несмотря на то, что эта «свобода», как и любая другая, всегда может встретить препятствия» \ Но, чтобы «я могу» могло быть, необходимо, чтобы для меня существовала определенная временная протяженность и чтобы я мог полагаться на эту протяженность; Р. Эбтингер цитирует следующую фразу Э. Гуссерля: «реальный мир существует только в виде устойчивой презумпции того, что опыт устойчивым образом продолжается в одном и том же конститутивном стиле», и он анализирует психоз как утрату экзистенциальной уверенности в таком постоянстве конститутивного стиля12. Набросав эти некоторые основания феноменологии Э. Гуссерля, я могу перейти отсюда к проблематике тела. Статус тела в феноменологии Прежде всего, надо напомнить, что концепция Э. Гуссерля принципиально унитарна: если Э. Гуссерль говорит о сознании, речь никогда не идет о физическом, которое отлично от телесного, даже если эмпирически эти категории могут иметь один смысл. Сознание не является представлением. Или, скорее надо сказать так: сознание является представлением не больше чем ощущение, эмоция, аффект, действие, ин-тенциональная двигательная функция и так далее. То есть даже если термин «сознание» часто используется, он не отсылает к чистому мышлению; он означает «модальность бытия в мире», и тело сюда в полной мере включено. Второй важный момент в том, что касается нашего вопроса о теле, связан с признанием другого как другого: если, осуществляя новую феноменологическую редукцию, я воздерживаюсь от суждения о характере «субъекта», которым должен обладать другой, и всех «субъектов», воспринимаемых через их тела, если тем самым я свожу все эти тела, включая мое собственное, к чистым феноменам (в конечном счете, все эти тела, включая и мое, могут оказаться лишь иллюзией), то в резуль- -63- Жок_Блез тате этой редукции возникает непреложная дифференциация: одно из этих тел, и одно единственное, мое собственное, является органическим телом, а не только материальным. Э. Гуссерль пишет так: «Тело - единственный объект... которому я, сообразуясь с опытом, приписываю поля ощущения, хотя они и по-разному связаны с ним (поле тактильного ощущения, поле ощущения теплого и холодного и так далее), единственный объект, в котором я непосредственно преобладаю и господствую, как, в частности, и в каждом из его органов. Благодаря осязательному кинестезису, я получаю... восприятие с помощью рук, благодаря зрительному - с помощью глаз и так далее, причем всякий такой органический кинестезис протекает в модусе действия и подчинен моему «я могу» . Данное «я могу» следует понимать в смысле «я могу действовать» (что довольно близко понятиям ориентации/манипуляции в гешталът-тералии). Речь идет, таким образом, о параметре телесности, который, с одной стороны (через «я могу»), открыт опыту свободы, а с другой - выводит на конституцию субъекта прежде, чем дать доступ к конституции другого. Доступ к телу как тому, что живо и едино, есть доступ ко мне самому как «психофизическому единству и в нем - своему личному «я»14. Следующий этап - этап конструирования другого: в рамках феноменологической редукции лишь мое тело представляется мне органическим телом (переживаемым телом, телом-субъектом); тем не менее, иа эмпирическом уровне, на уровне повседневного опыта другой также представляется мне живым, органическим телом, похожим на мое. Как это возможно? Ответом для Э. Гуссерля служит то, что тело другого, «которое тем не менее воспринимается как живое, должно получить этот смысл от моего живого тела в результате апперцептивного перенесения»15. Здесь также речь идет о совершающемся синтезе, но это синтез, основанный на аналогии, а не на дедукции: тело другого представляется мне живым телом, телом-субъектом непосредственно. В этой непосредственной аналогии объектом переноса являются когерентность и согласованность поведения: «Живое тело «другого» в дальнейшем проявляется действительно как живое тело только в своем меняющемся, но всегда согласованном поведении. Это гармоническое поведение, имеющее свою физическую сторону, аппрезентативно указывающую на психическое... При этом поведение постоянно изменяется от одной фазы к другой. Если в поведении живого тела нет согласованности, то в опыте оно познается как видимость тела»1 . Понятие указания не следует понимать -64- здесь в том смысле, что нечто лежащее на поверхности будто бы указывает на нечто более глубинное. Речь идет об этапе в процессе «приближения»: первый момент аппрезентации - например, аппрезентация рук другого как рук-которые-трогают; следующим моментом будет момент, когда я конституирую другого как разгневанного или радостного на основании его поведения, которое