И он возвращался. Поздно вечером стучал условленным стуком в оконное стекло, и она бесшумно открывала дверь. В теплом уюте маленькой комнаты, рядом с этим
Скачать 3.32 Mb.
|
Глава 8Однажды в одном из литературных салонов, где любили рассуждать о чувствах, разгорелась оживленная дискуссия. Обсуждали «Астрею»2. Кто не читал «Астреи»? Ее читали все. Кто украдкой, а кто открыто, средь бела дня с головой погружаясь в перипетии романа, на страницах которого любовь пастуха Селадона и его возлюбленной Астреи расцветала на фоне невероятных приключений, а взаимное волшебное чувство открывало героям новые горизонты мира, доселе казавшегося жестоким и скучным. Мадемуазель Паражонк заявляла, что «Астрея» — роман, которому недостает глубины, с чем охотно соглашались все ценители изящной словесности. Для того чтобы любить по-настоящему, одного влечения мало, необходимы знания и умение сдерживать свои порывы, чем влюбленные зачастую пренебрегают. «Астрея» же легкомысленно обещает читателям, что каждый из них в один прекрасный день непременно познает все оттенки такого необыкновенного чувства, как великая любовь, но, увы, это лишь самообман. Эти слова поразили Анжелику в самое сердце. Она покинула компанию и выскользнула на улицу, чтобы вдохнуть глоток свежего воздуха. Одинокая прогулка по Парижу — верное средство прогнать безутешную тоску. Какая-то женщина последовала за ней. Должно быть, она, как и Анжелика, во времена трудной молодости приобрела привычку бродить по Парижу в полном одиночестве. Гибкая и нежная рука обняла ее за плечи, и Анжелика узнала свою соседку, самую знаменитую даму в квартале Маре — куртизанку Нинон де Ланкло. — Вы познали великую любовь, — произнес чарующий голос, — и вы ее потеряли. Как это случилось? — Он умер! Он умер, Нинон! И Анжелика разрыдалась. — Тогда, по крайней мере, ваш возлюбленный не познал горьких разочарований, которые приходят, когда умирает любовь. Анжелика рыдала, в первый раз по-настоящему оплакивая Жоффрея. Прохожие равнодушно смотрели на двух женщин, обнимавших друг друга посредине улицы. Мадемуазель де Паражонк утверждала, поднимая глаза к небесам: в нашем благовоспитанном и литературном квартале уже повидали ВСЕ! Возможно, она назвала его «литературным», потому что здесь разгуливали актеры и поэты, декламируя свои творения. Салон знаменитой куртизанки никогда не считали пристанищем порока, скорее наоборот, его называли школой, и прежде всего школой хорошего вкуса. «У нее, — писал шевалье де Мере, — никогда не говорят о религии или о правительстве. Здесь ведут изысканные ученые беседы, звучат откровения былых эпох и последние новости, а также рассказы о любовных приключениях, которые никогда не выходят за рамки приличий. Жизнерадостность, задор, остроумие хозяйки дома позволяют всем гостям получать удовольствие от общения». Дружба, связавшая мадемуазель де Ланкло и Анжелику де Сансе, оставалась для всех тайной. Сохранилось мало писем, свидетельствующих о ней, а подруги никогда не выставляли напоказ искренние и глубокие чувства, соединившие их с первой встречи. Они обе принадлежали к породе женщин, привлекавших мужчин особым шармом, в них в равной степени сочетались необыкновенная красота, душевная щедрость и глубокий ум. Иногда такие женщины становятся злейшими врагами, но порой они находят в среде себе подобных лучших подруг, которые так нужны каждой женщине. Чтобы Анжелика не сомневалась в искренности ее чувств, Нинон сказала ей однажды: — Дружба — лучшее, на что я способна, Анжелика. Самоотверженность, деликатность и долготерпение, которых недостает любви, дарит дружба. От всего сердца предлагаю вам такую дружбу. Мое сердце будет принадлежать вам всю жизнь. Зная лучше, чем кто-либо, вкус жизни, напоенной сладострастием, Нинон любила вовлекать в нее по-настоящему чувственных людей. Именно поэтому она не раз уговаривала Анжелику найти себе любовника из числа знатных аристократов. Но Анжелика решительно отказывалась. Материальный достаток она обеспечивала себе сама, за счет успешной коммерческой деятельности, а как средство попасть в высшее общество галантный путь представлялся