История кумыкской литературы нового времени в историософском освещении
Скачать 0.81 Mb.
|
Методологическую основу работы составляет интеграция нескольких систем знаний: теория культурной множественности (Х. Ортега-и-Гассет), теория культурных областей и географического распределения культуры (Я.В.Чеснов), теория архетипов (К.Юнг, В.Доманский, Е.М.Мелетинский), теория и история евразийства (Н.С.Трубецкой, П.Н.Савицкий, Н.Я.Данилевский, Г.В.Вернадский, Л.Н.Гумилев), принципы культурфилософского изучения литературы (Р.Ф.Юсуфов) в проекции на этнопоэтические константы. В своей диссертации автор также опирается на теоретические положения известных и признанных исследователей литературного процесса: К.И.Абукова, С.С.Аверинцева, С.У.Алиевой, Л.Н.Арутюнова, И.С.Брагинского, Ю.Я.Барабаша, Г.Г.Гамзатова, У.Б.Далгат, В.М.Жирмунского, Д.С.Лихачева, Н.С.Надьярных, И.Г.Неупокоевой, К.К.Султанова, Р.Ф.Юсуфова. При исследовании вопросов, связанных с историей и теорией литературы народов России, мы учитывали ценные наблюдения, содержащиеся в трудах ученых северокавказского региона: А.Ю.Абдуллатипова, А.Г.Агаева, А.М.Аджиева, З.Н.Акавова, С.Х.Акбиева, С.Х.Ахмедова, Л.А.Бекизовой, Т.Ш.Биттировой, А.М.Вагидова, М.А.Гусейнова, Ч.Г.Гусейнова, Н.Г.Джусойты, З.А.Кучуковой, Ш.А.Мазанаева, Г.Б.Мусахановой, А.Х.Мусукаевой, А.М.Теппеева, З.Х.Толгурова, Ф.А.Урусбиевой, С.М.Хайбуллаева, Р.Х.Хашхожевой, К.Г.Шаззо и др. Их исследования сыграли важную роль, подготовив теоретико-методологическую основу для изучения этноментального уровня литературных текстов. В соответствии с поставленными в диссертации задачами возникла необходимость использования сложившейся в последнее время комплексной, междисциплинарной методики исследования, позволяющей сочетать как исторически устоявшиеся, так и инновационные методы анализа. Решение поставленных задач потребовало также обращения к историко-культурному контексту, в качестве которого выступают параллели с иносистемными культурами. Автором использованы сравнительно-исторический, системно-структурный, текстологический, этноонтологический методы исследования в их совокупности применительно к анализу кумыкской литературы Нового времени. Основные положения диссертации, выносимые на защиту:
4. Историософская концепция истории кумыкской литературы Нового времени приобретает особую теоретическую значимость с учетом современных геополитический реалий, поскольку заложенные в ее основание принципы межкультурной и межконфессиональной интеграции и коммуникации позволяют зримо представить истоки и динамику развития таких фундаментальных гуманистических этических, мировоззренческих концептов, как толерантность, межнациональный мир и согласие и т.д. 5. Выбранный автором в своей диссертации историософский аспект изучения и осмысления национальной литературы является свидетельством совершающейся сегодня демократизации научной методологии, преодоления односторонне социологических трактовок, заметного усиления интереса к конкретному, разностороннему исследованию исторических фактов и событий. 6. Поэзия обеспечивает наибольший доступ к системе миропонимания народа. Этноисториософский анализ (с элементами текстологии) произведений А.Какашуринского, Ю.Аксаевского, Д.М.Шихалиева, Х.Уцмиева, Й.Казака, М.-Э.Османова, М.Алибекова, Н.Батырмурзаева, А.Акаева и других позволяет выявить архетипы художественного мышления, свойственные данной этнокультуре, независимо от творческой индивидуальности автора. Архетипы обнаруживают себя в форме устойчивых базовых образов и мотивов, мифологем, стилистических фигур, несущих на себе яркий отпечаток национального своеобразия. 