Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах и улицах «Добрая дорога детства» 2
Скачать 1.29 Mb.
|
| Леонид Блох СПЛОШНЫЕ КОСЯКИ КНИГА ПЕРВАЯ КРУИЗ, ЕЩЕ КРУИЗ Ироническая повесть 2008 Содержание Глава 1 ОТПУСК ЗА СВОЙ СЧЕТ Глава 2 ЧЕРТ ЗНАЕТ, ЧТО Глава 3 ТРЕТЬИ СУТКИ ПУТИ Глава 4 ОЦ-ТОЦ-ПЕРВЕРТОЦ Глава 5 В ОБРАТНЫЙ ПУТЬ Глава 6 РАЗВЛЕКУХА Глава 7 РАЗВЯЗКА Теплоход «Уютный», готовый к новому походу, уже пять часов покачивался у сочинского причала. Казалось, лишь позавчера, как вода из сливного бачка, схлынула с него толпа отдыхающих. Команда лайнера только что успела отмыть и отстирать следы пребывания праздного люда. Но сезон летних круизов короток, а когда же еще зарабатывать деньги, как не в августе. Поэтому стюарды снова разносили по каютам свежее постельное белье. Доставая из кладовой очередной тюк, матрос Миша Уточкин вдруг задел задвинутый далеко за мешки странный предмет. Михаил попытался достать его, но тот был настолько тяжелым, что парень, не удержав ношу, с грохотом уронил на палубу. Следящий за процессом каптер, старшина Алик Пекарь сделал вид, что впервые видит данную вещь, поэтому удивленно посмотрел сначала на упавшую к его ногам необычную черную упаковку из пластика, похожую на огромный очечник, потом на Мишу и спросил: – Откуда оно здесь взялось? – Так это у тебя надо спросить, – резонно ответил матрос. – Открой-ка его, – приказал Алик, так как был старшим по званию. Открывалась упаковка так же, как и очечник, и оказалась своеобразной сумкой-холодильником, обшитая изнутри фольгой. Через две минуты обомлевшие морячки, безуспешно подавляя позывы тошноты, увидели остывшее тело немолодого мужчины. Шикарный костюм и очень дорогие часы на трупе только подчеркивали весь ужас происшедшего. Срочно вызванный помощник капитана Ганеев только и смог произнести: – Мать вашу, – и, поразмыслив, добавил. – Через час пассажиры начнут подниматься. Засуньте его обратно в кладовку. А я пойду доложу командиру. Капитан теплохода Приходько готовился к встрече отдыхающих. Он всегда делал это сам, подчеркивая тем самым, как ценит этих людей, заплативших за морскую прогулку немалые деньги. Известие Ганеева ввергло его в ступор. – Если вызовем милицию, то отход задержат неизвестно насколько, – после небольшой паузы сказал Приходько, – а может, и вообще отменят. То есть, пиши мелким почерком, что мы – банкроты. Пассажиры, как пить дать, разбегутся и деньги потребуют обратно. Ладно, была – не была, закрывайте кладовую и чтоб тихо мне. Проинструктируй этих матросиков. Делаем вид, что мы до отплытия ничего не знали. Глава 1 ОТПУСК ЗА СВОЙ СЧЕТ Антонина и Олег Мазины впервые в жизни собрались прокатиться по морю на теплоходе. Такой себе двухнедельный круиз с заходом в турецкий порт. Да и повод был существенный – два года законного брака. Они всю свою двадцатипятилетнюю жизнь наблюдали за этими белыми корабликами из окон сочинских квартир. Сначала – порознь, вместе с родителями, а теперь уже и вместе, любуясь под настроение на закат. Но, как говорится, сапожник ходит без сапог, а жители приморского города – купаются только в ванной, и то лишь тогда, когда в кранах есть достаточный напор пресной воды. Друг семьи Антон настоял на этой поездке и внес в их решение окончательную лепту, рассказав на ушко Олегу, сколько в круизах обычно дефилирует скучающих одиноких дам. Информация была проверенная, из кинофильма про «Титаник». Мазин, как и многие из нас в разные периоды своей жизни, был бизнесменом. Это значило, что он поздно вставал, долго пил кофе, раздумывая, чем бы заняться сегодня. Но, как только раздавался телефонный звонок, Олег тут же подскакивал, быстро приводил себя в порядок и через десять минут несся куда-нибудь по неотложным делам. Летел туда, где можно было получить свой небольшой процент. Бывали дни, когда он вообще не выходил из дому. Но случалось и носиться с утра до ночи, не оставляя себе времени на отдых и еду. Даже супруга Антонина, работавшая менеджером по продаже парфюмерии, толком не знала, чем Олег зарабатывает на жизнь. Но деньги регулярно появлялись в общей шкатулке, ночевал муж всегда дома, чего же боле, как сказал поэт. Круиз стал их отложенным всего лишь на пару лет