ей ненадежным. Могущественное тайное общество Святого Причастия1 простирало свое влияние даже на ближайшее окружение монарха. «Святоши» заправляли везде. Начав игру, Анжелика рассчитывала, с одной стороны, благодаря безупречной репутации заслужить их поддержку, а с другой — добиться расположения «распутников» веселым нравом и умением оживить любой праздник. — Так заведите любовника просто ради удовольствия, — советовала Нинон. — И даже не пытайтесь уверять меня, будто не нуждаетесь в любви! Анжелика отвечала на это, что у нее нет времени даже думать о любви. Она и сама порой удивлялась безразличию собственного тела. Казалось, что голова, в которой постоянно роились все новые и новые проекты, не способна была вместить более простые желания. Когда вечерами, наигравшись с детьми в прятки, Анжелика, умирая от усталости, падала в постель, у нее оставалось только одно желание: крепко выспаться, чтобы восстановить силы, а на следующий день снова приступить к работе. Как говорила Анжелика, любовь — это блажь и чаще всего — удел праздных женщин, а ей некогда скучать. Пламенные признания кавалеров, их несмелые ласки или «супружеские сцены» Одиже, иногда заканчивавшиеся поцелуями, от которых тот отрывался с большим трудом, — все это Анжелика воспринимала как игру, полезную или бесполезную — в зависимости от получаемой выгоды. Выслушав признание подруги, Нинон заявила, что Анжелика больна. Нужно на какое-то время забросить работу и с головой окунуться в удовольствия, которые дарит бездельникам свободная жизнь: прогулки, маскарады, театр, ужины, фривольные игры — и так час за часом. Как это часто случается с женщинами, которые понимают друг друга с полуслова, но не любят говорить о себе, Нинон и Анжелика нередко беседовали об общих друзьях, в особенности от той, к кому обе были привязаны — о вдове поэта Скаррона, которую они предпочитали называть между собой Франсуазой д’Обинье. Анжелика подружилась с ней, когда жила в Тампле. — Мы с ней похожи: обе бедные и красивые, — говорила Нинон. — Казалось бы, у нее тоже не было другого выхода, как обратиться к любовным приключениям. Но из-за тяжелых испытаний, выпавших на долю Франсуазы в детстве, она стала пуглива и оттого слишком неумела в любви. И все-таки многие достойные мужчины не только желают ее, но и готовы бросить к ее ногам целое состояние за одну лишь возможность беседовать с нею в надежде пробудить к себе интерес. Иногда я уступаю им с Вилларсо свою «желтую комнату». Но могу поручиться чем угодно, что между ними никогда не было ничего, кроме долгих непринужденных разговоров, от которых они оба в полном восторге и которые устраивают их больше, чем любовные шалости. — Нинон, я вас не понимаю, — заметила Анжелика. — Не вы ли говорили мне, что Вилларсо — ваша великая любовь? — Да! Это правда! Для меня существует только он. Я готова ради него на все, даже отрезать мои прекрасные волосы. — Но тогда зачем вы это делаете? Откуда такая смелость, хотя я бы назвала это скорее безрассудством — поощрять одну из ваших подруг завоевывать сердце любимого вами мужчины? Или позволять ему завоевать ее? Вы больше не верите в великую любовь? — Мой опыт и моя философия в этом случае бессильны. Такие жертвы порой необъяснимы даже для тех, кому их приносят. Но любимого нельзя удерживать силой. После минутного размышления она прибавила: — Хотя это зависит от мужчины. Анжелика расспрашивала Нинон о «страдальцах», которые обивали порог ее дома, не будучи уверенными в том, что однажды наступит вожделенный день и куртизанка снизойдет до них, вознаградив за долготерпение. — Им это нравится! — утверждала прелестная Нинон. Ее овеянный музыкой дом на улице Турнель, хотя и был скромнее многих роскошных особняков квартала, манил к себе, как маяк. Наверху хозяйка радушно принимала многочисленных гостей, обожавших рассуждать о любви и об удачных делах. На цокольном этаже располагались кухня и кладовые, куда часто заглядывал старый управляющий Нинон — как говорили, лучше всех в Париже знавший толк в мясе. Он бдительно следил за тем, чтобы в доме не было недостатка в провизии для праздников, проходивших