7. На данном этапе развития национальной историософии, тесно связанной с этноонтологической наукой, один из главных выводов, который мы сделали после завершения работы, сводится к тому, что любая национальная поэзия старше «самой себя» на несколько тысячелетий, если учесть, что её этноимперативно заданный мыслительный аппарат складывается не тогда, когда первая творческая единица берет в руки перо и бумагу, а в глубокой древности, во времена самозарождения архетипических первообразов сознания. Теоретическая значимость работы заключается в том, что в научное поле вовлекается этноментальный историософский дискурс, приобретающий сущностные характерологические черты. Теоретические положения диссертации могут быть использованы в общей теории литературы, культурологи, этнологии, а также при создании словарей символов, концептов, архетипов. Фактический материал работы может быть использован для сравнительного изучения этноментального, онтологического аспекта литератур народов России. Практическая ценность исследования состоит в том, что содержащиеся в нем выводы и литературоведческий материал могут быть положены в основу спецкурсов и учебных пособий в вузовском преподавании литератур народов России. Вместе с этим работа может представлять определенный интерес при создании научных трудов различного уровня, предусматривающих обращение к кумыкской литературе. Апробация результатов исследования. Диссертация обсуждена рекомендована к защите на состоявшемся 09 июля 2009 года (протокол №10) расширенном (с участием в качестве рецензентов заведующего кафедрой литератур народов СНГ и Кавказа Дагестанского государственного университета д.ф.н., профессора А.М.Вагидова и заведующего отделом народного творчества Института языка, литературы и искусств им. Г.Цадасы ДНЦ РАН доктора филологических наук, профессора А.М.Аджиева, а также доктора филологических наук, ведущего научного сотрудника Института ЯЛИ им. Г.Цадасы ДНЦ РАН М.А.Гусейнова) заседании кафедры литературы Дагестанского государственного педагогического университета. По теме диссертации опубликовано более 50 работ, в том числе 4 статьи в вошедших в рекомендованный ВАКом России Перечень рецензируемых журналов, 3 монографии: «Памятники средневековой деловой переписки в Дагестане и на Северном Кавказе в историософском освещении» (2006), «Поэзия Маная Алибекова и кумыкская художественная публицистика начала ХХ века» (2008), «История кумыкской литературы Нового времени в культурно-историческом освещении» (в соавторстве – 2009) и мифоэпическая поэма раннесредневекового (IX в.) булгарского поэта Микаиля Башту (ок. 835 – ок. 900 гг.) «Сказание о дочери Шана» (вступительная статья, подготовка текста, комментарии и издание – 2003). Структура диссертации. Диссертация состоит из введения и пяти глав, каждая из которых в свою очередь делится на ряд параграфов или разделов. Главы и разделы расположены в порядке исторической последовательности тех памятников, которые в них анализируются. Завершают диссертацию изложение основных итогов исследования и список использованной в работе литературы. Основное содержание диссертации Введение Во Введении рассмотрена историография проблемы, определены предмет, цели и задачи, актуальность и научная новизна, круг источников и методы исследования. Первая глава диссертации – «Памятники древнетюркской художественной литературы и тюркоязычной деловой переписки в Дагестане и на Северном Кавказе XVIII в. в историософском освещении» - состоит из четырех относительно самостоятельных и в то же время исторически и генетически взаимосвязанных разделов. Первый раздел - “Дастан (поэма) Микаила Башту(Киевлянина) «Сказание о дочери Шана» («Шан кызы дастаны», 882 г.) и раннесредневековая литературная традиция. Постановка проблемы: миф или реальность?» Как отмечается в диссертации, по имеющимся на сегодня в исследовательской литературе еще очень скудным и вместе с этим весьма противоречивым сведениям, но по научной необходимости впервые вводимое в дагестанском литературоведении в научный оборот, данное произведение, по мнению ряда исследователей, пережило драматическую судьбу. Прежде всего следует отметить, что как только в 1990 - 1991годах в Казани, в Киеве и в Стамбуле в подстрочных переводах на татарский, русский, украинский и турецкий языки поэма увидела свет, как это не раз бывало и раньше, как, например, в случае с обнаружением и