Сборник статей по материалам Всероссийской научной конференции с международным участием. 11-13 ноября 2010 г. Нижний Новгород. Нижний Новгород: Изд-во , 2011. с. Редакционная коллегия
Скачать 4.38 Mb.
|
| Часть информации из церковных летописей использована Зиминым во вступительной статье к работе «Ковернинский край (наблюдения и записки)». См., например [1, с. 14], [1, с. 16]. Ю.М. Шеваренкова «ЦЕРКОВЬ В МИРУ» В ЭПОХУ ГОНЕНИЙ НА ПРАВОСЛАВИЕ В XX В. (ФОРМЫ СОХРАНЕНИЯ ВЕРЫ В ТРАДИЦИОННОМ КРЕСТЬЯНСКОМ ОБЩЕСТВЕ) Ушедший XX в. был сложным временем для русской православной Церкви и простых верующих, вынужденных скрывать свою веру. Официальная антирелигиозная пропаганда боролась с «остатками» церковных обрядов, закрывались церкви, уничтожались церковные ценности и церковное имущество, арестовывались видные деятели Церкви и простые священники и монашествующие. Возникает и церковный раскол между сторонниками и противниками советской власти. Тяжелое время безверия и гонения на православие, пики которого приходятся на 20-30 гг. и хрущевскую эпоху, широко представлено в современном фольклоре рассказами о разрушении церквей [1], осквернении предметов церковного культа, трагических судьбах священников, о трудном и чудесном спасении церковного имущества и мн. др. Хочется привести в пример хотя бы краткие выдержки из наших бесед с людьми старшего поколения, переживших это трудное время: «Тут такое время настало, врагу было тошно. Церкви позакрывали, монастыри разогнали, священников посажали. В то же время и нашу церковь закрыли. Батюшку прямо во время обедни из престола забрали, и никому ничего не объяснили. Куда его угнали, где он сломил свою головушку, мы не знаем» [2]; «Женя рассказывал, что когда хотели коммунисты сделать костер из икон, иконы подожгли, хотели на них готовить, кашу варить. И потом, когда сварилась, то каша в кровь превратилась. Они очень испугались, убежали» [3]; «А когды церкву-то закрывали, у нас церква-то пошла…, вся зашаталась, зашаталась и пошла. А народ бежать от нее, все согнулись. И она, говорят, поклонилась, церква-то» [4]. Именно поэтому в это время вновь актуальными становятся понятия «катакомбной церкви», «подпольной церкви», а также понятие «церкви в миру» как обозначение всех многочисленных скрытых форм (как практических, так и духовных) религиозной жизни верующего человека, осуществляемых им вне института Церкви и традиционной церковной обрядности. В русском религиозном фольклоре, который, кстати, советская фольклористика совершенно перестала замечать, всегда уживались, казалось бы, противоположные жанры и темы: сатирические «заветные» сказки XIX века о безнравственных попах и рассказы XX века о трагических судьбах репрессированных священников; антирелигиозные частушки, особо популярные в первые десятилетия Советской власти, и драматичные воспоминания крестьян о разрушении церквей и поругании святынь и мн.др. Но нам бы хотелось отметить другое: в многочисленных современных записях воспоминаний о прошлом крестьян старшего поколения, чье детство и молодость приходится на сложные 20-30, 60-70 гг. XX в., мы совершенно не встречаемся с критическим отношением к Церкви и религии того времени. Наоборот, время тайного исполнения церковных обрядов, память о «настоящих» священниках и монахинях, уже арестованных, расстрелянных или живущих в миру, но в нищете, память о трудных и тайных паломничествах во святые места противопоставлены в устных рассказах крестьян современным церковным порядкам, современным священнослужителям и монашествующим, современным паломникам и православным «туристам»: все новое и современное вызывает в традиционной крестьянской среде недоверчивое, скептическое, критическое к нему отношение, а вот ушедшая эпоха «истинной» веры, «истинных» людей, благородных страдальцев за веру даже идеализируется («Все церква везде закрыли, открыли их, а служба-то идет другая. В церквах ныне служат, а кто раньше стоял в хору – ныне совсем хор другой…. А что, почему? Потому что стары книжки, старинны, они ветховые, их списали и убрали, сожгли ли, куда ли. Выпускают новы, служба в церквах идет