здесь едва ли не каждый день. На втором этаже было несколько гостиных со столами, сервированными для дневных приемов. Здесь же находилась и спальня хозяйки. В глубине дома, в самом укромном уголке, у выхода в сад была спрятана знаменитая «желтая комната», которую Нинон предоставляла в распоряжение друзей, чтобы те могли без лишних забот переночевать или отдохнуть в компании возлюбленного. Она предложила эту комнату Анжелике, сказав, что делает это «от всей души и с самыми честными намерениями». — Я знаю, насколько вы добродетельны. Приходите сюда, когда вам захочется позабыть о своих делах и заботах. Или о тех, кто мечтает, чтобы вы принадлежали им телом и душой… А таких много! Порой Анжелика пользовалась гостеприимством «желтой комнаты», не думая о сплетнях, которые могло бы вызвать ее ночное отсутствие. Вечер, наполненный музыкой, завораживающими мелодиями лютни, на которой прекрасно играла сама Нинон, вечер беззаботной болтовни и ночь отдыха — без сновидений, под кровом Дружбы. Анжелика знала, что Нинон, тонкая ценительница Красоты, заходит полюбоваться, как она спит. У Нинон Анжелика встречала весь Париж и многих придворных, включая принца Конде. Но никто не узнавал ее. День ото дня положение разбогатевшей торговки все сильнее тяготило Анжелику. Однажды, услышав из уст Нинон фамилию «Сансе», госпожа Моренс живо откликнулась: — Подумать только, вы знаете кого-то из моей семьи? — Из вашей семьи? — удивилась куртизанка. Анжелика с грехом пополам вывернулась: — Мне послышалось «Рансе». Это мои дальние родственники… А о ком вы говорили? — Об одной подруге, которая должна вот-вот подойти. Это довольно язвительная особа, поэтому многие ее недолюбливают, но мне иногда нравится послушать мадам Фалло де Сансе. — Фалло де Сансе? — эхом повторила Анжелика, отшатнувшись. Ее глаза расширились. — И она сейчас придет… сюда? — Да. Я согласна, что ее остроумие злое, но оно настоящее. Нам нужны такие языки, источающие уксус, чтобы привносить в разговор остроту. От постоянного добродушия и мягкости беседа становится пресной. — Признаюсь, я готова довольствоваться пресными блюдами. — Кажется, вы ненавидите мадам Фалло де Сансе? — Это мягко говоря. — Она будет здесь через минуту. — Пусть только появится, и я шкуру с нее живьем спущу! — Нет, моя милая… только не в моем доме. — Нинон, вы не знаете… вы не можете понять… — Дорогая, если бы все мои гости решили сводить здесь счеты друг с другом, я была бы свидетельницей трех-четырех насильственных смертей в день… Будьте же благоразумны! Неужели эта встреча настолько вам неприятна? — Еще как, — бледнея, призналась Анжелика. — Я лучше уйду. — Но почему бы вам не остаться? Можно подчинить своему разуму любую страсть, моя дорогая, даже если это праведный гнев. Оправдать нельзя только глупость, а злость как раз одно из ее проявлений. Хотите совет? Держитесь подальше от своего гнева, как от раскаленной печи. Если вы обожжетесь, это принесет вам больше вреда, чем пользы. Присядьте, успокойтесь, соберитесь с мужеством и постарайтесь поменьше смотреть на предмет вашей ненависти. — Это трудно, ведь я буду говорить с родной сестрой. — Так она ваша сестра? — Ах, Нинон, я уже не понимаю, что говорю, — прошептала Анжелика. — Это испытание выше моих сил. — Анжелика, нет испытания, которое бы вы не сумели выдержать с честью, — смеясь, возразила Нинон. — Чем больше я вас узнаю, тем больше убеждаюсь, что вы способны вынести все… даже это. Смотрите, вот и мадам Фалло. Укройтесь здесь, в углу, пока вновь не обретете присущее вам хладнокровие. Она поспешила навстречу вошедшим гостям. Анжелика присела на обитый бархатом диванчик. Словно во сне, она узнавала резкий голос сестры, которая обменивалась приветствиями с присутствующими. Именно этот голос кричал ей когда-то: «Убирайся вон! Убирайся вон!» Анжелика постаралась успокоиться, как ее учила Нинон, и заставить себя забыть этот крик. Через мгновение она уже нашла в себе силы поднять голову и оглядеть гостиную. Посреди комнаты стояла Ортанс, в великолепном пурпурном платье из тафты. С момента их последней встречи сестра еще больше похудела, если только