Обломовщина на современном этапе
Скачать 254.42 Kb.
|
| Юрий Бригадир Про сиськи Обломовщина на современном этапе Я — нормальный человек. Поэтому я прекрасно понимаю, что если назвать рассказ или там эссе (а не важно что, на самом деле — хоть стих гекзаметром) вызывающе скучно, то и не заглянет туда никто и даже в содержании-оглавлении проигнорирует. Это единственное объяснение (и, кстати, честное) тому, почему вы здесь видите про сиськи, а сисек на самом деле не будет. Вот подзаголовок — чистая правда. Это статья, рассказ, эссе (нужное подчеркнуть) про роман великого русского писателя. Рекурсивно возвращаюсь к началу и хочу заявить своей давней учительнице литературы, что гекзаметр я ненавижу. И ненавижу его по одной единственной причине — мне сказали о том, что он есть и объяснили мне, что это такое. С тех пор и по эту самую секунду включительно я его терпеть не могу, не признаю и глумлюсь над ним на каждом углу. Я — не дебил. Я глубоко уважаю Мою Учительницу, но не гекзаметр, и заявляю Ей со всей присущей мне откровенностью. Вы совершили за свою жизнь миллион хороших поступков. Вы сама — хороший поступок. Склоняю перед Вами голову и целую Вашу ладонь с обеих сторон. Но я ничего не могу с собой поделать. Я умру, стойко ненавидя гекзаметр. Вы ведь научили нас быть принципиальными... Я бы сказал это раньше, но Вы бы огорчились, а я бы чувствовал себя последней скотиной. Я и сейчас себя так чувствую, но искренне надеюсь, что Вы никогда не откроете текст, который называется «Про сиськи», и это прекрасно. Уф! Высказав давно наболевшее, перехожу к теме. Школьная программа по литературе прививает стойкое отвращение ко всему, к чему прикасается. Именно благодаря ей я вовремя не притронулся к Достоевскому, о чем впоследствии, кстати, не пожалел. Ибо не представляю, что я мог воспринять в прыщавом возрасте из очень длинных и очень психологичных текстов. Прекрасно понимая всю сложность, неоднозначность, а, собственно, и опасность литературных произведений, учителя, конечно, нас учат правильному пониманию всех текстов, мелькающих в школьной программе. А иначе никак. Иначе пылкие подростковые умы могут сделать выводы и начать жить, используя в качестве эталона совсем не тех героев. Из которых Раскольников — далеко не самый колоритный. Школьная программа по литературе стремится на корню выжечь всяческое желание читать. Я до сих пор чувствую запах нафталина и стремительно скучающие лица на уроках словесности. Увлечь подростков могли только самые выдающиеся педагоги с непреходящим огнем в глазах. Но огня, разумеется, на всех не хватало, как не хватает и сегодня. Впрочем, сегодня есть интернет, заменяющий частично знания и почти полностью - душу. Так вот. Если залезть в него и набрать, скажем, «Штольц и Обломов», то первые страниц эдак десять-двадцать будут забиты ничем иным, как ссылками на рефераты и сочинения. Пятерочные, между прочим, сочинения. В которых позиция учеников предельна ясна, поскольку она отсутствует. Никакой, то есть, позиции. В сочинениях все тот же нафталин, в котором реально блестят юношеские перлы. Например: Самое главное в их жизни была еда. Мальчик, поверь, с тех пор ничего не изменилось. Обломов вырос забитым мальчиком, без образования, но добрым в душе. Совершенно случайно подросток одной фразой практически пересказал весь роман. Осталось только добавить «и умер». Идеал счастья Штольца - жизнь в труде. Это у него есть. Он много трудиться, жизнь его кипит действием. Гимназист в запале стал говорить как нарочитый иностранец, обходясь одними инфинитивами. А вы тоже запомните, кстати, что Штольц еще «много знать, много путешествовать и много денег зарабатывать». Это у него есть. Для достижения её любви он стал читать, ездить по музеям, гулять. Хм. Даже затрудняюсь прикинуть шансы Обломова в наше время. Попробуйте таким образом поухаживать за дамой, потом мне расскажете. Обломов, “загнив” окончательно, женился на женщине, которую и человеком трудно назвать. Честно — хохотал. Потому как представил самку гамадрила. Обломов и Штольц были счастливы в своей совместной жизни. После этой сентенции я стал по-другому воспринимать фразу из романа «голубиная нежность». Причем, оказывается, не один я такой наблюдательный, а еще пол-интернета минимум. Мало того, одна дама даже диссертацию на эту тему написала. Называется «"Латентная гомосексуальность в русской классической литературе". Защитила или нет — не сообщается, но факт показательный. Зовут ее Мария Черемисинова, запишите. Суть