нова. Есть тут люди старые, они работали долго в церквах, вот они все помнят» [5]). Крестьянская среда, характеризующаяся большой социальной сплоченностью и ориентацией на традиционные хозяйство, обрядность и верования, в отличие от городского социума с его профессиональным и культурным расслоением, а также светскими традициями, выработала различные скрытые формы выживания веры. Воспоминанию деревенских жителей о трудных временах безверия, о некоторых формах выживания веры в народной среде и будет посвящена данная обзорная заметка. Вот типичный рассказ пожилой женщины: «Праздновали так: только что дома, никуда не поедешь, в церкви своей служба не была. Пускай церковь закрыли – у нас на дому все время была служба. Мало, когда не было, а то все время была служба. И все время с работы бежишь: всеношна ныне, когда сумеешь. А не отпустят – так работаешь и обедню, и всеношну, и заутреню, и вечерню. Ой, да! Было время! Охаили над нашим братом» [6]. К примеру, в Дивеевском р-не Нижегородской области службы на дому во многих случаях осуществлялись под руководством бывших монахинь закрытого в 1927 году и разоренного Серафимо-Дивеевского женского монастыря, в самом же Дивееве своеобразным центром притяжения всех верующих стала монахиня Маргарита (в миру – Фрося): «В ее келью молиться ходили. Там у нее и послушники умирали, и мы были. В обедне были, у ей в комнатке. Комнатка у ей небольшая была…. Тоды милиция разгоняла, на Пасху разгоняла. И ходили по домам: слушают, где молются… Она молится, а я неграмотна была, я не знаю, чаво она там читат, потому что я буквы-то не знаю. Читает книги, а мы молимся все. Мы люди темные. Спросят: «Кого молитесь?». А мы не знаем: молимся, крестимся, а не знаем ничего. Мы люди темные. Мы только молились ходили и все. А знать, мы ничего про их дела не знаем… Помолимся, приложимся и уйдем, а больше ничего мы не спрашивали тоды, нет... Нет, а больше ничего не знаю. Молиться ходили, она благословляла нас всех. А мне одна богословила вон, Казанску дала. Я говорю: «Благослови меня заместо матери». Она богословила меня» [7]. Особое уважение Фрося заслужила и тем, что почти 70 лет хранила в своем доме-келье вещи Серафима Саровского: «Слыхала, что у ней Преподобного были и рукавички, и шапочка, и лапоточки, чугунок» [8]. Ценность этих вещей определялась в то время для верующих людей не только тем, что это были своеобразные музейные монастырские экспонаты, чудом спасенные монахиней, но и тем, что они стали одними из немногих заместителей предметов церковного культа, материальным выражением памяти о Серафиме Саровском, столь почитаемом на Дивеевской земле, своеобразной заменой его мощам, тайно вывезенным из Саровского мужского монастыря: «Она их хранила,… и к ним прикладывались, к этим рукавичкам.. (Вопрос: А для чего?) Исцеления давал Господь, Преподобный давал исцеление. Помолятся и цалуют эти рукавички. Господь давал исцеление, кто больные вот были, болеют, например, у кого чаво болит – прикладывались... Были сухарики столетние: вот кто заболеет и пойдут туды, в церкву-ту,…, собирались и крошачку одну дадут – исцелялись» [9]. Известно также, что при головной боли Маргарита надевала на голову больного чугунок Серафима Саровского. Интересен и еще один дивеевский факт того времени: недоверие местных жителей и монахинь разоренного монастыря к новой власти породили легенду о том, что мощи Серафима Саровского не были вывезены из уже также закрытого Саровского мужского монастыря (в 1991 году они были найдены в запасника Казанского собора Санкт-Петербурга), а тайно захоронены под Рождественским собором дивеевского монастыря; это убеждение породило тайную практику целования стены собора, равнозначную, надо полагать, практике прикладывания к мощам. В условиях почти тотального закрытия церквей повсеместно возникает практика тайного крещение детей на дому. Функцию священника в этом случае брали на себя, как правило, пожилые верующие люди, чья тайная деятельность осуществлялась с благословения служащих или бывших священников, официальное обращение к которым в эпоху атеизма было невозможно: «Детей тогда