Г. К. Венедиктов
Скачать 0.63 Mb.
|
| старославянский” и “староболгарский”, но исследователям должна быть предоставлена свобода самим выбирать термины, которые они предпочитают. Опрвергать следует не термины, а концепции. Желательно иметь термин для обозначения письменного языка кирилло-мефодиевских переводов и сочинений (собственно письменных произведений Кирилла и Мефодия и их учеников). Выделить терминологически именно этот период языка необходимо, так как в дальнейшем были не только отходы от этого языка и создания национальных вариантов литературоного языка, но и возвращения (разумеется, частичные) к старым формам, к старой орфографии, попытки сближения литературных вариантов языков (ср. в России в конце XIV–начале XV вв., затем в начале XVI в. различные “исправления книг” и т.п .). Тоже в Болгарии и Сербии (для последней русский “церковнославянский язык” играл особую роль даже в XVIII в.).
Разумеется, в основе Изборника Святослава 1073 г. лежал болгарский сборник царя Симеона. Тут нет места сколько-нибудь обоснованным сомнениям, и издательство “Книга” , выпуская факсимильное издание по розничной цене 200 рублей, должно было бы подумать о том, чтобы текст сопроводительных материалов был тщательно проверен всеми специалистами первого ряда. Но совсем не так обстоит дело с “Изборником 1076 г.”. Называть его “вторым” “Изборником Самуила” нет никаких основа ний. Он известен только в одном экземпляре и по-видимому представляет собой компиляцию, составленную на Руси. Впрочем последнее окончательно еще не доказано, как не доказано и болгарское происхождение этого сборника. В определении места происхождения рукописей или их текста следует всем проявлять максимальную осторожность и тщательность в доказательствах. 7.VI.85 Д.Лихачев в) Отзыв члена-корр. АН СССР Н.И.Толстого По поводу справки о некоторых терминах палеославистики и Изборнике Святослава 1.Состояние советской и мировой палеославистики таково, что она до сих пор не нуждалась и не нуждается сейчас в пересмотре своих основных терминов праславянский, старославянский, церковнославянский, терминов, установившихся более чем век тому назад. Этими терминами пользовались и пользуются все слависты, за исключением ряда болгарских и немецких славистов, которые употребляли термин староболгарский наряду со старославянский. Теперь в Болгарии наблюдается тенденция заменять, даже в чужих работах, термин старославянский на староболгарский, что необоснованно, так как эти термины не синонимичны и относятся к разным языковым идиомам (феноменам). 2. Рассуждения, идущие по пути от т е р м и н о в к п р о б л е м а м, а не рассмотрение основных проблем, дающих возможность обосновать, сохранить или видоизменить терминологию, являются своего рода “подходом навыворот”. Такой подход особенно неудачен, если принимать положение авторов Справки о том, что “в современном славяноведении эти термины (праславянский, старославянский, церковнославянский, древнеславянский) многозначны”. К счастью, такой многозначности не существует. Она лишь создается, и притом довольно искусственно, по отношению к одному термину – древнеболгарский (о чем будет сказано кратко ниже). 3. Справка построена по принципу “объективного” изложения различных мнений. Такой подход возможен, но, к сожалению, он оказался на деле далеко не объективным. Достаточно указать на употребление авторами справки таких модальных слов, как якобы (с.8 и др.), при помощи которых отводятся некоторые весьма принципиальные положения, касающиеся праславянского языка и древнеславянской диалектологии, или отметить тенденциозный подбор цитат, которые создают определенный фон. Должен сказать, однако, что избежать пристрастности не так легко, и с общими выводами авторов справки (с.22-23) можно согласиться, кроме одного положения, что славянский солунский диалект был диалектом болгарского языка. Но об этом подробнее ниже. 4. Чрезвычайно кратко, в полстраницы изложено понимание термина праславянский язы. Может быть, это сделано потому, что в отношении применения этого термина все слависты единодушны? Да, термин этот не оспаривается никем и никто не сомневается в наличии диалектов в этом языке в поздний период его развития. Нет как будто и разногласий в датировке конца этого языка, его окончательного расслоения и исчезновения. Таким моментом считается падение редуцированных. Так думали Мейе, Трубецкой, Дурново, Виноградов и болгарский ученый В.