Глобализация, государство, демократия: образ новой политической науки
Скачать 263.92 Kb.
|
| Чтобы подойти к ответу на этот вопрос, требуется настоящий анализ политических акций. Перемалывание цифр, даже извлеченных из лучших источников, которые может предоставить Организация экономического сотрудничества и развития, не есть анализ политики. Сперва следует охарактеризовать политические действия как функции государства, но для этого необходимо обратиться к традициям публичного права, государственного управления, классической политической экономии и других важнейших направлений политической мысли. Причем здесь нужен исторический подход, так как только он позволит выявить те типы политики, которые столь долговременны, постоянны и непререкаемы, что их можно оценить в качестве “функций государства”. Чуть ниже я приведу перечень восьми функций, которые, согласно моим исследованиям, обязательны для государства, обеспечивающего основные предпосылки рыночной экономики. Другими словами, речь идет о формах деятельности, которые находятся “вне рынка”, предшествуют ему и должны присутствовать до того, как богатые люди в своем стремлении увеличить уже имеющееся у них богатство возжелают выступить и создать рынок. На языке социологии мы можем назвать их “функциональными предпосылками” рыночной экономики, на языке психологии — “исходными допущениями” (в том смысле, что, прежде чем человек захочет рисковать тем богатством, которым обладает, он должен иметь основания рассчитывать на их регулярное и непрекращающееся существование). Некоторые управленческие предпосылки частной рыночной экономики: --- завоевание — обеспечение закона и порядка; --- гарантии для собственности; --- надзор за соблюдением контрактов; --- создание условий для осуществления обмена; --- создание возможностей для передачи государственных владений в частные руки; --- обеспечение избыточного общественного капитала; --- создание условий для удовлетворения потребности в рабочих местах; --- обеспечение аллокации ответственности за имущественный ущерб: — меры, обеспечивающие аллокацию ответственности за имущественный ущерб; — меры, обеспечивающие компенсацию за имущественный ущерб; — меры, направленные на снижение уровня риска в обществе. Приведенный список — не простое перечисление. Это повестка дня для исследователей, занимающихся изучением политики экономического развития как прошлого, так и будущего, т.е. эпохи глобализации капитализма. Корпорации Глобализация означает всемирный капитализм, а капитализм — это рынок плюс корпорации. Homo economicus или фирма больше не могут считаться главными действующими единицами новой экономической теории. Ими являются корпорации, которые уже обрели значительный опыт в этом тысячелетии и обещают превратиться в еще более важных акторов в следующем. Однако одним из центральных объектов политологических исследований они стали лишь поколение назад. Именно поэтому тема предстоящего в 2000 г. конгресса Международной ассоциации политических наук была обозначена как “Мировой капитализм, управление и сообщество — к корпоративному тысячелетию?”. В течение всего первого тысячелетия своего существования корпорации оставались публично-правовыми организациями (в том смысле, что государство тем или иным образом поддерживало их). Их происхождение обычно связано с предоставлением монополии на определенный вид услуг, некий участок земли или с какой-то другой особой привилегией. Лишь в XIX в. корпорации были приватизированы. Пионером выступили Соединенные Штаты, но и там их приватизация ни в коей мере не была всеобъемлющей. Для создания корпорации по-прежнему требовалось разрешение правительства штата, и штаты просто отменили большинство положений, которым корпорации должны были отвечать, чтобы получить такое разрешение. Тем не менее преобразование фирмы или товарищества в корпорацию осталось публично-правовым процессом. Почему же мы его не изучаем? В эпоху глобализации наиболее значимыми акторами становятся мультинациональные корпорации (МНК). С правовой точки зрения МНК мало чем отличаются от обычных корпораций: им также требуется получить соответствующий документ от штата (в США) или от государства (в унитарных системах), который необходим для развития и сохранения их организационной целостности, для накопления капитала и приобретения преимуществ, связанных с “ограниченной ответственностью”. Однако в плане рыночной мощи МНК ближе к государству, чем к традиционным корпорациям. Став мультинациональными в результате слияний и поглощений, они нацелены на приобретение максимальной рыночной мощи посредством вертикальной или горизонтальной интеграции. Рыночная мощь достигается не только за счет масштабов, но и через интернализацию операций, которые ранее осуществлялись с помощью рынка. В мультинациональной среде термины типа “международный” или “транснациональный” все больше утрачивают свой смысл. МНК можно рассматривать, хотя бы в аналитических целях, как государства в государстве. Концентрация богатства и интернализация прежде рыночных операций посредством интеграции и