Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах и улицах «Добрая дорога детства» 2
Скачать 0.84 Mb.
|
Любое коммерческое использование настоящего текста без ведома и прямого согласия владельца авторских прав НЕ ДОПУСКАЕТСЯ. Настоящий текст был получен с официальной страницы писателя в сети Internet на сайте "Творческие Страницы Елены Фёдоровой": http://efedorova.ru © Елена Фёдорова, 2010 г. Елена Фёдорова Роман «Учитель изящной словесности». 26.05.10. -15.06.10. Сегодня из зазеркалья Я вам навстречу шагну. Сегодня ладони ваши В своих я крепко сожму. Сегодня услышу голос, Которого прежде не знал. И обрету утешенье, Которое долго искал. Она была в него влюблена. И не только она. В него были влюблены все гимназистки. Он был учителем изящной словесности. Он был само изящество. Она сравнивала его с дорогой амфорой, привезенной из Афин или Рима. Но о своем сравнении она никому не говорила. Как можно человека сравнивать с предметом, пусть даже редкой красоты? Неодушевленное никогда не станет одушевленным. А вот одушевленное может превратиться в ничто, в прах, развеянный по ветру. Значит, сравнивать учителя со старинной амфорой можно. И это ее забавляет. Она сидит на первой парте, подперев щеки кулачками, и наблюдает, как изящная амфора преподает изящную словесность. Она немигая смотрит на учителя. Ей необходимо до мельчайших подробностей изучить грани его изящества, чтобы понять, что именно заставляет всех без исключения барышень находиться в его власти. - Вы снова витаете в облаках? - спрашивает учитель, глядя в ее глаза. Ей хочется ответить: «Да», но она качает головой: «Н-е-ет». Он ей не верит, задает новый вопрос: - Интересно, о чем вы мечтаете на моих уроках? - О вас, - мысленно отвечает она и, чтобы себя не выдать, пожимает плечами. - Вы можете повторить правило, которое я сейчас диктовал? - спрашивает он, хмурясь. Он смотрит на нее свысока. Он стоит, она сидит, приподняв вверх голову. Так ей лучше его видно. Видно, что он рассержен по-настоящему. Но даже в своей ярости он прекрасен, и поэтому ей совершенно не страшно. Не страшно, несмотря на то, что она не может повторить правило, которое все, кроме нее, записали под его диктовку. - После урока вам придется пройти в кабинет директора, - его слова звучат, как приговор. Соня бледнеет. - Ты с ума сошла, Соня, - шепчет соседка по парте. - Тебя выгонят из гимназии, Соня. Ты... Ее шепот Соню огорчает, потому что он заставляет ее вернуться в реальность, где она - ученица гимназии, а он - учитель изящной словесности. Между ними пропасть, про-пасть, в которую можно упасть, в которой можно пропасть, потому что там слишком глубоко, заглядывать туда слишком страшно, но Соня стоит на краю и пытается в эту пропасть заглянуть…. - Дорогая, думаю, что нам пора Сонюшку отправить в пансион, - сказал за ужином отец семейства Максим Максимович. - О нет, папенька, нет, - застонала Соня. - Сжальтесь надо мной, маменька. Я умру вдали от дома. Я не перенесу разлуки с вами, я... - Соня, прекрати истерику, - прикрикнул на нее Максим Максимович. - Мы же не собираемся отправлять тебя за тридевять земель... - А зря, это было бы увлекательное путешествие, - Соня оживилась, встала из-за стола, гордо вскинула голову. - Там, за тридевять земель, в тридевятом царстве я могла бы стать фрейлиной королевы и носить за нею шлейф. - София, - отец постучал пальцем по краю стола. - Твое чрезмерное увлечение сказками до добра не доведет. Пора взрослеть, именно поэтому я собираюсь тебя отправить в гимназию. - Да разве я плохо образована? - спросила Соня с обидой и заговорила по-французски. Максим Максимович скривился, замахал на дочь руками: - Произношение у вас, барышня, ужасное. Сразу видно, что вас доморощенный учитель обучал, который-то и сам большого толка в науках не знает. Он вас, дорогая, говорить научил, а как вы слова произносите, слушать страшно. Разобрать невозможно, о чем речь идет: о помидорах