Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах и улицах «Добрая дорога детства» 2
Скачать 173.79 Kb.
|
Международный конкурс «Купель» 2013 – 2014 года по произведениям писателя Александра Костюнина Номинация: методика Путешествие в «Купель…», или Пробегая по чужой судьбе, думаю о своей… (по мотивам рассказов А.В. Костюнина). Урок-лекция Цель: -знакомство с творчеством писателя-прозаика А.В. Костюнина, -развитие интереса к открытию и познанию современной прозы, -закрепление навыков творческого, вдумчивого чтения, -воспитание нравственности в мыслях, поступках, в отношении к миру природы. Контрольное задание: Ваше отношение к книге А.В. Костюнина «В купели белой ночи». Современны и решаемы ли проблемы, которые ставит перед читателем писатель? Назовите эти проблемы. Подтвердите их примерами из жизни. В чем своеобразие писательской манеры А. Костюнина? Каким через свое творчество видится Вам автор? Что он ждет от своих читателей? Приобрели ли в его лице нового друга? Обратитесь ли вы вновь к его творчеству? «Пробегая» по судьбе его героев, обратитесь ли вы к своей? Пробегая по чужой судьбе, давайте задумаемся о своей…» А.В. Костюнин -«Костюнин?» -«Купель!»- звучит как пароль. -«В чем ее соль?» -«В благодати…» Благом стало для меня участие в Международном литературном конкурсе «Купель» по произведениям А.В. Костюнина, а книга «В купели белой ночи», подаренная мне писателем, заняла почетное место среди моих любимых книг. «В купели белой ночи» - честная, глубоко нравственная книга, а ее автор – А.В. Костюнин - истинно интеллигентный писатель. В одном из своих рассказов А.Костюнин пишет: «Я…пытался понять, почему мир несправедливо жесток? Может, он просто неразумен? Существует интересный афоризм: «Мы думаем слишком мелко. Как лягушка на дне колодца. Она думает, что небо – размером с отверстие колодца. Но если бы она вылезла на поверхность, то приобрела бы совсем другой взгляд на мир». Человек тоже способен видеть только то, что Вершитель судеб готов приоткрыть ему в конкретный момент. Всему своё время. И его не ускоришь, механически передвинув вперёд стрелки часов. Быстро развиваются только простейшие организмы». О чем эти слова? О том, что Мир огромен. Не хватит жизни, чтобы его познать, но стремиться к познанию человеку необходимо. Было бы желание, было бы стремление. Дорог к познанию много. Писатель А. Костюнин предлагает своим читателям такой путь: «Пробегая по чужой судьбе, давайте задумаемся о своей. …». Истинно так. «Рукавичка» «В купели белой ночи» - честная, откровенная книга. Она открывается щемящим душу рассказом «Рукавичка». Сюжет рассказа следующий: На урок домоводства пришли учащихся первого класса Аллы Ивановны Гришиной. Учительница по домоводству рассказала ученикам о своем предмете и «пустила по партам оформленные альбомы с лучшими образцами детских работ». Надо сказать, что действие рассказа происходит в лихие девяностые, когда люди жили «худо», «бедовали», купить одежду было негде, донашивали оставшееся от старших. Тогда ценилась в людях способность мастерить. Вот почему первоклашки рассматривали альбомы «с завистью», «удовольствием», «сколь можно дольше»… Когда на следующий урок учительница труда с красными пятнами на лице, со сбившимися набок волосами вбежала в класс А.