конгломерации приводят к тому, что глобализирующаяся экономика все дальше и дальше отходит от идеалов классического рынка спроса и предложения. Если классический рынок требовал умножения количества действующих на нем субъектов, то глобализирующаяся экономика создает мощные стимулы к сокращению числа участников каждого конкретного рынка. Конечно, не существует абсолютной нормы, которая позволяла бы определить, при каком количестве участников рынок начинает действительно приближаться к классическому, тем не менее даже наиболее скрупулезные и благожелательные исследователи рыночной конкуренции принимают альтернативную теорию “монополистической конкуренции” (словосочетание, являющееся, по сути, оксюмороном). Иначе говоря, наступает момент, когда число действующих на данном рынке субъектов снижается до такого уровня, что каждый из них, не прибегая к тайному сговору или каким-то иным противозаконным либо не предусмотренным законом нарушениям торговой и конкурентной этики, может знать интересы и побуждения других. После достижения этой стадии механизмы определения цены на основе спроса и предложения перестают действовать. Конкуренция, если таковая вообще сохраняется, осуществляется посредством рекламы, обновления ассортимента, иногда даже технических инноваций, но никогда — через снижение цен. Одним из последних примеров того, что происходит в новой рыночной среде, может служить объединение в 1998 г. всего мирового авиабизнеса в четыре громадных общемировых союза. Другим знамением времени является создание в том же году консорциума международных банков и брокерских фирм, вложившего 3,65 млрд. дол. в спасение одной из крупных финансовых компаний, банкротство которой могло обесценить финансовые контракты суммой более чем на триллион долларов. Есть ли какая-либо принципиальная разница между этим актом и действиями Международного валютного фонда или правительства США по защите доллара или другой валюты либо финансовых структур, находящихся на грани разрушения? При возникновении такого рода угрозы никакое государство, никакая публично-правовая и почти ни одна частная корпорация не останутся безучастными, предоставив рынку самому заботиться о себе, как, согласно теории, и подобает классическому рынку. В подобной ситуации спрашивать “где рынок?” — значит задавать не экономический, а политический вопрос. Он снова возвращает нас к “предпосылкам рыночной экономики”, выделенным в предыдущем разделе, более того, он раскрывает тот факт, что публично-правовые и частные организации осуществляют все те виды непосредственных и внешних по отношению к рынку работ по его “эксплуатационно-техническому обслуживанию”, которые были перечислены в приводившемся выше списке. Процесс принятия такими организациями решений имеет политический, а не рационально-экономический (как предписывает теория) характер. А учитывая наличие советов директоров, с одной стороны, и акционеров — с другой, можно сказать, что этот процесс, направленный, в сущности, на выработку политического курса, включает в себя определенный электоральный элемент. При менее строгом подходе рассматриваемый феномен можно трактовать как “частное правительство” — термин, широко использовавшийся в 1930 — 1940-х годах, когда политологи впервые обратили внимание на нарождающуюся экономическую, равно как и политическую мощь крупнейших национальных корпораций. К исследованиям тех лет, сейчас практически полностью забытым, стоит вернуться. Но нам требуется нечто большее. Корпоративных акторов режимов наступающего тысячелетия следует описывать в современном им контексте, используя при этом соответствующую им же терминологию. Здесь мы, несомненно, сталкиваемся с ситуацией, когда макро- и микроэкономические данные, цифры и математика не обеспечат адекватного знания. На пути к достижению необходимых нам знаний серьезную помощь способны оказать прежние исследования в области политической экономии, которые позволят определить, какие данные, числа и методы нам нужны; благодаря им мы сможем лучше понять политику новых корпораций и природу их власти. Из всего вышесказанного становится очевидным, что политологи больше не могут позволить себе действовать подобно группе заурядных экономистов. Риск слишком велик — не потому, что кто-то завладеет их ремеслом, но потому, что они могут утратить связь с политической повесткой дня. Опасность заимствований из экономической науки (равно как и чрезмерных заимствований из психологии) заключается в том, что, перенимая методы экономистов, мы одновременно усваиваем и их теоретические подходы. Это тем более недопустимо, что в последние два десятилетия значительно возросла идеологизация экономической науки и политология движется в том же направлении, подхватывая вместе с экономическими теориями экономические идеологии. Можно сформулировать следующий тезис, вдохновленный теорией Т.