такое вообще было возможно. Зато теперь Ортанс была умело накрашена и красиво причесана. В ответ на ее резкий голос, должно быть отпускавший остроты, то и дело слышались взрывы смеха. Она выглядела женщиной, живущей в достатке. Нинон взяла свою гостью за руку и подвела к тому месту, где укрылась Анжелика. — Дорогая Ортанс, вы давно мечтали познакомиться с госпожой Моренс. Я приготовила вам сюрприз. Вот она. Анжелика уже не могла сбежать. Она увидела прямо перед собой лицо Ортанс, на котором застыла гримаса приторной доброжелательности. И в этот момент Анжелика ощутила небывалое спокойствие. — Здравствуй, Ортанс, — сказала она. Нинон несколько секунд наблюдала за обеими, а потом исчезла. Мадам Фалло де Сансе подскочила на месте. Ее глаза расширились от неожиданности, а лицо под слоем пудры пожелтело. — Анжелика! — пробормотала она. — Да, это я. Присядь же, дорогая Ортанс… Что ты так удивилась? Рассчитывала, что я умерла? — Да! — со злобой выкрикнула пришедшая в себя Ортанс. Она, как оружие, сжала в кулаке свой веер. Ее брови сошлись на переносице, рот искривился. Теперь Ортанс выглядела такой, какой ее помнила Анжелика. «Какая же она некрасивая! Просто уродина!» — подумала Анжелика и почувствовала забытую детскую радость. — И позволь заверить тебя, — едко продолжала Ортанс, — по мнению всей семьи, умереть — это лучшее, что ты могла сделать. — Я не разделяю мнения нашей семьи по этому поводу. — Очень жаль. Но что теперь о нас подумают в обществе? Только-только улеглись страсти после того ужасного процесса. Мы наконец-то сумели заставить всех забыть, что ты из нашей семьи, а ты опять появляешься, чтобы нам вредить! — Этого ты можешь не бояться, Ортанс, — грустно промолвила Анжелика. — Графиня де Пейрак больше никогда не появится. Теперь меня знают под именем госпожи Моренс. Но это не успокоило жену прокурора. — Стало быть, ты и есть госпожа Моренс? Эксцентричная особа, ведущая скандальный образ жизни, женщина, занимающаяся торговлей, словно мужчина или вдова булочника. Всю жизнь ты только и делаешь, что стараешься выделиться — к нашему бесконечному стыду! Подумать только, в Париже есть всего одна женщина, торгующая шоколадом, и надо же такому случиться, чтобы ею оказалась моя родная сестра!.. Анжелика пожала плечами. Сетования Ортанс ее нисколько не тронули. — Ортанс, — резко спросила Анжелика, — расскажи, как поживают мои дети? Мадам Фалло неожиданно запнулась и растерянно посмотрела на сестру. — Да, мои дети, — повторила Анжелика, — два моих сына, которых я оставила на твое попечение, когда меня отовсюду гнали. Она увидела, как Ортанс вновь собралась с духом и приготовилась к борьбе. — Самое время поинтересоваться, как там дети! Тебе нужно было повстречать меня, чтобы вспомнить о них, — усмехнулась мадам Фалло. — Ничего не скажешь, вот оно — сердце любящей матери… — У меня была тяжелая жизнь… — Прежде чем накупать себе наряды вроде тех, что ты сейчас на себя напялила, могла бы, как мне кажется, поинтересоваться судьбой детей. — Я знала, что у тебя они в безопасности. Расскажи мне о них. Как они поживают? — Я… я уже давно их не видела, — с усилием выдавила из себя Ортанс. — Они не у тебя? Ты отдала их кормилице? — А что мне еще оставалось делать? — в новом приступе гнева воскликнула Фалло. — Как я могла оставить их дома, если у меня не было денег на приходящую кормилицу даже для собственных детей? — А сейчас? Они ведь уже подросли. Что с ними? Ортанс затравленно огляделась по сторонам. Внезапно черты ее лица исказились, уголки рта жалобно поползли вниз. Анжелика увидела, что сестра вот-вот разрыдается, — и очень удивилась, потому что никогда прежде не замечала за ней такой чувствительности. — Анжелика, — начала Ортанс срывающимся голосом, — я не знаю, как тебе сказать… Твои дети… Это ужасно… Твоих детей похитила… цыганка! Губы ее задрожали, она отвернулась. Последовало долгое молчание. — Как ты узнала об этом? — наконец спросила Анжелика. — От кормилицы… когда я отправилась в Нёйи. Было уже поздно звать стражу… Прошло шесть месяцев с тех пор, как детей украли. — Получается, ты больше полугода не навещала