Структуры коллективной чувственности в русском левом авангарде: искусство и социальный проект
Скачать 6.01 Mb.
|
МИНОБРНАУКИ РОССИИ Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Российский государственный гуманитарный университет» (РГГУ) На правах рукописи Чубаров Игорь Михайлович Структуры коллективной чувственности в русском левом авангарде: искусство и социальный проект Специальность: 09.00.11 – Социальная философия Диссертация на соискание ученой степени доктора философских наук Научный консультант: Молчанов Виктор Игоревич доктор философских наук, профессор Москва – 2014 г. Оглавление Введение…………………………………………………………………………..4 Глава 1. Насилие как исток пролетарского искусства………………………..20
(В. Беньямин, Т. Адорно, Р. Жирар, Ж. Делез, В. Подорога)………………...42
Пример: граф Л. Толстой «после бала» и разночинец Ф. Достоевский в «мертвом доме»……………………………………………..……………….100 Экскурс 1. «Театр для себя» как политический проект: Н.Н. Евреинов…….108 Глава 2. Центральные понятия кубофутуризма и беспредметного искусства…………………………………………………………………………129 2.1. Критика футуризма и беспредметного искусства в эстетических теориях 1920-х гг. (В. Шкловский, Л. Выготский, В. Кандинский, Г. Шпет)………...129 2.2. «Остранение» (Verfremdung) и «отчуждение» (Entfremdung) в русском авангарде и коммунистическом футуризме…………………………………...151 Экскурс 2. «Анализ эстетической реакции» Льва Выготского как авангардный проект…………………………………………………………………………….171 Глава 3. Анализ концепций производственного искусства и литературы факта……………………………………………………………………………...189 3.1. Производственное искусство: искусство, идеология или дизайн?...........189 3.2. Рецепция марксизма в эстетических концепциях 1920-х гг. Б.И. Арватов……………………………………………………………………..233 3.3 Позиции производственничества в контексте споров о пролетарской литературе и искусстве: ЛЕФ и Лев Троцкий………………………………...240 Экскурс 3. Дзига Вертов vs. Сергей Эезенштейн: кино как «коммунистическая расшифровка действительности»………………………………………………253 Глава 4. Философия искусства и становление научного искусствознания в Государственной академии художественных наук (ГАХН)………………….264 4.1. Становление научного искусствознания в ГАХН………………………..264 4.2. Сборник «Искусство портрета» (1928) в контексте трансформации портретного искусства 1920-х гг……………………………………………….298 Экскурс 4. Производственное искусство и проблема научности в искусствознании: доклад П.С. Попова о статье Рихарда Гамана «Искусство и культура современности» и его обсуждение в ГАХН (1925)………………...325 Глава 5. Апофатический коммунизм Андрея Платонова……………………..339 5.1. Первый и последний пролетарский писатель…………………………….339 5.2. Смерть пола или "безмолвие любви": образы любви и смерти у Н. Федорова и А.Платонова……………………………………………………355 5.3. Сексуальная трансгрессия vs. беспредел труда: Ж. Батай и А.Платонов………………………………………………………………………390 Экскурс 5. Литературные машины А. Платонова. ……………………….…...399 Пример: «Технический роман»: опыт прочтения……………………………..431 Заключение. «Автор как производитель» и искусство революции ………….443 Библиография…………………………………………………………………...460 Введение Диссертация посвящена социально-философскому и антропологическому анализу теорий литературы и искусства русского левого авангарда в перспективе описания специфической структуры коллективной чувственности, имманентной символическому строю его произведений. Актуальность темы диссертационного исследования обусловлена рассмотрением литературы и искусства русского левого авангарда в качестве специфического социального феномена, выражающего коллективный антропологический опыт производства образов, вещей и отношений, а не отражения наличного бытия, самовыражения личности, вида или жанра индивидуального художественного творчества, и т.д. Соответствующий подход, уже около 20 лет разрабатываемый нами в рамках деятельности московских школ феноменологической философии РГГУ (под рук. проф. Молчанова В.И.) и аналитической антропологии ИФ РАН (под руководством проф. Подороги В.