все равно крестили на дому у меня, у моих родителей. Священник тогда благословил мою бабушку, чтобы она детей могла крестить» [10]; «Бабушки крестили, но и батюшки приезжали. Одна тетя Таня из Маёвки все знала. Она взяла благословение у батюшки в Арзамасе и крестила. Грели воду, срезали волосы, мазали. (Вопрос: Не ругали за крещение детей?) Ругали, если работал, а крестил украдкой… Мы всегда в Бога верили, а сейчас и неверующие накинулись креститься» [11]. Обряд, безусловно, был предельно упрощен и сводился к купанию ребенка в домашних условиях в бочке или прочей большой емкости, используемой в хозяйстве, но этот факт свидетельствует о внутренней приверженности крестьян многовековым церковным традициям, о необходимости сделать ребенка членом православной церкви (впрочем, практика тайного крещения детей «у деревенской бабки» вплоть до 90-х гг. XX в. работала и в далекой от православных традиций городской среде). Обряды венчания и отпевания в это время также носят тайный характер: «Не давали днем-то венчаться. Меня отец не отдавал, а у меня муж-то учителем был. И вот отец меня не отдавал. «Я, – говорит, – без венчания не отдам». А мы ночью ходили венчались. Батюшка пришел, открыл церкву и повенчал ночью» [12]. Что же касается отпевания, то функцию священника также выполняли пожилые местные жители, а сам церковный обряд заменяют читаемые возле покойного народные канты, в которых поется об исходе души из тела, ее загробных странствиях, ее осмыслении собственной греховности, о доброте умершей матери и пр. В это время возникают и особые обряды медицинской и прогнозирующей направленности с использованием осколков сброшенных при разрушении церквей колоколов: с них умывали или сбрызгивали больных младенцев («мама, вот когда… ребенок плачет…, она вот этот осколочек всегда опускала в воду, читала молитву и сбрызгивала вот этой водичкой, и, говорит, ребенок переставал плакать, ну, как вроде, сглаз там бывал, что ли» [13]); а через «поведение» льющейся с осколка воды предсказывали жизнь/смерть ребенка («если ему суждено умереть, он сделается такой тусклый, а если ребенок здоровенький, то станет светленький, приятный» [14]). Одной из составляющих так называемого «народного православия» является почитание природных святынь: источников, камней, деревьев. В советское время почитаемые источники повсеместно закапывали, часовни при них ломали и даже поджигали, камни взрывали, пытались выкорчевать тяжелой техникой, ограждали кордонами, преграждали путь паломникам милицией. Интересно, что эти действия не только не останавливали верующих, но и порождали представление, а, соответственно, и легенды о переходе утраченных или недоступных святынь в новое место, о наказании коммунистов за святотатство [15]. Так, традиционное паломничество жителей южных районов Нижегородской обл. в Саров (до организации в нем советского ядерного центра и закрытия города в 1947 году) на Дальнюю Пустыньку Серафима Саровского, к его камню и родникам, паломничество на Царский скит к целому комплексу камней Серафима Саровского, приобретая скрытый характер, тем не менее, не прекращается: «Ходили всегда на источники по праздникам, молились там. Женщины, мужчины совершали там литургию, что положено – служили. На память его 1 августа народу сходилось! Со всех сторон шли в Саров. А сейчас на этом месте железная дорога. Все там снесли, колодец был – завалили. И пошла железная дорога по колодцу» [16]; «Я вот чуть помню – ходила в Саров вот…. Ну, уже его не было [Серафима Саровского – Ю.