медовым месяцем. Перед отъездом Тоня посмотрела на висящую над брачным ложем свадебную фотографию. На нее глазели композиционным взглядом худощавый брюнет с непослушным вихром на макушке и коротко стриженая шатенка с зелеными глазами. Оба иронично улыбались в объектив, как бы говоря, мол, чего пялитесь, радуйтесь, что мы еще не разбежались. И правда, в последнее время отношения между супругами вступили в стадию, называемую «ты меня лучше сейчас не трогай, а то я шо-то психованный какой-то последние полгода». Причем никакого явного повода для этого не было. Просто обоих начало раздражать присутствие второго супруга в одной квартире. Морская прогулка и должна была внести какую-то новизну, что-то изменить или, в конце концов, дорубить этот гордиев узел до конца. Если уж по-другому никак. Антонина взяла отпуск за свой счет, а Олег на дядю не работал, поэтому просто сообщил партнерам, чтобы две недели на него не рассчитывали. Так молодые супруги Мазины и оказались в это солнечное летнее утро у трапа, ведущего на «Уютный». *** Три недели тому назад таким же гарным днем начинался аналогичный круиз на этом же теплоходе. Громко играла музыка. На причале с сумками и чемоданами толпился одетый в светлое и легкое народ. Чтобы попасть на корабль, надо было даже постоять в пятнадцатиминутной очереди. Но ожидание не было утомительным. Царила атмосфера праздника. Да и куда уйдет этот теплоход без меня, самого главного пассажира, вроде как заплатившего такую кучу бабок за это пока еще сомнительное двухнедельное счастье. Так думал ветеран труда и советско-российской милиции Игнатий Щекин, стоя в общей очереди. Коренастый сорокалетний мужчина с проседью в густых волосах и взглядом народного контролера при контрольной закупке колбасы. Он, конечно, мог бы показать удостоверение на право обладания льготами, которое не стеснялся доставать и в магазинах, и в общественном транспорте. Но здесь участковому милиционеру деревень Малые и Крутые Косяки почему-то стало неловко предъявлять красную книжицу. Со смешанным чувством телячьей радости и стыда он вспоминал, как достался ему билет на круиз. А дело было так. Капитан милиции Щекин был принципиальным борцом со всем, с чем в те или иные периоды жизни страны рекомендовали ему бороться сверху. Когда-то он сражался с тунеядцами и самогонщиками, потом – с расхитителями государственной собственности, затем – с первым фермером Семеновым, которого впоследствии охранял от нападок. Год тому назад Игнатий спас местного олигарха от первой жены, которую Семенов сдал в ломбард, а выкупить забыл. Да и к чему – ведь место было сразу же занято молодой кандидаткой. Вот обиженная супруга и наняла местного киллера дядю Борю, специализировавшегося на поросятах, чтобы он применил свое искусство кастрации на Семенове. Дядя Боря и на самом деле был родным братом отца жены олигарха. В трезвом виде он никогда не решился бы на то, чтобы с двустволкой и ножом стучаться в ворота загородного особняка Семенова. На вопрос охранника, мол, ты куда прешь, дядя, он ответил, что разуй глаза, паря, я ж родственник. Так киллер попал во двор, где намеревался отомстить за поруганную честь племянницы, то есть, скорее, за то, что сам потерял возможность заходить запросто в этот дом на стопку и обед. Олигарх был изолирован в туалете, а дверь в санузел блокирована пальмой в кадушке. Дядя Боря же сел в кресло рядом с сортиром и выдвинул требования: во-первых, изгнать из дома эту малолетнюю шлюху, во-вторых, вернуть законные права его сорокалетней племяшке, временно живущей у него в слезах, и, в-третьих, принести ему быстренько чего-нибудь на зуб и закусить. Семенов, не расстававшийся с мобильным телефоном даже в святая святых, позвонил в милицию. Через десять минут капитан Щекин входил в дом олигарха. Он знал дядю Борю с детства, для Игнатия киллер был просто Борькой-живодером. Участковый, не прячась и без всякой боязни, подошел к сидящему в кресле вымогателю, резко вырвал из рук ружье и укоризненно сказал: – На хрена козе баян? – А нечего обижать людей. – Пошли отсюда. – Имей в виду, Игнатий. Ружье не заряжено. Щекин отодвинул кадку и постучал в дверь: – Александр Викторович, можете выходить. – Уведи