Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах и улицах «Добрая дорога детства» 2
Скачать 431.78 Kb.
|
1 2
На Западе Ойстраха не раз называли заложником советского режима, сравнивали с замечательным немецким пианистом Вальтером Гизекингом - заложником режима третьего рейха40, подчеркивая при этом, что Сталин куда активнее Гитлера использовал культуру как средство пропаганды своих идей. — Ни отец, ни Гизекинг не знали, конечно, о подобном сравнении. В октябре 1955 года музыканты одновременно гастролировали в Дании, но время их концертов совпадало и они так и не смогли услышать друг друга. « В эти дни в Копенгагене много интересных концертов, которые, увы, я не услышу, - сообщал отец. - 4-го концерт Гизекинга, 5-го — Артура Рубинштейна...»41. «Могу ли я выразить Вам, как сильно я сожалею, что не был здесь в понедельник, чтобы Вас послушать, - писал отцу Гизекинг. - Я слышал по радио Концерт Брамса в Вашем исполнении – это было абсолютно великолепно»42. — Ойстрах был, увы, не единственным заложником Сталина. Был им также и Эмиль Гилельс. «У Гитлера есть Геббельс, а у меня –Гилельс», - сказал однажды тиран, ласково обнимая великого писаниста43. «Настоящий Гилельс был живым человеком и огромным артистом, - пишет в этой связи Михаил Лидский. - Но каково же было реальному Эмилю Григорьевичу Гилельсу почти всю жизнь иметь дело со своим “виртуальным” двойником»44 . Равно как и Давиду Федоровичу Ойстраху – скажем мы вслед за Лидским... Не раз Ойстрах вовлекался Властью в «культурное сопровождение» крупных политических событий. Так, к примеру, в 1954 году Ойстрах выступал в Восточном Берлине для участников международной конференции министров иностранных дел. Говоря о непрестанных гастролях Ойстраха по миру, не лишне напомнить, как беспардонно обкрадывались властью советские музыканты. Во время первого американского турне в 1955-1956 годах Ойстрах заработал 100 000 долларов, из которых получил на руки только 48 00045. Даже эта сумма была тогда для него весьма внушительной при том, что рубль оставался неконвертируемой валютой. После создания в 1957 году Госконцерта СССР введена была однако инструкция, согласно которой советским артистам платили за выступления за рубежом гонорар, эквивалентный их концертным гонорарам внутри СССР. «Как жаль, что таким большим артистам, как Ойстрах, платили так мало денег»,- сетовал в беседе со мной дирижер Зубин Мета. Вспоминая о встречах с Давидом Федоровичем, он говорил: «Ойстрах был старше меня, но сумел построить наши отношения таким образом, чтобы я этого не чувствовал. Мы были настоящими друзьями. Помнится, встретились мы в Стокгольме, мне захотелось пригласить Ойстраха в ресторан, чтобы посидеть, пообедать, пообщаться. Я, конечно, понимал, что как человек более старший, он будет, быть может, обижен таким приглашением. Он же пригласить меня не мог - у него не было денег. Мы как-то без лишних слов осознали эту ситуацию, накупили всякой всячины и прекрасно пообщались в отеле...»46. — Когда по приезде из очередной зарубежной поездки отцу нужно было идти в Госконцерт, чтобы «вернуть» заработанные им, но причитавшиеся Власти деньги, миссию эту брала на себя обычно мама. Но однажды она болела, и на Неглинку 15 отправился сам отец. Отыскал бухгалтерию Госконцерта. Заглянул в соответствующее окошко: женщина средних лет продолжала заниматься своими делами, не обращая на него ни малейшего внимания. Отец скромно спросил, может ли он отдать деньги, которые заработал в недавних своих гастролях. Женщина подняла на него глаза и проговорила что-то вроде: «Вы видите, я занята! Подождите!» Еще минут пять созерцал отец виртуозное щелкание на счетах (компьютерная эра была еще впереди). Когда женщина готова была приступить к операции изъятия его гонорара, он проговорил: «Какая однако у вас нелегкая работа...», на что услышал надолго запомнившийся ему ответ: «Еще бы – это вам не на скрипочке играть!» — Куда более печалило однако Ойстраха другое. Он прекрасно сознавал, сколь губительной для советской культуры была ее изоляция от мирового культурного процесса, а в прежние времена - железный занавес, полностью исключавший или сводивший к минимуму международный артистический