И. Гришиной и выпалила: «Ребята, рукавичка пропала. Взял кто-то из вас», родная учительница, Алла Ивановна, проявила «твердость». «Она, - пишет автор, - цепким взглядом прошлась по каждому и стала по очереди опрашивать…» ребят. Потом она вызывала к доске каждого с портфелем по одному, раздевала до нижнего белья, трясла их скудные пожитки, приговаривая: «Живей давай. Как совершать преступление, так вы герои. Умейте отвечать». Ничто не смущало классную маму: ни слезы детей, ни их испуганные, застывшие от страха лица, ни их безвольно двигающиеся навстречу ей худенькие маленькие «тела». За проступок, который Алла Ивановна окрестила «преступлением» - дети отвечали сполна. Наконец, настоящий преступник - Юрка Гуров - был найден и заклеймен словом «Вор», которое отпечаталось на нем на всю его оставшуюся горькую жизнь. Свое преступление в отношении своих учеников Алла Ивановна даже не заметила. Ребята, которые недавно «затравленно молчали, исполняя отрывистые команды», теперь становились «соучастниками преступления» Аллы Ивановны. Юрка стал изгоем. «Плюнуть в Юркину кружку с компотом, высыпать вещи из портфеля в холодную осеннюю лужу, закинуть шапку в огород – считалось подвигом», - писал автор. И далее: «Никто из старших братьев никогда не приходил в класс и не защищал его. И он никому сдачи дать не мог. Он был всегда один. Юрку не били. Его по- человечески унижали». Автор откровенно говорит: «Я не отставал от других». Изгоем Юрка оставался до конца своей жизни, пока не повесился в своем сарае. Чем объяснить человеческую жестокость? Роковыми девяностыми, «ставшими для всей России тяжелым испытанием», «когда замолкали целые города, останавливались заводы, закрывались фабрики и совхозы», когда люди, как крысы, поедали себе подобных, «безысходность топили в паленом спирте», когда воровство крутой волной хлынуло на города и села не только Карелии – всей страны? Можно ли объяснить эту жестокость бездействием властей? И поэтому люди учиняли самосуды? Отчасти можно. Но ведь речь идет о жестокости учителя - «сеятеле разумного, доброго, вечного» - и ее воспитанниках - первоклассниках! - Будущих гражданах страны!, у которых уже в детстве поддерживалась, благодаря Аллам Ивановнам, биологическая потребность возвышаться над слабыми, закладывались семена жестокости и насилия над беззащитными. Хорошо, если в их душах вовремя «что-то перевернется», выдавит из них чувство вины перед тем, кого они обидели, как это случилось с рассказчиком. А если нет? «Рукавичка» с нравственным подтекстом, христианским поучением: «На небесах более радости будет об одном грешнике кающемся, нежели о девяноста девяти праведниках, не имеющих нужды в покаянии». В одном из своих рассказов автор сошлется на высказывание поэтессы Марины Ивановны Цветаевой: «В диалоге с жизнью важен не вопрос, а твой ответ». Этой позиции любимой им поэтессы он следует в своей жизни. Автор не приукрашивает события и себя в них. Для него неважно, что подумают о нем его читатели. Важнее, как они будут поступать в будущем, познакомившись с его исповедью – «Рукавичкой». «Орфей и Прима» Самый драматичный, на мой взгляд, рассказ А. Костюнина о судьбе русских гончих - «Орфей и Прима». «Увидел я однажды охоту эту, с русскими гончими по зайцу: красивую, яркую, старинную. Увидел и влюбился в нее навек. Гончая охота – как натянутая струна. Сильное напряжение я не испытывал ни на какой другой», - восхищенно рассказывал о своих псах и охоте Фомич. Как складывается судьба гончих, которыми так восхищается герой? Разделяют ли его восхищение братья наши меньшие? Как выясняется, Прима-балерина «весной пошла по наклонной». По мнению Фомича, «нарочно залетела», несмотря на то, что он ее, «сигаретину дешевую», отсадил, устроил ей второй вольер, под замок посадил, а она все равно «с Орфеем спуталась». Орфей все запоры в вольере взломал и открыл ее. Потом Орфей сам попал в заточение, и опять его удержать было невозможно. «Встает на задние лапы, упирается головой в шифер, напря-га-а-ется, вырывает его с гвоздями», - рассказывает Фомич, - все ррр-а-вно тискается, прола-а-а-аа-зит и выпрыгивает». Орфей – собака ладистая. Сильно сложена. Гонит зверя красиво. Настоящий вожак! «Вязкий, непозывистый». Но и вожаку