его отсюда, капитан, – ответил Семенов. – И сам уходи. – Что-нибудь случилось? – Да мне помыться надо. – Обгадился со страху, – заржал дядя Боря. Вот такой конфуз. Но капитан Щекин после этой интимной истории стал в большом почете у олигарха. А в этот июльский день участковый собирался не просто наслаждаться морскими красотами. Семенов нанял его сопровождать их с молодой подружкой Ксюшей в круизе. Взял Игнатий отпуск за свой счет, вроде как по состоянию здоровья. А что? И отдых нечаянный, и возможность заработать хорошие деньги имеется. СПУСТЯ ТРИ НЕДЕЛИ Поневоле созданный клуб четырех «Мы знаем, что на теплоходе труп» почти сразу же после отплытия собрал своих членов в каюте у командира. Матрос Уточкин, старшина Пекарь, помощник капитана Ганеев и сам Приходько решали, что делать в сложившейся ситуации. – Кто-нибудь видел раньше этого человека? – спросил капитан, который так и не сходил пока в кладовую. – Это, наверное, пассажир с предыдущего круиза, – глядя честными глазами, ответил Алик Пекарь. – Я его, вроде бы, часто в баре замечал. – А как зовут, не помнишь? – поинтересовался Ганеев. – Мне тоже его лицо показалось знакомым. – Никак нет, – покачал головой старшина. – Но выпить не дурак, в смысле, был. Если это он, конечно. – О, господи. Что ж его никто искать не кинулся? – вздохнул капитан. – И как он в кладовой очутился? – Значит, один в круизе отдыхал, – рассудил помощник капитана. – А кладовку мы, когда грязное белье стаскиваем, не закрываем. Сейчас-то что делать будем, Григорий Степанович? Он же вот-вот попахивать начнет. – Разрешите, есть предложение, – встал Алик. – У нас резервный холодильник пустой стоит. Пусть там полежит, а вернемся, сдадим милиции. – Так нельзя, – отрезал Приходько, – я обязан уже сейчас сообщить. Хотя насчет холодильника ты в любом случае прав. Как стемнеет, оттащите, а ты, Руслан, прикроешь. А я подумаю, что дальше делать. *** Олег и Антонина вошли в каюту и закрыли за собой дверь. Одинаковое чувство детского восторга охватило их. Они посмотрели друг на друга, будто увидели впервые. Мазин, ничего не говоря, обнял Тоню и впился губами, не давая возможности даже возразить. Девушка еле вырвалась и выдохнула: – Сумасшедший! Не сейчас. Скоро обед. – Успеем, – наседал Олег. – Нет, – увернулась Антонина, – вечно ты торопишься, будто в последний раз. Подождешь до вечера. – Опять ты за свое? – разозлился Мазин. – А потом скажешь, что уже поздно, давай отложим до утра. А когда проснемся, заноешь, что голова болит. – Ну, что ты, Олежка, гундосишь. Сегодня у нас будет ночь любви, я тебе обещаю. – Так может, сейчас и начнем, – потянулся он к молодой супруге. – Нет, – опять отрезала Тоня. – Надо умыться, переодеться. Успокой своего разгорячившегося братишку, сходи под холодный душ. ТРИ НЕДЕЛИ ТОМУ НАЗАД Александр Викторович Семенов, единственный олигарх в деревне Малые Косяки, стал богатым человеком давно, еще в то время, когда работал главным агрономом в колхозе «Десять лет без урожая». Удачная приватизация принесла ему наравне с председателем и главбухом третью часть всей колхозной земли, скота и сельхозтехники. Несколько операций по купле-продаже, сметливый ум и отсутствие каких-либо гуманных излишеств в характере быстро приумножили достаток за счет спившегося председателя и почившего в бозе главного бухгалтера. Теперь его деревенское поместье было огромным и хорошо отлаженным механизмом. Коровы, большой огород и картофельное поле, две бригады лесорубов плюс пилорама – неплохое хозяйство, чего уж греха таить. С первой своей женой Люсей Семенов закончил один факультет сельхозинститута. Они когда-то приехали в Малые Косяки, на родину дипломированной невесты, имея один чемоданчик на двоих. Молодые долго жили в доме ее дяди Бори, куда теперь и сдал Семенов жену, как в ломбард. В качестве компенсации Люся получила тот самый чемоданчик. Александр Викторович никого никогда не любил, кроме портретов на купюрах разных стран. А Люсиного портрета, к сожалению, не было даже на самых паршивых монгольских тугриках. Так за шо ж было ее уважать? Вот именно. Новая подруга Семенова Ксюша обладала двумя очевидными преимуществами. Она была, во-первых, молодой и, во-вторых, совершеннолетней. Для