обнародованием «Слова о полку Игореве» и других подобных произведений большого историко-культурного значения, начались, как позитивные, так и прямо противоположные реакции. При этом нужно отметить, что в ход пускался уже имеющийся и достаточно проверенный, надежный опыт «прицельного» огня: по большей части, эмоциональные, субъективные, вследствие чего неубедительные обвинения в фальсификатах, подменах, подлогах и тому подобных многочисленных грехах тех, кто, основываясь на междисциплинарный (исторический, археологический, этнографических, этнологический, филологический, сравнительный, контекстуальный, сопоставительно-типологический и т.п.) анализ текста произведения в сопровождении с собственными комментариями, решились его опубликовать. Кстати, в 2003 году русский текст «Сказания…» вместе с статьями Ф.Нурутдинова, Ю.Олейника, И.Баранова и собственным (в соавторстве с З.Н.Акавовым) издана и нами («Деловой мир». – Махачкала, 2003). Разумеется, что, литературный памятник, по заявлению «первооткрывателей», насчитывающий более чем тысячелетний возраст, только сейчас (и, надо признать, весьма загадочным образом) становится достоянием широкой общественности и науки, самим своим появлением вполне естественно вызывает определенные вопросы и сомнения в подлинности. Однако по тому научному и вообще по общекультурному значению, которое представляет содержащийся в нем разнообразный, многопластный культурологический материал, «Сказание …», по мнению соискателя, вполне заслуживает адекватного историко-философского и филологического осмысления. В этой связи в работе приведены важные, с точки зрения диссертанта, сведения о настоящем памятнике и его авторе, которые представлены редактором турецкого издания поэмы, осуществленного Министерством культуры Турецкой Республики (на турецком и русском языках - Стамбул, 1991), историком, старшим научным сотрудником Государственного объединенного музея Татарстана Нурутдиновым Фаргатом Габдул-Хамитовичем. По его сведениям, Микаиль Башту (ок. 835 – ок. 900 гг.) происходил из знатного булгарского рода Синдж (в булгарском произношении – Синтяу или Тимтяу). Его дальний предок – индийский купец Синдж – обосновался в Хорезме, откуда потомок Синджа, уже мусульманин Габдулла Тебир перебрался в хазарский город Семендер. Сын Тебира Шамс (Шамсутдин) переселился в украинскую ставку царя чёрных (западных) болгар Айдара – город Башту (современный Киев), где в 825 году обратил в ислам и Айдара, и часть чёрно-болгарской знати. Он основал в Киеве пещерный дервишский скит, который позднее преобразовали в Киево-Печерскую лавру. Сын Шамса Микаиль служил секретарем сына Айдара – Габдуллы Джилки и одновременно занимался миссионерской деятельностью. Около 865 г. он начал писать поэму «Шан кызы дастаны» - «Сказание о дочери Шана» - по мотивам старобулгарского героического эпоса под одноименным названием. По месту своего рождения – Киеву – он стал называться «Башту» («Киевлянин»). В 882 г. Микаиль завершает главный труд своей жизни – поэму «Шан кызы дастаны» и посвящает её вступившему на булгарский престол Бат-Угору. Поэт был величайшим подвижником просветительства. Ещё при Джилки он придает общетюркскому литературному языку «тюрки» значение литературного языка, разрабатывает на основе арабской графики булгарский алфавит и создает булгарскую образовательную сеть из нескольких десятков мусульманских школ – мектебов. Так что его поэму – первое известное нам булгарское литературное произведение на «тюрки» и на арабской графике – могли прочесть уже тысячи хорошо образованных булгар. В диссертации отмечается, что и «Тюркский словарь» Махмуда Кашгарского, и «Слово о полку Игореве», и «Витязь в тигровой шкуре» Шота Руставели, и «Искандер-наме» Низами Гянджеви учитывали опыт «Сказания о дочери Шана». Наконец, немаловажным представляется и тот факт, что имя автора «Сказания…» связано с Семендером - столицей Хазарии, Северным Кавказом, с древнебулгарским прототюркским языком, к которому восходят современные