кормилицу, а может, и не платила ей? — Платить?.. А чем? Самим еле хватало на жизнь. После скандального процесса над твоим мужем Гастон растерял почти всю клиентуру; нам пришлось переехать. В довершение всех бед накануне переезда в дом влезли грабители — увы, такое слишком часто случается в этом чертовом Париже. Я потеряла все фамильные ценности, украли даже портрет нашей матери; грабители аккуратно сложили все, что им приглянулось, в тюки и утащили, пока я на целый день ушла к кормилице. И все это случилось в тот год, когда муж должен был выкупить королевскую должность. Я пошла в Нёйи при первой же возможности. Кормилица рассказала ужасную историю… По ее словам, однажды какая-то оборванная цыганка вошла к ней во двор и потребовала отдать обоих детей, говорила, что она — их мать. А когда кормилица попыталась позвать на помощь соседей, нищенка огромным ножом ударила ее… Мне пришлось еще и оплатить счета аптекаря, лечившего кормилицу… Ортанс всхлипнула и стала шарить в своей поясной сумочке в поисках носового платка. Анжелика замерла от изумления. Слезы, от которых у Ортанс покраснели глаза, удивили ее даже больше, чем известие о том, что сестра приходила к кормилице. Наконец жена прокурора обратила внимание на необычное поведение Анжелики: — Мой рассказ не произвел на тебя никакого впечатления? — прошипела она. — Я говорю, что твои дети пропали, а ты сидишь безразличная, как бревно? Ах! Как мы с Гастоном были глупы, когда столько лет сокрушались, вспоминая о бедном маленьком Флоримоне, который бродит по дорогам… с цыганами! Тут ее голос сорвался. — Ортанс, успокойся, — растерянная Анжелика попыталась успокоить сестру. — С моими мальчиками не случилось ничего дурного. Та… та женщина, которая пришла за ними… это была я. — Ты?! Анжелика увидела, как в испуганных глазах Ортанс отражается женщина в отрепьях, вооруженная острым ножом. — Кормилица преувеличила: вовсе я не была в отрепьях, и ножом я ей только угрожала. Конечно, увидев, в каком ужасном состоянии дети, я возмутилась, наверное, даже хватила через край. Но если бы я их там оставила, ты бы все равно их не нашла, потому что они бы, скорее всего, умерли. В другой раз постарайся получше выбирать кормилицу… — Еще бы! Когда имеешь дело с тобой, всегда надо иметь в виду, что неизбежен ДРУГОЙ РАЗ, — съязвила Ортанс. — Твои наглость и беззаботность поразительны, ты просто… Прощай. И мадам Фалло бросилась к выходу. Она была настолько вне себя от ярости, что, вскакивая с места, даже опрокинула свой табурет. Оставшись одна, Анжелика еще долго сидела неподвижно, прижав руки к груди, и думала. Она думала о том, что люди не всегда так плохи, как кажутся. Ортанс, в страхе за себя и свою семью беспощадно выбросившая на улицу родную сестру, все-таки испытывала угрызения совести, думая о маленьком Флоримоне, который растет как цыган. Беспечный южанин Андижос, казалось, годный только на то, чтобы проигрывать в карты да элегантно поправлять свои манжеты, смог поднять восстание против короля и целых четыре года вести за собой мятежную провинцию. Анжелика решила завтра же отправить Флоримона и Кантора к Фалло де Сансе с подарками для кузенов и для тетки. — Вы здесь? — спросила Нинон, приподнимая полог. — Я видела, как ушла мадам Фалло — в добром здравии, хотя и в мрачном расположении духа. Стало быть, вы передумали сдирать с нее кожу? — После некоторого размышления, — елейно протянула Анжелика, — я решила, что худшее, что с ней можно сделать, это оставить ее такой, какая она есть. Анжелика по-прежнему оставалась задумчивой. — Мне пришлось обмануть ее, Нинон. Потому как, чем более несчастной и жалкой я бы выглядела, тем сильнее она бы меня возненавидела. — Умение искренне сострадать — редкое качество, — ответила Нинон. — Несчастья других нам докучают, мы боимся, как бы они не передались нам, как болезнь. — Но ведь вы не такая? — Я просто не умею быть такой, и счастлива этим. Доброта приносит больше радости, чем злоба. Анжелике показалось, что в откровениях Ортанс присутствовало нечто совершенно новое. По тому, как она выглядела, складывалось впечатление, что, несмотря на жалобы на