А.), предопределил отношение к избранному предмету не как к объекту традиционного герменевтического и психолингвистического анализа художественных произведений, а как саморефлексивного культурно-исторического феномена, требующего междисциплинарного исследования с акцентом на проблематике социальной философии. В этом плане мы исследовали русский левый авангард 1910-20-х гг. XX в. как уникальный социокультурный феномен, единичность, в которой пересеклись различные страты жизнедеятельности российского общества на переломном этапе его истории. Производственное искусство и литература факта, ставшие полноценным итогом развития русского авангарда, описываются нами как интегральный социокультурный феномен, отмеченный необычным режимом взаимодействия видимого и говоримого, экспериментальными способами репрезентации реального и символизации воображаемого, предполагающего открытие в основе соответствующих эстетических и художественных практик особой символической структуры, понимаемой нами как коллективная чувственность. Речь идет об альтернативной традиционным символическим порядкам структуре субъективности, понимаемой не как внешняя социальная организация, коллективный субъект массовой и этнической психологии, или архетип коллективного бессознательного, но в качестве внутренней структуры художественных произведений, в которых авторы, рассматривали себя в качестве своеобразных персонажей - художников-пролетариев - пытаясь выйти к миметическим слоям языка, в которых мог бы выразиться ненасильственный коллективный опыт связей и отношений. Цель исследовательских проектов и художественных экспериментов русского левого авангарда в этом плане состояла в разработке моделей неотчужденного социального бытия, способного преодолеть присущее обществу насилие как на уровне политических и экономических отношений, так и на уровне языка, организации знания и в широком смысле - средств художественного производства. Социально-философский и антропологический анализ русского художественного авангарда предполагает в этой связи изучение тех социально-политических и антропологических моделей, с которыми вступило во взаимодействие российское искусство и более всего интересовавшая нас русская литература в предреволюционные годы, на начальном этапе революции 1917 г. и в 1920-е годы. Именно в этот период на культурно-историческую сцену вышли носители новой чувственности, практически не имевшие до этого возможности непосредственно выражать свой социальный и экзистенциальный опыт в языке вещей и образов. Мы имели в виду такого проблемного исторического и культурного субъекта как «широкие трудящиеся массы»: рабочие, крестьяне, представители разночинных слоев российского общества. Всех их объединял отрицательный опыт труда и насилия, отсутствия элементарных гражданских прав и свобод, с одной стороны, а с другой - положительно осознанная (причем не только благодаря рецепции марксизма) перспектива освобождения от навязываемых капитализмом и нарождавшейся буржуазной культурой моделей существования. Концепт «коллективной чувственности» не является подменой понятий «коллективный субъект», «масса», «толпа» и т.д., анализу которых в свое время так много внимания уделяли специалисты по массовой и этнической психологии, социальной антропологии и психоанализу (В. Вундт, X. Штейнталь, М. Лацарус, Г. Лебон, З. Фрейд, К. Юнг, С. Московичи, Э. Канетии и др.) Напротив, мы будем анализировать коллективные структуры чувственности там, где они единственно имеют место – в пространстве уникальности и единичности самих авангардных произведений искусства. Экспликация этой идеи предполагала изучение избранных произведений русского левого авангарда в качестве продуктов особого творческого труда и своеобразных инструментов политической борьбы в широком социально-политическом контексте, связанном с процессами самосознания и самоосвобождения человечества в истории, от принуждения и эксплуатации одной его части другими. Таким образом, изучение идейного наследия левого литературного и художественного авангарда начала XX в. является бесперспективным без продумывания его сущностной связи с революционными освободительными процессами на уровне производимых в их контексте образов, вещей и отношений. Изучение левого русского авангарда представляется на сегодня актуальным с точки зрения сразу нескольких дисциплин философского и гуманитарного знания – прежде всего социальной и политической философии, феноменологии и аналитической антропологии, философии искусства и культуры, каждая из которых способна расширить свои эвристические возможности в предлагаемом нами междисциплинарном методологическом режиме, обусловленном самим предметом исследования. Степень научной разработанности темы на данный момент следует признать односторонней и недостаточной, хотя заявленная тема, разумеется, не нова и специально разработана рядом западных и российских ученых. Здесь можно упомянуть имена И. Смирнова, О. Хансен-Леве, Ф. Серса, Г. Гюнтера, И. Кондакова, И. Есаулова, Б. Хазанова, А. Аггева, С. Хан-Магомедова и.