кумыкский, балкарский, татарский, карачаевский, чувашский и ряд других языков тюркского мира. Микаэль Башту, кажется, первый из просвещенных людей раннего средневековья, использовавших, вместо рунического письма, арабскую графику, что не могло не играть огромной роли в возникновении письменности современных кумыков, балкарцев, карачаевцев, татар… По мнению диссертанта, «Сказание…» требует самостоятельного и фундаментального исследования. В то же время бесспорно и то, что уже сейчас есть необходимость в историко-культурных уточнениях и, возможно, коррективах в истоках художественных культур наших народов, в истоках евразийского диалога культур. Второй раздел – «К вопросу о культурно-историческом значении и художественно-литературных предпосылках «Слова о полку Игореве» в средневековом северокавказском полиэтническом и поликультурном пространстве». Привлекаемый в этом разделе к анализу бессмертный и величайший памятник древней русской культуры, на наш взгляд, знаменателен не только в узком, специальном, научном и историко-культурном отношениях. Несмотря на то, что этот уникальный памятник русской и мировой литературы изучен и исследован многими поколениями отечественных и зарубежных ученых самых различных областей наук и знаний, как говорится, «вдоль и поперек», автор диссертации акцентирует внимание на одной до настоящего времени не ставшей объектом научных интересов ученых, без всяких исторических или иных доказательств не замечаемой наукой проблеме или предмете полиэтнического и поликонфессионального симбиоза современного Южного федерального округа России в геополитическом пространстве с Древней (Киевской) Русью, отраженного в выдающемся раннесредневековом памятнике русской литературы – в «Слове о полку Игореве». При этом автор в качестве объекта осмысления апеллирует к опубликованной Андреем Никитиным в 1988 г. в трех номерах журнала «Наука и религия» (9 – С.44-48; 10 – С.13-15; 12 – С.10-13) статье «Лебеди» Великой Степи», которая, к сожалению, осталась почти не замеченной в науке. По мнению диссертанта, оригинальная историко-культурная концепция писателя и историка А.Никитина написана, как бы предвосхищая некоторые современные (в том числе – евразийскую, полиэтническую, поликонфессиональную и т.д.) концепции российской ментальности: «Почти два века эти люди жили бок о бок с Древней Русью, иногда – среди русских. Вместе с русскими дружинами они участвовали в княжеских усобицах, ходили в помощь русским князьям на Венгрию, Польшу, Волжскую Булгарию, выдавали за них своих дочерей; вместе с русскими встали против монголов и бежали, разбитые, чтобы снова возникнуть на исторической арене Восточной Европы под именем кипчаков, оказавшись впоследствии одними из предков казанских, астраханских и крымских «татар» (мы добавили бы и кумыков, и балкарцев, и карачаевцев – Р.А.). Это – половцы. О них упоминают все учебники русской истории. Их можно встретить на страницах исторических романов и на сцене оперных театров. И всегда оказывается, что половцы – исчадия ада, злейшие враги Руси, коварные и алчные, косоглазые и меднолицые…Так ли это? Не оказались ли мы в плену искусственных концепций, не поняв летописцев или поздних редакторов летописей, смотревших на степных соседей сквозь призму русско-ордынских отношений?» Это – преамбула публикации. Ключевым моментом работы А.Никитина является характеристика половцев, данная монахом-летописцем, что они «…самому Богу враги!»: «Того же лета (6686 – А.Н.), месяца августа, придоша иноплеменницы на Рускую землю, безбожнии измаильтяне, окаянные агаряне, нечистые исчадия делом и нравом сотониным, именем Концак, злу начальник, правоверным христианам, паче же всем црквам, идеже имя Божье славится, сими же погаными хулится, то не реку единым крестьяном, но и самому Богу враги: то аще кто любит враги Божья, то сами что примут от бога?..» Представленный А.