Куна и в то же время дополняющий ее: усиление идеологического компонента свидетельствует о вступлении “нормальной науки” в стадию упадка. Хотя я не знаю точно, какое место в научном исследовании новых экономических процессов должно принадлежать политологии, я уверен, что мы никогда значительно не расширим наше понимание глобализирующейся экономики, если станем все экономистами. Я также не сомневаюсь, что любой серьезный анализ новой экономики потребует огромного массива новых описаний — того изучения и осмысления конкретных случаев, о котором говорилось ранее. Мы не можем просто воспользоваться законсервированными аналитическими программами и заранее заготовленными гипотезами. Нам придется строить на пустом месте. Институты демократии Проникновение капиталистических ценностей и рыночных порядков во все уголки общественной жизни повлекло за собой ее разупорядочение и нарушение равновесия, ставящие под вопрос, а то и разрушающие укоренившиеся традиции, социальные структуры и политические устои. Капитализм следует рассматривать в качестве наиболее революционной силы, по крайней мере за последние 200 лет. Если у нас и были какие-то основания предполагать, будто нынешний этап глобализации означает нечто другое, то сейчас имеется достаточно свидетельств того, что мы ошибались и ошибаемся. Социальные расколы, обусловленные экономическими факторами, могут быть столь же глубокими и опасными, как и разлады, основанные на этнических, религиозных и языковых различиях; более того, экономические влияния склонны порождать этнические, религиозные, языковые и другие расколы. Любая страна, способная справиться с такого рода разупорядочением без применения насилия, может относить себя к числу самых благополучных. Но для этого требуется, чтобы политический процесс в данной стране получил уже полное признание и историческую легитимацию, а также чтобы она уже имела позитивный опыт ненасильственного разрешения конфликтов. Справедливость подобных соображений очевидна для политологов, чего нельзя сказать об ортодоксальных либертарианских идеологах и о многих левых социалистах, которые воспринимают их в качестве простого оправдания существующих властных структур. Тем хуже для них. По мере развития процесса глобализации все более настойчивыми становятся попытки опорочить политические порядки и политические институты. Левые поносят их как “прислужников” существующих властей, правые объявляют иррациональными, стремящимися к расколу силами, которые “предъявляют такие требования к капитализму, возлагают на него такое бремя, что он будет медленно угасать, а вместе с ним — и свобода” (2, с.6). Трагедия капитализма заключается не только в его неспособности понять свою зависимость от государства, но и в попытках очернить политику, что может превратить его в фактического врага самой демократии. Первое серьезное движение в направлении глобализации окончилось (в 1914 г.) более чем 30 годами войн и застоя, почти полностью разрушивших демократию. Неужели найдется человек, который будет всерьез утверждать, что это — простое совпадение? Есть ли предел самонадеянности капитализма? Я вовсе не собираюсь предлагать, чтобы политологи бросили всё и занялись анализом причин войны и депрессии или, если хотите, изучением психологии алчности. Мои намерения гораздо скромнее. Я просто считаю, что тщательное исследование патологических, антидемократических стратегии и тактики растущего капитализма может внести значительный вклад в политическую науку. При этом под антидемократизмом я понимаю отнюдь не заключение сделок с диктаторами. Корпорации, как и государства, должны находить общий язык с любой силой, которая стоит на пути к достижению их целей. Речь идет о необходимости изучать то, как корпорации реализуют свое право на участие в институтах демократии, в т.ч. использование этого права для подрыва демократических институтов — главным образом за счет применения стратегии и тактики дискредитации политики. Для экономии места и времени я ограничусь кратким обсуждением четырех наиболее важных (насколько я могу судить) вариантов современной стратегии дискредитации политики. К ним относятся: приватизация, отмена государственного регулирования, деволюция и скандал. Если бы в бывших социалистических странах не была проведена приватизация, там бы вообще отсутствовал частный сектор. Приватизация бывает нужна и в тех несоциалистических странах, где сильны этатистские традиции. Но приватизационная кампания не сводится к освобождению отраслей производства, управление которыми взяло в свои руки государство. Она затрагивает такие общественные службы, как уборка мусора, захоронение опасных отходов, энергоснабжение и даже содержание тюрем и других исправительных заведений. Не секрет, что многие из якобы приватизированных областей на самом деле являются государственными и что частные компании действуют там на основе публично-правовых контрактов и под государственным надзором. Популярность идеи приватизации этих сфер объясняется тем, что она служит аргументом против правительства, позволяя обвинять последнее в том, что его деятельность угрожает свободе как таковой. То же самое можно сказать и об отмене государственного регулирования, а также о деволюции. Действительно, во многих индустриализирующихся странах уровень государственного