Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах и улицах «Добрая дорога детства» 2
Скачать 1.35 Mb.
|
| ЧАСТЬ 5 Кабинет заместителя начальника УМГБ. Полковник Азаров, курирующий службу ОБХСС, нервно вышагивал по кабинету, когда стали собираться вызванные им руководители отделов и некоторые оперативники. Он всегда нервничал, когда видел, что интересы службы и интересы парторганов коренным образом расходятся. Видеть-то он видел, но говорить об этом вслух не смел: партийная дисциплинированность не позволяла. Плюс некоторые обязательства. Он до этого работал инструктором отдела административных органов Свердловского обкома КПСС. А в сорок девятом его пригласил к себе первый секретарь Андрианов и сказал, что партия его направляет на укрепление кадров в УМГБ (его предшественник был арестован как враг народа и пособник империализма, осужден по 58-й на пятнадцать лет лагерей), что партия рассчитывает на его стойкость в отстаивании интересов партии. Что было делать? Как говорится, взять «под козырек». Ему сразу на плечи - три больших звездочки и должность заместителя Чернышева. Повезло мужику. Другие, чтобы достичь подобного, служат десятки лет. А тут... Раз, два - и в дамках! А это значит, что оказанное высокое доверие ему надлежит оправдывать каждодневной службой. И он старался. Но иногда оказывался в тупике. Вызванные сотрудники управления входили по одному и рассаживались за столами, образовавшими букву «Т». Мрачно оглядев всех присутствующих, он прошел на свое место. Подчиненные, заметив его дурное расположение духа, притихли. - Я собрал вас, товарищи, чтобы заслушать информацию, обсудить ее и сообща, коллегиально принять решение. Но прежде должен высказать одно замечание: все мы работаем в УМГБ области, а не в каком-нибудь отделении милиции, а посему не пристало подменять собой низовые звенья. Оперативник отделения милиции, если мы так будем действовать дальше, может остаться без работы. Вы понимаете, о чем я? Все поняли цель и смысл замечания, поэтому промолчали. - Ваше молчание, товарищи, воспринимаю как согласие. Тогда - перейдем к существу вопроса. Подполковник, что у тебя за дело, связанное с магазином «Светлана»? Прошу - коротко и ясно! Малышев встал и начал докладывать: - Наш отдел располагает информацией, что в названном вами, товарищ полковник, магазине имел место факт хищения социалистической собственности, причем в особо крупном размере. По оперативным данным, сумма хищения может превысить (в нынешнем исчислении цен) сто тысяч рублей. Вчера была задержана гражданка Симонова, торговавшая краденым на барахолке... - Допросили?.. Кто? - Следователь Александрович... - Лейтенант, что скажешь? Александрович также встал. - Подозреваемая Симонова дала признательные показания... - Что собираешься делать? - Думаю возбудить в отношении Симоновой уголовное дело по факту торговли краденым. - А ты уверен, лейтенант, что докажешь вину? Она знала, что продает краденое? - Определенно, товарищ полковник, не знала, но могла догадываться. - Это - не аргумент. Суд не примет ваши или ее догадки. Предположения не могут быть положены в основу приговора, - Азаров встал и вновь зашагал по кабинету. - Видите, какими мы с вами пустяками занимаемся? Какая-то базарная торговка... Почему не передали в третье отделение? Вам нечем заняться? По работе соскучились? Малышев знал, что на эти вопросы отвечать ему. - Понимаете, товарищ полковник, информация получена нами... - И что? Получили - передайте. Пусть занимаются там. - Товарищ полковник, они, там не справятся и дело завалят. Директор... - Вот именно - директор.... Почему твоя голова должна болеть, справятся или не справятся? Малышева решил поддержать Кадочников. - Разрешите? - Тебе-то что не сидится, майор? - Вы сами сказали, товарищ полковник, что собрали нас, чтобы