Никитиным комментарий этого отрывка из летописи имеет концептуально важное значение для нашего исследования: «Лебеди» Великой Степи» проясняют многие вопросы этнокультурных и культурно-исторических традиций, унаследованных литературами народов Северного Кавказа, в том числе и кумыков. Но в данном конкретном случае осмысление автором «конфессиональной» ситуации приобретает особую актуальность и теоретическую значимость: представленное А.Никитиным новое, свободное от стереотипов прочтение «Слова о полку Игореве» помогает разобраться в сложном лабиринте межэтнических общений раннего средневековья. Они чрезвычайно важны при объяснении «евразийской» ментальности содержания «Сказания…», «Слова…», «Искандер-наме» Низами, «Витязя в тигровой шкуре» Руставели... Третий раздел главы - «Средневековая эпистолографическая традиция как системообразующий принцип в формировании национальной художественной литературы». Настоящий раздел работы, по ее концепции, посвящен изучению и научному осмыслению эпистолографических памятников кумыкского происхождения (деловая и частная переписка, грамоты, жалобы, заявления и т.п.) под специфическим углом зрения – отражения в них унаследованных литературных и публицистических традиций. Однако при этом существует ряд трудностей как методологического, так и методического характера. Дело в том, что в дагестанском литературоведении и – шире – культурологии, как нам представляется, еще не накоплен достаточный опыт в этом направлении. Апелляции к архивным материалам, как правило, носят прикладной характер: они, в большинстве случаев, используются для решения конкретных, локальных, исследовательских задач. Работ же, в которых архивные и другие археографические материалы рассматривались бы в комплексе их содержания и формы, явно недостаточно. Нам, в частности, пока известна только одна монография, специально посвященная данной проблеме. Это изданная Институтом истории, археологии и этнографии ДНЦ РАН книга Г.М.-Р. Оразаева «Памятники тюркоязычной деловой переписки в Дагестане ХVIII в. (Опыт историко-филологического исследования документов фонда «Кизлярский комендант». Махачкала, 2002). В диссертации отмечается, что документы фонда «Кизлярский комендант» в подавляющем большинстве являются письмами, т.е. памятниками эпистолярного жанра. Наукой или специальной дисциплиной, изучающей письма в качестве своеобразных исторических источников, является эпистолография…Несмотря на то, что в науке еще недостаточно разработаны эпистолографические методы исследования, Г.М.-Р.Оразаев провел, как нам представляется, аргументированный научный анализ документов, рассматривая их в контексте с традициями и канонами известных еще с античного мира письмовников. Согласно существующим на сегодня теориям, эпистолография изучает историю развития письма древнего мира и средних веков, включающую в себе теорию и практику эпистолярного стиля, архитектонику писем, средства для написания писем, способы их запечатывания и доставки и, по важности не последнее, конкретно-историческое содержание эпистолярного наследия. Таким образом, привлекаемые в настоящем исследовании для анализа материалы или литературные памятники уместно рассматривать с точки зрения «типологической близости с составом литературы», согласно концепции академика Н.И.Конрада, «складывающегося у народов, проходящих одинаковую по общественно-экономическому и культурному уровню стадию своей истории». (1) Как показывает специальное исследование Г.Оразаева, документы «Кизлярского коменданта» написаны с довольно четким соблюдением внутренней структуры, архитектоники, сложившейся еще в древности, естественно трансформируясь в соответствии с историческим развитием общей культуры с социальными, политическими и другими изменениями, происходившими в жизни общества. В этом плане Г.