регулирования существенно сократился, быстрыми темпами идет освобождение от государственного вмешательства в экономику, государственного лицензирования, государственного контроля над рынками. Но когда государства начали демонстрировать готовность ослабить свое влияние на экономику, крики о необходимости отмены регулирования не только не прекратились, но даже усилились. Как и в случае с приватизацией, побудительным мотивом для такого рода требований служит стремление заклеймить политику — вне зависимости от того, что происходит на самом деле. Деволюция, в свою очередь, оборачивается ужесточением социального контроля и форм общественного порядка на местном уровне. Иначе говоря, по мере того как национальные правительства отказываются от регулирования деятельности самих корпораций, они склонны увеличивать контроль над поведением индивидов. Например, в ходе так наз. реформы социального обеспечения в США 1996 г. был значительно усилен контроль над бедными. В частности, было жестко установлено, что по истечению определенного срока получающие социальные пособия должны предъявить доказательства своих попыток трудоустроиться. Особенно строгими оказались регулирующие меры по отношению к матерям-одиночкам, которым теперь вменено в обязанность искать себе рабочее место и при отсутствии такового участвовать в общественных работах, а также указывать реального или предполагаемого отца своих детей. Во многих странах расширены полицейские службы, и местным властям предоставлена большая свобода в их использовании. Это относится не только к США, где полицию нанимают штаты и муниципалитеты, но и к Европе, где полицейские, как правило, являются государственными служащими, которые приписаны к местным и кантональным управлениям. Показательно, что заметное усиление социального регулирования происходит на фоне одновременного ослабления регулирования экономического. Очевидно, что здесь тоже преследуется цель дискредитации политики. |
Похожие:
 | Глобализация и государство: анализ социальной онтологии Рассмотрено и утверждено на заседании кафедры философии и методологии науки факультета философии и культурологии юфу от «4» июня... | | Доклад На тему : «Глобализация и человеческая безопасность» «глобализация». Это связано с тем, что глобализация становится важнейшей отличительной чертой развития современной цивилизации. Известно... |
| Реферат по предмету «История Отечества» тема: Советское государство... Поэтому в городах в конце 1920 – начале 1921 г начались забастовки, в которых рабочие выступали за демократизацию политической системы... | | Примерный план История возникновения и развития политической науки.... Ильин М. В., Мервмль А. Ю., Федоров Ю. Е. Основные категории политической науки // Полис. 1996, n 4 |
| Курсовая работа по Глобальным конфликтам Нового и Новейшего времени... Целью работы является раскрыть особенности конституционного устройства и политической культуры Североамериканской демократии | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Иначе говоря, любая политическая теория, как и формы политической деятельности, укоренены в культуре и выражают дух своего времени.... |
 | Исследование по гуманитарному направлению Исследовательская работа «демократия». Судя по всему, термин демократия, носивший оттенок недоброжелательности, употреблялся аристократами как эмоционально... | | Конец науки? – Нет. Начало новой. Вневременной Цель освоения дисциплины «политическая социология» усвоение студентами основных категорий и понятий политической социологии как эмпирической... |
| Конспект лекций тема государство в политической системе США Аммиак. Строение молекулы. Физические и химические свойства. Получение, применение | | Глобализация страховой отрасли: последствия для Украины Глобализация довольно распространенное понятие, особенно у экономистов, хотя политики, футурологи, да и представители мас-медиа тоже... |
| Реферат по дисциплине «Политология» на тему «Политологическая концепция Макса Вебера» «Парламент и правительство в новой Германии», «Протестантская этика и дух капитализма»; позволяют выявить следующие блоки теоретических... | | Свобода науки: права человека и демократия Лекция 3 Физическая работоспособность и функциональная готовность организма спортсмена 2 часа |
| I. Методологические проблемы истории и теории политической науки Цели урока: создать первоначальные представления о политических элитах, теориях возникновения элит В. Парето и Г. Моски, как обязательном... | | Учебно-методическое пособие по дисциплине «Отечественная история» Распад СССР. Беловежские соглашения. Октябрьские события 1993 г. Становление новой российской государственности (1993–1999 гг.).... |
| Самостоятельная работа студента 47 Античная цивилизация оказала большое воздействие на процесс становления европейской и мировой культуры, стала основой всей культуры... | | Самостоятельная работа по курсу «Политология» Тема Объект предмет... Дегтярев А. А. О логике исследования в политической науке // Политология и современный политический процесс / Ред. И. И. Антонович... |