или о репе. Срам, да и только, - строго посмотрел на дочь, вынес свой вердикт: - Завтра я тебя отвезу в пансион, и точка. - Завтра? - Соня схватилась за голову. - Нет, нет, папенька, только не завтра, умоляю. У меня важная встреча назначена на завтра, я... - Софья Максимовна, я своих решений не меняю, - строго сказал он. Она развернулась, убежала к себе. Проплакала всю ночь, а утром послушно пошла за отцом, как ягненок идет на заклание. Было обидно и нестерпимо больно от того, что сразу вдруг все оборвалось. Ее столкнули в бездну. Столкнул не кто-то посторонний, а собственные родители. Они попросту от нее избавились. Жить ей больше незачем. Она не станет барахтаться, выбираться наружу к свету. Зачем, если самым дорогим людям она не нужна? Соня уселась в коляску, вцепилась руками в сидение, чтобы не вывалиться на повороте. Не хотелось упасть лицом в дорожную пыль. Она решила умереть в гимназии, в которую ее вез отец. На все вокруг Соня смотрела с безразличием, словно приговоренный к смертной казни. Ничто ее не радовало. Ухоженная территория пансиона показалась ей отвратительной, здание - ужасным, директор - злым, самодовольным человеком. Он о чем-то спрашивал Максима Максимовича, тот с подобострастной улыбкой отвечал. Соня не слушала ни вопросов, ни ответов. Она сидела с отрешенным видом и смотрела в окно. Умирать она передумала. Она придумала для себя образ печальной дамы, спящей красавицы, случайно попавшей в этот мир. Она будет считать все происходящее дурным сном, который не может длиться вечность. Он скоро закончится и тогда... Соня тяжело вздохнула, подумала: - Дождется ли моего возвращения Алексашка? Мысль о деревенском парне, с которым они сдружились не так давно, добавила горечи в Сонино сердце. Если бы не прихоть отца увезти ее в эту гимназию, они бы с Алексашкой ускакали в дальние дали и обязательно отыскали бы там то, ради чего стоит жить. Но... Соня вздохнула еще раз. Ей не выбраться из этой тюрьмы с красивым названием «Пансион благородных девиц». - Поздравляю вас, Софья Максимовна, дело улажено, вы приняты! - воскликнул Максим Максимович, обняв Соню за плечи. - Учись хорошо, не подводи нас, - поцеловал ее в лоб. - Да не дуйся ты, Сонька, мы же ради твоего блага стараемся, - он пощекотал ее за бока. Она еще сильнее насупилась, сказала сквозь зубы: - Вы предатель, папенька, предатель. Видеть вас не желаю. Уезжайте поскорей и не приезжайте никогда. А я тут с тоски умру, поплачете тогда. - Прекрати болтать всякий вздор, - крепко сжав ее руку чуть выше локтя, сказал Максим Максимович. - Не вздумай тут комедию ломать, ясно. Учись, проявляй усердие. Мы за тобой через полгода приедем. Время быстро пролетит, не успеешь глазом моргнуть. Господин директор сказал, что все воспитанницы бесконечно счастливы и довольны, что учатся в та-а-а-ком заведении. - А я бесконечно несчастлива, - подумала Соня. - Бесконечно... Но я не стану вам, папенька, ничего говорить. Знайте, болтушки Сони больше нет, а есть Соня молчунья, грустная барышня-переросток, которую заперли в пансионе. Распахнулись двери, Максим Максимович попятился, увидев очень высокую, худощавую даму, одетую в строгое темно-синее платье до пят. Она смерила его строгим, недоброжелательным взглядом, сказала, что время его пребывания на территории пансиона закончилось, поэтому он должен немедленно удалиться. Максим Максимович поклонился и побежал к пролетке, забыв от неожиданности попрощаться с дочерью. Соня снисходительно на него посмотрела, покачала головой, подумав: - Ах, папенька, папенька, это вам нужно манерам обучаться, а не мне, ну да ладно. - Следуйте за мной, - приказала дама. - Я провожу вас в комнату, где вы будете жить. Комната была довольно большой. Кроме Сони там проживали еще три барышни, которые ей ужасно не понравились. Они были толстенькими, горластыми, неуклюжими и безмерно любопытными. Они набросились на Соню со множеством неуместных и даже глупых