«Будущее открывает перед нами самые грандиозные перспективы. Ибо пробил уже час начала великого циклического возвращения к мистическому мышлению. Со всех сторон нас окружают воды океана универсальной науки – науки вечной жизни, таящие в себе забытые затонувшие сокровища ушедших поколений».
Е.П. Блаватская
Е. П. БЛАВАТСКАЯ
ПОСЛЕДНИЙ ВЕК МАНВАНТАРЫ
_______________
Составитель Е. А. Логаева
Перевод с английского:
В. С. Зуева, В. И. Мызников
Т. И. Перебайлова, Т. О. Сухорукова
Ю. А. Хатунцев,
Примечания: Б. М. Цырков, Е. А. Логаева
СОДЕРЖАНИЕ
От редакции
ТЕОРИЯ ЭВОЛЮЦИИ ЧЕЛОВЕКА
Гексли и Слейд: кто больше виноват в «обмане»?
Недостающее звено
Загадка в «Эзотерическом буддизме»
Дополнение
ЦИКЛЫ
Теория циклов
Древние доктрины, подтвержденные современными предсказаниями
Религия будущего
О циклах и нынешних заблуждениях
Беседы об оккультизме
Исчезнут ли великие нации с лица Земли в одночасье?
Дополнение
НАУКА
Пугала науки
Война на Олимпе
Факиры
Дополнение
ИСТОРИЯ
Древность Вед
Некоторые вопросы по поводу «Эзотерического буддизма» м-ра Синнетта
Причины «исторических неувязок»
Страницы эзотерической истории
Филологические и археологические «трудности»
Место Шакьямуни в истории
Таинственная земля
Египетская магия
Примечания к «Древней империи Китая»
Дополнение
ИНДИЯ. ТИБЕТ
Священное дерево Кумбум
Отголоски Индии
Тодды
Загадочное племя
Кто такие янади?
Призыв к спасению париев
Дополнение
РОССИЯ
История одной книги
Цареубийство
Состояние России
Дополнение
Примечания
Словарь иностранных слов и выражений
ОТ РЕДАКЦИИ
Публикуя тематические сборники из произведений Е.П.Блаватской, мы надеемся, что читатель, ознакомившись с творчеством этой неутомимой труженницы, стремящейся к истинной Мудрости и свету Истины, сможет воздать должное уважение ее жизненному подвигу.
Открывая этот сборник, посвященный прошлому, настоящему и будущему современной цивилизации, анализом некоторых популярных теорий (происхождение чело века, теория циклов, историческая хронология и развитие древних цивилизаций), мы предваряем столь важную тему, как взаимоотношения человечества и науки.
«Следуя своему де визу: «Нет религии выше Истины», мы реши тельно отказываемся идти на поводу у фи зи ческой науки». Лишь синтез науки и религии способен рассеять тьму невежества, и Е.П.Блаватская в каждой статье обращается к современным ученым, призывая их не замыкаться в рамках материализма или уже существующих предубеждений.
«Никакое знание не может быть лишним. Изучайте все, что можете. Критически оценивая выводы всех науч ных школ, возьмите от них все, что можно, но в то же время учите, проповедуйте и, разумеется, собственным примером пропагандируйте ту жизнь, в основе которой лежит подлинное понимание братства. Вот истинный путь. Большинство людей вообще не имеет никакого отношения к науке. Но их тоже следует просвещать, дабы научные открытия, не озаренные светом духа, не оказались бы в услужении у черной магии».
Опираясь на современные научные открытия, применяя истинные знания, известные посвященным с незапамятных времен, можно не только понять направление эволюции человечества, но и прогнозировать дальнейшие события.
«Мир развивается циклично; и существование этих циклов определяется импульсами двух антаго ни стиче ских по отношению друг к другу и взаиморазрушающих сил, одна из которых стремится возвысить человечество, приблизить его к духу, а другая — затянуть его вниз, в самую пучину материи. И каждый человек сам для себя решает, какой из этих сил ему помогать».