выслушать, обсудить и принять правильное решение. - Да, я так сказал... Что из того? - Значит, я также вправе высказать свое мнение... - Высказывай, кто тебе мешает? - Товарищ полковник, вы прекрасно понимаете, что речь идет о престижном, далеко не рядовом магазине. Директор - уважаемый человек. В прошлом году мы подступались уже, но... - Короче! - прервал его Азаров. - Мое мнение: а) сегодня же необходимо произвести обыск на квартире Соловейчика; б) производство по делу ни при каких условиях не передавать в третье отделение, если мы не хотим сами, своими руками погубить и дать возможность виновным вновь уйти от ответственности. - Майор, на что намекаешь? - Ни на что. - Заруби себе на носу, майор: здесь - не фронт, нет ни немцев, ни брустверов, ни амбразур. Брось свои армейские замашки, ясно? - Я сказал, что думаю... - Садись, майор. С тобой все ясно. Есть еще те, кто также думают? Ответил Малышев: - Здесь все так думают. - Но замечу: кроме меня, - уточнил полковник Азаров. - Очень жаль. - Не надо меня жалеть, подполковник, понял? - Так точно, понял. - Ты... что себе позволяешь?! - вскипел Азаров. - Да я... - он вовремя остановил себя, подавил раздражение, попытался успокоиться. Он вернулся на свое место и сел. - Извини... Погорячился... Если так... если все так считают, то я не против. Но имейте в виду: санкцию у прокурора на обыск вам трудно будет добыть. Малышев заметил: - Трудно, понимаем. Но мы рассчитываем на вас, товарищ полковник. - Ну, вы даете! - Знаем, что у вас, товарищ полковник, очень хорошие отношения с прокурором... - Вы?.. Хотите, чтобы я?.. - Так точно, товарищ полковник. - А, ладно, - Азаров хлопнул ладонью по столешнице, - двум смертям не бывать, а одной - не миновать. Добуду я вам санкцию. Только прошу: поделикатнее, поосторожнее. Не забывайте, что дело имеете с зубастой акулой. Не мне вам говорить, что директор «Светланы», узнав, что вы копаете под его людей, такое устроит, что небо с овчинку покажется. - Рискнем, товарищ полковник. - Смотрите... смотрите... Рискуете вы... Не забывайте, что о возможных проблемах я вас всех предупредил. ЧАСТЬ 6 Из воспоминаний полковника милиции Плотника: «Санкцию на обыск (по слухам) выбил сам Азаров. В оперативную группу по производству обыска на квартире заместителя директора магазина «Светлана» Соловейчика (кроме меня) вошли: следователь Александрович, оперуполномоченный уголовного розыска Еременко, майор Кадочников (по его желанию), а возглавил группу сам Малышев. Я испытывал удовольствие, что и мне (наконец-то!) предстоит участвовать в чем-то очень ответственном и, судя по всему, очень важном. С гордостью ждал своего часа. Старшие мои товарищи, конечно, ничего такого уж важного в предстоящем обыске не усматривали. Обычное дело. Но это для них! А для меня... Забегая вперед, скажу, что в последствии и эти «зубры» станут растерянно качать головами, вспоминая этот обыск». Магазин «Светлана». Крохотный кабинетик-закуток. - Доброе утро, Яков Яковлевич! Соловейчик оторвал взгляд от документов, лежавших грудой перед ним, увидев вошедшую Прошкину, в ответ на приветствие кивнул головой и вновь уткнулся в бумаги. Прошкина, таинственно оглядевшись вокруг, полушепотом сказала: - Мне что-то тревожно, Яков Яковлевич. - Что случилось, милейшая Алла Демидовна? - не отрываясь от документов, спросил Соловейчик женщину. Прошкина убрала со стула лежавшие какие-то книжки и присела. Она смотрела на Соловейчика и не могла надивиться его самообладанию. Ей казалось, что ничто его не сможет вывести из равновесия. Они знакомы (и довольно-таки близко) с сорок второго. И с того времени она не помнит, чтобы он когда-то повысил голос - на нее или на кого-то еще. - Ты, как гляжу, спишь спокойно? - Почему бы и нет? Не вижу причин... И тебе рекомендую. - Вечером должна была зайти Симонова. За