План: |Введение |с. 2 | Место добра и зла в категориях этики. Их роль в |с. 2-7 | |профессиональной подготовке сотрудников органов внутренних дел. | |
Скачать 5.27 Mb.
|
| Однако проявления эстетического момента в научном творчестве не ограничивается эмоциональным аспектом, но выступает и в более сложных формах эстетического сознания. Поскольку эмоционально-чувственные образы отражают в первую очередь внешнечувственные, в том числе гармонические свойства объектов, они тем самым рефлектируют и сущностные свойства, а следовательно, и их связи с иными объектами. Все это требует обращения к соответствующим эстетическим понятиям подобно другим составляющим эстетического сознания, индуцируемым эстетическими эмоциями. Искусство, таким образом, тренирует и совершенствует эстетические способности ученого, обогащает его способности к восприятию прекрасного и, одновременно, генерирует его стремление к изяществу и красоте, трансформируя это стремление в атрибут творчества. Оно существенным образом совершенствует сам мыслительный аппарат ученого, который обретает в результате необходимую гибкость, разносторонность, оригинальность. Искусство, наконец, оттачивает и само восприятие, и способность понимания красоты и гармонии, превращает эти эстетические категории в инструментарий науки. Это находит свое выражение в том, что помимо отмеченной функции стимуляторов научного творчества эстетические понятия, функционирующие в науке, осуществляют и функцию критериев оценки плодов научного поиска. Существуют внешние признаки красоты, например, в самом виде формул, в характере выражения какого-либо вывода. „Но гораздо важнее не внешние, а глубокие признаки красоты результатов. Красиво, когда разрозненные и прежде не связанные явления вдруг объединяются в стройной формуле”[77]. Красота научной теории – весьма важный, а по мнению П.Дирака, даже самый надежный показатель ее истинности. И хотя последнее высказывание представляется нам явной гиперболой, связь между истиной и красотой – несомненна, что издревле подтверждалось представителями самых различных областей культуры. И связь эта, как правило, является двусторонней. Функционирование эстетических категорий в качестве критериев оценки научного творчества выходит за пределы косвенного воздействия искусства, т.к. речь идет уже о его влиянии не на личность ученого, а на само научное творчество. И влияние это, т.е. непосредственное влияние искусства на науку (которое, конечно, не отделено китайской стеной от рассмотренных аспектов косвенного влияния), не ограничивается отмеченными моментами: искусство поставляет не только критерии оценки результатов научного творчества, но и специфические средства их оформления – специфические художественные средства, значительно обогащающие сам язык науки, способствующие его гуманизации и демократизации, использование которых освобождает науку от излишней схематизации и чрезмерной формализации, делают добытые ею данные более выразительными и доступными. Воздействие эстетического фактора сказывается не только на оформлении плодов научного творчества, но и – более того – в определенной мере на самом процессе и формах их добывания. Такие, в частности, приемы художественной композиции как совмещение временных планов, ценностные критерии отбора, умышленные смещения смысловых акцентов и т.п., способствующие своего рода реставрации и целостному восприятию данного феномена, несмотря на отсутствие отдельных составляющих, а также моделирование и выбор вариантов, играют немаловажную роль в современной науке. „Все здание научной истины можно возвести из камня и извести ее же собственных учений, расположенных в логическом порядке. Но чтобы осуществить такое построение и понять его, необходимы творческие способности художника”, – свидетельствует А.Эйнштейн[78]. Все это обусловливает особую роль воображения, фантазии, интуиции, выступающих уже в качестве инструментов добывания истины, средств познания, которые столь характерны для искусства, что их нередко квалифицируют как исконно художественные начала. Воображение помогает ученому домыслить, восстановить отсутствующие звенья в цепи исследуемого, компенсируя имеющиеся проблемы и однонаправленность мышления, трансформирующуюся порой в его ограниченность, как бы дорисовывая или реставрируя картину и представляя ее в целостности. Воспаряя на крыльях фантазии, ученый как-бы возвышается над реальностью, в силу чего он способен заглянуть в будущее и, в известной мере, прогнозировать его. Интуиция зачастую выступает специфическим средством постижения истины, приходя на помощь дискурсивному мышлению, когда его возможности оказываются недостаточными. Арсенал научного познания в наши дни явно обогащается средствами художественного познания, в подтверждение чего достаточно обратиться к практике научного моделирования, в особенности к такой его разновидности как макетирование, где особенно заметны приемы и атрибуты художественного творчества. Но составляют ли все эти инструменты исключительную монополию художественного познания, а функционирование эстетических категорий в