Заключение.
Подводя итог рассмотрению наиболее знаковых для постмодерного общества информационных технологий, среди которых особо были выделены телевидение, реклама, технологии виртуальной реальности, а также глобальная компьютерная сеть, мы еще раз хотели бы обратить внимание на глубокую связь и взаимозависимость мировоззренческих и информационных трансформаций, произошедших в последние десятилетия в планетарном масштабе. Данная взаимосвязь имеет несколько сторон и уровней, и может быть дифференцирована следующим образом: во-первых, возникновение постмодернистского мировоззрения не может иметь место вне информационного общества; во-вторых, технологии информационного общества онтологически базируются на постмодернистской мировоззренческой основе; в-третьих, идеи и категории постмодернистской философии наиболее адекватно раскрывают сущность новейших информационных технологий; и, наконец, без учета роли информационных технологий в формировании мироощущения на рубеже третьего тысячелетия, не может быть четко сформулировано концептуальное содержание понятия "постмодернизм".
Другой момент, который нам хотелось бы подчеркнуть в заключительной части настоящей работы, связан с представлением о постмодернизме как о глобальном, пусть еще и находящимся в стадии формирования, но все-таки глобальном явлении, а отнюдь не точечном, локальном, являющимся уделом избранных стран и народов. В этой связи мы хотели обратиться к реалиям постсоветской российской действительности, и показать на ее примере насколько правомерно вести речь о вхождении в идейное пространство постмодерна стран, не принадлежащих к числу государств западного мира. Несмотря на объективные особенности, в сегодняшней России налицо тенденции к развитию по пути, избранному ведущими мировыми государствами. Следуя в этом направлении, она неизбежно оказывается подверженной воздействию наиболее значимых в мировом масштабе идейных течений и стилей, и только уже поэтому говорить о том, что постмодернизма в России нет, нам представляется контрпродуктивным. Конечно, нельзя не признать, что для широкого круга населения это слово является малопонятным и даже трудновыговариваемым, и, тем не менее, подобное положение дел не отменяет наличия признаков реальных изменений, причем изменений тектонических по своему масштабу, объективно указывающих на прочность завоеванных позиций и неотвратимость грядущих завоеваний этого "заморского" гостя с таким странным именем – "постмодернизм". Хотя однозначно утверждать, что последний является чем-то абсолютно внешним для России, не было бы совсем правильным. Безусловно, само это понятие и категориальный аппарат, дополняющий его содержание не являются достоянием отечественной философской мысли, но мы не можем утверждать, что постмодернистские по своей сути идеи оставались чуждыми для населения в бытность советского государства. Но присутствовали такие идеи в сугубо латентной, неосмысленной и невысказанной форме, и именно этим объясняется сила шока, испытанного народами бывшего СССР после падения коммунистической власти, олицетворяющей модернистскую целостность и фундаментальность. Лишившись этой нерушимой целостности и потеряв непоколебимую фундаментальность, постсоветские государства "вдруг" оказались в состоянии "постмодерн", в одночасье лицом к лицу столкнувшись с типом мировоззрения, к которому ведущие западные страны шли уже пару десятилетий. очевидно, что безболезненно перенести подобный скачок, затрагивающий буквально все области жизнедеятельности, не представлялось возможным, ведь с падением не только тоталитарных властных структур, но различного рода информационных барьеров и фильтров, железным занавесом ограждающих нас от внешнего мира, население оказалось в ситуации, когда необходимо пересматривать основополагающие мировоззренческие принципы и постулаты, коренным образом менять идейные конструкты, пусть во многом ошибочные и устаревшие, но, тем не менее, все еще остающиеся близкими в силу своей былой незыблемости и однозначности.
И здесь мы вплотную подходим к роли информационных технологий в формировании постмодернистского мироощущения. На примере современной России отчетливо прослеживается утверждаемая нами зависимость информационных и мировоззренческих инноваций, конституирующих постмодерный образ нынешнего мира. после снятия ограничений на распространение информации, в нашей стране создались реальные условия для активного развития информационной инфраструктуры, что сделало возможным появление новых независимых телеканалов и радиостанций, дало толчок развитию спутникового телевещания и распространению глобальной сети интернет. Население стало получать все большие возможности для доступа к различной информации, а чем больше имеется таковых, тем больше граней реальности может охватить человек, тем шире становится его собственноличный выбор, а значит и растут шансы найти именно то, что конкретно для него будет наиболее предпочтительным. В результате элиминирования централизованной монополии на информацию мы неизбежно приходим к иному образу мысли и чувственности, и образ этот уже не укладывается в общие схемы модернистских теорий, ибо целостность провозглашаемых ими общих идей неизбежно дробиться во множестве видеорядов телеканалов и телепередач, распадается в бесчисленном количестве высказываемых точек зрения, циркулирующих по бесконечному переплетению информационных магистралей, и окончательно исчезает во всеобъемлющем потоке симулякров и симуляций. Таким образом, наличие детотализированного, разветвленного и многомерного информационного пространства неизбежно приводит к формированию таких мировоззренческих характеристик, как плюралистичность, фрагментированность, децентрированность и ирония, которые в своей совокупности и представляют собой не что иное, как постмодернизм.
Примечательно, что застигнутая врасплох вирусом постмодерна, Россия все-таки "привыкает" к новым условиям существования. И речь идет не только о развития информационной сферы, но и о том, что идеи постмодернизма все активней проникают не только в философию, литературу, искусство, но и в далекие от академической жизни области. Так, четко улавливаются постмодернистские веяния в области архитектуры и градостроительства, особенно в этом плане показательно отношение к формированию городского облика, сложившееся в последние годы в Москве. Возобладал постмодернистский подход и в области преподавания общественных и гуманитарных дисциплин, например, философия излагается уже не через призму единой концепции, а как история различных школ и направлений, ни одно из которых не наделяется привилегированным положением. Интересны в этом ракурсе и примеры из области международной политики, где Россия, несмотря на сложности современного периода, последовательно отстаивает взгляды, которые с полным правом можно назвать соответствующими духу и букве постмодернизма, причем намного в большей степени, чем позиции стран, где последний получил "путевку в жизнь". Здесь мы имеем в виду идею о многополярном мире, которая, к сожалению, пока не находит должного понимания у мирового сообщества, равно как и бессильно буксуют противоположные ей интенции к единому мировому господству, берущие начало по ту сторону океана – мир, "зараженный" постмодернизмом, не так просто втянуть в какую-то глобальную авантюру.
Перечень примеров, свидетельствующих о вхождении идей постмодернизма в самые различные сферы российской действительности можно было бы еще продолжить, но в этом случае мы рискуем отойти далеко от рассматриваемой тематики. Для нас обращение к ситуации в постсоветской России важно в том плане, чтобы показать, что в мире где развиваются информационные технологии, ни одно государство не может оказаться за рамками информационного пространства постмодерна, если, конечно, в нем не создаются искусственные барьеры, герметично изолирующие от мирового океана информации. В сегодняшней России таких барьеров нет, и у нее есть все шансы занять достойное место в информационной цивилизации будущего.
В заключение хочется еще раз подчеркнуть ключевую мысль нашего исследования, развивавшуюся на протяжении всех его разделов и являющуюся его смысловым стержнем. Нами утверждается, что, связав технологические новации с изменениями в философии, науке, искусстве, мы сможем наиболее адекватно оценить социокультурную реальность, составляющую мир, который уже не идентифицируется в качестве "современного", а описывается в терминах с вездесущей приставкой "пост", фиксирующих тем самым его диагноз – специфическое состояние культуры, названное Лиотаром "постмодерн".
|