порой приходится туго. Смертельно усталый, с окровавленными лапами, он «хотел рухнуть, как вдруг оттуда ему пахнуло в нос свежим, животворящим запахом красного зверя». «Куда делась смертельная усталость?» - задается риторическим вопросом рассказчик, понимая, что вожак гончих «ушел по прямой». «Ничего, нагоняется – придет! Не первый раз», - успокоил рассказчика егерь. Орфей с гона не вернулся. Прима ощенилась, «устало облизывала свои мокрые родные комочки». К появлению людей отнеслась равнодушно, но рассказчик заметил, что она «словно ждала кого-то», беспокойно вытягивая морду вверх, принюхивалась. Фомич, ласково заглядывал ей в глаза, говорил: «Придет твой Орфей, не горюй. Куда ему деться? А этих щенков ну никак нельзя оставлять – сама понимаешь. Осенний помет у породистых гончаков сохранять не принято: таких собак ни на выставку, ни на полевые состязания не предъявишь – засмеют. И самое главное - их не продать потом. Мне от вас с Орфеем щенки весной нужны». Драматизм рассказа нарастает с каждым последующим эпизодом: 1. «Щенки, безмятежно жмурясь, возёхались на дне ведра, сытые, притихшие, не ожидая от жизни ничего, кроме хорошего…Егерь наклонил стоявшую под окном бочку с дождевой водой и залил ведро до краев». 2. «Шевелящая живая масса с бульканьем скрылась. Лишь один из щенков, крепыш, видно в батю, не сдаваясь, поднялся по телам своих братьев и вытянул голову наружу». 3. «Николай березовым прутиком легонько притопил его». 4. «Свет «летучей мыши» сперва выхватывал под водой последние судороги щенка, потом жизнь затихла». Горе матери, потерявших детей, было безмерно: «Прима бесновалась, кидалась на глухую к ее горю дверь сарая, снова и снова билась, но ничего не могла исправить». Так в одночасье она потеряла детей и мужа. Весеннего помета от нее и Орфея, который с таким нетерпением ожидал егерь, уже не будет. Трагическая любовь Орфея и Примы, гибель их новорожденных щенят, смерть самого Орфея, участие во всем этом драматическом событии рассказчика - сжимает сердце читателя невыразимой болью, отравляет горечью душу. Исправить ничего невозможно. Драматизм судьбы русских гончих усиливается на фоне красивой суровой карельской природы: Лучи солнца, «разметав брызги алмазов по бурым стеблям пожухлой травы, по молодой поросли лиственных деревьев и серым мшистым камням» оживляли природу», … а в собачьем мире царило человеческое горе! Возврата нет и для самого рассказчика. Он долго «не мог избавиться от еле слышного, но от этого не менее щемящего, раздирающего душу, пронзительного воя суки». Коммерческая «охота на зайца-беляка с русскими гончими» не принесла ему гарантированного удовольствия. Заключительные слова рассказчика: «… всякий раз, когда мне случается читать или слышать про созвездия Гончих Псов, я невольно вспоминаю Орфея и Приму – русских гончих, страстью которых торговали под заказ. Не ведал я тогда, что звезды не продаются!» - звучат как покаяние грешника, как поучение своим читателям. Даже принятое в среде охотников утверждение, что «охота зело доброе дело, ее же не одолеют печали и кручины всякие», успокоение рассказчику не принесло - «Он больше не охотился с гончими». Мы же, читатели, должны решать сами, как поступать в таких случаях, но всегда помнить слова очевидца, что «звезды всем светят одинаково». «Жор глубиной щуки» Рассказ «Жор глубинной щуки» - гимн «полноправной хозяйке водного царства Карелии». Великолепный рассказ! Как великолепна сама его героиня – «Ее Величество - Щука». Начинается повествование со страстного описания щучьей любви, когда она буквально «теряла голову», не ведая стыда и страха», выходила на отмели, чтобы отметать и оплодотворить икру. После страстной любви «целый месяц рыба не притрагивается к пище, не обижает