И хотя Е.П.Блаватская писала, что «в век пара и сумасшедшей деятельности... вероятность признания истины... ни чтожно мала», а западная цивилизация может быть уничтожена наводнением или пожаром намного легче, чем древние цивилизации, все же закончить хотелось бы словами самой Елены Петровны:
«...близится время, когда все закоренелые предрассудки и ошибки веков будут сметены ураганом Истины».
«У каждой страны были свои Спасители. Ибо тот, кто рассеивает тьму невежества горящим факелом науки, озаряя его светом истину, заслуживает это имя как знак нашей благодарности точно так же, как тот, кто спасает нас от смерти, избавляя от болезни или опасности наши тела. Такой человек пробуждает в наших оцепеневших душах способность отличать истинное от ложного, возжигая в них божественное пламя...»
Е.Логаева
ТЕОРИЯ ЭВОЛЮЦИИ ЧЕЛОВЕКА
ГЕКСЛИ И СЛЕЙД: КТО БОЛЬШЕ ВИНОВАТ В «ОБМАНЕ»?
[Редактору «Banner of Light»]
Сэр! Доктор Халлок и мистер Гексли1, которые подняли этот вопрос, напоминают мне двух ученых, смотрящих в телескоп на одно и то же удаленное тело. Доктор, приняв обычные меры предосторожности, правильно настроил телескоп и может на досуге изучать объект, а естествоиспытатель, забыв снять крышку с объектива, не видит ничего, кроме своего собственного отображения.
Хотя материалистам будет трудно ответить даже на слабую критику доктора, все же кажется, что лекции мистера Гексли в Нью-Йорке, как они предстают предо мною в своей беззащитной покинутости, наводят на одну важную мысль, о которой д-р Халлок не говорил. Едва ли стоит напоминать вам, читавшим эти якобы иконоборческие лекции, что речь идет об одном из «обманов» современной науки. После всей шумихи, сопровождавшей приезд Гексли, после всех пробужденных надежд, скрытых опасений церкви и предвкушения триумфа материалистов, чему же действительно новому он нас научил или хотя бы намекнул? Ничему, абсолютно ничему. Если отбросить его внешний вид, звук его хорошо поставленного голоса и отблеск его научной славы, то можно подвести следующий итог: «Кредит: Томас Г.Гексли — 1000 фунтов стерлингов».
О нем можно сказать, как приходилось говорить и о других учителях до него: то, что он выдавал за новое, было неправдой, а то, что было правдой, не было новым.
Не вдаваясь в подробности, достаточно сказать, что материалистическая теория эволюции далеко не полностью доказана, а мысль, которую мистер Гексли никак не может постичь, то есть двоякая эволюция духа и материи, присутствует в виде различных легенд в древнейших частях Ригведы («Айтарея-брахмана»). Одни лишь отсталые индусы, похоже, сделали незначительный шаг вперед по сравнению с современной наукой, посадив Первопричину на дальний крюк цепи эволюции.
В «Чатурнотри Мантра» (кн. V, гл. IV, 23, «Айтарея-брахмана») богиня Земля (iyam), которую называ ют Царицей Змей (sarpa-rajni), ибо она матерь всего, что движется (sarpat), при сотворении мира была совершенно лысой. Она представляла собой лишь одну круглую голову, мягкую на ощупь (то есть «желатиновую массу»). Сильно горюя об отсутствии волос, она обратилась к великому Ваю, Владыке воздушных областей, за помощью, с мольбой научить ее мантре (заклинание, или жертвенная молитва, составляющая определенную часть Вед), наделяющей магической силой создавать все сущее (потомство). Он согласился, и, произнеся мантру «в правильном ритме», она тотчас же покрылась волосами (растительностью). Те перь она стала твердой на ощупь, ибо дыхание Влады ки воздуха коснулось ее (шар остыл). Она стала разно цветной и разнородной и не ожиданно обрела способность создавать из себя все живые и неживые формы, а также изменять эти фор мы. «Точно так же, — говорит священная книга, — человек, обладающий этим знанием [мантр], обретает способность принимать любой вид или форму, какие пожелает».