Ш.], а на роднике все равно исцелялись… Раньше ведь ни машины, ничего не было – на колясках возили, веревками привязаны были… Маленьких таскали. Мы за 40-50 километров ходили, тоды ведь не закрытый был он. Пятьдесят километров ходили и таскали ребятишек. Вон утиральником перевяжут и тащат. Тяжело на руке-те» [17]. В целом, почитание святых родников в советское время носит, безусловно, усеченный характер, но все же осуществляется, как и в прошлом, в традиционных ситуациях. Среди них можно назвать хождение на источник: 1. по личной инициативе человека (по обету, в случае болезни); 2. в определенных коллективных обрядовых календарных ситуациях (на Крещение, Пасху, Троицу, Духов день, Ильин день), предполагающих службу на роднике, хотя и без участия священнослужителей; 3. в коллективных окказиональных обрядах (это местные обетные, «зарошные» дни, а также народный обряд вызывания дождя, в котором используются элементы церковного водосвятного молебна); 4. на престольные сельские праздники (и тогда хождение на родник, по сути, заменяет, за ее отсутствием, визит в церковь); 5. в определенные памятные дни (так, в Дивеевском р-не Нижегородской обл. хождение к источникам, т.н. «стояние», традиционно осуществляется 1 августа на день памяти Серафима Саровского; к таковым относятся и дни чествования иконы или святого, покровительствующих данной святыне и чье имя она носит). Несмотря на их удаленность от населенных пунктов, сохраняется и почитание святых камней-валунов: «Этот камень моя мать нашла в лесу, когда там работала. Его взорвали, он разлетелся на осколки, и каждый унес сколько смог. (Вопрос: А этот камень помогает, лечит?) Мне помогает, но я его никому не даю. Я в чашку наливаю воды, кладу туда камешек и читаю 40 раз «Богородицу», 40 раз «Отче наш», 40 воскресных молитв, 40 раз «Живые помощи», 40 раз «Помилуй мя, Боже», 40 раз «Верую». И когда заболею, пью, купаюсь. (Вопрос: А раньше этот камень большой был?) Я не знаю, но Преподобный на нем молился, стоял на коленях, и следы от рук, коленок и головы заметны, будто выдолблены» [18]. Как видим из данного рассказа, ценность для человека представляли не только сами камни и хождение к ним, но и возможность домашнего использования различных «святостей», взятых во святом месте: для камней – их осколков, воды или снега, скапливающихся в углублении камней-следовиков, для святых источников – самой воды, песка, камешков и даже травы со дна источника. По сравнению с современными паломниками, не имеющими ограничений в посещении природных святынь, во многом облагороженных при участии Церкви, и набирании, к примеру, святой воды, ценность перечисленных «святостей» в эпоху атеизма, конечно, возрастала в силу трудного их «добывания», необходимости умалчивания о них, невозможности восстановить запасы использованной святой воды. Как продолжение известной христианской традиции почитания могил святых следует упомянуть и возникновение новейших местных традиций почитания могил убиенных священников и тех, кого позже назовут новыми мучениками за веру. Как иллюстрацию к этому разделу можно привести почитание могилы «болящей Дунюшки» из с. Суворово Дивеевского р-на. Парализованная, но пользующаяся уважением крестьян за способность лечить людей и предсказать их будущего, всю жизнь проведшая в посту, аскезе и молитве, Евдокия Шикова и три ее «хожалки» были расстреляны в 1919 году. Их общая могила, несмотря на запреты, поливание земли или снега краской, стала объектом паломничества жителей окрестных деревень: с могилы брали землю или снег, употребляя в пищу для исцеления, а женщины с. Суворово в день смерти Дуни вплоть до недавнего времени устраивали по ней поминки. И именно на основе народных рассказов о праведнической и практически монашеской жизни Евдокии, о ее способностях и ее посмертных чудесах было написано житие подвижницы, а сама она и ее «хожалки» в 2000 году были причислены к лику святых новомучеников Русской православной церкви. Важной составляющей разбираемого нами понятия «церкви в миру» является и письменная религиозная народная традиция. Мы имеем в виду рукописные тетради-сборники, в которые верующие переписывали такие произведения, как разнообразные святые письма и поучительные видения о путешествии главного героя на тот свет, «Двенадцать пятниц», «Духовная аптечка», эпические духовные стихи и лирические канты, популярные «Сны Богородицы», бытующие в виде заговоров, повествовательных произведений и духовных стихов, выдержки из апологетических сочинений, а также отдельные отрывки из официальных житий святых и мн.