очередной партией. Не объявилась. Пошла к ней. Ее и дома не оказалось. Домашние сказали, что она странным образом задерживается: обычно, мол, с барахолки она возвращается в пятом часу. Посидела немного - не дождалась. Сегодняшним утром поехала на барахолку... Тебе не интересно, что там узнала? - Нет. Что может быть интересного на барахолке? - Соловейчик отодвинул от себя в сторону бумаги и откинулся на спинку стула. - Милейшая Алла Демидовна, вот что я тебе скажу: волноваться надо было раньше. Теперь же - все во власти Всевышнего, а он, ты хорошо знаешь, где находится... Прошкина нагнулась к нему и прошептала: - Но... вот-вот нагрянут. - С чего ты взяла? Спокойствие, милейшая, спокойствие. Что ты вздрагиваешь от каждого шороха? Не кисейная, кажется, барышня. - На барахолке мне сказали, что вчера торговку, которая рядом с ними торговала, то есть Симонову, «замели». Произнеся столь важное, как ей казалось, сообщение, она стала ждать его реакции. Реакции - никакой! Лишь после минутной паузы заметил: - Фи! Какие словечки! - презрительно произнес он по-прежнему ровным голосом. - И откуда ты набралась жаргона? - Сам знаешь... - Да... Ее не отпустили? – равнодушно поинтересовался Соловейчик. - Не знаю. - Надо будет узнать... Не хотелось бы, чтоб из-за нас пострадала. - Пожалел... - Вот еще что: когда придут, ты должна лишь каяться, понятно, милейшая? Каяться, бить себя в грудь и больше ничего. Что же касается торговки, то станешь говорить, что она не знала и не могла знать, что поставляемый ей товар на реализацию краденый. Ее надо вывести из-под удара. - Какой жалостливый... - Оставь этот тон, милейшая. Мы так должны действовать не только ради нее, но и ради нас. Она нам еще пригодится: русский человек на добро всегда платит добром, ясно? - Трудно тебя понять... Чего ты хочешь? - Не задавай лишних вопросов. Я тебе еще раз говорю: на следствии веди себя так, как условились. Все, что касается кражи соцсобственности, - рассказывай все, до запятой. На все другие вопросы следователя - старайся молчать или говорить что-либо несущественное. Впрочем, я не думаю, что при таком нашем «примерном поведении» у следователя появятся лишние вопросы. У него задача одна: поскорее закончить следствие и дело спихнуть в суд. Чем скорее он это сделает (с нашей помощью), тем для него лучше. Так что он нам будет еще благодарен. Да и в суде пригодится. Раскаяние в содеянном и содействие следствию - существенно смягчающие вину обстоятельства. - Боязно все равно. - Для тебя - вообще ничего страшного не предвидится. Я буду брать всю вину на себя. Самое большее - за соучастие получишь пару лет. Пока суд да дело - срок-то и пройдет. - А с тобой... что? - Ну, мне светит побольше. Но и я рассчитываю на снисхождение. Как-никак, а участник войны... Еще раз прошу: возьми себя в руки. Ты знала, на что идешь. Сейчас поздно думать о последствиях. Смягчить их - это единственное, что мы можем... Не замыкайся на настоящем... Смело гляди в будущее. А там... Прошкина скептически посмотрела на него и заметила: - Там - тоже может повернуться по-всякому. - Милейшая, Алла Демидовна, избавляйся от пессимизма. С ним трудно жить. Дом на Набережной. В половине восьмого вечера в дверь квартиры №17 постучали. Соловейчик, занимавший дальнюю, угловую комнату, слышал, но не пошел открывать. Вышла соседка. Он слышал, как она прошлепала к двери и спросила: «Кто там?» В ответ мужской голос сказал: «Откройте, милиция!» Он слышал, как звякнула защелка, заскрипела отворяющаяся дверь и голоса. Соседка: - Что случилось? Тот же мужской голос: - Здесь проживает гражданин Соловейчик? Соседка: - Да, вон в той комнате. Мужской голос: - Он дома? Соседка: - Да... А что случилось? Мужской голос: - Разрешите пройти к нему? Соловейчик, заслышав тяжелые шаги, пошел навстречу. Они встретились в