я наблюдаю, с одной стороны, и моего собственного поведения в похожих обстоятельствах - с другой. Пользуясь случаем, я хочу подчеркнуть, в какой мере данная перспектива понятия «поведение» (далеко не имеющее тех пейоративных коннотаций, которые ему зачастую приписывают) отсылает к чему-то основополагающему. Если сказать кратко, я конституирую другого как субъекта, как другого человека на основании поведения, отвечающего трем критериям: первый - когерентность (постоянство во времени), второй - меняющийся характер (чувствительность к новому), и третий - его аналогия с моим собственным поведением (аннулирование времени). Здесь открывается путь терапевтической работы: как принять в расчет место тела в конституировании другого, то есть как сыграть на аналогии между моим живым телом и телом другого, чтобы помочь этому другому восстановить те синтезы, которые он потерял? Пока у меня нет ответа на этот вопрос. Естественно, такое понимание роли тела в признании другого не обходится без вопросов и, в частности, следующего вопроса, который сформулирован Мари Пети: насколько уместны эти критерии когерентности, изменения и аналогии поведения? Собака могла бы удовлетворять всем этим критериям, за исключением, может быть, критерия аналогии; но аналогия также не является чем-то вполне очевидным, если проводить ее между поведением неких человеческих существ с моим. На это я могу ответить, что, конечно же, не существует абсолютных дифференциаций, зафиксированных раз и навсегда17: если, с моей точки зрения, способность говорить является частью того, как я конституирую другого в качестве «альтер эго», то тогда отсутствие аналогии между мной и собакой будет очевидно; но в то же время, если отсутствие речи есть решающий момент, определяющий мой выбор в пользу того, что другой не является человеческим существом, то тогда я должен отказаться считать людьми аутиста или парализованного. Сказанное подчеркивает относительность использованных критериев, но кроме того, делает видимым двусмысленный характер власти конституирования: то, как распределить события и объекты мира между разными категориями, всегда решает некое сознание; так, например, -65- Жак Блез перестоть знать,. Философия гештольт-терапии в течение длительного времени католическая церковь считала, что женщины не заслуживают называться людьми; точно так же в другом регистре один мой знакомый пациент находит для себя «альтер эго» не в людях, а в животных. Данная «власть конституирования», свойственная сознанию, следовательно, является одновременно тем, что открывает путь свободе, и тем, что открывает путь идеям исключительности и расизма (в этом смысле можно назвать беспочвенными упования на то, что прогресс свободы якобы может положить предел расизму: и то и другое питаются из одного источника). Принятие феноменологической позиции в терапевтической работе с телом подразумевает следующие вещи. С одной стороны, тело не может быть изолировано; оно всегда отсылает к глобальной модальности бытия-в-мире, то есть к целостности, которая должна являться объектом работы. С другой стороны, есть место для «я могу», и доступ к осознанию возможности выбора у некоторых людей, вероятно, осуществляется посредством углубленной работы по мобилизации различных телесных ресурсов. Наконец - а. может быть, прежде всего, - признание другого совершается по непосредственной аналогии с моей собственной переживаемой телесностью; кажется, что в некоторых патологических процессах данная аналогия нарушена или как минимум расстроена: может случится так, что индивид теряет переживаемое чувство своего тела как когерентной целостности, и тогда дело в расстройстве функции «ид»; или индивид сохраняет чувство когерентности своего собственного тела, но это происходит ценой отказа считать тело другого аналогичным своему собственному телу, которое, к примеру, рассматривается как нечеловеческое, и здесь дело в утрате функции «эго». В двух случаях терапевтическая работа, вероятно, могла бы выиграть, если бы терапевт постарался помочь пациенту восстановить процесс производства аналогии. Тело терапевта могло бы в такой ситуации исполнить роль главного орудия в том смысле, что пациент концентрируется на своем восприятии данного тела и его когерентности. Тем самым, он может вновь достигнуть чувства своей собственной когерентности. Движение, впрочем, может идти в обратном направлении: от чувства когерентности своего собственного тела, которое испытывает клиент, к признанию тела терапевта в качестве живого тела, то есть в качестве другого. По всей вероятности, это подразумевает, что терапевт соглашается в ходе сеанса мобилизовать свое