др. Однако большинству доступных нам на сегодняшний день исследований этого феномена мешает излишняя идеологичность авторов, лишающая их возможности беспристрастного анализа проблематики русского левого авангарда. Речь идет о своеобразной «партийности» исследовательских установок, которые внешне могут выглядеть как академически нейтральные и умеренно либеральные. При традиционном интересе к комфутуризму и русскому авангарду на Западе, его стараются представлять либо как модернистскую альтернативу «коммунистическо-сталинскому» культурному проекту (Ж. Коньои др.), либо как преамбулу к последующему уже в 1930-е гг. застыванию левого искусства в соцреалистическом каноне (Б. Гройс и др.). Особенно это характерно для исследований, выполненных в рамках западной славистики до начала 2000-х годов (Е. Добренко и др.). Подобная позиция, на наш взгляд, так или иначе сближается с установками марксистско-ленинской философии, например, с попытками определить различные формы сознания материальным и общественным бытием, а также отнести искусство и литературу к так называемой надстройке, и видам идеологии. Большинство оценок левого литературного авангарда, кроме незначительного числа работ, являются своего рода дезинформацией, которая в свое время служила хотя бы понятным идеологическим целям, а сегодня выглядит как какой-то инертный анахронизм. Большинство перечисленных исследователей исходят из резкого противопоставления политического и поэтического, причем, пусть и негативно, в пользу политического. Если в советский период эта связь мыслилась редукционистски как содержательная обусловленность мировоззрения и творчества художников занимаемым ими положением в социальном бытии, то уже в постсоветской истории искусствоведческая мысль и литературоведение впали в другую крайность, пытаясь истолковывать ее как несущественную или даже отрицательную, относя политические манифестации и убеждения представителей авангарда к банальному социальному оптимизму, субъективным «левым» заблуждениям и т.д., якобы совершенно не связанным с образным строем их произведений, их поэтикой и эстетикой. Лишены подобной пристрастности фундаментальные работы О.А. Хансена-Леве о русском формализме и символизме, благодаря которым возник наш интерес к теме художественных теорий 1920-х гг. До сих пор остается актуальной диссертация и монография А.И. Мазаева «Концепция «Производственного искусства» 20-х годов: Историко-критический очерк» (1975). Относительно недавно были опубликованы по-русски специально посвященные феномену производственного искусства и литературы факта книги итальянской исследовательницы М. Заламбани «Искусство в производстве. Авангард и революция в Советской России 20-х гг.» и «Литература факта. От авангарда к соцреализму». Существует большое количество исследований по отдельным направлениям и представителям авангарда, к которым мы обращались в процессе написания диссертации. Прежде всего, это исследования: А. Горных «Формализм: От структуры к тексту и за его пределы»; Е. Андреева «Казимир Малевич. Черный квадрат»; Т. Гланц «Ви́дение русских авангардов»; Е. Деготь «Борьба за знамя. Советское искусство между Троцким и Сталиным 1926-1936»; Е. Бобринская «Русский авангард: границы искусства» и др. Среди философских исследований, ставящих задачу осмысления феномена авангарда в целом, на уровне его идеи и условий возможности, нужно назвать: Петер Бюргер «Theory of the Avant-Garde»; Клемент Гринберг «Авангард и китч»; Поль де Ман «The Theory-Death of the Avant-Garde»; В. Турчин «По лабиринтам авангарда»; Вяч. Вс. Иванова «Практика авангарда и теоретическое знание XX века»; А. Крусанов «Русский авангард 1907-1932»; Р. Краусс «Подлинность авангарда и другие модернистские мифы» и др. Важнейшими для нас в рамках данного исследования стали тексты Вальтера Беньямина («Автор как производитель», «Московский дневник», «Происхождение немецкой барочной драмы» и др.) и Теодора В. Адорно («Эстетическая теория», «Диалектика просвещения» (в соавт. с М. Хоркхаймер) и др.). Исследование М. Лацаратто «Videophilosophie» привлекалось нами в связи с анализом понятия «коллективного восприятия» у В. Беньямина и творчества Д. Вертова. Наконец В.