др. Конечно, большинство этих произведений восходят к апокрифической средневековой традиции, а сюжеты произведений отличаются страшными сценами и пугающими образами (например, картинами мучения грешников в аду), эсхатологической направленностью, угрозами и даже критикой советской власти, советского человека и атеистической идеологии. Но в контексте вышесказанного важно не их происхождение или наличие в них народных суеверий, а их правильные христианские посылы: за грехи следует кара Божья, человека спасает только молитва и мн.др. Эти тексты, как и рукописные тетради в целом, выполняли сразу несколько функций: познавательную, компенсаторную, регулирующую, ибо заменили собой всю совокупность недоступной верующим официальной церковной литературы, а также назидательную, ибо учили простого человека следовать простым нравственным правилам жизни православного человека в миру. В этой заметке, основанной на нижегородском материале, мы привели лишь несколько иллюстраций к понятию «церкви в миру», сделав краткий обзор форм и способов сохранения в народе веры. Мы не хотели бы здесь рассуждать о «народном православии», к которому большинство из них относится, о том, что крестьянская вера в Бога замешана на суевериях, с которыми сама же Церковь и боролась. Мы хотели показать другое: в эпоху гонения на Церковь именно формы народного православия, традиционные крестьянские религиозные верования, так усиленно искореняемые светскими властями, позволили сохранить веру внутри человека, а, значит, и устои традиционного крестьянского мира. ЛИТЕРАТУРА И ИСТОЧНИКИ
Л.С. Луканова ФЕНОМЕН ТРАНСФОРМАЦИИ ЦЕРКОВНЫХ КУЛЬТОВ В ПОЧИТАНИЕ ПРИРОДНЫХ ОБЪЕКТОВ (НА ПРИМЕРЕ КУЛЬТА СЕРАФИМА САРОВСКОГО В НИЖЕГОРОДСКОЙ ОБЛАСТИ) Как известно, в советское время посещение церквей не поощрялось, но от этого желание людей найти объект почитания не уменьшилось. Скорее даже наоборот. В своей статье я попытаюсь проследить на примере «Серафимовских» мест, как в условиях запрещения религии люди пытались перенести ряд религиозных функций на природные объекты. Затронутый вопрос рассматривается примере комплекса объектов, объединенных именем Серафима Саровского, расположенных в районе Дивеевского и Саровского монастырей. Сразу следует отметить, что данный комплекс возник не единоразово и не был создан или инсценирован единой группой людей; он продолжает пополняться до нынешнего момента, и части комплекса остаются в различном статусе и по церковным, и по общественным, если можно так выразиться, оценкам. Итак, на нынешний момент в отмеченный комплекс входят: – три камня Серафима Саровского; – два дерева, сосна и береза; – несколько источников. Сложно выявить точное количество объектов, так как, комплекс постоянно пополняется и расширяется. Начальной точкой его возникновения можно считать ближайшие годы после смерти прп. Серафима, когда стало почитаться место, где он жил, Дальняя пустынка. Чудотворным стал считаться источник, из которого святой брал воду, а также дерево, на которое он крепил икону, молясь на нее. Что интересно, сам Серафим никогда не упоминал о каких-то особенных свойствах этих объектов, он их использовал вполне утилитарно. Что касается камня, на котором, по преданию, святой молился 1000 ночей, то он вскоре после его смерти был уничтожен, не вполне понятно, по каким причинам и кем, известно только, что части его были увезены в Дивеево, а также оказались в руках паломников и богомольцев. В целом, систематизация почитаемых объектов, связанных с прп. Серафимом, началась в 1890 году, когда развернулась реконструкция «Дальней пустынки» после сильного лесного пожара 1850-го года, и уже готовилась его канонизация (официально он причислен к лику святых в 1903 году) – и г. Саров основательно «приводился в порядок» к приезду царской семьи. Тогда же проводились учет и запись чудес святого. Тогда почитаемыми были признаны камень, положенный заново, с двумя углублениями, якобы от колен Серафима и пень от засохшего дерева, вероятно, сосны, служившей для крепления иконы. Над ними были поставлены сени – шатры. После революции все связанное с этим местом было уничтожено, даже пень исчез, до сих пор известно только направление его местонахождения относительно пустынки, известно также, что уже к