Едва ли стоит говорить о том, что эта аллегория имеет несколько значений, а именно, что древние индусы за много веков до христианской эры учили доктрине эволюции. Мартин Хо, санскритолог, утверждает, что Веды существовали с 2000 или 2200 года до Р.Х.
Итак, теория эволюции не является чем-то новым и может считаться доказанной, а вот новые идеи, навязываемые обществу мистером Гексли, яв ляются всего лишь непроверенными гипотезами и, раз так, могут рухнуть в любой момент, если не ожиданно всплывет какой-нибудь новый факт. Од нако мистер Гексли не делает подобных допущений, общаясь с публикой, и излагает недоказанные теории с такой смелостью, как будто это установленный научный факт, подтвержденный неопро вержимыми законами природы. И вопреки всему мир, похоже, должен окружить почетом великого Эволюциониста только потому, что тот стоит под сенью великого имени.
Что это, как не один из многочисленных обманов лжеученых? Однако Гексли и его сторонники обвиняют верящих в эволюцию духа в таком же пре ступлении обмана, поскольку поистине наши теории еще не доказаны. Верящие в духов Слейда2 — «помешанные», а видящие эмбрион человека в «желатиновой массе» Гексли — прогрессивные умы эпохи. Слейда привлекают к суду за то, что он взял пять долларов у Ланкастера, в то время как Гексли победоносно удаляется с пятью тысячами долларов в кармане, полученными за то, что он возвестил нам чудесную весть: человек произошел от пальца задней ноги некопытной лошади!
Но, строго говоря, чем отличается теоретик-материалист от теоретика-спиритуалиста? И насколько убедительнее доказуема эволюция человека, независимо от божественного и духовного вмешательства, останками пальца ноги вымершей некопытной лошади, нежели эволюция и выживание человеческого духа — писаниями неких неведомых сил, оставшимися на испорченной временем дощечке? И вот опять бездушный Гексли отплывает, весь в цветах, как модный покойник, дабы стяжать себе новую славу, а бедного медиума тащат в суд как «бродягу и мошенника», хотя доказательства его вины выглядели бы неубедительно в глазах непредвзятых присяжных.
Очень трудно опровергнуть утверждение, что психологическая наука — спорная территория, на которую физиолог едва ли осмелится ступить. Я очень сочувствую сбитому с толку студенту, изучающему физическую сторону природы. Мы все хорошо понимаем, как неприятно должно быть ученому-теоретику, стремящемуся возвести свое хобби в общепри знанную научную истину, постоянно получать опровержения от своего беспощадного и неутомимого антагониста — психологии. Действительно, грустно видеть, как взлелеянные им материалистические тео рии день ото дня становятся все более и более несо стоятельными, пока наконец не начнут походить на мумии, закутанные в пелены, им же самим сотканные и расписанные его излюбленной софистикой.
И все же в своей самодовольной логике эти сы ны материи отвергают любые свидетельства, кроме собственных: божественный daimonion3 Сократа, дух Цезаря и divinum quiddam4 Цицерона они приписывают эпилепсии, а пророческие оракулы иудейских Бат-Кол5 объясняют врожденной истерией!
А теперь предположим, что великий протоплазмист доказал, к обоюдному удовольствию, что наша лошадь — продукт постепенного развития orohip pus’а, или же четырехпалой лошади эоценского периода, которая, пройдя через миоценский и плиоценский периоды, стала современным честным equus, но доказывает ли этим Гексли, что человек также происходит от однопалого человеческого существа? Отсутствие нужных конечностей еще не аргумент. Чтобы быть до конца последовательным, он должен доказать, что в то время как его лошадь теряла с каждым последующим периодом по пальцу, человек, в силу обратного процесса, приобретал по дополнительному пальцу (на ноге) с каждой новой формацией; а пока нам не предъявят поочередно ископаемые останки одно-, двух-, трех- и четырехпалого антропоида, предшественника современного homo, какой толк в теории Гексли? Никто не сомневается, что все развивается из предшествующих видов. Но пока Гексли оставляет нас в сомнении: то ли человек эволюционировал от лошади, то ли допотопный equus произошел от примитивного вида homo!