А. Подорога является автором нескольких важных текстов на близкие нам темы, прежде всего в связи с проблематикой машины, вещи, понятия «останения» в авангарде: “Homo ex machina”; “Суть вещей. Вещь: явление и уход”. Особо следует выделить его текст о творчестве Андрея Платонова “Евнух души”, переросший в обширную главу фундаментального исследования “Мимесис” (2 т.), от которого мы отталкивались в анализе творчества этого пролетарского писателя. Мы опирались также на немногочисленные исследования, выявляющие специфику производственного искусства и литературы факта в качестве итога развития русского авангарда: К. Кантор «Красота и польза: Социологические проблемы материально-художественной культуры»; Д. Робертс «Производственное искусство и его противоречия» и «Philosophizing the Everyday: Revolutionary Praxis and the Fate of Cultural Theory»; А. Фоменко «Монтаж, фактография, эпос»; Г. Рауниг «Искусство и революция. Художественный активизм в долгом двадцатом веке»; Д. Фор «Советская фактография: производственное искусство в эпоху информации»; Б. Холмс «Угроза новых авангардов?», и др. Из последних диссертаций на близкие темы следует упомянуть кандидатскую диссертацию Н.М. Кириллова «Журналы "ЛЕФ" и "Новый ЛЕФ": становление языка ранней советской литературной и кино-критики». Объектом диссертационного исследования выступает архив социально-философских идей левого русского авангарда, и прежде всего теории производственного искусства и литературы факта, которые рассматриваются нами в неразрывной связи с художественными достижениями соответствующих течений и объединений (Искусство коммуны, вхутемас, «ЛЕФ», «Новый ЛЕФ», ИНХУК и др.) и их наиболее зрелым итогом в творчестве Александра Родченко, Варвары Степановой, Дзиги Вертова, Андрея Платонова и других левых (пролетарских) художников 20-х гг. XX в. Предметом изучения в работе является специфические фигуры и приемы, в которых выразился идейный строй левого русского авангарда, позволяющий понимать его в качестве некоторой сингулярной сущности и уникального феномена. Основной такой фигурой с нашей точки зрения является понимание художественного артефакта как одновременно утилитарной (полезной) и эстетически привлекательной (прекрасной) вещи на примере конструктивистской мебели и архитектуры, производственной и спортивной одежды, кухонной посуды и других предметов быта, детской игрушки и т.д.; одновременно остраняющего социальный материал и агитирующего в коммунистическом духе литературного произведения. Таким образом, предметом изучения в левом авангарде для нас выступают не отдельные картины, литературные произведения и театральные постановки, а сами вещи и стоящие за ними общественные отношения, ориентированные на преодоление разделения труда, чувственности и сознания, отчуждения человека от продуктов своего труда и самоотчуждения. Материалом диссертационного исследования явились опубликованные тексты, художественные произведения и архивные материалы русского левого авангарда 20-х гг. XX в., преимущественно связанные с деятельностью журналов «ЛЕФ» и «Новый ЛЕФ», его предшественниками и последователями среди художников и теоретиков 1910-30-х гг.; материалы архива ГАХН; теоретические работы и художественные тексты А. Платонова и ряда других теоретиков, художников и писателей русского авангарда (А. Родченко, Л. Поповой, В. Степановой, С. Третьякова, Н. Тарабукина, А. Гана, Б. Арватова и др.). Целью работы является обоснование на материале истории русского левого авангарда наличия особой модели символического, которую можно квалифицировать как структуру коллективной чувственности. При соответствующем критическом отношении к традиционным, как для Западной так и Восточной культур, формам субъективности и чувственности, упомянутая структура отличается от них прежде всего своеобразным пониманием общества, языка, медиа, отношением к телу другого человека, сексуальности, но также общими постановками метафизических проблем, отношением к сознанию, феноменам живого, насилию, смерти и т.д. Исходя из указанной цели, формулируются следующие задачи исследования:
Теоретическую и методологическую базу исследования составили: Понимание искусства в качестве антропологического опыта производства образов, определяемого в своей основе сохраняющейся в языке способностью к бессознательному уподоблению (В. Беньмин), негативным (Т. Адорно), и внутрипроизведенческим мимесисом (В. Подорога), позволяет анализировать авангард как часть социально-политического проекта, одновременно причастного новаторскому художественному производству и социально-историческому «процессу истины» (А. Бадью). В этом плане наше диссертационное исследование осуществлено в горизонте исследовательской установки впервые сформулированной В. Беньямином, развитой представителями Франкфуртской школы (Т. Адорно, М. Хоркхаймер), и своеобразно преломленной к избранному материалу русской культуры В.