вопросов, чем окончательно ввели ее в состояние глубочайшей меланхолии. Соня зажала уши руками и, что есть сил, закричала: - Оставьте меня в покое и никогда, не при каких обстоятельствах со мной не заговаривайте! - Ах, так, - сказала самая бойкая барышня, упершись кулачками в бока, - так знай же, ты, безмозглая дылда, что мы объявляем тебе войну. Ты для нас - пустое место. Ясно? - Ясно, - ответила Соня, впервые за весь день улыбка озарила ее лицо. Странно, но после этих обидных слов Соня почувствовала облегчение и даже прилив радости. - Ладно, поживу здесь немного, а там видно будет, - решила Соня и улеглась на кровать. Барышни сбились в кучку и о чем-то зашушукались. Соне было не интересно, что они замышляют. Ее больше интересовало пятнышко на стене, похожее на чей-то глаз. Соня так пристально на него смотрела, что он видоизменился, превратился в пещеру, манящую своей темной неизвестностью. Соне представилось, как она входит туда и... - Кто вам позволил лежать на кровати? - грянул над Сониной головой голос классной дамы, которая привела ее в эту комнату. - Потрудитесь встать и последовать за мной, чтобы выслушать правила нашего пансиона. Соня медленно поднялась, побрела за классной дамой, которая громко перечисляла то, что нельзя делать барышням, живущим здесь. - А что же в вашем пансионе можно? - спросила Соня, когда классная дама умолкла. - Молчать, - ответила та, смерив Соню таким злым взглядом, что ей стало страшно. Дама распахнула дверь, сказала чуть мягче: - Господин директор распорядился определить вас в этот класс и посадить за первую парту в центральном ряду. Ваше место справа. Садитесь. Скоро придут остальные гимназистки. Всего в классе четырнадцать человек. Вы будете пятнадцатой. Соня перешагнула через порог, осмотрелась. Класс был просторным и светлым. Девять одинаковых парт стояли в три ряда. Стол учителя располагался напротив. На большой черной доске мелом было написано число. - Десятое сентября, - прочла Соня по слогам, вздохнула. - Уже сентябрь, а это значит... Она не договорила, распахнулась дверь, пропуская в класс четырнадцать учениц. Все они были одеты в одинаковые темно-синие платья до пят с белыми кружевными воротничками и манжетами на длинных рукавах. Волосы у всех были аккуратно зачесаны и закручены в тугие жгуты на затылках. Все барышни были высокими, красивыми, опрятными. Соня в своем цветастом платьишке с воланами выглядела рядом с ними деревенской простушкой. К тому же сегодня она нарочно заплела свои рыжеватые вьющиеся от природы волосы так, чтобы все кудряшки были видны, а ветер проказник завершил прическу, создав на Сониной голове такой хаос, что смотреть без смеха на его фантазию было невозможно. - Ах! - воскликнули разом все барышни. На их лицах отразилось презрение. - У нас новенькая. - Привет, - сказала Соня с улыбкой. - Я тоже всех вас рада видеть. Мне приказали сесть на первую парту справа, - уселась, положила перед собой руки. - Можете и вы занимать свои места. Барышни переглянулись, поплыли каждая к своей парте. Именно поплыли, потому что движения их были такими неспешными, грациозными, и Соне подумалось, что перед ней не люди, а лебеди, гордые птицы, не желающие обращать внимания на глупую пастушку, присевшую на берегу озера. - Меня зовут Татьяна, - сказала барышня, севшая рядом с Соней. - Софья Максимовна Грендаль, - представилась Соня. - Миндаль? - переспросила Татьяна удивленно. - Нет, душа моя, - ответила Соня со снисходительной улыбкой. Повернулась к ней вполоборота. - Миндаль - это орех, который любят лебеди. А моя фамилия Грендаль! Мой прапрадед Грен-даль, человек глядящий вдаль. И не просто человек, а гренадер, воин, от умения и сноровки которого зависел исход сражения... Если бы дверь класса не распахнулась, неизвестно что еще напридумывала бы Соня, Софья Максимовна. Поток ее фантазий прервал учитель, вошедший в класс. Увидев его, гимназистки как одна вспорхнули со