проплывающих мимо мальков. Вчерашнюю разбойницу не узнать: вместо агрессии – полное смирение, суровая схима; вместо чревоугодия и кровопролития – миросозерцание и любовь к ближнему; ей - «Да пошла ты!...», она в ответ - Будьте здоровы». Смирение царицы вводит чернь в заблуждение». Кто в литературе так по-человечески описал представителя водного мира?! «После Большого поста «щука в начале июня выходит на охотничью тропу. За мелкорыбицей. Ближе к заросшим берегам, к тростнику, к наплавным лопухам. Выходит голодная, агрессивная, самоуверенная. У нее начинается жор. Теперь кто не спрятался – она не виновата. Ранним утром и с началом сумерек, до пепельной темноты далеко слышны по воде мощные «плюхи» - это вошедшие в раж хищники жадно заглатывают все, что шевелится. Подводный волк вернулся к исполнению ответственной, ненормированной и, как авторитетно заверяют, необходимой всем должности «пахана». Кто так убедительно мог приблизить мир представителей подводного царства к человеческому бытию?! Как заядлый щукарь, рассказчик знает, что «жор у молодых и взрослых хищников в разное время». Он знает, что мелкая щука – «травянка» - светлее и ярче окрашена, вся, будто золотом брызнули. «Глубинка» заметно крупнее, донная щука «под окрас темного омута – цвета чернозема, бока серые, брюхо белое с крапинками». «Вот где чудище! – восклицает автор. – Такая и сорвется, слава Богу. Жалеть не надо». Так и просятся эти художественные образы на полотно художника! В водном царстве А. Костюнина - все как в царстве сказок, преданий, поверий: «Щуке приписывают знакомство с нечестью. Если рыбарь заметит, как она плеснет возле борта хвостом, то скорая погибель не за горами. Щука охраняет царство Водяного. Окуни и судаки в ее подчинении. Когда вдруг она срывается с крючка, принято не ругать, не клясть судьбу, лишь тихо произнести: «Плыви, щука за водой, мое счастье, будь со мной…. Щука и мертвая кусается…». Как в детстве побывала! Бери перо и сочиняй сказку! А бой с рыбой?! Тоже просится на полотно. В музыкальное произведение! Азарт! На блесне огромная щука! «Если нормально заглотила блесну, никуда не уйдет, - пишет автор.- Эту плетенку буксиром не порвать. Главное - успокоиться, не торопиться. Не спешить! Измотать ее. Утомить. Перемудрить!» И далее: «Полчаса таинственная рыбина в ответ на попытку вымотать лесу стравливала ее десятками метров в свою пользу…». Взмокли рыбаки, притупился их азарт. Огромная, гигантская щука – «сямозерское чудовище» - размером с морёный топляк, для которой озеро – родная стихия, не сдавалась и тащила рыбаков в открытое озеро. Борьба продолжалась. Наконец, щука длиной по два метра смиренно, «будто подводная лодка» всплыла наверх. «Она давала себя рассмотреть, и при этом наслаждалась смятением врага. Дыхание ее было спокойным, движения плавными, упруго размеренными», - пишет автор. Майор Строев, с кем так долго и упорно сражалась щука, догадался, что сейчас произойдет. Он все понял, но исправить уже ничего не мог. А произошло следующее: «Хищник тяжелой торпедой двинулся вперед, занырнул под лодку, играючи опрокинул ее и увлек в свою стихию Строева». Трагическая сеча закончилась смертью человека. Владычица подводного царства Карелии одержала победу. Тяжко на душе. Прежнее поклонение перед ее величием сменилось тревогой. «Когда бы знать…», но знать сегодня, что будет завтра, человеку не дано. Надо просто правильно жить сегодня. И все же неведомый мир прекрасен, потому что этот мир любят все. Любят таким, каким он есть. Этот мир любят все, кому довелось в нем жить. «Офицер запаса» Военный 1981 год. Прежде участник войны в Афганистане, теперь - офицер запаса. Оказалось, проще, понятнее там, где «осознанно, устало глядишь в глаза смерти». Там быть приказала родина, там