обмен. «Думаю, это был период довольно печальный в истории нашего исполнительского искусства, - говорил Ойстрах с присущей ему мягкостью формулировок. - Он несколько затормозил в те годы развитие наших взглядов на скрипичную педагогику, художественные процессы исполнения на скрипке и так далее»47. — Но даже и после того, как в железном зававесе были пробиты весьма ощутимые бреши, тормоза культурному обмену, которые чинились советским артистам Министерством культуры СССР и Госконцертом, продолжали работать весьма исправно. Это и пресловутое положение о 90 днях, больше которых нельзя было в течение года гастролировать за рубежом. Это и невозможность выступать в одной стране чаще, чем раз в три года. Это и бесконечные – одним больше, другим меньше, но отец вовсе не был здесь исключением - препятствия выездам на гастроли, для участия в фестивалях, записях, мастер-классах. — Пережить этот период Ойстраху суждено не было. Геннадий Рождественский узнал о смерти Давида Федоровича, находясь на гастролях в Кливленде. По инициативе артистов Кливлендского оркестра в начале программы, вместо предполагавшейся увертюры к «Князю Игорю», сыграна была без дирижера Ария из Третьей сюиты Баха, исполнение которой они посвятили памяти Ойстраха. Через пять дней в Лондоне должен был состояться заранее объявленный концерт Лондонского симфонического оркестра под управлением Ойстраха. В телеграмме, полученной Рождественским, содержалась просьба прилететь в Лондон и провести этот концерт. «Стоит ли говорить, - вспоминает он, - как хотелось мне принять участие в концертах, посвященных памяти обожаемого мной Давида Федоровича»48. Однако, помимо желания, нужно было иметь не только английскую визу, получить которую Рождественский без труда мог бы в английском консульстве любого американского города, но еще и разрешение на поездку в Лондон от Госконцерта. Лететь ему пришлось поэтому не в Лондон, а в Москву. И только вмешательство тогдашнего премьер-министра Англии Эдварда Хита заставило чиновников из ведомств обеих стран оформить все необходимые документы в рекордно короткий срок. Вместо объявленной в программе Десятой симфонии Шостаковича Рождественский продирижировал Вариации Брамса на тему Гайдна, которые так любил исполнять Давид Федорович, и Шестую симфонию Чайковского. Не раз задумывался я над тем, как отражалась на творчестве Ойстраха жизнь под диктатом власти, задавал этот вопрос ученикам Давида Федоровича. Вот некоторые из их ответов. Виктор Данченко: «Я много размышлял о судьбе Давида Федоровича и пришел к выводу, что в Ойстрахе проходила - в особенности в поздние его годы - очень непростая внутренняя борьба. Как музыкант, ни у кого после Столярского формально не учившийся, как человек, сформировавший себя во многом сам, Ойстрах должен был быть готов к восприятию новых композиторских систем, новой исполнительской эстетики, новых манер "общения" со скрипкой. Но как человек и художник Ойстрах был типичным продуктом советской системы и испытал на себе парализующее воздейстие пронизавшей все поры нашей тогдашней жизни регламентации. И это была, по моему убеждению, драма многих выдающихся художников и музыкантов в СССР - вне зависимости от того, с какой остротой ощущали они ее сами, вне зависимости от того, казалось или не казалось их творчество безоблачным современникам»49 . Гидон Кремер: «...нельзя было не заметить, что система каким-то образом повлияла и на него. <…> Ценя стабильность и артистическую свободу, он не был склонен к сопротивлению, скорее искал компромиссов, что давалось ему нелегко. Он был подобен атланту, страдающему от бремени всех форм ответственности, возложенной на него, но освободиться не умел, а может быть не хотел или боялся» 50. Бертольту Ойу принадлежит афоризм: ”Чтобы ужинать с чертом, надо иметь длинную ложку”. В руках Ойстраха была не ложка, а смычок. Не видя, как и многие другие, возможности сопротивления власти, пытаясь приспосабливался к обстоятельствам, Ойстрах следовал, как писала Лидия Гинзбург, ”общечеловеческим закономерностям поведения социального человека”51. На компромисс с властью шел он не ради самого себя, не ради семьи только, но прежде всего во имя своего искусства. За право остаться