пятидесятилетнего олигарха более, чем достаточно. Прокатиться по морю захотелось именно ей. Александр некоторое время сопротивлялся, ссылаясь на занятость по работе, но в какой-то момент сломался и приказал заму купить три билета на лучший круиз. Личную охрану он не нанимал. До случая с дядей Борей в этом и не было необходимости. Так, местные рабочие по очереди и за дополнительную плату охраняли от воров поместье. Но в последнее время Ксюша часто жаловалась на то, что эта зараза Люська со своими подругами старперками проходу ей не дают. Раз даже возле магазина засаду устроили и в дерьме коровьем платье вымазали. Поэтому Семенов и попросил участкового Щекина сначала присмотреть, чтобы его невесту не обижали, а потом и пригласил с собой в круиз. Мало ли, что. *** Капитан милиции Щекин под звуки встречного марша поднялся на теплоход. Его широкую грудь в футболке гомельской трикотажной фабрики распирало какое-то незнакомое доселе чувство. Его принимали за богатого человека. Командир корабля в щегольской парадной форме пожал Игнатию руку и сказал: – Какая редкость – одинокий здоровый мужчина с явно правильной ориентацией в круизе, – и заговорщицки подмигнул сальным глазом, предложив широким жестом взглянуть вниз, на причал и трап. Все кругом пестрело от платьев, топиков, юбочек и сильно захватывало мужской дух от вида, открывавшегося сверху у явно игнорирующих верхнюю часть купальников дамочек. Щекин вел аскетичный образ жизни, интимные контакты с женщинами имел крайне редко в силу природной застенчивости. Не мудрено, что голова у него закружилась, и колени предательски задрожали. – Руслан Тимурович, проводи человека, – передал Приходько явно не подготовленного к такой эротической картине пассажира своему помощнику. Ганеев крепко взял под руку Щекина и повел по направлению к его одиночной каюте. – Располагайтесь, товарищ, – ласково сказал морской офицер пришибленному милиционеру. – Можете даже вздремнуть. До обеда вас никто не побеспокоит. Тут главное – постепенность. Вы, наверное, из провинции? – Из Крутых Косяков. – Вот видите. И сразу такое. Кто ж выдержит. Рекомендую в первый день осмотреться, на провокации не поддаваться. Привыкнуть к качке, оценить обстановку. У вас две недели впереди, наверстаете с лихвой. Игнатий не совсем понял, о чем говорил ему этот человек, но на всякий случай согласно кивнул, закрывая за ним дверь и осматриваясь. Ему предстояло жить в музее. По крайней мере, Щекин так себе это представлял. Потому что все блестело и переливалось. А что не блестело и не переливалось, то было коврами и белоснежными покрывалами. Участковый стоял на пятачке перед дверью, боясь сделать шаг вовнутрь. Затем снял форменные ботинки и, подумав, черные носки. Справа, за приоткрытой дверью, было еще одно помещение. Элементарный душ и унитаз привели Игнатия в неописуемый, простите за каламбур, восторг. Он на всякий случай закрылся изнутри на задвижку. Мало ли, вдруг офицер вернется и, вежливо козырнув, скажет, что по ошибке привел его не в ту каюту. И окажется, что жить ему придется в каком-нибудь четырехместном колхозе без удобств. Тогда он лучше все две недели будет сидеть здесь взаперти и впускать только матроса с провизией. Хотя нет, не получится. Надо же как-то выполнять то, ради чего этот козел Семенов взял его с собой. В дверь постучали. Игнатий на всякий случай затих и прижался к стене. – Щекин, ты там? – раздался голос олигарха. – Сейчас открою, Александр Викторович, – засуетился участковый. – Ты чего босиком? – Жарко что-то, между пальцев потею. – Мы с Ксюхой в каюте напротив. Не расслабляйся, через полчаса обед. *** Во время круизов капитан Приходько и изредка первый помощник Ганеев трапезничали в ресторане вместе с пассажирами. К ним за столик сажали обычно самых именитых отдыхающих. Семенов, обедавший в противоположном конце зала, обратил внимание на то, что напротив командира сидела степенная дама, а рядом с ней высокий молодой красавец. Григорий Степанович встал и, подняв бокал с белым вином, сказал: – Приветствую наших дорогих гостей от имени всего экипажа. Желаю приятного отдыха, – и, мило улыбаясь, чокнулся с соседкой. – Кто эта бабка? – спросила Ксюха, простая