А. Подорогой1. Мы исходим из того, что литература и искусство участвуют в социально-политическом процессе и определяющих его практиках уподобления и социальной мимикрии не как сторонние наблюдатели, а как заинтересованные игроки. Иначе говоря, художники и поэты сознательно или бессознательно участвуют в процессе определения жертв, «козлов отпущения» и фигур исключения, направленном на маскировку и легитимацию общественных несправедливостей или обнажение стоящих за ними социальных неразрешимостей (Р. Жирар) 2. Сам предмет нашего диссертационного исследования требует разноуровнего интердисциплинарного подхода к материалу на стыке социальной философии, философии языка и культуры, искусствознания и литературоведения, с преобладанием феноменологического и антропологического анализа конкретных художественных произведений. Новизна диссертационного исследования состоит в рассмотрении искусства и литературы русского авангарда в качестве антропологического опыта производства образов, реагирующего художественными средствами на практики гонений и насилия в обществе. Авангардный проект интересует нас в этом смысле лишь постольку, поскольку может стать частью современного социально-политического процесса, актуального мыслительного и экзистенциального опыта, т.е. в той мере, в какой литература и искусство в целом способны изменять нас и окружающую социальную действительность, а не только развлекать и утешать, принося частное удовлетворение. В то же время именно анализ соответствующих «удовольствий» стал специальным предметом нашего интереса хотя бы уже потому, что они не должны выступать для гуманитарных наук чем-то принятым по умолчанию, нерефлексивным и исключительно чувственным. Выявление структуры коллективного желания и его удовлетворения в соответствующих социальных условиях должно придать подлинную новизну современным исследованиям русского левого авангарда. Основные положения, выносимые на защиту: 1. Русский левый авангард – это прежде всего идея социального проекта, а не историческое осуществление некоего художественного направления или жанра искусства. Поэтому он актуален сегодня именно в этом неуловимом качестве - собственной идеальной (в этом смысле исторически нереализуемой или контрреализуемой) возможности (1 глава). 2. Идея русского левого авангарда состоит если не в преодолении, то во всяком случае в выявлении и описании причин неустраняемого в обществе насилия, пронизывающего все его отношения от экономических и политических, до визуальных и сексуальных. Причем насилие понимается здесь не как внешнее привходящее качество или эксцесс, который может быть контролируемым и регулируемым законами права и морали, социальными механизмами и идеологическими аппаратами, а как имманентный антропологический опыт, внутреннее качество социальной жизни, во многом делающее возможной ее саму, во всяком случае в наличных политических и эстетических формах. То есть этот опыт определяет социальную жизнь сверху донизу: от насилия образов и дискурсивного насилия понятий до сексуального, политического и экономического принуждения тел. В этом контексте левое авангардное искусство в своей мотивировке и социальной функции, символической структуре своих произведений и задействуемых им медиа, выступало как принципиальная альтернатива наличному положению дел в Российском обществе, и в до- и в постреволюционное время (см. Глава 1). 3. Центральный концепт русской формальной школы и одновременно ключевой прием авангардного искусства – остранение (или очужение – нем. Verfremdung) сопоставлен нами с понятием отчуждение (нем. Entfremdung) из раннемарксистского словаря. На материале истории классической немецкой философии, текстов раннего Маркса и неомарксистов (Д. Лукач, Б. Брехт, В. Беньямин) этот концепт интерпретирован нами как реакция на процессы отчуждения в буржуазном обществе и капиталистическом производстве, символическая альтернатива предложенным в них формам и отношениям. В этом контексте остраняющий эффект любого подлинного (в том числе и авангардного) искусства, открытый В. Шкловским, был с нашей точки зрения ответом на отчуждающее действие наемного труда, как отрицание его отрицания. В рамках теории производственного искусства термин «остранение» приобрел уточнение и конкретизацию в качестве формальной характеристики новых вещей, одновременно остраняющих и конституирующих свободный быт нового человека. (2 глава). 4. Нами предложен ряд интерпретационных подходов для понимания основных идейных и эстетических инноваций конструктивизма, продукционизма и фактографии (3 глава). a) идея непривязанности художественного образа к привилегированному медианосителю, например, холсту, станку, театральной сцене, книге и т.