Таким образом, используя этот аргумент в деле Слейда, мы можем сказать, что независимо от того, являются ли духи допотопных обезьян авторами за писей на его табличке или же это бандиты и предки Ланкастера, Слейд не более виновен в обмане, чем Эволюционист с пятью тысячами долларов. Ги потеза, не важно, ученого или медиума, не обман; обман — это необоснованное утверждение, за которое взяли деньги.
Если, удовлетворившись окостенелыми останками эллинской или римской эпохи, мы признаем, что физическая эволюция действительно имела место, то в силу какой логики мы станем отрицать возможность эволюции духа? Есть две стороны вопроса, и никто не будет это оспаривать, кроме закоренелых ненавистников психологии. Можно утверждать, что, если бы даже спиритуалисты и предъявили голые факты, их философия несовершенна, ибо в ней есть недостающие звенья. Но и у эволюционистов не все гладко. У них есть окаменелые останки, доказывающие, что предков современной лошади Господь ког да-то наградил тремя и четырьмя пальцами ног и рук, из которых «четвертый соответствовал мизинцу человеческой руки», и что у protohippus’а была «рука». Спиритуалисты же, в свою очередь, демонстрируют нам полностью руки и даже тела в подтверждение теории, что мертвые все же живут и возвращаются к нам. Что до меня, то я не считаю, что у остеологов есть какие-то преимущества. И те и другие следуют индуктивному, или чисто научному, методу, идя от частного к общему; так, Кювье, наткнувшись на маленькую кость, очерчивает вокруг нее воображаемые линии, пока наконец в его богатой фантазии не вырисовывается образ мамон та. Факты ученых не более убедительны, чем факты спи ритуалистов, и в то время как первые строят свои теории лишь на современных открытиях, спиритуалисты могут привести доказательства многих веков, начавшихся задолго до прихода современной науки.
Нам говорят, что индуктивная гипотеза верна в том случае, если факты полностью ее подтверждают. Следовательно, если у Гексли есть неопровержимое доказательство эволюции от лошади до человека, то спиритуалисты равно могут утверждать, что эволюция от тела до духа подтверждается материализованными, более или менее реальными, конечностями, плавающими в тенях кабинета, иногда даже при ярком свете, — феномен, засвидетельствованный бесчисленными поколениями мудрецов всех стран. Что же касается мнимого превосходства современной на уки над наукой древней, то его наличие утверждает лишь первая. Это тоже гипотеза, и нужны убедительные факты, чтобы доказать ее. Стоит лишь обратиться к лекции Уэнделя Филлипса об утраченных искусствах6, чтобы усомниться в уверениях современной на уки.
Говоря о доказательствах, странно видеть, как произвольно и по-разному можно оценивать свидетельства людей, равно заслуживающих доверия и действующих из лучших побуждений. Говорит отец протоплазмы:
Невозможно, чтобы на чью-либо жизнь так или ина че не оказывали влияния мнения, которые мы можем считать самой историей. Среди них разнообразные свидетельства людей: свидетельства оче видцев, традиционные свидетельства, переданные со слов очевидцев, и свидетельства тех, кто записал или опубликовал свои впечатления.
