1.3. Концепция человека в культуре конца XX века
Постструктурализм рассматривает личность субъекта через призму «концепции теоретического антигуманизма». В самых общих чертах эта концепция заключается в признании того факта, что независимо от сознания и воли индивида через него, поверх него и помимо его проявляются силы, явления и процессы, над которыми он не властен, или в отношении которых его власть более чем относительна и эфемерна. В этот круг явлений, в зависимости от индивидуальной позиции исследователя, как правило входят мистифицированные в виде слепой безличной силы социальные процессы, язык и те сферы духовной деятельности, которые он обслуживает, область бессознательного желания как проекция в сферу чисто психологического или сексуально-психологического характера и т.д. Эта концепция направлена на разрушение представления о суверенном, независимом, самодостаточным и равным своему сознанию индивиде, классической декартовской концепции целостного субъекта. Автономова пишет об этом так: «На место экзистенциального индивидуального субъекта и структуралистического субъекта как точки пересечения речевых практик постструктурализм ставит коллективное Я (Мы), малую группу единомышленников. Она бессильна против «демонизма власти», не способна и не пытается ее захватить, но ставит целью повсеместное изобличение и описание очагов власти, фиксации ее стратегий. Такая позиция позволяет группе сохранить человеческое, жертвуя индивидуальным» (Автономова, 1991, с.243). В 50-е годы Жан Лакан объявил, что «означаемое» и «означающее» изначально разделены барьером, сопротивляющимся обозначению. И.Ильин так описывает возникшую ситуацию: «эта теория наглухо замуровала человека в неприступном склепе словесной повествовательности наподобие гробницы пророка Мухаммеда, вынужденного вечно парить в своей гробнице без точки опоры и без права переписки с внешним миром» (Ильин, 1998, с.55). Реакцией на это открытие Ж.Лакан было открытие «шизоанализа» Ж.Делезом и Ф.Гваттари. Если в XIX веке философы-романтики опасались, что их творчество может оказать манипулятивное воздействие на мир, то сегодняшние наследники идей психоанализа в культурологии и философии уверены, что если не мир в целом, то язык уж точно манипулирует человеком. Деррида считает, что все «истины», выраженные в знаковой форме, есть всего лишь фикция «нашей логоцентрической цивилизации», которые навязывают смысл и упорядоченность сознанию человека. Само сознание при этом так же становится фикцией, текстом, мешаниной, составленной из культурных систем и норм своего времени. Наиболее последовательно эти идеи развивает М.Фуко. История мира превращается у него в историю текстов и дискурсов, творимых «историческим бессознательным». Каждому времени соответствует единая система знаний — эпистема. Она реализуется в речевой практике современников как строго определенный код — свод предписаний и запретов. Эта языковая форма бессознательно определяет языковое поведение, а следовательно, и мышление отдельных индивидов. Концепция «нарративности» (повествовательности), позволяет с одной меркой подходить к сказке и научному тексту, священному писанию и роману. Господству культурного бессознательного Фуко противопоставляет деятельность «социально отверженных»: безумцев, больных, преступников и, естественно, именно в этом разряде пребывающих художников и мыслителей. В целом, по мысли Фуко, человек — создание относительно новое. Он строит свой зыбкий образ в промежутках между фрагментами языка. Поскольку язык стремится к своему единению, то «человек должен вернуться к тому безмятежному небытию, где его удерживало всевластное единство Дискурсии» (Фуко. М., 1994, с.404).
Современный человек нуждается в компасе в этом море противоречивой информации, или, вернувшись к безмятежному небытию, он умрет как Человек.
1.4. Актуальность работы
Такая потребность уже осознана в современной философии. «Современный мир требует «корпоративной коммуникации» в философии, синтетичности построений, учитывающих опыт Запада, Востока, Латинской Америки, Африки. Актуализируются и априорные схемы активного деятельностного отношения человека к миру» (История современной зарубежной философии. СПб., 1998, с.3–4). Компаративистская (сравнительная) философия позволяет себе сравнивать антропологию Шелера и Бубера, экзистенциализм и свободу в философии Сартра, рассматривать буддизм в контексте экзистенциализма Ясперса, а психоанализ Фрейда через призму ведического взгляда. Автор считает, что подобные компаративистские исследования необходимы в психологии. Например, А.Маслоу многократно заявлял, что теория самоактуализации, ключевым моментом которой является собственно «самоактуализация» и «самоактуализированная личность» является преемницей психоаналитических теорий (от Фрейда и Адлера до Фромма), и включает в себя все лучшее из этих теорий. Та же позиция заявлена по отношению к экзистенциализму, гештальт-психологии, гуманизму, холизму. А так ли это с точки зрения упомянутых теорий? В дальнейшем Маслоу, подобно О.Конту, решил придать своей теории характер «правдивой и функциональной, практичной религии» (Маслоу А., 1997, с.152) и интегрировать все лучшее из даосизма и дзен буддизма» в свою теорию. Возникает вопрос, как выглядит теория Маслоу через призму даосизма и дзен-буддизма? Как выглядит «самоактуализация» в глазах того, кто следует Дао или идет «благородным восьмеричным путем»?
Есть и еще один аспект проблемы самоактуализации. А.Маслоу, строя программу широкого объединения под знаменами «гуманистической психологии», не занимался четким и однозначным определением используемых понятий. Гуманистическая психология в том виде, в котором она существовала, отчасти состоялась как движение, но совершенно не состоялась как теоретическая школа. Соратники А.Маслоу использовали понятие самоактуализации в своих работах, придавая ему смысл, отличающийся от базового концепта. Часто использовались без четкого разведения схожие понятия «самореализация», «самодетерминация», «самоопределение», «самопостижение». В результате, сегодня русскоязычный читатель может узнать о том, что древние египтяне искали «достижения бессмертия посредством самораскрытия и самореализации» (Эшби, М., 1998); что процессы самодетерминации и самоопределения происходят на клеточном уровне задолго до появления внешних признаков дифференцировки при развитии раннего эмбриона (Албертс Б. и др. Молекулярная биология клетки. М., 1994, т.3, гл.16.2-3, с.71–97); что «у афинских политиков V века до н.э. заметны черты самоактуализации» и «самоактуализация вела к избирательному пользованию средой, известному еще по архаичной лирике» (Федотов В., 1998, с.66); социализация и самореализация объявляются сутью практики «ли» в учении Конфуция в философской энциклопедии «Великие мыслители Востока» (под ред. Я.Мак-Грила, 1998, с.12). Упомянутые термины используются еще более произвольно в книгах трансперсонального направления и серии «Сам себе психолог». Методологическая неправомерность использования терминов XX века при описании жизни Фемистокла, религиозных воззрений древних египтян или ритуальной практики китайцев в V веке до н.э. оказывается совершенно неочевидной для ученого-психолога и историка, авторов и переводчиков философской энциклопедии, что же говорить о современных студентах-психологах, которым после этого трудно объяснить, в чем именно новаторство К.Гольдштейна и А.Маслоу. Изложенное рассуждение предваряет цель и задачи данной работы.
|