д. не означала, с нашей точки зрения, отказа производственников от искусства, скорее она предлагала способ преодоления кризиса репрезентации начала ХХ в., преследуя цели возвращения искусства и художника в целостный жизненный мир общества. б) идея утилитарности, конструктивности и эргономичности вещей как важнейших структурных требований к произведениям нового искусства не противоречила их эстетическим качествам, а скорее предполагала их в качестве результата. Имеющаяся в виду «польза» скорее обеспечивала само существование произведения как вещи, обладающей определенной сущностью как социальной целью. В свою очередь красота понималась не как исключительно феноменологическое качество вещи, но оказалась связанной с ее изнашиваемостью, т.е. преодолением быта и смертью человека (идея одноразовых вещей); в) литература факта хотела вернуть языку именующие функции и символическое измерение рассказа, утраченное в буржуазном романе и поэзии. Даже на язык пропаганды можно посмотреть в этом плане как на производство новых вещей, организации коллективной чувственности и постановку жизнестроительных задач. Язык, таким образом, переставал служить лишь коммуникативным целям и передаче информации (идея табличек с цифрами вместо обыденных слов В. Хлебникова), приходя к осознанию непосредственности его сообщений как посланий самих медиа, принципиально изменяющих цели и характер передаваемой ими информации. Подобный эффект достигался в творчестве производственников за счет медиарефлексии и социального анализа используемых материалов, технологий и в широком смысле средств художественного производства (С. Третьяков, Б. Арватов, В. Беньямин и др.); г) создание конструктивистской архитектуры, прозодежды и нового коммунального быта была сущностно увязана в левом авангарде с изменением общественных отношений с целью проявления в них чувственности свободного человека, очищенного от следов насилия на уровне общественного производства, отношений собственности, сексуальности и т.д. (3 глава) 5. Синтетический проект универсальной науки о культуре и искусстве, разрабатываемый в 1920-е гг. философским отделением Академии художественных наук (ГАХН) во главе с Г.Г. Шпетом, несмотря на критическое отношение к авангарду, был зависим не только от феноменологической эстетики и немецкой науки об искусстве тех лет, но и от языка русских формалистов и контекста левого актуального искусства. Акцент на производстве новых вещей и отношений к ним отличает подход философов ГАХН от традиционных метафизических подходов к искусству, редукционизма психологов, сводящих искусство к чувственным переживаниям, и догматизма социологов, видящих в нем только иллюстрацию содержаний социологического знания и выражения общественных отношений. Сущностно связывает философию Шпета с производственничеством понимание смысла как социальной цели предмета и личности как социального типа (4 глава). 6. Становление уникального стиля и мировоззрения Андрея Платонова находится в гораздо более глубокой связи с его пролеткультовской публицистикой начала 1920-х гг., в которой он, в частности, развивал концепции пролетарского искусства журнала «ЛЕФ», чем с теориями русского космизма. Антропологический анализ его произведений конца 1920-х гг. позволил вскрыть существенные отличия его поэтики от языка Ж. Батая и сюрреалистов, которые находятся с ним скорее в отношениях псевдоморфизма (5 глава). 7. Поэтика и эстетика таких левых художников как А. Родченко, Л. Попова, В. Степанова, Д. Вертов, А. Платонов и др., явившихся наиболее зрелым итогом развития производственной доктрины и фактографии в искусстве 1920-х гг., позволяет говорить о реализации машинных моделей коллективной чувственности на уровне самой формальной структуры их произведений. Другими словами - машины являются в их творчестве не столько темой художественного изображения или повествовательным сюжетом, сколько художественным приемом, позволяющим говорить о машинных принципах их искусства и повествовательной техники, изобретенных ими литературных, визуальных, кинематографических машинах, которые должны были преобразовывать социальную жизнь, вступая во взаимодействия с коллективной чувственностью читателя и зрителя («Человек с киноппаратом» Вертова, «Технический роман», «Ювенильное море» А. Платонова и др.). Теоретическая и практическая значимость работы заключается разработанном на материале левого русского авангарда аналитическом междисциплинарном подходе к изучению искусства, который может послужить эффективным