Георгиев. Падение редуцированных относится к X – XI вв. До этого существовало славянское языковое единство, и все различия были на уровне диалектов, а не языков. Это можно сказать и в отношении южнославянских и исчезнувших паннонских диалектов и тем более в отношении восточнославянских диалектов, расчленение которых и в то же время объединение в пределах разных языковых групп – языков (великорусского, украинского и белорусского) относится лишь к началу XV в. Напрасно авторы справки в этом случае опираются на цитату из последней работы Ф.П.Филина, гласящую: “Современное славянское сравнительно-историческое языкознание ясно показывает, что расхождения между славянскими языками IX –XI вв., не говоря уже о более позднем времени, были, причем на всех уровнях, не диалектными, а языковыми” (“Истоки и судьбы русского литературного языка. М., 1984, с.259).” Ф.П.Филин неоднократно и по этому, и по другим вопросам менял свои взгляды и, наконец, высказал мнение, которое как раз сравнительно-историческое славянское языкознание не принимает. Если расхождения уже тогда были на уровне языков, то как быть с украинским и белорусским языком, чешским и словацким, с кайкавским, чакавским и штокавским диалектами и какие критерии принимать для различия языка и диалекта?1 В период создания старославянского языка Кириллом и Мефодием и его учениками на южнославянской территории еще н е б ы л о ситуации я з ы к о в о й расчлененности, а была ситуация д и а л е к т н о й дробности. Это подтверждается и языковыми показателями и самоназванием славянского этноса, осевшего на Балканах. Но об этом позже. 5. Если обратить внимание на характер диалектной дробности славянского континуума на Балканах в IX – X вв., то нельзя не заметить глубоких для того времени и той ситуации расхождений славянского населения, ставшего впоследствии болгарским (т.е.населявшим Фракию, Мизию, район Старой планины и Родоп и т.д.), и населения, называемого сейчас македонским. Сравни болгарские рефлексы @ ъ (мъж), ъ ъ (сън) и македонские рефлексы @ а (маж), ъ о (сон), разницу в системе ударений, в лексике и т.п. Эти различия глубже и древнее , чем среди восточнославянских языков (русского, украинского, белорусского) и ряда западнославянских языков (чешского, словацкого и др.). Скорее позднее, начиная с XII в., можно говорить о сближении македонских и болгарских языковых особенностей на основе общего переживания процесса перехода от синтетизма к аналитизму. Все это вопросы исторической диалектологии языка, истории языка, а не истории литературного языка. История языка (и историческая диалектология) и история литературоного языка – различные дисциплины, с различными методами исследования, Это следует учитывать и в данном случае, так как историческая диалектология нас интересует только в связи с вопросом первичной диалектной базы старославянского литературного языка. 6. Определяя диалектную базу литературного языка, мы ищем всегда конкретный, небольшой по территории диалектный регион – очаг, черты которого отражаются в литературном языке. Для сербскохорватского это восточногерцеговинский диалект, для русского – московский (а не орловско-курский), для украинского – киевско-полтавский , для словацкого – среднесловацкий и т.д. Для старославянского – это солунский диалект, притом, вероятно, даже солунское славянское койне (как и московское койне, а не крестьянский диалект). Солунское славянское койне того времени не следует причислять к болгарскому языку, сформировавшемуся позже (Солунь всегда входил в состав Византийской империи, и солуняне платили подать византийскому императору), вероятно, и к македонскому языку тоже, на что было бы больше оснований. Замечу, что современные македонские лингвисты не называют старославянский язык старомакедонским языком, как не называют итальянцы латынь языком староитальянским и чехи тот же старославянский язык старочешским. Нужно