Вот именно на таком свидетельстве, подробно изложенном в Библии (мистер Гексли отвергает его), а также многими другими авторами, менее проблематичными, нежели Моисей, среди которых поко ления великих философов, теургов и непрофес сионалов, спиритуалисты могут обосновать свои фундаментальные доктрины. Далее, говоря о необходимости проводить различия между всевозмож ными видами доказательств, одни из которых более ценны, чем другие, ибо даны в силу каких-то неясных причин, или же причин, нелогично изложенных, или же тех, которые не выдерживают тщательного анализа, этот специалист по желатину замечает:
Например, если я читаю в вашей истории Теннесси [Рамзея], что сотню лет назад эту страну населяли бродячие дикари, моя вера в это утверждение основывается на убеждении, что мистер Рамзей руководствовался теми же мотивами, что и наши современники... что он сам, как и мы, не был расположен делать ложные утверждения... Если вы читаете «Комментарии» Цезаря, то, где бы он ни писал о своих сражениях с галлами, вы в какой-то степени доверяете его словам. Вы принимаете его свидетельство именно на этом основании. Вы чувствуете, что Цезарь не стал бы делать таких утверж дений, если бы не верил в них сам.
Глубокая философия! ценные мысли! жемчужины сгущенной желатиновой истины! да прилепятся они надолго к американскому уму! Мистеру Гексли следует посвятить остаток своих дней составлению букварей для слабоумных взрослых Соединенных Штатов. Но стоит ли выбирать Цезаря в качестве достоверного свидетеля античных времен? И если уж мы должны безоговорочно верить его свидетельствам о сражениях, то стоит ли сомневаться в его вере в ав гуров, предсказателей и призраков? Ибо вместе со своей супругой Кальфурнией он верил в них столь же твердо, как и современный спиритуалист — в своих медиумов и феномены.
Нам также кажется, что помимо Цезаря ни Цицерон, ни Геродот, ни Ливий, ни многие другие не «стали бы делать таких ложных утверждений», «если бы сами в них не верили».
Как уже указывалось, доктрина эволюции целиком изложена в Ригведе, и я могу добавить, что ее также можно найти в древнейших Книгах Гермеса. Это бросает тень на оригинальность, которую приписывают себе наши современные ученые; но что можно сказать, если вспомнить, что та самая некопытная, чьи следы столь воодушевили мистера Гексли, упоминалась еще древними писателями (Геродотом и Плинием, если не ошибаюсь) и некогда бы ла осмеяна французскими академиками? Пусть желающие проверить этот факт прочитают «Des Sciences Occultes» Сальверта в переводе Энтони Тодда Томпсона7.
Когда-нибудь будут найдены такие же убеди тельные доказательства достоверности свидетельств древних писателей о психических феноменах. То, что сделал Нибур, немецкий материалист, с «Истори ей» Ливия, изъяв из нее все до единого факты о «сверхъ естественных» феноменах, ученые, похоже, молча сговорились сделать со всеми древними, средневековыми и современными авторами. Сведения, способные укрепить физическую науку, ученые принимают, а иногда и хладнокровно, без зазрения совести, присваивают себе, но данные, подтверждающие спиритуалистическую философию, они не медленно отвергают как мистические и противоречащие природе. В таких случаях «доказательства» и свидетельства «очевидцев» не имеют никакого значения. Они избирают тактику, противоположную Лорду Верулэму, который, рассуждая о свойствах аму летов и чарах, замечает: «Мы не должны все это отвергать, ибо не знаем, насколько то, что способствует распространению предрассудков, зависит от естественных причин».
Мысль не станет по-настоящему свободной, а на ука не сделает новых открытий, пока не будет признано существования духа и двойственной эволюции. До тех же пор лживые теории всегда будут в чести у тех, кто, забыв о «Боге своих отцов», тщетно пытается найти ему замену в атомах материи. Из всех печальных фактов, наблюдаемых в эту эпоху «мошенников», ни один не является более прискорбным (хотя тщетность его смехотворна), чем сговор некоторых ученых искоренить дух своей однобокой теорией эволюции, а также уничтожить спиритуализм, привлекая к суду медиумов по обвинению в «об мане».