пережитые несчастья, Ортанс преуспела в жизни. Может быть, снятие семейного проклятия повлияло и на нее, теперь она стала более удачливой? Анжелика припомнила и сетования Ортанс на пропажу портрета матери во время ограбления дома прокурора. Теперь многое представало в ином свете. Анжелика не могла усидеть на месте и отправилась побродить вдоль набережной Великих Августинцев и мимо моста Святого Михаила, один вид которых воскрешал в памяти образ колдуна из Дворца правосудия, мэтра Людовика. Теперь она поняла, каким образом в руки мэтра Людовика с такой головокружительной скоростью попал портрет матери, который колдун использовал для своих предсказаний. Лавочка «королевского книготорговца» находилась в галерее заключенных за Консьержери, в самом сердце Дворца правосудия — этого острова, куда стекался нескончаемый поток сведений о преступлениях, совершенных в столице. В святилище мэтра Людовика, где рог единорога соседствовал с останками какого-то древнего чудовища, не стеснялись захаживать за советом сам канцлер Сегье и другие важные судейские. Видимо, мэтр Людовик знал обо всех парижских тайниках с краденым и был на короткой ноге с ворами-домушниками. Тогда, разумеется, ему не составило большого труда отыскать ту или иную ворованную вещь. Анжелика не любила вспоминать о своей встрече с колдуном, так как все еще была на него сердита. Разве не он, задумчиво листая страницы потрепанного требника, заставил ее поверить, что отныне ее жизнь пойдет на лад? Но стоило ей забыться в объятиях Грязного Поэта, который своей любовью, легкой и ничего не требующей взамен, дарил молодой женщине целительный покой, как произошла страшная трагедия. Трактир «Красная маска» сгорел дотла, Лино и мэтр Буржю были убиты с невероятной жестокостью. Она потеряла все, что было нажито за годы тяжелого труда, она потеряла даже само желание жить. На противоположной стороне моста Святого Михаила гордо высились башни Дворца правосудия и летела в небо стрела Сен-Шапель; казалось, они властвуют над особым миром, отделенным невидимой границей даже внутри острова Сите. Как обычно, на мосту между высокими домами с островерхими крышами были выставлены картины и самые разные диковины, но Анжелика вдруг поняла, что даже если бы сильно захотела, то не смогла бы перейти этот мост. Странный мир на острове Сите больше не привлекал ее. Она знала, что ей уготован иной путь. И пока Анжелика, замерев, глядела на людскую сутолоку, кто-то прикоснулся к ее плечу и неожиданно протянул ей сверток, по форме которого угадывалось, что в него завернута пара туфель. — Вот то чудо, что вы заказали в лавке «Золотой каблук», — услышала она. Перед ней стоял молоденький подмастерье с хитрым взглядом. Он немного развернул сверток, и перед глазами Анжелики, как на витрине ювелирной лавки, сверкнула пряжка. Такие роскошные туфли не мог прислать мастер, к которому Анжелика обычно обращалась. — Я ничего у вас не заказывала, — возразила Анжелика, отстраняя сверток. Назойливость лавочников с галереи галантерейщиц была притчей во языцех. С завидной изворотливостью они шли на любые уловки, лишь бы заполучить нового клиента. — Помните, я снял у вас мерки, пока вы дремали на ступенях лестницы Дворца правосудия? — не отступал подмастерье. — Мой хозяин сказал, что не может противиться желанию создать шедевр, достойный таких прелестных ножек. Взгляните! Тут не побрякушки с площади Тампля! Берите же! Когда-нибудь, протанцевав в них на балу в королевском дворце, вы вернетесь к нам, чтобы заказать еще одну пару туфелек, тогда заплатите и за эту. — Да, вот еще кое-что для вас, — добавил юноша, протягивая Анжелике клочок бумаги. Молодая женщина сразу догадалась, что перед ней письмо от мэтра Людовика — только у него был этот особенный почерк с завитушками вокруг прописных букв. Послание оказалось лаконичным. Она прочла: «Иди своей дорогой. Ни о чем не жалей». Когда она подняла глаза, подмастерье уже исчез в суетливой толпе на мосту Святого Михаила. На ступенях Дворца Сидит прекрасная дева Лон-ла, Сидит прекрасная дева!.. Песенка, которую певец из Дворца правосудия сочинил в тот далекий