самим собой Ойстрах не заплатил, подобно многим соотечественникам, жизнью или вынужденной немотой, но платить власти вынужден он был постоянно. Не только тем, что аккуратно отдавал в Госконцерт свои зарубежные гонорары. Власть облагала его более тяжким оброком. Он платил его даже тогда, когда молчал, платил внутренней раздвоенностью, нестерпимо мучительной для поборника внутренней гармонии. А если пытался не молчать, действовать вопреки власти, она без промедления карала его - вспомним кражу 1968 года. Для кого и о чем пела скрипка Ойстраха Отношение личности к Власти всегда обуславливалось житейскими обстоятельствами. Весьма показательно в этом смысле, что среди других стихов Евтушенко, на которые пал выбор Шостаковича при сочинении Тринадцатой симфонии, оказался стих о Галлилее: «Он знал, что вертится земля, но у него была семья». Ойстрах не был в этом смысле исключением. Куда важнее осознать меру действенности самого искусства музыканта. И здесь возникает вопрос: к кому обращена была неуемная восторженность скрипки Ойстраха? Гармоничность натуры Ойстраха, ясность и целостность интерпретаций музыканта, излучаемое его смычком Добро рождали порой обманчивое представление, будто музыкант и не пытался отразить в своем искусстве жестокость окружающей действительности. Вывод о непротиворечивости художника ошибочен, если делается он на основании одной только его творческой практики. «Конфликтоспособность» художественного явления, как справедливо отмечалось, ”...может выступать и за пределами его формальной замкнутости”52. Мысль эта находит прекрасное подтверждение в творчестве таких выдающихся артистов, как Галина Уланова и Давид Ойстрах. При всей несхожести балета и скрипки, было нечто неуловимо общее в их искусстве, в характере его воздействия на современников. Опросив множество поклонников Улановой, режиссер – автор телевизионного фильма о ней -Алексей Симонов констатирует: «...говорят не о танце, не о виртуозности или одухотворенности балерины, говорят об ожоге, ознобе, ошеломлении, восторге, слезах - говорят о себе. Что-то такое было в улановском искусстве, что восприятие его становилось фактом биографии зрителя...» 53. Сказано будто об Ойстрахе. Именно фактом биографии становились для множества слушателей встречи с его искусством. Ойстрах и Уланова не разделили судьбу многих своих современников, для которых талант сделался «бубновым тузом на одежде каторжника»54 в системе их отношений с властью. «Талант - это свобода духа, - читаем далее размышления режиссера об искусстве Улановой. - В зажатой сталинскими тисками стране воплощать на сцене эту свободу, быть “свежим воздухом” в ритуальном искусстве советских императорских театров, причем делать это публично, из вечера в вечер, из спектакля в спектакль - ведь это было кощунством, почти как похлопать Сталина по плечу во время парада на Красной площади» 55. И снова кажется мне, что слова эти написаны об Ойстрахе. Остается только заменить «спектакли» на «концерты». Искусство призвано было, по мысли Власти, активизировать народ на новые трудовые подвиги. Скрипка Ойстраха вполне отвечала этому социальному заказу, вызывая в каждом слушателе прилив творческой энергии. Однако творчество его, как и творчество Улановой, озадачивало порой некоторых современников, казалось им начисто лишенным внутренней конфликтности. К кому, вопрошали они, обращены неуемная восторженность ойстраховской скрипки и «безконфликтность» танца Улановой, так контрастировавшие с мрачной атмосферой советской действительности? Неужели к одним только гедонистам, которые превыше всего почитали радость пищеварения? Неужели к слепцам, не видящим ничего дальше собственного носа? Неужели – страшно даже сказать – к вершителям кремлевских порядков и нравов? Конечно, нет. Искусство Ойстраха и Улановой обращено было ко всему народу и воспринималось им как панацея. Потому что не довольствовалось их искусство отражением жизни, какой была она за стенами театров и концертных залов. Потому что пересоздавало жизнь, и представала она перед зрителями и слушателями такой, какой рисовалась артистам в идеале. Как замечено было русским философом Иваном Ильиным, кто берет у людей свободу, тот лишает их