системе науки является отражением только внешнего воздействия эстетического фактора? Эстетическое содержание научного труда, как подчеркивалось выше, детерминируется самой его природой, и сам факт функционирования эстетических категорий в системе науки – отражение не только воздействия искусства, но и имманентного свойства науки. О наличии эстетических моментов в научном творчестве и о их значении наилучшим образом свидетельствуют сами ученые. О поэзии научного труда, об эстетической значимости теоретических конструкций, о красоте созидаемой наукой панорамы вселенной и о наслаждении, испытываемом и от самого созидания, и от восприятия этой картины мироздания неоднократно высказывались крупнейшие научные авторитеты. Особенно много красноречивых свидетельств мы имеем об эстетических достоинствах математики. И сегодняшние математики, указывает М.Борн, часто исходят не только из логических, но также из „эстетических точек зрения и развивают из них удивительные образы”[79]. Поэтические свойства видел в математических образах и Л.Бриллюэн, а А.Пуанкаре горячо спорил со всеми, кто исключал из математического творчества глубоко эстетическое чувство. Понятие эстетики математического творчества отстаивают и развивают и многие наши современники, в том числе и отец кибернетики Н.Винер. И это, видимо, не случайно, ибо, по свидетельству такого авторитета как академик А.Н.Колмогоров, „в самой математике есть своя эстетическая сторона”[80]. Эта характеристика с известной степенью достоверности может быть отнесена и к другим областям научного знания, ибо, как свидетельствует А.Эйнштейн, „В научном мышлении всегда присутствует элемент поэзии”[81]. Эстетический момент в научном творчестве наиболее ярко проявляется прежде всего в эмоциональном аспекте – в широком спектре переживаний, сопровождающих научный поиск, в чувстве радости, наслаждения, удовлетворения (или в соответствующих негативных эмоциях), испытываемых ученым в ходе исследования, от преодоления трудностей и получаемых результатов. И речь в данном случае идет об эмоциях, порождаемых самим характером научного творчества, его спецификой, наличием у него именно своей внутренней эстетической стороны (роль искусства здесь сказывается в той мере, в какой оно способствовало воспитанию культуры чувств ученого, сформировало его эмоциональный потенциал). Подобные эмоции детерминируются красотой, гармонией, совершенством, предстающими перед взором ученого, познающего мир, как своего рода награда за его самоотверженный труд, и характеризующими сам этот труд, прекрасный и благородный, доставляющий высшее наслаждение, во многом сходное с наслаждением шедеврами искусства. О радостях научных открытий, о муках творчества и о наслаждении им мы имеем многочисленные свидетельства, что называется из первых рук. Поэзией музыки называет академик Г.Будкер труд наших ученых по решению атомной проблемы. Характер деятельности, пишет академик, был поэтический, они творили симфонию радости, симфонию красоты. И хотя это был тяжелый, можно сказать, изнурительный труд, когда в течение трех лет приходилось ежедневно работать до двух часов ночи, академик Будкер называет этот период самыми светлыми и восторженными годами своей жизни[82]. Радость, которая овладевает исследователем, видящим, что его открытие преобразует жизнь, сравнивалась академиком М.В.Келдышем с радостью, испытанной Э.Григом, услышавшим однажды в поле свою мелодию из уст деревенской девушки и понявшим, что „его творение вошло в душу народную”[83]. Характерно, что, отмечая чувство наслаждения своим творчеством, ученые подчеркивают обычно такие познавательно-эстетические качества как стройность теоретических конструкций и соразмерность их составляющих, их логическую согласованность, последовательность и обоснованность, их красоту и гармоничность. О гармонии чисел и форм, о чувстве математической красоты выразительно писал А.Пуанкаре. А Д.И.Менделеев говорил о прелести кристаллических образований. Ошеломляюще прекрасными называл Р.Оппенгеймер ранние работы А.Эйнштейна, а знаменитая эйнштейновская формула, как известно, характеризуется как величайшее произведение искусства XX века. В упоминавшихся выше воспоминаниях академика Г.Будкера отмечается: по красоте и совершенству каждая формула не уступала веницианской вазе. „Никогда более я не слышал музыки, не читал стихов, не представляю себе вообще произведение искусства, которое по красоте внутреннего своего звучания и внешнего оформления, по гармонии чувств и разума могло сравниться с деятельностью по решению атомной проблемы”[84]. Ученый ярко живописует „изящество и красоту современной физики”; „Кто однажды соприкоснется с этими великими творениями человеческого разума, увидит, помимо глубокой мысли, и красоту. Красоту эмоциональную, действующую на чувства людей так же, как музыка, как стихи, как живопись”[85]. Красота, совершенство формул, теорий, концепций не составляет их исключительно эстетической характеристики: последняя оказывается в неразрывной связи с их собственно теоретической содержательностью, а следовательно, и с их научной значимостью. Это очевидно и в приведенных, и во множестве других высказываниях ученых. Так именно познавательной функцией математики, в которой акцентируется как раз эстетическая сторона обосновывает Н.