надежные боевые друзья, там ты живешь ожиданием встречи с любимой женой. В мирной жизни война шла без правил, не с чужими - своими. «Страна в одночасье сделалась другой, - пишет автор. – Кадры зачищали, зачищали. Людей убирали сотнями. На их место набирали новичков. По знакомству. С улицы. В спешке…» Боевые, честные офицеры стране оказались не нужны. Все как-то в жизни пошло не так. Жену Светлану деликатно, но настойчиво попросили с работы. Прежде славный сын, теперь превратился в прожигателя жизни: девки, пьянство, ночные оргии. Попытки завести с ним разговор ни к чему хорошему не приводили. Ответ у него один: «Я не хочу ждать вашего проклятого «завтра». Не хочу вообще ждать. Я жить хочу. И буду. Сейчас. А вы провалитесь пропадом вместе с матерью!» Жена не выдержала, сорвалась, повредилась в уме. Он сам уже был на грани срыва: «В бабу превратился: и стирка, и уборка, и варка. Сколько можно!» Захотелось отдохнуть. Сослуживец пригласил на рыбалку. Быстро договорился с медиками, вызвал «скорую». Осуждения не было. «Госпитализируем в стационар, - сказала фельдшер «скорой». – Ей самой будет полезнее. Да и вам, думаю. Вы мужчина еще молодой… Давайте грузить». Две сентябрьские ночи просидели с другом у костра на рыбалке. До рыбы дело не дошло. Много пили, вспоминали, поминали, молчали. Вернувшись домой, снова пил, но уже один. Пропился, и такая тоска его взяла, хоть волком вой. Ведь никогда даже на день не оставлял больную жену, а тут. Как там она без него? В субботу, не дождавшись вторника, тщательно побрился, принял душ, выпил крепкого чаю, погладил костюм, надел белую рубашку и поехал к жене. У метро купил букет полевых цветов. Дежурный врач «успокоил»: «Раньше решили? Ну, забирайте. Ей никакие лекарства не помогут. Запустили вы больную». Медсестра привела жену, тихую, отрешенную, с черными тенями под глазами, поседевшую за несколько дней. Пронзительная пауза повисла между ними. «Вдруг лицо у нее как-то странно переменилось. Глаза широко раскрылись, наполнились слезами. В них возник свет осознания, - говорит рассказчик.- И с воем она кинулась мне на грудь. -Я думала, не увижу тебя больше…Родной». Смешанные чувства владели героем: изумление, восторг. Миновавшее горе, неожиданно свалившееся счастье захлестнули его. В тихой радости он прикрыл глаза. Незнакомое прежде чувство безраздельно овладело им, переполнило его сердце. Название этому чувству он не знал. Любовь – отвечает читатель. Неслучайно, автор взял в качестве эпиграфа к рассказу слова Оноре де Бальзака: «Настоящая любовь возникаем после того, как желания уже утолены». Крепко верю, что автору это чувство хорошо знакомо, и уважаю его за предоставленную мне возможность понять это. «Вальс под гитару» Сюжет «Вальса под гитару» прост. Главный герой рассказа растет без отца, память о котором он свято хранит. Живут с матерью бедно, копейки лишней нет, но зато у него есть талант, который сразу заметил в нем автор. Мальчик поведал незнакомому ему человеку, как ему тяжело давалась музыка, как он робел перед своей учительницей, даже хотел бросить музыкальную школу. Но все обошлось. Теперь им мог бы гордиться отец. Теперь он чувствует себя уверенно, музыкальную школу по классу баяна заканчивает и хочет научиться игре на гитаре. На новую мать денег не дает, а старую, отцовскую, починить не взялись. «Нет, - ответили, - слишком старая. Гриф треснул, так что новые струны не помогут. Чудес не бывает». Отец был душой любой компании, лучше всех играл на гитаре. За то его полюбила мать. «Я хочу выбрать музыку себе и дальше по жизни», - сказал он ночному знакомому и пригласил его на свой концерт. На концерт мужчина пришел. Мальчик играл вальс «На сопках Маньчжурии» - любимый вальс отца. Играл и видел, как отец, уже