коридоре. Соседка по-прежнему стояла у дверей, испуганно глядя на пришедших. - В чем дело, товарищи? - Вы Соловейчик? - спросил подполковник Малышев. - Да, я Соловейчик - к вашим услугам. В чем дело? Кто вы? Я вас не знаю, не имел чести быть знакомым. - Вы ошибаетесь... Год назад мы уже встречались. Соловейчик, присмотревшись к подполковнику, сказал: - А ведь верно: вы - начальник ОБХСС... мы встречались на работе... однажды... Извините, что сразу не признал. Что же вас в столь поздний час привело ко мне?.. Впрочем... Что мы здесь стоим? Проходите, пожалуйста, ко мне. Соловейчик пошел вперед, за ним - все остальные. Войдя в комнату - опрятную и уютную - Соловейчик, показав на стулья, пригласил: - Присаживайтесь, товарищи. Трое присели, а двое - сержант и высоченный старшина - остались стоять в дверях. - Гражданин Соловейчик... - Ну, зачем же столь официально? - упрекнул Соловейчик. Малышев оставил упрек без внимания. - Гражданин Соловейчик, мы намерены произвести обыск у вас... - Простите, что вы сказали? Обыск?! С какой стати? Это какое-то недоразумение!.. А... санкция прокурора у вас имеется? - Разумеется, - Малышев протянул ему листок с машинописным текстом и печатью. - Ознакомьтесь. Соловейчик, прочитав, удивленно сказал: - Не понимаю, но не смею препятствовать... Что же вы намерены искать? Малышев не ответил на вопрос. Он обернулся к стоящим в дверях милиционерам. - Старшина, позаботьтесь насчет понятых. Старшина вышел, но через минуту появился вновь, а следом за ним вошли в комнату соседи Соловейчика - Нина Васильевна и Игорь Юрьевич Курдюковы. - Вы, товарищи, привлекаетесь в качестве понятых, - обратился к ним Малышев. - У вас нет возражений? Соседи отрицательно покачали головами. А Соловейчик сказал: - Может, представите всех пришедших с вами, товарищ подполковник? - С удовольствием. Майор Кадочников, заместитель начальника УгРо, старшина Плотник и сержант Еременко, оперуполномоченные УгРо, лейтенант Александрович, следователь ОБХСС, я же - подполковник Малышев, начальник ОБХСС. С понятыми, как понимаю, вы знакомы. - Спасибо. - Что ж, тогда - приступайте. К обыску приступили Плотник и Еременко. Следователь разложил на столе бумаги, приготовившись писать. Кадочников и Малышев продолжали сидеть, внимательно следя с двух сторон за поведением Соловейчика, пытаясь увидеть на его лице беспокойство. Но тот сидел на стуле возле единственного окна и совершенно спокойно листал красочный журнал «Советская женщина», не обращая никакого внимания на все происходящее в комнате. Минут через десять после начала обыска он отложил в сторону журнал и спросил: - Скажите, что вы намерены найти? Скажите. Может, я сумею вам помочь? Ответил Малышев: - Ищем то, что надо. Спасибо за желание помочь, но не надо. Думаю, ребята со своей задачей справятся. - Ну... ладно. Хозяин – барин, - Соловейчик вновь взял в руки журнал. Тем временем Плотник и Еременко, тщательно осмотрев содержимое старенького и простенького платяного шкафа, деревянного сундука, окованного цветными жестяными полосками, отодвинули и заглянули за громоздкий и продавленный диван. Пока - ничего. - Вы могли бы сберечь время, - опять заметил Соловейчик. - Ничего, мы не спешим. Вы сами знаете: солдат спит - служба идет, - усмехнувшись, заметил Малышев. Соловейчик также усмехнулся. - Да, но вам, судя по всему не до сна. - Согласен с вами. Но мы свое возьмем, - на лице Малышев опять появилась улыбка. Он улыбался, но внутри-то кошки скреблись. Его беспокоило абсолютное спокойствие хозяина комнаты. «Неужели, - думал он, - уже ничего? Успел избавиться от краденого? Позорище, если опоздали». Старшина Плотник, тем временем, начал простукивать пол, пытаясь обнаружить под половицами пустоту - тайник. Ничего! Он с минуту постоял, озираясь по сторонам. Потом подошел к Еременко, что-то