учитывать, что старославянский язык был языком, сменившим свою диалектную базу. Солунская база была вскоре заменена моравской. Старославянские памятники носят следы обеих баз. Значительное число кирилло-мефодиевских переводов было сделано в Моравии. Это общеизвестно. Известно также, что прямым продолжением старославянского языка – языком церковнославянским (этот единый язык, имеющий разные названия, лишь на основе хронологии и ряда диалектных черт может быть назван древнеславянским) была еще раз сменена диалектная база. Начиная с XV- XVI вв., а в ряде случаев (памятников) и раньше, диалектная база церковнославянского языка перемещается на Русь, и “русский церковнославянский язык” (термин В.В.Виноградова) становится общим культурным (и культовым) языком славянства мира Slavia Orthodoxa. Его роль в культурной жизни славян и истории славянских литературных языков огромна, и его никак нельзя назвать “русской редакцией староболгарского языка”2, как это делают некоторые экстремистски настроенные болгарские лингвисты. Вероятно, на том же основании и древнесербский язык нельзя считать “сербской редакцией староболгарского языка” и т.д. и т.п. Ничем, кроме как стремлением пренебречь моравским периодом в истории старославянского языка, нельзя объяснить исключение “Киевских листков” из корпуса старославянских памятников, как это в принципе сделала Р.М.Цейтлин в своей книге по лексике старославянского языка (1977) . “Киевские листки” – единственный памятник Х в., в то время как все остальные старославянские памятники (числом 16) принадлежат к XI в., т.е. отстоят от кирилло-мефодиевской эпохи на два века. “Киевские листки” отстоят лишь на один век, это старший памятник с ярко выраженными моравскими чертами, по фонетическим и грамматическим свойствам ближе всего примыкающий к кирилло-мефодиевским текстам раннего моравского периода. “Киевские листки” включаются в корпус старославянских текстов всеми, в том числе и болгарскими учеными. Судя по статье 1960 г. и по цитате из нее в справке (на с.18) включить “Киевские листки” в корпус старославянских рукописей готова и Р.М.Цейтлин, но для чего же тогда с самого начала справки на с.2 делается странное заявление (цитата) о том, что “одни исследователи считают старославянскими только рукописи с чертами древнеболгарского языка, а потому, например, относят Киевские листки к моравским памятникам …, другие понимают старославянский язык расширительно…” (с.2). Могу с полной ответственностью сказать, что в наше время в отношении корпуса старославянских памятников разногласий нет. В корпус принято 17 памятников. Неясна лишь позиция Р.М.Цейтлин. Не потому ли, что Киевские листки никак нельзя назвать староболгарскими памятниками? Не по той ли причине моравская струя и основа в развитии старославянского языка, как и русская струя и основа в более поздний период (это уже относится к Изборнику Святослава 1073 г.) вообще выносятся за скобки? 8. В справке на с.22 приводится мнение А.М.Селищева о том, что “сам по себе термин “древнеболгарский” недостаточно удовлетворителен по отношению к языку этих (солунских – Н.Т.) славян IX в. и к его отражению в кирилло-мефодиевских переводах: в то время на востоке полуострова болгары представляли собой не славян, а тюрков. Только несколько позднее утвердилось за славянами болгарского государства имя “болгары. ”. Но и позднее, как и в IX в., его население все еще называлось “словенами””. Эти наблюдения совершенно справедливы. Славян и болгар (болгар-тюрков) четко противопоставлял и в XII в. Нестор-Летописец. Автор Жития Мефодия влагает в уста императора Михаила III слова, адресованные солунским братьям: “Вы жители Солуня (солуняне), а они (солуняне) все чисто словенски говорят (беседуют)”. Аналогичного мнения придерживался крупнейший историк болгарского языка профессор Софийского университета Беню Цонев. Он писал: “Нельзя забывать, что прежде чем получить свое государственное имя блъгаре, наши прадеды были известны по их племенному имени словьне. Этим именем назывались и все наши соплеменники (единородцы), которые жили вне болгарского государства, а их язык назывался тоже словьнский. Имя болгары было тогда только политическим названием того же самого народа, который потом принял всеобъемлющее (целокупно) название българе (подчеркнуто автором)” (Б.