Оразаев отмечает концептуально важную особенность рассматриваемых писем: по наблюдениям автора, в своем абсолютном большинстве они напоминают архитектонику античного письма, которая включала в себя в основном три составные части: прескрипт (начальная часть), собственно главная часть письма и заключительная клаузула или просто клаузула. Для ясности поясним: начальная часть состояла из инвокации (богословская преамбула, призыв, обращение, лозунг), инскрипции (обозначение адресата, включающее в себя традиционные формулы восхваления в адрес получателя, с упоминанием его должности и чина, имени и отчества), интитуляции (обозначение адресанта), приветствия и пожелания здоровья, а также обозначения вида корреспонденции. Подчеркнем важные для нашего исследования обобщения автора, к которым он пришел на основе эпистолографического анализа архивных документов. Во-первых, нужно отметить, что в целом письма, образующие специальный фонд «Кизлярского коменданта» и исчисляющиеся многими тысячами единиц хранения, составлены в канонах распространенных еще в глубокой древности в Европе и на Востоке письмовников. Этот научный результат является достаточно сильным и убедительным аргументом бытования у народов Северного Кавказа многовековых письменных (в том числе и литературных) традиций с общетипологическими признаками. |
Похожие:
 | Рабочая программа по курсу «Всеобщая история. История Нового времени» 8 класс ... | | Рабочая программа по курсу «Всеобщая история. История Нового времени» 7 класс ... |
| Пояснительная записка к Рабочей программе по Всеобщей истории. История Нового времени (7 класс) Программы для общеобразовательных учреждений. Новая история 1500-1800 гг 7 кл. М.: Просвещение, 2008г под редакцией А. Я. Юдовской,... |  | Рабочая программа курса «История Нового времени. 1800-1900г г.» Настоящая рабочая программа курса «История Нового времени. 1800-1900г г.» составлена на основе Федерального компонента государственного... |
| Программа вступительных испытаний по дисциплине «История» Тест состоится из трех блоков: история средних веков, история нового времени, история новейшего времени. Объем теста – 200 единиц,... | | Тематическое планирование по курсу «История Нового времени» 8 класс Календарно- тематическое планирование по курсу «История Нового времени» (8 класс) составлено на основе Примерной программы основного... |
| Рабочая программа «Всеобщая история. История Нового времени» 8 класс. 30 часов рабочая программа История Нового времени» составлена на основе Федерального государственного стандарта общего образования, Примерной программы основного... | | Программа дисциплины «История России в компаративном освещении» Программа предназначена для преподавателей, ведущих данную дисциплину, учебных ассистентов и студентов направления подготовки 035800.... |
| Рабочая программа по истории 8 класс Программа предназначена для изучения курса истории нового времени на базовом уровне в его традиционном варианте в объеме 28 ч (2... | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Программа предназначена для изучения курса истории нового времени на базовом уровне в его традиционном варианте в объеме 28 ч (2... |
| 2. Европа: от Средневековья к Новому времени (4 ч) Усиление королевской... Что изучает новая история. Понятие «Новое время». Хроноло гические границы и этапы Нового времени. Человек Нового вре мени, его отличия... | | Программа дисциплины Политические изобретения Нового времени для... Программа предназначена для преподавателей, ведущих данную дисциплину, учебных ассистентов и студентов направления подготовки 030600.... |
| Программа дисциплины Культура России нового времени для направления 030600. 62 «История» Программа предназначена для преподавателей, ведущих данную дисциплину, учебных ассистентов и студентов направления подготовки 030600.... | | Баранов П. А., Ванюшкина Л. М. Всеобщая история. История Нового времени,... Учебник: Юдовская А. Я., Баранов П. А., Ванюшкина Л. М. Всеобщая история. История Нового времени, 1800 – 1913. Учеб для 8 кл общеобразоват... |
| Электронные образовательные ресурсы Всеобщая история: учебное электронное издание. История нового времени 7, 8 класс. Cd-1, cd-2 | | Календарно-тематическое планирование по курсу «История Нового времени» 7 класс Традиционное общество, индустриальное общество, предпринимательство, основные черты нового человека |