НЕДОСТАЮЩЕЕ ЗВЕНО
Новость, только что пришедшая в Европу из Сайгона, страшно взбудоражила многие западные газеты. Наиболее радикальные и либеральные из них торжествуют, и вправе делать это, в интересах истины, словно плотнейший и доселе самый непроницаемый из покровов, скрывавших деяния Матери-Природы, сорван раз и навсегда и у антропологии уже больше не осталось тайн. Виновником такого возбуждения является маленький монстр — семи летний мальчик, выставленный напоказ в Сайгоне. Малютка, уроженец Камбоджи, вполне крепок и здоров, но в то же время имеет весьма ценное и редкое физическое достоинство — настоящий хвост, длиной в двадцать сантиметров и толщиной в три у основания!
Оригинальный маленький образчик человечест ва, полагаем, уникальный в своем роде, выдается последователями Дарвина и Геккеля за bona fi de недо стающее звено. Давайте в порядке дискуссии представим, что эволюционисты (к которым мы, ко нечно, причисляем и себя) правы в своей гипотезе и незабвенная теория обезьяньего происхождения человека оказывается верной. Устранятся ли тогда все препятствия на нашем пути? Отнюдь: ибо тогда более, чем когда бы то ни было, нам придется решать доселе неразрешимую задачу: кто же сначала — человек или обезьяна? Это будет все та же аристотелевская проблема творения: яйцо или курица? Мы никогда не узнаем истину, если некая полоса везения не позволит науке убедиться воочию, что в различные периоды и в разных климатических условиях либо женщины рождали обезьян, награжденных хвостовым аппендиксом, либо самки-орангутанги становились матерями бесхвостых и к тому же получеловеческих детенышей, наделенных способностью речи по крайней мере настолько же, насколько ею обладает в меру умный попугай или майна8.
В этом отношении наука для нас лишь трость надломленная, ибо она так же, если не больше, сбита с толку, как и все мы, простые смертные. Столь ма ло света может она пролить на эту тайну, что ученейшими из людей оказываются те, кто нас больше всего смущает. Как гелиоцентрическая система, оста вавшаяся неоспоримым фактом более трех столетий, в конце нынешнего века обрела весьма серьезного оппонента в лице профессора астрономии Берлинского университета д-ра Шрепфера, так и дарвиновская теория обезьяньего происхождения человека имеет среди своих научных оппонентов одного, который хотя и сам является эволюционистом, но горит желанием выступить против Дарвина и основать собственную школу.
Этот новоявленный «сторонник усовершенствования» — профессор из венгерского городка Фюнфкирцхен, выступающий в данный момент с серией лекций в Германии. «Человек, — говорит он, — зародившийся в силурийском иле, в котором он на чал эволюционировать из лягушки, когда-нибудь непременно реэволюционирует в ту же амфибию!» До сих пор все прекрасно. Но объяснения, подтверждающие эту гипотезу, принимаемую профессором Чарльзом Дизи за совершенно установленный факт, довольно туманны, чтобы позволить выстроить на их основе нечто вроде неопровержимой теории. «В ранние дни первого периода эволюции, — говорит профессор, — в морях обитало огромное лягушкоподобное млекопитающее, которое, принадлежа к виду земноводных, подобным же образом могло жить и на суше и дышало на воздухе так же легко, как и в воде; главной же средой его обитания являлись воды соленого моря. Это лягушкоподобное создание есть то, что мы ныне называем... человеком [!], а его водное происхождение подтверждается тем фактом, что он не может жить без соли». Если верить этому ново явленному пророку науки, у человека имеются и другие признаки, столь же впечатляющие, что и вышеупомянутые, по которым можно установить его происхождение. Например, «отчетливый остаток плавников, различаемый между большим и указательным пальцами, а также его непреодолимая тяга к водной стихии» — тяга, заметим мы, passim, более заметная у индусов, нежели у горцев!