всех источников добра. Чем агрессивнее Власть иссушала, обескровливала эти источники, тем большее значение приобретала миссия таких артистов, как Ойстрах и Уланова, чье искусство неустанно восполняло их. Возвышало попранную Властью личность человека. Незамутненная ясность скрипки Ойстраха, идеальная чистота танца Улановой рождали взрывную конфликтность с дисгармонией окружающего мира, и именно так воспринималось наиболее чуткими зрителями и слушателями. Ойстрах и Рихтер, Гилельс и Ростропович, Уланова и Плисецкая – каждый из них жил, руководствуясь собственным кодексом взаимоотношений с властью. Но какими бы разными не представлялись эти кодексы, объективной предпосылкой противостояния Власти каждого из этих великих артистов становился уже их гений. Верно ведь сказано, что советская власть породила своего могильщика, и могильщиком этим сделалась советская культура. Власть Музыки оказывалась сильнее диктата Власти. 1 Бруно Монсенжон. Рихтер. Дневники. Диалоги. Москва: “Классика-XXI”, 2002. С. 424. 2 Вера Горностаева. Само имя его символично...В кн.: Вспоминая Святослава Рихтера. Святослав Рихтер глазами коллег, друзей и почитателей. Москва: Государственный музей изобразительных искусств имени Пушкина — «Константа», 2000. С. 99. 3 «Правда», 1 апреля 1943. 4 Цит. по: Надежда Мандельштам. Воспоминания, ”Юность”, 1988, № 8. 5 Джеймс Бирнс (1882-1972) был в то время Государственным Секретарем США. Речь идет, вероятно, о встрече Молотова и Бирнса, которая предшествовала осеннему совещения министров иностанных дел 22 стран. 6 Вячеслав Михайлович Молотов (настоящая фамилия Скрябин) (1890-1986), советский политический деятель, ближайший сподвижник Сталина, глава советского правительства (1930-1941), нарком (1939-1949) и министр (1953-1956) иностранных дел СССР. 7 Leonard.Bernstein. Message to Annual Members of The American-Soviet Music Society Concert, May 27, 1946. - AK-БК. 8 Samuel Barber to Gear Gus. June 11, 1946, Roma. – АК-БК. 9 Там же. 10 Советский Союз. Евреи в Советском Союзе в 1945–53 гг. Интернет. http://www.eleven.co.il/article/61 Электронная Краткая еврейская энциклопедия, том 8. Общество по изучению еврейских общин. Еврейский Университет в Иерусалиме. Иерусалим, 1996. 11 Давид Ойстрах – Игорю Ойстраху, 1 мая 1953, [Москва]. 12 Давид Ойстрах. Заметки члена жюри Третьего Международного конкурса имени Дж. Энеску. 1958, Бухарест. Рукопись. Архив Давида Ойстраха. 13 Александр Солженицын. Двести лет вместе. Москва: “Русский путь“, 2002. Часть II. С.С. 408- 409. 14 Российский Государственный архив новейшей истории (РГАНИ). Ф. 5. Оп. 25. Д. 504. Л. Л. 138–168, 180–186. Подлинник. Цит. по: Альманах «Россия ХХ век. Документы», 2003, №1. Международный фонд «Демократия» (Фонд Александра Н.Яковлева). Интернет:htpp://idf.dn.ru/almanach.shtml Оригинальный текст первой редакции обращения приводится здесь без каких бы то ни было подписей. (РГАНИ. Ф. 5. Оп. 25. Д. 504. Л.Л.173–179. Подлинник). 15 Проект обращения еврейской общественности в «Правду» (1-я редакция).. Проект обращения еврейской общественности в «Правду» (2-я редакция). 20 февраля 1953. В кн.: Государственный антисемитизм в СССР. 1938-1953. Документы. Международный фонд «Демократия», Москва: «Материк», 2005. С.С. 470-478. Этой книжной публикации предшествовала журнальная – «Источник», 1997, №1. С.С. 143-146). 16 Kurt Sanderling. Looking back on Shostakovich: II.Interview recorded in Lyon, France, in October 1996 by Hans Bitterlich. Appears by permission of DSCH. 17 Российский Государственный архив новейшей истории (РГАНИ). Ф. 5. Оп. 25. Д. 504. Л. 138–168, 180–186. Подлинник. Этой книжной публикация предшествовала журнальная – «Источник», 1997, №1. С.С. 143-146. 18 Jonathan Brent and Vladimir P.Naumov. Stalin’s Last Crime. New York: Harper Collins, 2003. P. 19 Дмитрий Быков. Борис Пастернак. Москва: «Молодая гвардия», 2007. С. 578. 20 Аркадий Ваксберг. Из ада в рай и обратно. Еврейский вопрос по Ленину, Сталину и Солженицыну. Москва: «Агентство КРПА “Олимп”, 2003. С. 431. 21 «О культе личности и его последствиях». Доклад Н.С.Хрущева XX съезду КПСС 25 февраля 1956.22 Давид Ойстрах – Тамаре Ойстрах, 2 октября 1955, Копенгаген. 