день, стала популярной на Новом мосту. Ее охотно пели, несмотря на грустный мотив, который заставлял утирать слезы мамашу Тру-ля-ля. Где-то сейчас папаша и мамаша Тру-ля-ля? А рядом малыш-сапожник, Ему улыбнулась удача, Лон-ла, Ему улыбнулась удача… Красавица, если хочешь, Мы будем спать вместе, Лон-ла… Мы будем спать вместе! Анжелика возвращалась домой, в Маре. Ее сердце успокоилось, и теперь, больше, чем когда-либо, она была полна решимости и не сомневалась в своих еще не совсем ясных, но дерзких планах. Послание нашло ее вовремя, именно в такой поддержке Анжелика сейчас нуждалась. К черту колебания и необоснованные страхи! Как там написано? «Иди своей дорогой и ни о чем не жалей!» Молодая женщина поразилась, до какой степени изящные туфельки из пластин перламутра, украшенные крошечными алмазами и сапфирами, пришлись ей впору, как они удобны. Должно быть, хозяин «Золотого каблука» навел справки о состоянии госпожи Моренс, прежде чем вручить ей свой шедевр. Такие люди очень расчетливы. Но он прав: эти туфельки как нельзя лучше подходят для того, чтобы танцевать в королевском дворце. |
Похожие:
 | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Построил школу Фуфыркин Паша». Рядом с этим проникновенным стихотворением чей-то замысловатый росчерк. Тут же, чуть ниже, другая... | | Внеклассное мероприятие с учащимися 9 класса «Виды группового давления и умение сказать «Нет» Разыгрывается ситуация, когда один противостоит группе ребят во мнении, что, например, опасно гулять по незнакомым улицам поздно... |
| Франц Кафка. Замок Перевод Р. Райт-Ковалевой Прибытие К. прибыл поздно вечером. Деревня тонула в глубоком снегу. Замковой горы не было видно. Туман и тьма закрывали ее, и огромный Замок... |  | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Поздно вечером 17 августа на автодороге Белгород Павловск в Новооскольском районе автомобиль «Вольво» переехал 40-летнего мужчину,... |
| Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Городская квартира в новом типовом доме. Входная дверь, дверь на кухню, дверь в другую комнату. Одно окно. Мебель обыкновенная. На... | | Дом без хозяина 1 Альберта в соседней комнате – Альберт насвистывает за работой. Бывает, что и Больда поздно вечером спускается на кухню и начинает... |
| Для здоровья очень актуальная для всех времен и народов, а в XXI... Здорово закаливать свой организм, делать зарядку, больше двигаться, но как трудно бывает пересилить себя, заставить встать пораньше.... | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Посреди комнаты стол, одновременно обеденный и письменный. Перед ним три стула, еще два — справа и слева от окна; на стенах, оклеенных... |
| Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Оборудование – микроскоп, чашки Петри, предметное стекло, покровное стекло, пипетки, пластилин, цветные карандаши, микроскоп с видеокамерой... | | В соответствии с действующей нормативно-технической документацией... Другие виды жидких стекол выпускаются по временным техническим условиям и стандартам предприятий |
| Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Ни в коем случае не открывай дверь, если звонит незнакомый человек. Открывая дверь, посмотри в глазок | | Лекция из цикла “Общественная мысль XX века Все периоды реакции рано или поздно заканчиваются, и (если жизни хватит, конечно) вы рано или поздно дождетесь времени активного... |
| Конкурс современной драматургии им. В. С. Розова «В поисках нового героя» Слышно, как кто-то отпер дверь ключом, потом дверь захлопнулась. Звуки осторожных шагов, иногда что-то шуршит или падает на пол | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Сереж, – позвала Инга и поскреблась в дверь, – тебя спрашивает какая-то Кира! Говорит, что она – яд |
| Инн 7204114062 кпп 720401001 Так же есть возможность прийти вечером или в дни выходные и праздничные либо выполнить ваш заказ до завтра, приняв его вечером (работа... | | Музея, учреждения образования: Музейная комната «Родной край», мкоу... Документация музея: Рабочая программа, положение о школьной музейной комнаты, план работы школьной музейной комнаты |