романа в том, что бездействие может погубить все лучшие чувства человека, разъесть его душу, погубить его личность, а труд, стремление к образованию принесёт счастье. Занавес. Непристойно ржать просто нет сил. Могу представить, как выглядели троечные сочинения. Вы можете спросить — а сам-то ты что писал на экзаменах? Писал я, граждане, так называемую третью тему, общую. Это где, например, «Успехи социализма» или «Роль партии в развитии литературы». Не верите? Была такая тема, отвечаю. За нее, правда, ставили на балл меньше. Но зато, правда, нельзя было по этой теме поставить два. Еще бы. Там, точно по Булгакову, у меня были сплошные «взвейтесь да развейтесь». Учителя вздыхали и ставили что положено. Рекурсивно возвращаясь к сиськам, должен подчеркнуть — сисек нет и в романе. То есть вообще. Сексуальность повержена и искажена настолько, что невольно возникает простой, незамысловатый вопрос — а где сиськи? Ну, то есть, какого размера они были у Ольги Сергеевны или у той же Агафьи Матвеевны? Нету их. У той же Агафьи Матвеевны обнаруживаются круглые локти. Они вызывающе обнажены, и это две самые интимные части тела в романе. Твою мать... Миллионы детей ходят в школу, где им навязывают полукастрированных людей без малейших половых признаков, зато с «голубиной нежностью». Потом они выходят на улицу, где повсюду реклама гондонов, а на витрине любого ларька — сами гондоны. Откуда взяться рождаемости, хотелось бы спросить мудаков, разрабатывающих школьные программы? Какая несгибаемая дремучая гетеросексуальность должна быть у подростка, чтобы он без потери ориентации прочитал следующие строки (внимание, искажений нет!): - Ах, Андрей, - сказал он нежным, умоляющим голосом, обнимая его и кладя голову ему на плечо. - Оставь меня совсем... забудь... - Как, навсегда? - с изумлением спросил Штольц, устраняясь от его объятий и глядя ему в лицо. - Да! - прошептал Обломов. Штольц отступил от него на шаг. - Ты ли это, Илья? - упрекал он. - Ты отталкиваешь меня, и для нее, для этой женщины!.. Боже мой! - почти закричал он, как от внезапной боли. - Этот ребенок, что я сейчас видел... Илья, Илья! Беги отсюда, пойдем, пойдем скорее! Как ты пал! Эта женщина... что она тебе... - Жена! - покойно произнес Обломов. Штольц окаменел. - А этот ребенок - мой сын! Его зовут Андреем, в память о тебе! - досказал Обломов разом и покойно перевел дух, сложив с себя бремя откровенности. Как говорит Задорнов, я здесь даже второго смысла не вижу! Хочу видеть, да не вижу! Уж больно талантливо написано. Однако, длинное получилось предисловие. Рекурсивно возвращаясь к подзаголовку, я всего лишь хочу представить, как бы выглядел современный Обломов в современной России. Что в России — это абсолютно ясно, потому что в отличие от, например, Ромео с Джульеттой, герой Гончарова не переносится без хирургии ни в какие другие страны. Он слишком русский и слишком впаян в менталитет. Что касается Штольца, то это дитя прогресса впишется в любую действительность, хоть ветеринарную, хоть оперную, хоть даже в космическую промышленность. Но Илья Ильич — особняк еще тот. Он как Пизанская башня, даже критически наклонившись, останется незыблемым на века. Потому как, с одной стороны, он из крепкого камня, а с другой — не просто достопримечательность, но вдобавок еще и смысл всего пейзажа в целом. Шляется турист, не узнает места, хоть ты плачь. Увидел башню — ну, все понятно. И сегодня и через триста лет. Но он все одно — меняется. По моим расчетам Обломов дает дуба после второго инсульта аккурат в 1855 году. С медицинской точки зрения там ничего необычного, потому что — алкоголик (пил каждый день без выходных; в основном, смородиновую), двигаться категорически не хотел (ярчайшая гиподинамия в кубе), страдал ожирением (думаю, килограммов 120-130 было перед смертью), любил просветляющие истерики с элементами садизма и мазохизма. Я не преувеличиваю. Это у него с детства развлечение: поймает стрекозу, оторвет ей крылья и смотрит, что из нее будет, или проткнет сквозь нее соломинку и следит, как она летает с этим прибавлением; с наслаждением, боясь дохнуть, наблюдает за пауком, как он сосет кровь пойманной мухи, как бедная жертва бьется и жужжит у него в лапах. Ребенок кончит тем, что убьет и жертву и мучителя. Добрейшей души человек, доложу я вам. Для справки, специально для литературоведов — я не отрывал в детстве стрекозам крылья и уж тем более не протыкал их насквозь. По простой причине — меня в детстве, бывало, пиздили, и я точно знал, что