23 Давид Ойстрах. «Гастроли в США», «Советская культура», 24 января 1956. 24Записка Отдела агитации и пропаганды ЦК КПСС об ошибочности публикации в газете «Советская культура» статьи Д.Ф.Ойстраха «Гастроли в США», 31 января 1956. Российский государственный архив новейшей истории (РГАНИ), ф. 5. Оп. 16, д. 748, л. 76. Цит. по: Альманах «Культура и власть. 1953-1957 гг.». Интернет: http://www.idf.ru/almanah.shtml Международный фонд «Демократия» (Фонд Александра Н.Яковлева) 25 Франс Ш.Лемэр. Музыка ХХ века в России и в республиках бывшего Советского Союза. Санкт-Петербург: «Гиперион», 2003. С. 139. 26 Давид Ойстрах. «Воплощение большого замысла», «Советская музыка», 1956, № 7. С.С. 3-10. 27 Беседа автора с Робертом Сатановским. 1987, Москва. 28 Henry Temianka. “David Oistrakh,” “Ovation”, 1985, vol. 6, No.7. P. 25. 29 Ойстрах, Давид Федорович. Электронная Краткая еврейская энциклопедия, Интернет. http://www.eleven.co.il/article/61 Иерусалим: Общество по изучению еврейских общин. Еврейский Университет в Иерусалиме 1996. Иерусалим, 30 См.: Rostislav Dubinsky. Stormy Applause. Making Music in a Worker’s State. New York: Hill and Wang, 1989. P.P. 262 –265. 31 Henry Temianka. “David Oistrakh,” “Ovation”, 1985, vol. 6, No. 7. P. 25. 32 Галина Вишневская. Галина. История жизни. Париж, 1985. С. 238. 33 Мстислав Ростропович. «У нас, может, нет хлеба, но уже есть идеалы», «Комсомольская правда», 31 августа 1991. 34 David Oistrakh. Artist of the People? A Film by Bruno Moncaingeon. 35 Артур Штильман. «Судьба виртуоза», «Вестник» № 4 (315), 19 февраля 2003. 36 Государственный антисемитизм в СССР. 1938-1953. Документы. Международный фонд «Демократия», Москва, 2005. С. С. 27-29. 37 Государственный антисемитизм в СССР. 1938-1953. Документы. Международный фонд «Демократия», Москва, 2005. С. 332. 38 Хотя известно, что сын за отца (читай: за мать) не отвечает, своеобразным жестом извинения воспринималось участие возглавляемого А.Шароевым оркестра «Камерата Сибири» в Дне памяти жертв Холокоста, который отмечался в апреле 2006 года в синагоге Тюмени. (В.Ю.)39 Гидон Кремер. Ин@родный артист. Москва: Новое Литературное обозрение, 2006. С. 323. 40 Edward W. Snowdon. Some Notes on “The Giseking Case”. – Архив Кусевицкого. Библиотека Конгресса, Вашингтон. Хорошо известны слова Гизекинга, сказанные им Арт. Рубинштейну на брюссельском конкурсе 1938 года: ”I am a convinced Nazi. Hitler is saving our country.” (“Я – убежденный наци.. Гитлер спасает нашу страну”) и приведенные Рубинштейном в своих мемуарах. Неизвестно однако, насколько слова эти были искренними. Заложниками не становятся по доброй воле. А пленники - в какой бы форме плен этот не выражался - лишены свободы высказывания. Не исключаю, что оказавшись в 30-х годах за рубежом в обществе иностранных музыкантов, посланец СССР вполне мог сказать (вовсе не думая так на самом деле!) примерно то же : “I am convinced Bolshevik... Stalin - our savior..." ("отец родной"....) 41 Давид Ойстрах - Тамаре Ойстрах, 2 октября 1955, Копенгаген. 42 Вальтер Гизекинг – Давиду Ойстраху, без даты [после 3 октября 1955] , Копенгаген. Датируется по дате Концерт Брамса Ойстрах исполнял в столице Дании в понедельник, 3 октября 1955 года с Симфоническимм оркестром Датского Радио под управлением Томаса Иенсена. 43 Цит. по кн. : Григорий Гордон. Эмиль Гилельс (За гранью мифа). Москва: «Классика- XXI», 2007. С. 152. 44 Михаил Лидский. Гилельс непокоренный. Реферат-рецензия. Интернет: www.lidsky.ru/giilels.doc 45 Harlow Robinson. The Last Impresario: The Life, Times and Legacy of Sol Hurok. New York: Viking. 1994. P. 346. 46 Беседа автора с Зубиным Метой. 1990, Москва. 47 Лев Григорьев и Яков Платек. «Давид Ойстрах: Двадцать лет спустя», «Музыкальная жизнь», 1988, № 21. С. 6. 48 Геннадий Рождественский. Треугольники. Триптих. Москва: «Слово», 2001. С. 186. 49 Беседы автора с Виктором Марковичем Данченко. 1994 -2007, Балтимора. 50 Гидон Кремер. Ин@родный артист. Москва: Новое Литературное обозрение, 2006. С. 323. 51 Лидия Гинзбург. ”В поисках тождества”, ”Советская культура”, 12 декабря 1988. 52 Роман Кофман. “Личность творческая – значит новая”, “Советская музыка”, 1986, №1. С. 75. 54 Там же. 55 Там же. |
1 2
