Опасность протонационализма понимали и болгары, и сербы, и греки. Болгары и сербы включали в свой титул и греков, сербское царство было греко-сербское и.т.д. Кстати тот же самый Хоматиан перевел на греческий Климента Охридского, окормлял болгарскую паству. Они понимали опасность ограничения церковно-политического континуума национальными рамками и пытались ее преодолеть. Но это был реальный корень ситуации, который сложился на востоке. Канонически он лежал в претензиях стать частью пентархии, исторически он лежит в 1204 г. М.В. Дмитриев: Я нашем преподавании я бы сказал, что идея пентархии не национальная, и что идея православной империи тоже не национальная… Пять епископов, которые управляли своими общинами, никакого отношения к нациям, кажется, не имели… Византийская империя как империя, которая перенесена в Охрид, в Преслав, тоже, видимо, не национальная… Д.И. Полывянный: Я бы сказал «протонациональная». Каждая государственно-образующая идея сопровождается серьезной церковной деятельностью. Обратимся к чину торжества православия. В каждой церкви составляется свой синодик, в него записываются местные святые. Византийские императоры присутствуют, но они обрываются и в сербских и болгарских синодиках современные византийские императоры уже не присутствовали. Н. Лёмэтр: Я не смогу сделать синтетический комментарий, однако в моем выступлении я выскажу свое несогласие с взглядом Михаила Дмитриева на восприятие смерти в двух христианских традициях, а также откликнусь на вопрос о чистилище и расскажу о понимании чистилища в католической традиции. Опираясь на то, что представил Дмитрий Полывянный, с которым я почти полностью согласна относительно его трактовки западной традиции, я хотела бы обозначить несколько мотивов, которые должны быть включены в будущий анализ. Я совершенно не согласна с тем, что в западной христианской традиции смерть воспринимается прежде всего с точки зрения сурового, строго и требовательного суда, который последует после смерти. Мы являемся жертвами источников. Действительно, если мы обращаемся к проповедям, то смерть будет представлена как последняя возможность, чтобы стать истинными христианами и тема страха, когда такое обращение не совершается, очень распространена. Когда же мы переходим к другим источникам, к книгам жанра т.н. ars moriendi, своего рода учебникам об «искусстве умирания», там мы находим много ободряющего, поддерживающего, позитивного. Если упоминать Жана Делюмо, то он написал не только о страхах, но также «Ободрять и защищать», где он показывает, что наряду с темой страха, ужаса и вины, католическая культура предлагает противоположную тематику. Действительно, как для католиков, так и для протестантов 16-17 вв., тема смерти, размышлений о смерти, подготовки к смерти, является одной из основных. Историки искусства сделали много ошибок, когда, обращаясь к иконографии, они трактовали образ разлагающегося посиневшего тела, и в этом усматривали страх людей того времени перед смертью и существованием после смерти. Сам факт подчеркивания разлагающегося тела дает оптимистическую ноту в том аспекте, что кончается жалкое земное существование и начинается обоготворенная жизнь вечная. Если вы христианин, то вы воскреснете из праха, подобно Христу. Эта тема присутствует в западной мысли 15-17 вв. Характерный пример: сохранившийся в памяти рассказ о смерти Б. Паскаля. Его смерть представляется в памяти как спокойная и ободряющая. Этот взгляд на смерть в 17 в. стал связываться с тем, что называется французской школой набожности. Эта школа имеет своей главной темой уподобление человека Христу, явленного в качестве простого и обыкновенного человека. Это читалось в том смысле, что подобно Христу человек после смерти получает блаженство. Теперь я перехожу к теме чистилища. Это тема остается важной для католицизма и до сих пор возмущает православную церковь. Тема чистилища - невероятно важный феномен особенно для городской жизни в позднее средневековье. Схему, которую можно предложить, состоит в том, что многие горожане не были уверены, что перед и после смерти можно очиститься от всех грехов, и чтобы быть более уверенными, чтобы, несмотря на все грехи (связанные с торговлей) можно было спастись, - нужна была конструкция в виде чистилища. Соответственно появлялась возможность использовать накопившиеся деньги для «добрых дел». Вкладываемые в благотворительность деньги, а также средства, вкладываемые в церковь или в монастырь за молитвы о своей душе или душе умерших близких - это был механизм ответа на тревогу… В последнее время мы обнаруживаем, что с второй половины 15 в. представления о чистилище укрепляются в сельской местности. Между 1415 и 1510 гг. идет волна и фундаций, и пожертвований на объекты, связанные с чистилищем. В этот период мы также видим вал словесных или образных свидетельств безобразных разлагающихся мертвых тел. Трудно доказать, что эти параллельные тенденции взаимосвязаны. Я полагаю, что эти тенденции связаны, в то время как Жак Шифольо выступает против таких предположений. Жак Шифольо автор большого исследования, в котором на материалах юга Франции он проанализировал отношение человека к своему посмертному существованию. Я изучала источники, которые свидетельствуют об увеличении сумм пожертвований и вкладов на повиновение души в районе Руэрга. Я полагаю, что можно сказать, что эти источники отражают желание верующих обеспечить душам мертвых их посмертное существование между миром живых и миром ангелов. Это попытка связать мир прошлого и будущего, а также поставить свой мир между этими мирами, чтобы обеспечить себе место в посмертном существовании. Это система успокоения, которая обеспечивает душе умершего место, которая находится не далеко от предков, живых и ангелов. Эта система работает без особых нареканий до тех пор, пока духовенство не начало использовать полученные за молитвы «за упокой» деньги как плату за мессы. |