деревенская девчонка, которая, кроме молодости и отменного здоровья, пока не имела никаких других достоинств. Семенов грозно посмотрел на нее, пожав плечами. – Эта, как вы, деточка, соизволили выразиться, бабка, – сказал их сосед по столику, директор столичного магазина мясных деликатесов, шестидесятилетний Федор Артемьев, отдыхавший вместе с супругой Екатериной, – вдова нефтяного магната Степаняна. А рядом, если вам любопытно, ее сын Артур, наследник всего этого горюче-смазочного интереса. – Ничего себе, – присвистнула Ксюха. – Шурик, а у них денег больше, чем у тебя? Семенов поперхнулся огурцом. – Извините, барышня, – вмешался Артемьев, – если фамилия вашего спутника не Абрамович, то вряд ли. – Нам хватает, – отрезал сельский олигарх. – Не сомневаюсь, – ответил директор магазина. – Давайте уже обедать, а то все остынет. ТРИ НЕДЕЛИ СПУСТЯ Обед еще был в самом разгаре, как Антонина Мазина вдруг резко вскочила, прижала руки ко рту и побежала к выходу из ресторана. Олег с сожалением взглянул на недоеденную отбивную и, посмотрев на соседей по столику, типа, пойду, гляну, что там с моей, а вы присмотрите, пожалуйста, за едой, пошел следом. Тоня успела добежать до каюты, и шум воды в туалете подтвердил опасения Олега – морская болезнь. Да, отдых обещал быть веселым. Бледная и дрожащая жена выползла из-за двери и рухнула на кровать. – Стон этот песней зовется, – пробурчал Мазин. – Ночь любви, похоже, под угрозой. У него не было ни капли жалости к несчастной супруге. Все раздражение, накопившееся за два года и вроде бы растаявшее сегодня, вдруг, как в ртутном термометре, подскочило до верхней отметки. Глядя на беспомощную Тоню, похожую на его тещу в тот момент, когда он в первый раз пришел к ней в дом и сказал, что хочет жениться на ее дочери, Олегу неожиданно показалось, что у него две тещи и ни одной жены. Он перепугался, вышел из каюты и захлопнул дверь. И чуть не сбил стюарда, скромно стоящего с подносом, накрытым белоснежной салфеткой. – Это ваш обед, – с улыбкой сказал матрос. Мазин удивленно посмотрел на это чудо сервиса и открыл перед ним дверь в каюту. Стюард внес еду, поставил на столик и, пожелав приятного аппетита, бесшумно ретировался. Тоня, услышав слова, связанные с пищей, резко застонала и опять с ревом бросилась к унитазу. Олег пожал плечами и присел к столу. Из-под салфетки очень аппетитно пахло. *** Тело, лежащее в мешке (пришлось переложить, так как пластиковый футляр не помещался в резервном холодильнике), не давало покоя Руслану Ганееву. Он зашел в бар и присел за стойку, не зная, как начать разговор с барменом Ашотом. – Налей, пожалуйста, мне яблочного соку, – приступил помощник капитана издалека. – Что-то у тебя нет никого? – Сам волнуюсь. Ничего, первый день. Еще люди не освоились. Пей, дорогой. – А в прошлом круизе, вроде бы, у тебя никогда не пустовало? – О чем ты говоришь, Руслан. Все запасы виски и коньяка выпили, дай бог им здоровья. «Не всем на пользу пошла выпивка», – подумал Ганеев, а вслух сказал: – Слушай, Ашот, а у тебя тут вроде пара человек постоянно зависали. Не помнишь, как их звали? – А тебе зачем? – армянин подозрительно уставился на Руслана. – Ты понимаешь, кто-то часы золотые потерял. Капитан приказал мне найти, чьи они. – А, другое дело. Был один такой, с часами. Александр звали. Виски пил, как воду. Расстроенный очень был. Эх, люблю я расстроенных. Они деньги не считают. – А почему он такой был, не знаешь? – Дурак потому что. Он отдыхать с молодой девушкой приехал. Не знаю, с женой или с любовницей. Совсем глупая. На мой ассортимент смотрела и говорила: «Шурик, хочу это попробовать, потом другое, потом бренди, потом текилу». А он все, что она просила, заказывал, пока эта ненормальная не уснула за столом. И они с каким-то мужиком унесли ее в каюту. Да, это, наверно, охранник его был. Он часто, пока этот Александр тут в одиночку напивался, в углу сидел, пил только минеральную воду и немного водки. – А девица что же, больше не появлялась? – Как не появлялась! Ты что, дорогой. Все пути на нашем теплоходе ведут ко мне. Только она потом с другим кавалером приходила. С наследником нефтяного богатства Артуром Степаняном. В круизах, сам знаешь, разные