это больно. А Илья Ильич не знал. Его не пиздили. Где у него прячется «голубиная нежность», доброта и честность — ей-богу, не знаю. Вот не знаю, и все. Я честно несколько раз прочитал роман от корки до корки. Нет в Илье Ильиче никакой доброты. Лень — да, имеется. Простота, которая, как известно, хуже воровства — в наличии. А насчет «голубиной» я уже высказался. Голубь, кстати, чрезвычайно кровожадная птица, ежели кто не в курсе. Но время же идет. Обломовщина меняется. В последнее время даже стремительно, в связи, например, с сотовой связью и интернетом. И все же, в основе своей, сути, изначальности, менталитетности, что ли — неистребима. Что толку, что отменили крепостное право, убили Александра II Освободителя, голодали всей Обломовкой в 1891-ом, наигрались в несколько революций, в первую мировую войну, казнили Николая II Кровавого, набегались с вилами по уезду во время крестьянских восстаний 1919-го, снова жесточайше всей Обломовкой до смерти голодали в 1921-ом, кроваво коллективизировались, пережили террор 1937-го, Великую Отечественную, хрущевскую оттепель, брежневский расцвет застоя и горбачевский разгул демократии? Великий Обломов как лежал, так и лежит. Стоунхендж. Марианская впадина. Юпитерианское красное пятно, твою мать. Как же он лежит? Чем питается? На что живет? Ведь уже нет трехсот душ (остались только вечно пьяные дегенераты, оброку от которых не дождешься в принципе), давно растаскали по кирпичам имение (они же), давно нет смысла в дворянстве (опять же), и Захар уже сто пятьдесят лет как не лакей (туда же). Он активист партии пенсионеров, очень натурально изображающий труженика лет этак с двенадцати. И (все же) — Обломов начала XXI века уже не тот. Более циничный, более изворотливый, куда более физически крепкий (иначе не выжить), в нем почти нет минора, он не балуется «голубиной нежностью» и вполне может существовать без Штольца. Но так же, как и сто пятьдесят лет назад, цели у него нет и в помине. В общем, топчите фазу, врубайте кино... Анонимус пикчерс представляет - Илья! Илья, твою мать! Ноль рефлексии висел в воздухе и покачивался. Тогда офицер откашлялся и страстно завопил: - Рота, подъем!!! По ту сторону стенки кто-то рухнул от страха и повредился умом. По эту - вечный дублер-космонавт капитан Обломов инстинктивно привел тело в вертикальное положение и открыл глаза. Слегка сфокусировав зрение на дежурном офицере, он по-гагарински улыбнулся: - Ну? – спросил он, блуждая в коридорах сознания. - Миллионер пришел. Знакомиться. - Какой миллионер? – изобразил удивление капитан. - Штольц. Эндрю, что ли... Андрюха, по-нашему. Ты с ним в космос летишь. Двадцать миллионов заплатил. Турист. - Я лечу? – на этот раз по-настоящему удивился Илья, пропустив всю информацию о туристе за ненадобностью. - Нет, млять, я! – рявкнул дежурный офицер. - А ты там на кой? – все никак не мог проснуться дублер. Офицер набрал в легкие полкилограмма воздуха, но тут раздался стук в дверь, и ему пришлось потратить весь запас впустую: - Да-да!? Войдите! В энергично распахнутую дверь ворвался ослепительно улыбающийся и безукоризненно выбритый типичный мудак с рекламы. - Здравствуйте! – с заметным акцентом сказал ходячий Эталон успеха. – Я Штольц! - Фашист? – спросил Обломов, окончательно просыпаясь и протягивая руку. - В каком измерении? – удивился Эндрю, с опаской пожав еще сонную ладонь. - В первом. Немец, что ли? Шпрехен зи там или чего? - Я есть американец. Немецкого произрастания. - А. Ну тогда ладно. Инглиш я знаю. У нас с этим строго. Вероятный противник, как-никак. - Я не противник. Я турист станционный… Стационарный… На станцию отлетатель, то есть… - Да.., - покачал головой капитан, - у тебя руссиш ни в красную армию. Где учил? - У меня бабушка из России. Был. Что есть «в красную»? - Это идиома. Блокнот заведи, я тебе зе спокен рашен лэнгвич растолкую. Андестэнд? - Yes, of course! Сan we speak English? - Не… Рашн будем. Бикоз ай спик как топинамбур. Я, видишь ли, местного произрастания. И станция у нас тоже. Одних надписей там сто штук. И все на русском. Оно тебе надо, каждый раз переводить туда-сюда? Привыкай! Я точно лечу? А первый номер?