Цонев. История на българский език. Т.1. София, 1919, с.110; см. также: Д.Иванова-Мирчева. Професор Беньо Цонев и българският книжовен език от донационална епоха // “Български език”, 1983, кн. 6, с.487). К подобным выводам независимо от Б.Цонева пришел недавно Г.Г.Литаврин, указавший на то, что “понятие “славяне” и “славянский” имеют здесь по преимуществу этнический и вероисповедный смысл, тогда как термины “болгары” и “болгарский” – государственно-политический (титул князя, территория государства, его название, подданные князя). Именно поэтому в “Житии Наума Охридского” сказано, что ученики Мефодия “прошли” в “болгарскую землю”, а затем один из воспитанников Климента (Марк) стал четвертым епископом “славянского языка” в Девале (Й.Иванов. Бэлгарски старини из Македония, София, 1970, с.306-307). Жители Болгарии принадлежали к “славянскому роду”, пишет Черноризец Храбр, когда они обрели “славянские книги” в правление “болгарского” князя Бориса. В приписке к переводу “Слов” Афанасия Александрийского отмечено, что после того, как Борис крестил “болгар”, при ныне правящем “нашем князе болгарском Симеоне”, много книг переведено “с греческого на славянский”” (см. “Развитие этнического самосознания славянских народов в эпоху раннего Средневековья”. М., 1982, с.73). Из этого ясно, что сами древние болгары, или жители болгарского царства называли свой род и язык, наконец, свой книжный язык – славянским. Авторы справки, к сожалению, проходят мимо изложенных фактов и потому их рассуждения основываются во многом на переносе современных языковых и этнических отношений и представлений в прошлое , на некоторой “модернизации” прошлого состояния. В еще большей мере к этой модернизации склонны некоторые болгарские ученые. 9. Наибольшее возражение вызывает позиция авторов справки в отношении “Изборника Святослава 1073 г.” Она выражена кратко и ясно: “Таким образом, в отечественной научной литературе считается бесспорным, что русская рукопись “Изборника Святослава 1073 г.” восходит к болгарскому протографу “Изборник Симеона” (начала Х в.).” Что касается сомнений ряда советских ученых в том, что протограф связан с именем болгарского царя Симеона, то они, по мнению авторов справки, “не подтверждаются убедительными аргументами”. Но нет никаких убедительных аргументов и в пользу того, что протограф сборника принадлежал болгарскому царю Симеону. Состав сборника – византийские (греческие) тексты, подобранные по определенному принципу, тексты – все переводные. Так что какие-то “права” могли бы предъявлять исключительно греки. Язык Изборника – древнеславянский русского типа, т.е. древнерусский язык того времени с чертами обобщенных южнославянизмов. Авторы справки сами справедливо пишут, что в настоящее время известно 22 рукописи типа Изборника 1073 г. – 19 русских и 3 сербских (при этом ни одной болгарской!). Лишь в одном позднем русском списке 1445 г. в тексте Похвалы упоминается имя Симеона (а не царь Симеон, как пишут авторы справки); это имя могло относится к Симеону Гордому и другим лицам. Отсутствие какого бы то ни было болгарского списка делает вопрос о болгарском происхождении переводов от царя Симеона крайне спорным и сложным. Наконец, само появление имени Симеона в указанном списке 1445 г. (возможно, на месте другого имени) вызывает сомнения и вопросы. Единственная бесспорная реальность – это русские списки, русские лицевые изображения, принадлежность древнейшего славянского (не греческого) текста князю Святославу. Принадлежность протографа болгарскому царю Симеону – не более чем гипотеза. Допустимая гипотеза, но гипотеза. Об этом и сказано в московском факсимильном издании Изборника 1073 г. 10. Цитаты из статьи Г.А.Хабургаева 1984 г. неудачны: в них Издательством МГУ по причинам экстралингвистическим (действие неофициально-подпольной цензуры) слово |
Похожие:
 | Ежедневный мониторинг сми 26 мая 2014 А. венедиктов: я начну с темы, которая, конечно, сейчас вызывает много вопросов – со строительства через Керченский пролив всего,... |