Венгерский ученый настроен и против дарвиновской теории обезьяньего происхождения. В соответствии с его новым учением, «не антропоид породил человека, но последний — антропоида; человек — прародитель обезьяны. Сама же обезьяна — это просто человек, вновь вернувшийся к своему примитивному, дикому состоянию». Взгляды нашего профессора относительно геологии и конечного разрушения нашего Глобуса, вкупе с его понятиями о будущем состоянии человечества, не менее оригинальны и яв ляют собой сладчайший плод с его древа научного знания. Хотя они и вызывают всеобщее веселье, тем не менее подаются «ученым» лектором в весьма серь езном духе, а его труды изучаются в колледжах. Если верить его заявлению, то мы должны поверить и в то, что «Луна медленно, но верно приближается к Земле». Следствием такого неблагоразумия со сто роны нашей прекрасной Дианы непременно должно стать следующее: «В один прекрасный день морские волны поглотят наш Глобус и постепенно затопят все континенты. Тогда человеку, который не сможет до лее жить на суше, придется вернуться к своей первобытной форме, то есть вновь стать амфибией — человеком-лягушкой». И, мог бы он добавить, компаниям по страхованию жизни придется закрыть свои заведения и сделаться банкротами. Мы советуем всем рисковым биржевикам принять меры предосторожности заранее.
Позволив себе такую малую толику непочтительности к науке, а скорее к тем, кто злоупотребляет своею принадлежностью к ней, мы можем изложить здесь и некоторые более приемлемые теории, имеющие отношение к недостающему звену. Они отнюдь не так уж малочисленны, как в том хотели бы уверить нас ханжи.
Швейнфурт и другие великие исследователи Африки, считая, что они нашли расы, которые могут представлять недостающие звенья между человеком и обезьяной, ручаются за истину сих утверждений. Таковы африканские племена ака — те, кого Геродот называет пигмеями («История», II, 32), рассказ о которых, несмотря на то что он вышел из-под пера отца истории, вплоть до недавнего времени считался неправдоподобным, а сами они — мифом вымышленного народа. Но поскольку ныне публика располагает самыми достоверными рассказами европейских путешественников, мнение изменилось и никто уже больше не думает, что Геродот спутал людей с кинокефалоидными9 обезьянами Африки.
Стоит лишь прочесть описания орангутанга и шим панзе, и мы сразу же обнаружим, что эти живот ные во всем, кроме волосатой наружности, походят на этих ака. Говорят, что у них большая цилиндрическая голова и тонкая шея; туловище высотой сто двадцать сантиметров; очень длинные руки, совершенно непропорциональные и свешивающиеся намного ниже колен; грудь узкая в плечах и сильно расширенная к животу, который всегда огромен; толстые колени и удивительно красивые по форме кис ти рук (за исключением коротких больших пальцев, обезьяны отличаются тонкими и поразительно изящными пальцами, сужающимися к концу, и красивой формой ногтей). Походка у ака, как у шимпанзе и орнгутанга, шатающаяся, вследствие огромной ве личины их живота. У них большой череп, сильно сплющенный у основания носа и увенчанный узким лбом, отлого спускающимся прямо вниз, выступающий рот с очень тонкими губами и безбородый подбородок, или скорее вообще нет никакого подбородка. Волосы у них на голове не растут, и хотя они ведут себя тише, чем орангутанги, но по сравнению с другими людьми чрезвычайно шумны. Поговаривают, что из-за высокой травы, частенько вырас тающей в местах их обитания в два раза выше их собственного роста, они прыгают, словно стая кузнечиков, делая огромные шаги и выполняя все телодвижения крупных антропоидов.
Некоторые ученые полагают, и на этот раз с полным основанием, что ака даже более, чем ма тимба (о которых столь занимательно рассказывает Эскейра де Лотюр), кимоса и бушмены южной Африки, являются остатками недостающего звена.
ЗАГАДКА В «ЭЗОТЕРИЧЕСКОМ БУДДИЗМЕ»
|