чудеса случаются. Я слышал даже, что она вообще к нему в номер переехала. Слушай, Руслан. Мамой клянусь, я бы и сам переехал, если бы молодой сиськастой девочкой был. – Да, да, теперь я понял, о ком ты говоришь. Спасибо, Ашот. Ты очень помог. – Не за что, дорогой. Заходи, всегда рад. ТРИ НЕДЕЛИ ТОМУ НАЗАД – Вот сука! А, Щекин? Ну, ты видел когда-нибудь таких сук? И чего ей не хватает? Любые шмотки, жратва, питье. Все, что не попросит. – Молодая она еще, Александр Викторович, что с нее возьмешь. Одумается, прибежит. – Выгоню на хрен, Щекин. На коленях по битому стеклу будет ползать, не прощу. Игнатий, наконец, снял последнюю деталь одежды с вдрызг пьяного сельского олигарха. – Все, спите. И я пойду. – Встретишь Ксюху, не убивай, она моя, – пробурчал уже сквозь сон Семенов. Участковый выключил свет в каюте и вышел, с облегчением вздохнув. Рабочий день завершен. Можно просто погулять, подышать морским воздухом. Билет ему олигарх купил, а на расходы денег не дал ни копейки, сволочь экономная. А на зарплату милиционера особо не пошикуешь. Правда, воздух входит в бесплатный ассортимент, прилагаемый к путевке. Так что, дыши, Игнатий, сколько в легкие влезает. На теплоходе играла тихая музыка, солнце уже зашло, но приглушенный свет позволял хорошо ориентироваться на верхней палубе. Щекин хотел присесть, но все столики были заняты. Стюарды носили желающим из бара прохладительные и горячительные напитки. Участковый заметил свободное место рядом с хорошо одетой дамой, которая сидела одна. На ее столике стоял бокал с коктейлем. Он нерешительно подошел. – Присаживайтесь, молодой человек, – пригласила женщина. Двое мужчин в строгих костюмах по соседству приподнялись. – Спокойно, мальчики. Все нормально. Мальчики, напоминающие деревянных солдат Урфина Джюса, сложились обратно. Тут же подскочил официант, изобразив вопросительный знак. Щекин отрицательно покачал головой: – Я просто подышать вышел. Халдей так же быстро растворился в полумраке. Дама внимательно посмотрела на соседа, который походную майку гомельской трикотажной фабрики сменил на парадную водолазку урюпинского комбината мужской одежды. Игнатий не знал, куда девать глаза, руки и особенно ноги в форменных ботинках, постоянно, куда бы он их не протягивал, натыкающиеся на туфельки женщины. – Разрешите представиться, – сказала она, – Марианна Степанян. – Приятно, – неразборчиво пробурчал милиционер, зачем-то пододвинув бокал соседки поближе к ней. – Спасибо, – улыбнулась вдова. – Простите, а как вас величать? – Игнатий Щекин. – Какое красивое старинное имя. Вы не еврей? – Нет, – испугался участковый, – русский. – У меня был друг в детстве – Абрам Щекин. Не слышали про такого? А еще музыкант известный в Ленинграде есть – Давид Голощекин. – Эти товарищи мне не знакомы. – Не расстраивайтесь вы так. Быть евреем сейчас модно. Вот мой покойный муж был наполовину армянин, а на другую половину, по маме, тот самый. И ничего. А я вот – русская. Так что можете мне смело признаться. – Да нет, никакой я не еврей, клянусь вам. Хотите, паспорт покажу? – Ну, что вы так разволновались, Игнат Абрамович. Мне абсолютно все равно. – Я – Петрович, – чуть не взвыл Щекин. – Горячность выдает в вас семитскую кровь, голубчик. А впрочем, какая разница. Мальчики, позовите официанта. Молодой человек, принесите-ка нам водки. – Закусывать чем будете, Марианна Сергеевна? – А мы с Игнашей, как Киса Воробьянинов, солеными огурцами. Да? – Я деньги забыл, – мрачно ответил участковый, только не успел добавить, что забыл, как выглядят те самые деньги. – Это ничего. Потом вернете, при случае. Не омрачать же из-за такой ерунды наше приятное знакомство. Буквально через минуту один официант нес графинчик холодной водки и стопки, другой – поднос с грибными жульенами, тарталетками с черной икрой и селедкой по-русски, а третий – пресловутые соленые огурцы с укропчиком. После того, как водка была услужливо налита, безутешная вдова сказала: – Давай, Игнаша, за меня. Чего уж тут скромничать. Я того стою. ТРИ НЕДЕЛИ СПУСТЯ В этот вечер скрюченная морской болезнью Антонина из каюты больше не выходила, отказываясь от всего, что человек обычно отправляет в организм через ротовую полость. Олег