методом для дальнейшего беспристрастного изучения архива раннесоветской культуры в целом. На данный момент в рамках западной славистики и постсоветского литературоведения в России подобному изучению мешают предвзятые идеологические установки этих наук и отдельных ученых, не позволяющие разобраться в природе и смысле производственного искусства и фактографии как полноценном итоге развития левого авангарда в его идее, выразившейся в выработанных в ней художественных формах и приемах и уникальном творчестве таких ярких художников как А. Введенский, Д. Вертов, А. Родченко, А. Платонов и др. Результаты наших исследования могут быть использованы для дальнейшей архивной работы по поиску артефактов и теоретических материалов искусства 1920-х гг. в России, их медиатеоретической интегральной оценки и дальнейшему изучению в рамках курсов социальной философии, философии искусства и социальной антропологии, изучающих социальную природу искусства вообще в ее влиянии на развитие общества в перспективе изживания в нем различных форм насилия. Мы предлагаем изучать авангард в разрезе экстремального опыта социального насилия, в котором политическое, поэтическое и эстетическое сплетаются порой до неразличимости. Эта интуиция, должна позволить осознать при дальнейшем конкретном анализе произведений, природу единичности и исключительности авангардного проекта как на уровне его авторов, так и на уровне его продуктов. Апробация работы регулярно проводилась автором на различных научных мероприятиях, в рамках спецкурсов и исследовательских грантов:
|
Добавить документ в свой блог или на сайт
Похожие:
 | Структуры коллективной чувственности в русском левом авангарде: искусство и социальный проект Работа выполнена в Центре феноменологической философии федерального государственного бюджетного образовательного учреждения высшего... | | Методические указания к проведению государственного экзамена по истории... Актерское искусство в русском театре дорежиссерского периода. Российское режиссерское искусство |
| Темы рефератов по сравнительной типологии французского и русского языков Особенности сложных предложений во французском и русском языках в аспекте их структуры и функционирования | | Урока информатики в 7 классе Тема урока: Создание коллективного мультимедийного проекта Образовательные: ознакомления учащихся с возможностями среды PowerPoint по созданию коллективной мультимедийной презентации; повторить... |
| Военонначальник Жуков Организация деятельности учащихся в ходе проекта предполагает создание ими итогового продукта (презентации, статьи) в котором отражены... | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Социальный проект: «Газета микрорайона».(Беч Е. С., технология социального проектирования «Я гражданин») |
| Краткое содержание проекта Организация деятельности учащихся в ходе проекта предполагает создание ими итогового продукта (презентации, рефераты, доклады) в... | | Темы Вашего учебного проекта Организация деятельности учащихся в ходе проекта предполагает создание ими итогового продукта (презентации, статьи) в котором отражены... |
| Темы Вашего учебного проекта Организация деятельности учащихся в ходе проекта предполагает создание ими итогового продукта (презентации, статьи) в котором отражены... | | Помоги птицам зимой (социальный проект) Рабочая программа составлена на основании рабочего учебного плана по фгос утвержденного ученым советом юргту(нпи) протоколом №4 от... |
| 2 3077. Структура, свойства и физико-химические условия образования... Проект направлен на изучение термодинамической стабильности, структуры и свойств минеральных фаз, содержащих радиоактивные и токсичные... | | Социальный проект «Создание «Зелёного уголка» в помещении школы» Способность к творчеству – отличительная черта человека, благодаря которой он может жить в единстве с природой, создавать, не нанося... |
 | Программа по русскому языку пояснительная записка То, что знает гражданин Российской Федерации о русском языке, как умеет им пользоваться, в какой степени проявляет интерес к истории... | | Программа по русскому языку пояснительная записка То, что знает гражданин Российской Федерации о русском языке, как умеет им пользоваться, в какой степени проявляет интерес к истории... |
| Мбоу «Черновская сош» Информационная справка Оснащение образовательного... ... | | Методика реализации социального проекта «Умка» Автор: Карташёва Елена Владимировна Социальный проект «Умка» результат совместной проектно-исследовательской и творческой деятельности старшеклассников (10-11 класс)... |