Винер само понятие эстетики математического творчества. „Красота науки и в логической стройности, и в богатстве связей. Понятие красоты играет важную роль для проверки правильности результатов и для отыскания новых законов, являясь отражением в нашем сознании гармонии, существующей в природе”, – свидетельствует А.Мигдал[86]. „Так же как в искусстве, в науке важную роль играет понятие красоты”, – категорически утверждает он[87]. Следовательно, стремление к красоте, характеризующее высокую культуру мышления, отражается не только во внешнем оформлении математических формул и научных теорий – в их упорядоченности, стройности, изяществе, гармоничности, но и оказывает определенное влияние на само направление научного поиска, а в силу этого и на само содержание научных открытий, ибо красота – это и индикатор ценности результатов, и, напомним – стимул научного поиска. „Очень многое мы открываем потому, что нам это кажется прекрасным, а уж потом доказываем, что это полезно”[88]. Эстетический фактор науки, таким образом, находит различные проявления и может и предшествовать научному поиску (эстетическая мотивация), и сопутствовать ему (эстетическая стимуляция и инструментарий), и венчать его (эстетическое оформление и критерии оценки результатов научного исследования). И во всех этих ипостасях эстетического мы находим упоминавшуюся связь эстетического как внешнего фактора с эстетическим как имманентным свойством науки – связь столь тесную, что дифференциация их становится порой неблагодарным занятием. Эстетический фактор предшествует не только отдельным актам научного творчества, но и самому процессу конституирования науки: искусство справедливо характеризуется как своеобразная предтеча науки. Возникновение многих отраслей научного знания ведет свою родословную от определенных отраслей художественного творчества и зачатки научного знания выступают первоначально в рамках художественных произведений. Генетический аспект рассматриваемой проблемы особенно рельефно проявляется, в силу этого, при обращении к древности. Для архаичных периодов истории мировой культуры, когда сама она выступала преимущественно в синкретических формах, характерно слияние, синтез художественного творчества и теоретической мысли. Разве все эпические творения, начиная с древнейшего из них, посвященного национальному герою шумеров – Гильгамешу, не поэтическое выражение миросозерцания? Разве мифы – не опоэтизированные энциклопедии достигнутого знания? При этом речь идет не просто о соединении знания и поэтической формы, а о поэтической форме выражения именно обобщенного, теоретического, в том числе и зачатков научного знания. А сама Библия – не образец ли того же синтеза философии (этой исторически первой формы научного знания) и поэзии? В книге Иова, например, как утверждает один из современных ее исследователей, одновременно сочетаются „элементы философского трактата, поэмы и драмы, что выражается, помимо прочего, в живости описаний и стиля, драматическом нарастании действия, смелости философской мысли и пылкости чувств”[89]. Да и сами деятели античной культуры или культуры эпохи Возрождения были, как правило, не только философами и естествоиспытателями одновременно, но и учеными и поэтами в одном лице. В их числе не только упоминавшийся греческий мыслитель Гесиод или выдающийся Римский поэт-философ Лукреций Кар, не только гордость человечества Леонардо да Винчи или Михаил Ломоносов, но и большая плеяда творцов мировой культуры, представителей многих народов и эпох. Образцы синтеза поэтического и научного творчества являют нам не только упоминавшиеся диалоги Платона или Диалоги провозвестника научного мировоззрения Д.Бруно, но и многие иные бессмертные творения выдающихся мыслителей и поэтов. Некоторые из них – А.Брюсов, А.Белый и др. – пытались дать теоретическое обоснование научной поэзии, определить ее эстетические каноны и реализовать на практике соответствующие идеи. В отдельные эпохи познание объективных, социальных в частности, явлений выступает в качестве прямой и осознанной цели искусства, достигавшего в этом отношении немалых успехов. Достаточно вспомнить в этой связи реалистическую литературу XIX столетия, сконцентрировавшую свое внимание на социальной проблематике и выступавшей в качестве инструмента исследования социальных процессов, осуществляемого именно в специфической художественной форме. Достаточно вспомнить в этой связи Бальзака, не без оснований именовавшего себя „секретарем французской Истории”, или плеяду английских романистов, которые „в ярких и красноречивых книгах раскрыли миру больше политических и социальных истин, чем все профессиональные политики, публицисты и моралисты вместе взятые”[90]. Разумеется, собственно научному этапу становления многих (а по мнению некоторых исследователей, и всех без исключения) отраслей естественнонаучного знания предшествует развитие соответствующих областей художественного творчества, причем это относится не только к далекому прошлому, но и к современности. Из „химического искусства”, например, выводится современная химическая наука, из художественного моделирования – компьютерное моделирование, и т.