по этому поводу не унывал. Заглянул разок в дверь. Спросил, мол, ну как ты. Но не успела Тоня открыть рот даже наполовину, как Мазин исчез, крича на ходу, типа, лежи, лежи, дорогая. Давно у него не было такого ощущения свободы. Олег и так-то не был обременен понятиями: производственная дисциплина, ранний подъем по будильнику, норма выработки и другими родными до боли любому советскому человеку. Он, если точно выразить его соучастие в товарно-денежном обмене, был «промежуточным звеном между продавцом и покупателем». Что Мазин продавал и покупал, спросите вы. А все. Все, что кто-либо хотел продать или купить. У него уже выработался нюх на то, что плохо лежит или пусть даже хорошо лежит, но не может найти своего владельца. Это Олег воспринимал как личное оскорбление и не успокаивался до тех пор, пока, к примеру, груда металлолома, ангар картошки, партия корейских компьютеров или колумбийских сардин не находили своего счастливого обладателя. Собираясь в круиз, Мазин, по совету друзей, взял с собой немного ходового товару. А почему бы не совместить приятное с полезным? В бауле, хранящемся под койкой, на которой лежала стонущая Антонина, покоилась до поры до времени масса полезных и не очень вещей. Там было несколько браслетов и цепочек, наручные часы, компасы, презервативы с запахом лесных ягод и прочая ходовая лабуда. Нужно было только разведать обстановку. Для этого Олег и пошел туда, где в вечернее время развлекалась основная масса отдыхающих. В ресторане играл оркестр. Кто помоложе, танцевали, кто постарше, пили коктейли и слушали живую музыку. Соотношение представительниц женского пола к носителям мужского можно было оценить примерно, как два к одному. Поэтому появление молодого, одинокого, высокого, симпатичного парня не осталось незамеченным. На него сразу сделали стойку несколько дамочек разного возраста, но одинаковой озабоченности. В результате употребления примерно трех литров пива в компании двух подружек из восточной Сибири и танцев до упаду с ними же Мазин вернулся в каюту только под утро. На вопрос Антонины, где ты был, он разумно ответил, что всегда работает, как проклятый, и сегодня – не исключение. А завтра он в подготовленную почву уже начнет вносить семена, то есть продавать свой товар. И к концу круиза, мол, планирует отбить все бабки, на него же и потраченные. А теперь давай, спи, милая, спокойной ночи. А то на завтрак не проснемся. В ответ Олег услышал лишь легкий стон, потому что на большее супруга уже была не способна. *** Капитан Приходько и его верный помощник Ганеев наутро после начала августовского круиза совершали обход корабля. Делалось это с единственной целью – незаметно дойти до резервного холодильника и посмотреть на оставшегося с прошлого похода безбилетного пассажира. Конечный пункт их неспешного променада находился на корме, рядом с камбузом, где священнодействовали кок и его поварята. Офицеры подошли к двухметровому белому монстру и посмотрели на него, как будто сквозь стенку можно было разглядеть его содержимое. – Открывай, Руслан, – вздохнул командир. – Чему быть, того не избежать. А я посмотрю, чтобы никто мимо не проходил. Только Ганеев повернул ключом в двери, как послышался топот ног. Дежурные по кухне шли чистить картошку. Он тут же захлопнул холодильник обратно. – Хрен с ним, попозже придем, – решил Приходько. – Продолжаем, не спеша, осмотр корабля. – Ну, узнаем мы, кто этот потерпевший, – на ходу спросил помощник капитана, – а дальше что? – Послушай, что я думаю. Если бы его искали, нам бы давно телефонограмма пришла. Так? И еще. Ты сказал, что он не один вроде был. Если это, конечно, тот, о ком мы думаем. Почему тогда при сходе с теплохода никто не прибежал к нам, не сообщил, что, братцы, человечка одного нигде нет. Странно. Что из этого следует? – Не знаю, товарищ капитан. – Правильно мыслишь. И я не знаю. ТРИ НЕДЕЛИ ТОМУ НАЗАД Фермер Семенов проснулся в мрачном настроении. Сначала он, с трудом открыв глаза, просто ощутил признаки похмелья, а уж потом, сообразив, где находится и не нащупав рядом горячего Ксюхиного тела, тут же стал мрачным. Он прекрасно понимал, что этому юному магнату нечего предъявлять. Его неискушенная подружка