не лейтенант, а седой генерал, «встает, ищет себе пару» и выбирает маму. Они, счастливые, влюбленные, танцуют, улыбаются. Остановились на время, посмотрели в глаза друг друга и снова закружились в танце. Мальчик заключил: «Мне кажется, папе понравилось». Когда концерт в клубе закончился, вахтер, пожилая знакомая женщина, вынесла из боковой комнатушки упакованную в полиэтилен новую акустическую гитару и вручила мальчику, сказав при этом: «Это тебе просили передать. Кто – не знаю». «Ошиблись мастера. Чудеса случаются! Был день Светлого Христова Воскресения», - такими словами заканчивает рассказ А. Костюнин. Чудеса, совершенные кем-то в имя нас, сегодня редкость. А как это, оказывается, просто! Как красиво! «Колежма» Колежма – поселок на берегу Онежской губы Белого моря. Непоколебимая сила таится в суровой природе севера. Сверкающая на солнце водная гладь. Отмели и бугристые острова из желтого песка, лодки, лежащие на боку, стоящие в приливах на якорях. Море то ласковое и кроткое, то холодное и суровое, но всегда родное, - словом, «море, как лёшшицце». Поднимешься на гледень: «Внизу рубленые дома, баенки, ломаные линии изгородей из кольев, деревянные гати-мостовые, а дальше к горизонту – пустынная гряда холмов и почти плоская тундровая равнина. И запах здесь держится иной – пахнет карбасами, просмоленными их бортами. Стоит дух влажного песка, сетей, рыбы. Луна, ровно сказочный гигант, после выдоха ненадолго замирает перед тем, как вновь глубоко вдохнуть морем». Под стать природе - ее люди, крепкие, выносливые, открытые для общения, размашисто добрые и надежные. Крепко живут в народе поморов предания отцов. Без крестного знамения и поклона земле родной не выйдет моряк в море: «Кто в море не хаживал – Богу не маливался». В море выходить нужно только с чистой душой. Понимание «меры во всем» - вот что отличает рыбака и охотника этой земли. Переступать эту черту не положено никому. Совершил ошибку – придется отвечать сполна. Охота на «зашедшего лося» обещала быть легкой. Лось оказался на удивление огромным. «Бычара!», - окрестил его рассказчик. Как ни прислушивался, как ни осторожничал лесной гость, выстрел настиг его: «ноги непослушно подкосились, и он рухнул глыбой на землю». Остро наточенное лезвие коснулось его шеи, «бордовый фонтан… сначала хлынул, затем сник. Кровь, крупными каплями зрелой брусники окропляя седую бороду, уносила остатки жизни лесного великана. Величавые размашистые рога, которыми короновали хозяина острова, теперь касались белого багульника». Содержательный, картинный образ! Рассказчик не испытал привычного чувства азарта. Природа на миг замерла, словно ужаснулась тому, чему стала свидетелем. Хриплый, скрипучий крик ворона возвестил о начале чего-то страшного. Савва Никитич переменился в лице и угрюмо сказал: «Это не простой лось. Это хозяин тайги! Не надо было его стрелять. Плохой знак. Зря я вас сюда привел». В гнетущем безмолвии охотники освежевали тушу, разделали мясо. Голову с огромными рогами «в двенадцать отростков рассказчик взял себе трофеем». И тут началась «чертовщина какая-то»: подул северный ветер, за два часа вода поднялась так, что высоты сапог не хватало, баркас отнесло от берега метров на семьдесят. Нужно раздеваться и вброд. Но ветер северный, вода ледяная. Рассказчик заверил мужиков, что для него это дело привычное. На предостережение охотников он отреагировал бравадой, примерился и вошел в ледяную воду. Назад ходу не было: мужики пытливыми взглядами, словно вилами, упирались ему в спину. Ночью его лихорадило. Поднялась температура. Сильный жар смешал сон и явь. Кровь. Лезвие ножа. Хриплый крик ворона. Копыто лося, пробивающее грудь. Острая боль в теле. Горячка. Погода не могла угомониться. Три дня бушевало Белое