тому шепнул. Они вновь подошли к платяному шкафу. Встали по обе его стороны и стали отодвигать от стены, пытаясь заглянуть туда. Отодвинув, за шкафом что-то тяжело зашуршало и упало вниз, на пол. Старшина отодвинул со своей стороны побольше, залез туда обеими руками и вытащил большой бумажный сверток, перевязанный бельевой веревкой. Повертев его в руках, подошел к столу и положил перед следователем. Следователь Александрович, показав рукой на сверток, спросил: - Что здесь, гражданин Соловейчик? - Здесь? Ну... ткань... на костюм... - Понятые, прошу подойти поближе, - следователь на глазах всех присутствующих стал разворачивать сверток. Там действительно была ткань. - А я что вам сказал? - заметил со своего места Соловейчик, по-прежнему оставаясь спокойным. - Да, но не многовато ли для одного костюма? - Сколько есть. Следователь вновь спросил: - Откуда у вас эта ткань? - Купил, естественно. - Где? - В своем магазине. Из нового поступления. - Господи, - Нина Васильевна, соседка, всплеснула руками, - Яков Яковлевич, откуда у вас такая уйма денег! Он не ответил. Однако следователь не оставил без внимания слова одной из понятых. - В самом деле, откуда? - Разрешите не отвечать на этот вопрос. - Почему? Ведь отвечать все равно придется - не сейчас, так потом. - Потом видно будет, - равнодушно заметил Соловейчик. Ни Малышев, ни Кадочников ничего не могли понять. У того и у другого в голове сидел один и тот же вопрос: почему он так спокойно реагирует на все происходящее? Невольно начала сквозить мысль, что у него не все в порядке с головой. Следователь черкнул на клочке бумаги несколько слов и передал Малышеву. Тот прочитал: «У него - помешательство. Надо будет направить на обследование к психиатру».Малышев согласно кивнул головой. Но процедуру обыска надо было заканчивать. Следователь спросил: - По имеющимся у нас сведениям, эта ткань была похищена в магазине «Светлана». Что вы на это скажете, гражданин Соловейчик? Соловейчик, недовольно сдвинув к переносице брови, угрюмо сказал: - Ну, что я на это могу сказать, гражданин следователь, что?! - Вам виднее, что сказать. Все присутствующие с удовлетворением отметили, что и он, подозреваемый, обладает эмоциями. Соловейчик встал. Но Малышев его остановил. - Нет уж, вы сидите. Он сел назад. - Ответьте на вопрос: вы похитили ткань - да или нет? Соловейчик развел руками. - Кто-то предал меня... увы... Никому доверять нельзя. Никому! Ну, что за народ, а? Не народ, а кобылка. - Как понимать ваши слова? Как признание в содеянном? Следователь ждал, а Соловейчик не спешил с ответом. Он, понурившись, сидел и теребил пальцами бахрому скатерти. После непродолжительной паузы он поднял глаза на сидевших перед ним милиционеров, обречённо вздохнул и махнул рукой. - А... выхода нет! Только... прошу учесть, что даю показания добровольно, без принуждения с вашей стороны. Подполковник Малышев возразил: - Напоминаю: не вы к нам, а мы к вам пришли. - Это верно. Следователь спросил: - Вы похитили из магазина два тюка костюмной ткани типа «Бостон». Мы нашли в результате обыска только один. Где другой тюк? - О, да вы прекрасно информированы. Майор Кадочников, ни на минуту не спускавший глаз с лица Соловейчика, ухмыльнулся. - Служба, гражданин, служба. - Это верно: служба - дни и ночи. - Комплимент? Или... - Без всяких «или», товарищ майор. К сидевшим за столом подошел старшина Плотник и, обращаясь к старшему по званию, то есть к подполковнику Малышеву, тихонько сказал: - Осмотр комнаты закончен. - Хорошо, - Малышев повернулся к Соловейчику. - Итак, гражданин, вы не ответили на вопрос следователя. Соловейчик, судя по всему, решился. - Я отвечу не только на означенный вопрос, но и расскажу все остальное. Я, надеюсь, могу рассчитывать, что чистосердечное признание наш суд учтет? - он с надеждой