д. Идея гармонии и неразрывно связанная с ней идея симметрии, господствующей в природе, немало способствовали оформлению идеи античастиц, существование которых было подтверждено новейшей физикой. Многие идеи, получившие позже обоснование и развитие в науке, принятые ею на вооружение и прочно вошедшие в ее арсенал пришли в науку из художественной литературы, были заимствованы оттуда или, во всяком случае, впервые увидели свет на страницах художественных произведений. Однако убедительные примеры на этот счет дает не столько история естествознания (поскольку сама малочисленность подобных примеров свидетельствует о том, что они составляют здесь скорее исключение, чем правило), а история обществознания, история социально-политических учений в первую очередь, где именно художественные произведения (например, социалистов-утопистов, русских революционных демократов и др.) послужили импульсом научных исканий. Однако применительно к науке как форме познания действительности генетическое значение эстетического фактора не может быть поставлено под сомнение. И если для архаичных периодов развития культуры было характерно опоэтизированное выражение теоретических знаний, то в наши дни соединение поэзии и науки выступает скорее в наукообразном выражении или, во всяком случае, в сциентистских устремлениях поэтической мысли. Примеры же художественного выражения теоретической мысли современности уже в силу ее исключительной сложности и специализации вряд ли могут быть признаны удачными (не говоря уже об их немногочисленности и адресованности к узкому кругу избранных). |
Похожие:
 | Реформирование мвд россии, особенности профессиональной деятельности... Реформирование мвд россии, особенности профессиональной деятельности сотрудников органов внутренних дел предъявляют повышенные требования... |  | Р. С. Белкин криминалистическая энциклопедия Рекомендовано Министерством внутренних дел России в качестве справочного пособия для курсантов, слушателей и преподавателей учебных... |
| Л. В. Карнаушенко «01»декабря 2012 г. Дисциплина: «Профессиональная этика» Приложение. Кодекс профессиональной этики сотрудника органов внутренних дел Российской Федерации 81 | | Методические указания по изучению дисциплины Дисциплина-специализации... Ного раскрытия, расследования и предупреждения преступлений рассматриваемой категории. От уровня овладения данным спецкурсом зависит... |
| Расширенная рабочая группа при м инистре внутренних дел российской... Кравченко А. И. Обществознание: Программа курса для 8-9 классов общеобразовательных учреждений. –М.: Ооо «тид «Русское слово-рс»,... | | Дальневосточный юридический институт утверждаю Специализация оперативно-розыскная деятельность органов внутренних дел, административная деятельность органов внутренних дел |
| Закон Кыргызской Республики «О гражданском контроле над соблюдением... Ия и освобождения от должности Комиссара по правам человека в деятельности органов внутренних дел Кыргызской Республики, а также... | | Нижегородская академия Методические рекомендации по подготовке рефератов для сотрудников следственных подразделений органов внутренних дел, проходящих повышение... |
| Департамент кадрового обеспечения Организация патриотического воспитания сотрудников органов внутренних дел, курсантов и слушателей образовательных учреждений системы... | | Повышение квалификации заместителей командиров омон, собр по службе Социальные гарантии сотрудников органов внутренних дел Российской Федерации: проблемы и перспективы |
| Методические рекомендации по изучению дисциплины «Специальная техника... Одним из важнейших направлений совершенствования деятельности органов внутренних дел является эффективное использование современных... | | Методические рекомендации по изучению дисциплины «Специальная техника... Одним из важнейших направлений совершенствования деятельности органов внутренних дел является эффективное использование современных... |
| Методические рекомендации по изучению дисциплины «Специальная техника... Одним из важнейших направлений совершенствования деятельности органов внутренних дел является эффективное использование современных... | | 1. Основные направления реализации антикоррупционной политики в России Формирование навыков и умений антикоррупционного поведения у сотрудников и государственных гражданских служащих органов внутренних... |
| Пакет документов по антитеррористической безопасности в образовательном учреждении Осуществляется путем привлечения сил подразделений вневедомственной охраны органов внутренних дел, частных охранных предприятий имеющих... | | Пакет документов по антитеррористической безопасности в образовательном учреждении Осуществляется путем привлечения сил подразделений вневедомственной охраны органов внутренних дел, частных охранных предприятий имеющих... |