море. Три дня герой слышал его рев и видел одно и то же: «свинцовое небо, белые гребни волн до самого горизонта и пустынный берег». Ему становилось все хуже. Рыбаки рискнули. Карбас, как пушинку, ставило дыбом, чуть ли на корму, одежда в считанные минуты промокла насквозь. Забившись в нос лодки, рассказчик держался, чтобы не упасть за борт. Ему становилось хуже, и «тут он почувствовал на себе чей-то пронзительный взор: «Лосиная голова… Жесткий пронзительный взгляд». Долго лютовала природа, изо всех сил боролись с нею рыбаки. Рассказчик, как язычник, заклинал Белое море помиловать» их. «Общая мера, содеянного ими добра и зла» была «на весах». «Жизнь или студеный ад» должна была определить «Высшая Сила». Видно, «не зря, на поморской иконе «Страшный Суд» ад изображен Студеным морем» Море уважает надежных, невозмутимых людей. Настоящих поморов, сильных, каким был Савва. Волна ударяла с ходу в его дюжую грудь, как в гранитный утес, а он стоял, как монолит, и в его глазах не было страха: «Он уважал Море» и знал его нрав, и как настоящий капитан, укрощал его и вел людей к спасению. Глядя на поверженного выстрелом лесного гиганта, автор скажет: «Гармония, веками создаваемая, была нарушена одним выстрелом». И мы соглашаемся с ним. Любая случайность – необратима. В рассказе «Колежма» природа предстает перед читателем не братом меньшим, выпрашивающим защиты у старшего брата - человека, а равноправным хозяином жизни на земле. Должна быть мера во всем. Природа настойчиво требует уважения к себе. Не поклонения, а уважения! Жизнь на равных - это главное! Восхищение, благоговение, поклонение??? А это как получится! Все от нравственной крепости человека - крепости его внутреннего стержня. «Танина ламба» Казалось, зима пошла по второму кругу. Но выглянуло солнце, и весна «подняла голову»: «Весенние ручейки на глазах превращались в бурные потоки. Целые речушки несли талые воды к ламбе. Все активнее вели себя щуки… В самых припекаемых, укрытых от студеного ветра уголках озера, на отмелях, самки метали икру, чтобы дать жизнь новому поколению…В пойменных лугах исчезли белые пятна снега и уступили место земле с бледно-желтыми травами. Над лесными полянками появились живые цветы – бабочки,…начали посвистывать кулики, загудели бекасы,… зачувыкали голосистые тетерева, …причудливые звуки косачей слились с лягушачьим свадебным бульканьем… .Разные песнопения слышны в лесу, но все они – гимн соитию». «На каждом шагу «нерест». Один я не участвую», говорит автор. Но нет препятствий никому, и человеку тоже… С рассветом вернулись к общему костру рассказчик и Татьяна, случайная ночная подружка, сладострастная, по-кошачьи ласковая, ладненькая, с крепкой высокой грудью. Рыбаки так увлеклись весенним сладострастием, что даже «не замочили сети». Потенциальной добычи, упущенной этой весенней ночью, им не было жаль. Свою случайную знакомую они довезли прямо до дома, а озеро, где совершилось «пора весеннего хмельного буйства» «с тех пор называли меж собой «Танина ламба» Стихийный весенний разгул в человеческом мире передан автором через весенние игры обитателей моря и леса. «Капли сладкого березового сока загустели и высохли, - спокойно заканчивает рассказ автор. – До новой весны». Спокойный тон повествования снимает напряжение с рискованно-острых, фривольных эпизодов, делая их естественными и целомудренными. Что тут поделаешь! С природой не поспоришь! «Многообещающий русский писатель! Восходящая северная звезда! Завидую тем, кто сейчас впервые познакомиться с его творчеством!», - сказал о А.В. Костюнине поэт Владимир Георгиевич Бояринов. Сегодня я завидую Вам, мои дорогие ученики! Задание: А.Костюнин: «В купели белой ночи». Рецензия на рассказ на книгу. |
Добавить документ в свой блог или на сайт