своих мест, замерли, вытянув вперед шеи. Соне показалось, что каждая из них мысленно целует вошедшего в щеку. Он улыбается, позволяя им выполнить положенный ритуал. И лишь минуту спустя он видит среди прекрасных барышень смешную, растрепанную пастушку, сидящую за первой партой. Она одна не удосужилась подняться, когда он вошел. Она смотрит на него во все глаза и что-то шепчет одними губами. - Добрый день, - говорит учитель, подав гимназисткам знак. Они опускаются на свои места, ждут, что будет дальше. Учитель смотрит на Соню, спрашивает: - Значит, это вы Софья Грендаль наша новая ученица? - она кивает, радуясь, что он верно произносит ее фамилию. - А меня зовут Федор Ильич Соловьев. Я - учитель изящной словесности. Сегодня мы поговорим о правописании... - Лучше бы вы спели нам свою песнь, господин Соловей, - думает Соня, взявшись за перо. Она добросовестно записывает все, что говорит Федор Ильич, старается изо всех сил. Ей нравится быть прилежной ученицей господина Соловья. Но когда Федор Ильич подходит к доске и берет в руки мел, Соне приходит в голову неожиданная, бредовая мысль, от которой перехватывает дыхание: - Никакой он не соловей. Он - изящная амфора, лежащая на дне озера. Белые лебеди прилетают к этому озеру, чтобы полюбоваться ею. Они смотрят на амфору через прозрачную воду, но не могут до нее дотянуться. Озеро слишком глубокое. До дна может достать пастушка, сидящая на берегу. Но она не станет прыгать в холодную воду, потому что не умеет плавать. Пока не умеет. Но она обязательно научится, и тогда... - На мой вопрос ответит Соня Грендаль, - говорит изящная амфора. - Вы сможете это сделать? - Да, - отвечает Соня, кивая головой. Барышни звонко смеются. Им вторит заливистый звонок. Федор Ильич что-то говорит и выходит, оставив дверь широко открытой. - Вы такая смешная барышня, Соня, - говорит Татьяна, разглядывая Сонино лицо. - Вам следует быть осмотрительней. Присмотритесь к другим гимназисткам, чтобы не попадать в нелепые ситуации. Соня слушает, но ничего не понимает, словно Татьяна говорит на чужом языке. Соню осеняет догадка: - Она говорит не на чужом, а на птичьем языке, поэтому мне незачем ее слушать. Соня поднимается и выходит в коридор. Здесь тихо и прохладно. В простенках напротив дверей высокие узкие окна, за которыми - настоящая жизнь. Соня прижимается носом к стеклу, до боли в глазах всматривается вдаль. Где-то там - ее дом, ее добрый друг Алексашка, готовый ради нее на все. - Спаси меня, спаси, - мысленно посылает ему приказ Соня, хотя прекрасно знает, что он этот приказ не услышит. Никто не скажет Алексашке, куда исчезла Соня. Он будет думать, что она его предала, что передумала давать клятву верности. Невдомек будет Алексашке, что Соня томится в заточении и посылает ему призывы о помощи. - Соня, вернитесь в класс. Сейчас будет урок точных наук, - проговорила классная дама, положив Соне на плечо свою тяжелую руку. - После урока я отведу вас к модистке. Она подберет вам подходящий наряд. Смотреть на эти воланы и рюши нет никаких сил. - Не смотрите, - хотела сказать Соня, но промолчала. После уроков классная дама отвела Соню к модистке, мастерская которой находилась во флигеле и напоминала лавку старьевщика. На полу валялись обрезки ткани, кружев, тесьмы, на столе лежали горы бумажных выкроек, ножниц, катушки ниток, иголки, булавки, какие-то странные приспособления, о предназначении которых Соня ничего не знала. Возле стола стояли два черных безголовых и безруких манекена, напугавших Соню. Не успела она совладать со своими эмоциями, распахнулась дверь, и в мастерскую вошла модистка - молодящаяся особа с высоченной замысловатой прической и длинной гирляндой тряпичных бус на шее. Ее большие карие глаза были сильно подведены, губы ярко накрашены, щеки нарумянены. Она всплеснула руками, воскликнула: - Ах, какая прелесть! Какие чудесные воланчики у вас на платье. |
Добавить документ в свой блог или на сайт