середине 1930-х годов там ничего не сохранилось. Надо полагать, что именно с этого времени началось своего рода расползание, перемещение «серафимовских мест» по округе, особенно эта тенденция усилилась после превращения г. Саров в ядерный центр. Слава священных перешла к камням большому и малому Медведям, находящимся достаточно далеко и от Дальней пустынки и вообще от мест, посещаемых прп. Серафимом; они находятся у пос. Лесозавод. Аналогичная история произошла и с Серафимовским источником. Верующие стали посещать источник на реке Сатис у посёлка Новостройка, который не имеет никакого исторического значения, но лишь символизирует в глазах и памяти людей связь имени преподобного Серафима с целительной родниковой водой. В послевоенный период происходят достаточно массовые паломничества к «новым Серафимовским местам», возникают новые легенды, особенно о жизни святого, ему приписывают многие деяния, которые не только не включены в житие, но и не отмечались современниками. Многие из них после попали в различные, в том числе, церковные издания. Например, легенда, дублирующая буддистскую притчу, о том, как святой шел и бросал в руке камешки, потом к нему подошел человек и попросил явить чудо. Святой ответил, что чудес вокруг немало, надо просто их видеть и показывать специально он ничего не будет. Вопрошающий, обидевшись, пошел дальше, и не видел, как святой бросил мелкий камешек – и он обратился в большой валун. Возможно, именно из-за подобной популярности и возможности объединения людей вокруг почитаемых, пусть и случайных во многом мест, Серафим Саровский смог остаться в народной памяти одним из самых значимых святых. Ведь многие другие почитаемые до революции святые были если не забыты, то, по крайней мере, не обрели подобного почитания в нынешнее время, в частности, в силу того, что временной разрыв в церковной традиции был очень и очень глубок. А культ Серафима сохранился, приобретя подобную причудливую форму. Возможно, именно поэтому в период возрождения православной церкви, в начале 1990-х годов, была произведена еще одна реконструкция комплекса пустынки в Сарове, был положен новый камень, облагорожены уже несколько источников (в 2007 году – три), на этот раз место готовили к приезду патриарха Алексия II. Также постоянно возникают новые места, связанные со святым, возникают, надо сказать стихийно и весьма неожиданно. Например, в Дивеевском монастыре, прямо за Казанским храмом произрастает береза, на которой однажды узрели лик медведя Серафима Саровского, который выглядит как нарост на коре и находится на уровне пояса человека среднего роста. Культ этого дерева никак не пресекается церковью, скорее наоборот – это обязательный пункт всех экскурсий, организуемых монастырем. Чтобы подвести итог, замечу, что почти все культы, связанные с природными почитаемыми объектами очень запутаны, отличить в них реальную историю от народной порой невозможно. Важно то, что мы можем наблюдать весьма стремительную трансформацию сознания и переход от церковного поклонения к природному – и обратно. Хотя, может, и не было никакого перехода? И.Н. Минеева «ГОРОД НАШ ОТЛИЧАЛСЯ СТРАННОЙ СМЕСЬЮ ЛЮБВИ К БОГУ И ЯРОСТНОМУ ЕГО ОТРИЦАНИЮ». К ИСТОРИИ ПОЧИТАНИЯ СВЯТЫНЬ НА РУССКОМ СЕВЕРЕ (Г. КЕМЬ) «…город наш отличался странной смесью любви к Богу и яростному его отрицанию. Так распорядилась история и, наверное, так всё устроилось теперь по Божьему произволению» Приведенное в качестве эпиграфа суждение В.В. Кузминой [16] точно отражает особенности мировоззрения жителя г. Кеми в начале XXI века. На формирование столь противоречивой мировоззренческой позиции повлияли исторические, политические и культурные события XV-XX вв. Общеизвестно, что с давних времен именно через Кемь из разных городов и стран на Соловки отправлялись поклониться святыням, покаяться, исцелиться от скорбей и болезней, обрести духовную силу многочисленные паломники. Традицию паломничества на Соловецкие острова всегда почитали и сами кемляне, воспринимающие остров как центр христианского мира и часть своей «малой Родины», отмечая «неотделимость» материка от священных