тело, назвать его, пред- -66- ставить его клиенту для обозрения и даже для манипуляций с его стороны. Вслед за Э. Гуссерлем М. Мерло-Понти обратился к теме тела, развив ее во многих важных аспектах18. В частности, тело является стержнем пространственной и временной организации, и если говорить о времени и месте, то в феноменологическом плане именно тело, тело-сознание есть пункт организации. Но это центральное положение тела имеет еще одну особенность. Она заключается в том, что это органическое тело (единственное, что я могу проживать изнутри) есть, в то же время, единственный «объект», который по определению никогда не будет для меня целиком доступным: я никогда не смогу увидеть себя так, как я могу видеть другого. Часть меня, моей телесной оболочки (как-то затылок или некоторые части спины) совершенно недоступна моему взгляду. Ни зеркало с его симметрическими инверсиями, ни видеосъемка не могут дать мне такой образ себя, какими я вижу других людей. Наличие технического приспособления (будь то хотя бы обрамление зеркала или экрана) меняет саму структуру образа. Я хотел бы выдвинуть здесь новую гипотезу. То, что психоаналитики именуют «недостаточностью», надо рассматривать в связи с этой радикальной невозможностью: здесь существует радикальная экзистенциальная недостаточность, и всякая работа, которую я могу проделать над собой (психоаналитического, гештальтистского или любого иного типа), никогда не приведет к полному восполнению данной недостаточности. Можно придерживаться взгляда, что в центре нарциссической проблематики стоит безнадежная, всегда обреченная на провал попытка восполнить эту недостаточность видения. Что касается истерии, речь, по-видимому, также идет о поиске путей восполнения данной недостаточности, получении уверенности, но в этом случае - путем привлечения внимания другого, чтобы этот другой вернул мне часть меня, которой я владею и которая от меня все время ускользает. -67- |
Похожие:
 | Джеймс Олдхейм Техники гештальт-терапии на каждый день «Психотерапия» Москва 2009 Яро старак, Тонн кей, Джеймс олдхейм с 77 техники гештальт-терапии на каждый день: Рискните быть живым / Пер с англ родред. Г. П.... |  | Московский Гештальт Институт гештальт 2002 Сборник материалов Московского... А. Моховикова. Личность |
| Московский Гештальт Институт гештальт 2002 Сборник материалов Московского... А. Моховикова. Личность | | Факультет психологии Ростовского госуниверситета Московский институт... Омский институт водного транспорта (филиал) фбоу впо «Новосибирская государственная академия водного транспорта» |
| Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Дикая В. И., Корнеев А. Н., Бологов П. В. Дифференцированный подход к терапии шизоаффективных психозов с преобладанием аффективных... | | Специальный выпуск по клинической гештальт-терапии Даниил Н. Хломов (гл редактор), О. В. Немиринский, Е. Р. Калитеевская, Н. Б. Кедрова, О. В. Сильнова |
| Учебник для студентов вузов, обучающихся по специальностям экономики... Философия: учебник / под ред. В. Н. Лавриненко. – 6-е изд. – М.: Юрайт, 2013 в со | | Практикум по гештальт-терапии abbyy fineReader 11 Книга предназначена для психологов, психотерапевтов, а также для всех интересующихся психологией |
| Проблема кризиса европейской культуры в философии XX века Сидорина Т. Ю. Философия кризиса // Философия / Под ред. В. Д. Губина, Т. Ю. Сидориной. М.: Гардарики, 2007. 4-е издание | | Проблема кризиса европейской культуры в философии XX века Сидорина Т. Ю. Философия кризиса // Философия / Под ред. В. Д. Губина, Т. Ю. Сидориной. М.: Гардарики, 2007. 4-е издание |
| Программа профессионального тренинга Московского Института Гештальт-Терапии и Консультирования Программа адресована: практикующим психологам, психотерапевтам, медицинским и социальным работникам, педагогам, студентам старших... | | 1. Исторические типы мировоззрения: миф, религия, философия Эти верования и представления играли в их жизни очень важную роль: они были своеобразным выражением и хранением исторической памяти,... |
| Рабочая программа дисциплины Философия: учебник / под ред. В. Н. Лавриненко. – 6-е изд. – М.: Юрайт, 2013 в со | | Вопросы для повторения по курсу «История и философия науки» («Философия науки»). Апрель 2011г Белоусов А. И., Ткачев С. Б. Дискретная математика: Учеб для вузов / Под ред. В. С. Зарубина и А. П. Крищенко. – 4-е изд. М. Изд-во... |
| Учреждение российской академии наук Философия: учебник / под ред. В. Н. Лавриненко. – 6-е изд. – М.: Юрайт, 2013 в со | | Викторина "Здоровье не купишь его разум дарит" Философия: учебник / под ред. В. Н. Лавриненко. – 6-е изд. – М.: Юрайт, 2013 в со |