– отвлекся Обломов на дежурного офицера. - Да. Алексеева медики зарубили. Так что летишь, альбатрос… - усмехнулся тот и вышел. Илья немедленно задумался и выпал из объективной реальности. …На стебле камыша сидела в инженерном смысле идеальная стрекоза. У нее не было ничего лишнего, как, впрочем, и общественно значимого. В сотнях элементарных глаз светились то ли два, то ли три базовых желания. Вдруг, откуда ни возьмись, на нее упало еще одно техническое совершенство и стало исполнять одно из них… - Илья Ильитч! – вывел его из комы рекламный баритон Штольца, - мне предложили пообщаться с вами в неформализованной обстановке. Поскольку мы будем некоторое время брудершафт. - А, – вернулся в физическое тело Обломов, - да ноу проблем, Андрюха. Отца-то как звали? Ё фазерс нейм, в смысле? - Джон. - Гут. Будешь Иваныч. Пошли на центрифугу - развлечемся… В первые космонавты Обломов не попал бы однозначно по размеру. Тогда ценился каждый грамм и каждый сантиметр. Чем меньше – тем лучше. Тесные скафандры, диаметр ракеты и все такое. Но время шло, и когда-то престижный нимб космонавта стал заурядной кепкой. В лицо не узнавали, за рулем штрафовали, а девки так и вообще требовали в начале показать кошелек. В общем, пока Обломов был пионером – ничто не предвещало беды. На уроках рисования мальчик рисовал фотонные ракеты и обнаженных пришельцев без писек. Почему-то тогда все инопланетяне, хоть в кино, хоть на бумаге были голые, не имели пола, а заодно и мозгов. Потом он было собрался вступить в комсомол и даже запомнил, сколько у него орденов (почему-то обязательный вопрос при вступлении), но в одно утро комсомол исчез, как НЛО – мгновенно и навсегда. К тому времени Илья уже знал, что путь к космонавтике лежит через летное училище, поэтому он блестяще окончил школу, и тут же без эксцессов поступил туда, откуда выпускают розовощеких ясноглазых кречетов, на которых имеют виды не только кардиналы ВВС, но и девицы с сиськами. Память у Ильи была исключительная, но какая-то бестолковая. Он запоминал все и сразу, но что делать с этим добром не имел ни малейшего понятия. Преподаватели тоже были в этом не копенгаген, поэтому ставили пятерки и уходили в отпуск. Здоровье у мальчика было просто несокрушимое. Крупный пухленький купидон жрал за троих и не страдал никакими желудочными расстройствами. Идеальная физиология усугублялась еще и тем, что спал Илья тоже не по-детски. Ночи ему не хватало, приходилось наверстывать днем. В результате к поступлению в летное он приобрел внешность идеального юноши с плаката маслосыродельного завода. |
Добавить документ в свой блог или на сайт
Похожие:
 | Трактовка образа Обломова в статье Н. А. Добролюбова Что такое Обломовщина? Захаров. В ней – ключ к разгадке и той дикости, в которой живут эти триста Захаров, и экономического упадка обломовского хозяйства,... | | 1. Сущность и функции денег. Дискуссионные вопросы по сущности и... Тема Сущность и функции денег. Дискуссионные вопросы по сущности и функциям денег на современном этапе |
| Совершенствование содержания и методов преподавания биологии на современном этапе |  | Урок Мужества Осоавиахим СССР в годы Великой Отечественной войны, деятельности досааф россии на современном этапе |
| Примерные темы рефератов, курсовых работ Особенности реформирования системы государственного управления России на современном этапе | | № Цель и задачи коррекционной педагогики Раскройте понятия «коррекционная педагогика» и её значение на современном этапе развития общества |
| Название раздела, темы урока Представление об экономической и социальной географии мира, определить ее задачи на современном этапе | | Форма заявки (заполняется на каждого участника отдельно) Состояние российской экономики на современном этапе: основные особенности и проблемы |
| Темы контрольных работ «Мировая экономика» Всемирная торговая организация (вто) и её роль в регулировании торговли на современном этапе | | Рефератов по дисциплине «Социальная политика» Проблема определения приоритетов в социальной политике на современном этапе развития российского общества |
| Студент кафедры Мировой экономики Ургэу жукова А. А Проблемы социально-экономического развития великобритании на современном этапе: региональная интеграция | | Самостоятельная работа задание количество часов 1 Сообщение на тему: Роль банка России в национальной экономике на современном этапе развития |
| Актуальные проблемы мировой экономики на современном этапе ... | | Литература: Harcourt, Alison (1998) «The European Commission and... Внешняя информационная политика ведущих информационных держав на современном этапе |
| Здоровьесберегающие технологии на уроках эстрадного пения ... | | Примерная программа дисциплины Целью данной дисциплины является ознакомление студентов с основными направлениями психотерапии на современном этапе |