островов [2]. Немаловажную роль в духовной истории города сыграло также почитание прихожанами своих кемских святынь: церквей, часовен, поклонных крестов. Но эти православные традиции были разрушены в годы сталинского режима, когда Кемь стала пунктом пересылки осужденных в Соловецкий лагерь особого назначения (СЛОН). По свидетельствам местных старожилов, церкви разрушались, разорялись, использовались не по назначению. Так, с одной из них снесли колокольню, устроили тюрьму для заключенных, позже здесь был клуб, затем – склад. А около собора разместили администрацию лагеря. Со времени упразднения в Кеми системы Гулага вновь открылся для паломников путь на Соловки, стали восстанавливаться храмы, строиться новые церкви, возрождаться духовные традиции. В наши дни проблема возрождения и развития православных традиций привлекает внимание многих исследователей. Мы заинтересовались историко-культурной ситуацией небольшого северного города, и в связи с этим была организована полевая практика группы студентов 1 курса ИФФ Карельской государственной педагогической академии. Представлю некоторые результаты наших наблюдений. В начале XX века в Кеми было четыре собора: Успения Пресвятой Богородицы (XVIII в.), Благовещенья Пресвятой Богородицы (XIX в.); Зосимо-Савватиевская [1], св. Иоанна Предтечи [23]. Кроме того, была Владимирская часовня на реке Пуэте, построенная в память посещения города Великим князем Владимиром Александровичем в 1885 году [23], а также кладбищенская часовня Пресвятой Троицы, возведенная в начале XX века [23]. При въезде в город стоял поклонный крест [20]. От былого духовного наследия в настоящее время в Кеми осталось только два собора Пресвятой Богородицы, а также появившаяся недавно новая часовня в честь иконы Божией Матери «Неупиваемая Чаша». Храмы играют прежнюю роль культурно-религиозных центров города. Собор Успения Пресвятой Богородицы
Фото 1 – собор Успения Пресвятой Богородицы (2008) Фото 2,3 – внутреннее пространство храма (2008) Уникальный шатровый собор. Строился с 1711 по 1717 гг. на месте двух прежних храмов, первый из которых был возведен еще при Иоанне Грозном в сер. XVI в. на Леп-острове, позже сожжен шведами [20]; второй – в сер. XVII в. на средства Соловецкого монастыря, сгорел в 1710 году вместе с частью городка [15]. Считается, что собор был возведен в честь победы в Полтавской битве. Храм представляет собой композицию из трех шатровых храмов: центральный храм является приделом Успения Пресвятой Богородицы, давший имя всей композиции; с севера примыкает придел свв. Зосимы и Савватия Соловецких; с южной стороны – придел св. Николая Чудотворца. В состав Успенского собора входит кладбищенская часовня Троицы Живоначальной (1696 г.). Иконы, организующие внутреннее пространство храма, были выполнены монахами Соловецкого монастыря (соловецкое письмо новгородской школы) и первоначально предназначались для Благовещенского собора на Соловках [20]. Собор Благовещенья Пресвятой Богородицы
Фото 4 – вид Благовещенского собора в 1920-х гг. [21] Фото 5 - вид Благовещенского собора в 2008 г. Строительство собора шло в период с 1876 по 1903 (1905?) гг. Он имеет несколько приделов: левый освящен в честь св. Симеона, правый – свв. Петра и Павла [20]. Согласно сведениям, любезно предоставленным нам послушниками Кемского мужского монастыря во имя Новомучеников и Исповедников Российских, храм был построен на средства, завещанные известным кемским купцом Ф.М. Антоновым [17]. Из документов следует, что в 1880 году Святейший Синод рекомендовал создать Комитет по строительству собора и просил настоятеля Соловецкого монастыря о. Архимандрита Мелетия быть председателем этого Комитета [17]. «Архимандрит Мелетий, – сказано в церковной летописи, – согласился послужить с любовью и усердием при помощи Божьей с благословения Преподобных наших Зосимы и Савватия, которые были первыми просветителями сего края» [17]. Под строительство храма было отведено место, прежде назначенное для постройки Гостиного двора. В 1883 году во время Божественной Литургии состоялась закладка храма в честь Успения Божьей Матери. В основание