посмотрел на следователя. Следователь ответил: - Скорее, да, чем нет. И Соловейчик во всех подробностях рассказал о краже. Он рассказывал так быстро, что следователь едва успевал записывать. Кадочников и Малышев, слушая, отмечали про себя, что показания точь-в-точь совпадают с информацией осведомителя «уголовки». Даже в деталях. О таком обычно приходится лишь мечтать. - Гражданин Соловейчик, - обратился вновь к нему следователь, - судя по характеру признательных показаний, вы искренне раскаиваетесь в содеянном. - Я действительно раскаиваюсь и... стыжусь... Войну прошел, трудился, а тут... Нечистая сила под локоть толкнула... Не знаю, как это мог сделать... Вы можете не верить, но я ждал вас. Я чувствовал, что вы за мной придете. Ночами не спал: от каждого стука вздрагивал... Думал, чтобы пойти к вам, но... боязно... Так и не решился. - И зря, - сочувственно заметил следователь. - Ситуация могла быть иной. - Увы, - Соловейчик развел руки, - что теперь говорить... Опоздал я. В отличие от Александровича, сочувствующего Соловейчику, Малышев и Кадочников продолжали относиться с недоверием к показаниям: слишком уж все просто и ясно. Кто перед ними: заблудшая овца или матерый волк? И то, и другое - не исключается. Но, объективности ради, следует признать, что все говорит в пользу первого, а вот в пользу второго ничто не указывает. - Скажите, гражданин, - обратился Малышев, - зачем вам такие деньги понадобились? Вы - один. Зарабатываете немного, но достаточно. Что-то случилось? Кто-то вымогает? - Это дело сугубо личное, не хотелось бы впутывать в это других, не имеющих отношения... Александрович возразил: - Вы говорите, а мы сами решим, кто имеет отношение к вашему делу, а кто нет. - Неудобно, знаете ли... - Не ломайтесь, - раздраженно бросил Малышев. - Неудобно одно: штаны через голову надевать, но клоуну и это удается. - У меня есть подруга... фронтовая. Десять дней назад решили соединиться узами брака... - Кто она? - спросил следователь. Он спросил, хотя ответ уже знал. - Аллочка... Простите, Прошкина Алла Демидовна. На фронте сблизились. Она - военврач третьего ранга, я - командир отделения связи. В сорок втором из окружения под Вязьмой вместе выходили... А через год (так судьба распорядилась) оба в плену оказались. В разных концлагерях были. Меня держали в лагере для военнопленных, под Гомелем. Она, как потом, после войны узнал, была в лагере «Терезин» (это в Чехии). Вновь встретились после победы в Свердловске. Вот... Спустя несколько лет решились... - Причем тут все это? - спросил Александрович. - Как же! Я подумал, что нам лучше будет, если купим домик на окраине... Чтобы с приусадебным участком. - Итак, вам понадобились деньги... - Да... Но, товарищи милиционеры, она ни при чем. Это я все. Подполковник Малышев саркастически сказал: - Какое благородство. Соловейчик развел руками. - Так воспитан, - и решительно повторил. – Аллочка тут ни при чём Кадочников вновь ухмыльнулся. - Как «ни при чем»? Она же вам помогала в хищении, а потом и в сбыте. - Вы и это знаете? - Знаем, потому что задержана торговка на рынке, через которую Прошкина пыталась «сплавить» украденное. - Да... но она не хотела... я уговорил. Она категорически возражала. Моя лишь вина. Следователь Александрович закончил оформление протоколов обыска и изъятия найденного, дал подписать понятым, все время молча стоявшим в сторонке, дал ознакомиться Соловейчику и попросил также подписать. Соловейчик внимательно прочитал протоколы и поставил подписи. И спросил: - Что со мной будет? - Пока мы задержим вас по подозрению в совершении кражи социалистической собственности, а потом будет предъявлено и обвинение в совершении данного преступления, - ответил следователь и стал собирать исписанные листки бумаги в стопку. - Прошу вас, гражданин Соловейчик, собираться. |