сама полезла к наследнику в штаны. А чего отказываться от симпатичной халявы? Александр Викторович вдруг ясно вспомнил, как Ксюха охомутала его самого. Он еще по привычке кричал «Люська», а отзывалась с готовностью уже молодая дублерша, причем делала это без всяких комплексов. Типа, хочешь Люськой звать, зови на здоровье, я подожду, пока привыкнешь. И он привык, и так быстро, как будто никакой жены с двадцатилетним стажем не существовало. А теперь с ним обошлись так же, как и он всего пару месяцев назад. Использовала молодая поросль мужика в качестве трамплина в счастливое будущее. Только не понимает Ксюха, что у этого Артура Степаняна таких, как она, четыре колонны в два ряда. И только звонка ждут, чтобы все бросить и тут же лететь к нему, выполнять любую прихоть. Приползет обратно еще до конца круиза, как только надоест нефтяному наследнику. «Не пущу, – резко подумал Семенов, – пусть на ковровой дорожке под дверью ночует». Довольный своей принципиальностью и гордый сам собою, как будто Ксюха и вправду уже скулила с обратной стороны двери, а он не обращал на нее внимания, Александр Викторович начал собираться на завтрак. Он настолько вошел в роль деспота, что очень удивился, когда, выйдя в коридор, обнаружил там только проходящую мимо старушку из соседней каюты, напевающую что-то бодренькое для аппетита. *** Ксюха в это же самое время еще крепко спала рядом с Артуром. У двери был выставлен круглосуточный пост. Охранник оберегал одновременно покой и сына, и спящей в каюте напротив матери. В отличие от отпрыска, вдова Степанян скромно почивала одна. Терпения Марианне Сергеевне было не занимать. Своего Степаняна ей когда-то пришлось обхаживать полгода. Он на женщин внимания вообще не обращал после развода с первой женой. Поэтому ей пришлось зачать ребенка, пользуя будущего счастливого отца практически в бессознательном состоянии. Она полетела тогда за ним в какой-то сибирский город, где отмечался юбилей по поводу открытия сотой скважины. Еще днем она исхитрилась узнать в единственной гостинице, где будет ночевать Степанян, и спряталась у него в номере. Ее будущий муж сильно подвыпил, чем часто стал грешить, когда остался один. А Марианна, которая тогда была просто Машкой Филатовой, как говорится, воспользовалась благоприятным моментом по полной программе со всем умением. Ее сынок, плод усилий той сибирской ночи, был более щепетильным. Когда Артур проснулся и увидел по-хозяйски раскинувшееся и сопящее рядом с ним Ксюхино тело, то начал тормошить девицу, призывая срочно встать, одеться и валить отсюда, пока мама не вошла. Но Ксюха, не открывая глаз, показала парню фигу и пробурчала, что теперь, как честный человек, он должен хотя бы накормить даму завтраком. И вообще, идти ей некуда. Ее разъяренный свинопас убьет бедную девушку, не задумываясь. Бедному нефтяному магнату (хороший каламбурчик, а?) не оставалось делать ничего другого, как пойти в душ. Что ж, для таких случаев есть мать и начальник службы безопасности. Разберутся, оградят мальчика от назойливой дамочки. *** Участковый Щекин же в эту ночь почти не спал. Он вспоминал слова начальника школы милиции товарища Стеценко. «Ребята, говорил он, наступит в вашей жизни момент, когда вы поймете, что такое честь офицера. Подлая вражина может принимать любой облик. Она будет искушать вас, сулить богатства и сало в шоколаде. Вот тогда, выдержав это испытание и не поддавшись, а раздавив эту гадину, вы сможете сказать, ребята, что стали настоящими советскими милиционерами. И вы придете ко мне, старику, и скажете «спасибо». Игнатий лежал со слезами в честных глазах и думал: «Ну и мудак же ты, товарищ Стеценко. Какому дерьму ты нас обучал. Мой однокашник Колька Спиридонов давно ездит на иномарке. Раз в год отдыхает на море. Ходит в магазин. А чего смешного? Я-то не хожу. Если только за хлебом и макаронами. И сижу я рядом с этой наследницей армянского капитала, как на горячей сковородке. И даже за свою стопку водки заплатить не могу. И на хрена мне такая честь офицера? Сандалий даже нет». – Все, решено, – сказал сам себе Щекин. А что решено, он не сказал, но это и так было видно по его суровому виду. |
Добавить документ в свой блог или на сайт