храма были положены святые мощи прп. Сергия Радонежского, целителя Пантелеймона и св. Афанасия Высоцкого, ученика прп. Сергия Радонежского [17]. Между тем, по духовному завещанию купца Антонова, новая церковь должна была называться Благовещенской [17]. Лишь через пять лет, в 1888 году, настоятелю кемского собора Клименту Иванову была направлена храмозданная грамота на постройку церкви в честь Благовещенья [17]. Строительство храма было передано соловецким монахам [17]. В 1935 году собор закрыли до 1956 года [17]. В советские времена здесь располагалась тюрьма для соловецких заключенных, затем – склады [7], клуб, потом хотели сделать кинотеатр [1]. По преданию, в хрущевские времена в соборе разобрали колокольню. Вот что нам поведала в ходе беседы местная жительница: «Я знаю, что у нас здесь, когда это было при Хрущеве, колокольню сбросили с Благовещенского собора, там два-три человека, они очень быстро потом умерли <….> полгода или год потом прожили» [5]. В 1970-1980 гг. церковь пытались перестроить под спортивную и музыкальную школы, но ничего не получилось [1]. |
Похожие:
 | Сборник статей по материалам Всероссийской научной конференции. 12-14... Жизнь провинции как феномен духовности: Сборник статей по материалам Всероссийской научной конференции. 12-14 ноября 2009 г. Нижний... |  | Рабочая программа по краеведению Краеведение. 7 класс Гречухин Г. Б. // Сборник методических материалов по историческому краеведению в основной школе. 7-8 кл. – Н. Новгород: нгц, 2006.... |
| Сборник статей по Материалам Всероссийской научной конференции История и философия науки: Сборник статей по материалам Четвертой Всероссийской научной конференции (Ульяновск, 4-5 мая 2012) / Под... | | Ниу вшэ нижний Новгород. 603000, г. Н. Новгород, ул. Родионова, д.... Кафедра общей социологии и социальной работы ннгу им. Лобачевского, кафедра общего и стратегического менеджмента ниу вшэ – Нижний... |
| Рекомендовано методической комиссией финансового факультета для студентов... Ч–12 Чалиев А. А., Овчаров А. О. Статистика. Учебно-методическое пособие. Часть – Нижний Новгород: Издательство Нижегородского госуниверситета,... | | 603076, г. Нижний Новгород, 603005 г. Нижний Новгород Рио-де-Жанейро. Прибытие в международный аэропорт Рио-де-Жанейро. Трансфер в отель |
| Современное образование: научные подходы, опыт, проблемы, перспективы сборник научных статей Сборник научных статей по итогам IX всероссийской научно-практической конференции с международным участием «Артемовские чтения» (16-17... | | Рабочая программа по курсу Историческое краеведение 7 класс Нижний Новгород: ниро, 2011 год, учебников Седова А. В, Филатова Н. В. Нижегородский край. Факты, события, люди. Н. Новгород: цго,... |
| Международный опыт социальной работы нижний новгород 2002 М петрова И. Э., Сизова И. Л. Международный опыт социальной работы: Учебное пособие / Нижний Новгород, 2002. – 211 с | | Проблемы теории и практики М 75 Молодежь и предпринимательство: проблемы теории и практики: Материалы II научно-практической студенческой конференции (Нижний... |
| Решение конференции г. Нижний Новгород, 21 декабря 2012 г Муниципальное бюджетное дошкольное образовательное учреждение «Детский сад комбинированного вида №48 «Журавлик» | | Г. Нижний Новгород 28. 11-29. 11. 2011 г Рабочая программа утверждена на заседании кафедры «Связи с общественностью» протокол № от 20 г |
| К уроку географии Основной курс программы Intel Обучение для будущего Нижний Новгород ниро апрель 2011 | | Методические рекомендации организация работы стационара для нетранспортабльных... Приволжский региональный центр по делам гражданской обороны, чрезвычайным ситуациям и ликвидации последствий стихийных бедствий |
| Статья по следам доклада на конференции «Терапия и профилактика психологических... Предположения о когнитивных и социокультурных источниках зависимостей: теоретические модели и практические следствия | | Сборник статей по материалам Всероссийской 65-ой итоговой научной... Франц Александер, Шелтон Селесник. Человек и его душа: познание и врачевание от древности до наших дней. М., 1995 |
