Любимый стих
Теплое солнечное утро. Шурик вышел на крыльцо и зажмурился от ослепительно-яркого света. Наконец-то наступило лето, долгожданные каникулы! Теперь свободного времени будет больше, хотя, конечно, и обязанностей по дому - тоже.
У Шурика было два друга: одного звали Андрей, а другого - Славик. Андрей был высокий, худой, с большими серыми и добрыми глазами. Славик - ниже ростом, с черными волосами и такими же черными, как угольки, живыми глазами. Андрей - спокойный, уравновешенный и покладистый, Славик - энергичный, шустрый и даже слегка задиристый. Но Шурик любил как одного, так и другого.
Мальчики дружили с детства и знали друг друга, как родные братья. Свободное время они всегда проводили вместе: ходили на рыбалку, ездили на велосипеде за город, а иногда, тайком от родителей, смотрели телевизор у неверующих одноклассников. Вместе с тем они охотно посещали подростковые занятия и воскресные богослужения.
Во всех развлечениях Андрей, Славик и Шурик были единомысленны, по крайней мере до позапрошлого воскресенья.
Наступивший день сулил Шурику много интересного. Родители разрешили ему поехать с друзьями в лес. Наскоро позавтракав, он взял приготовленный мамой обед, вывел из сарая велосипед и через десять минут уже мчался по проселочной дороге.
Подъехав к условленному перекрестку, Шурик увидел друзей.
- Давно ждете? - подал он им руку.
- Нет, только подъехали,- отозвался Славик.
- Ну что, едем?
- Едем!
Пока ребята ехали по поселку, было тепло. Но как только сзади остались последние дома и впереди показался лес, солнце скрылось за тучи, подул ветер, запахло дождем. Мальчики не стали заезжать далеко и остановились на опушке.
- Ну и денек! - разглядывая затянутое темными облаками небо, протянул Шурик.
- Холодно, как осенью,- поежился Славик.- Хотя бы дождь не пошел...
- Надо было вчера ехать,- обиженно сказал Шурик.- Я же говорил вам! Такая погода была!
Наступило неловкое молчание. Шурик, насупившись, смотрел в землю.
- Шурик,- заговорил Андрей, и его добрые глаза при этом стали еще добрее,- ты же знаешь, что вчера было подростковое. Мы не хотели пропускать его из-за прогулки.
Шурик понимал и даже соглашался, что Андрей со Славиком поступили правильно, но это почему-то раздражало его. Раздражало именно то, что его друзья стали вдруг поступать правильно, а он совсем не испытывал к этому желания.
Две недели назад Андрей и Славик покаялись, и Шурик стал замечать, что между ним и его друзьями что-то изменилось в отношениях. Он чувствовал, что какая-то невидимая стена отделяет его от любимых товарищей. Нет, они не стали относиться к нему хуже. Но все равно Шурик считал себя оставленным. Теперь Андрея и Славика не интересовали прежние приключения, они перестали бегать к друзьям смотреть телевизор, изменилось их отношение и к подростковым занятиям. А ведь Шурик всегда знал их совершенно другими...
- Ну не возвращаться же нам назад! Давайте поиграем в догонялки и согреемся! - нашел Славик выход из положения.
Набегавшись вдоволь, друзья стали искать место, где можно было бы отдохнуть и пообедать.
- Пойдемте вон туда,- показал Андрей на кучу брошенной прошлогодней соломы.
- Там и от ветра можно спрятаться,- поддержал его Славик, оценивающе разглядывая почерневшую солому.
Ветер заметно стих. Он вяло шевелил солому, путался и терялся в ней. И только верхушки деревьев о чем-то шептались.
- Давайте немного почитаем,- предложил Славик, вынимая из кармана Евангелие.
- Давай! - подхватил Андрей и сел.- Давайте по очереди прочитаем свой любимый стих. Шурик молчал.
"А какой у меня любимый?" - подумал он. Он напряг память, пытаясь вспомнить хоть один стих из Евангелия, но, кроме отдельных слов или, в лучшем случае, выражения, ничего не мог вспомнить.
Как издалека, до Шурика донесся проникновенный голос Славика:
- "Господь - Пастырь мой, я ни в чем не буду нуждаться..." Мне этот стих особенно нравится, потому что я тоже стал овечкой Христа. Мне так хочется идти вслед за Ним! Он заботится обо мне, потому что я принадлежу Ему.
- А мне больше всего нравится стих из первого послания Иоанна.- Андрей взял Евангелие и прочитал: - "Смотрите, какую любовь дал нам Отец, чтобы нам называться и быть детьми Божьими". Я раньше не задумывался над этими словами. Но когда покаялся, они прямо врезались мне в сердце. Как сильно любит меня Бог! И мне очень хочется не только носить имя христианина, но и быть им на самом деле!
- А теперь, Шурик, твоя очередь,- протянул Андрей Евангелие.
Шурик несмело взял его и стал перелистывать, пытаясь вспомнить хоть какой-нибудь подходящий текст. Отказаться ему было неудобно, а читать - нечего. Наконец он остановился на послании Римлянам и начал читать:
- "Братия! желание моего сердца и молитва к Богу об Израиле...- На мгновение он остановился, чувствуя, что читает что-то не то.- ...Во спасение,- продолжил он сдавленным голосом,- ибо свидетельствую им, что..."
Голос Шурика стал совсем неуверенным, и он замолчал. Друзья в недоумении переглянулись.
- У меня нет любимого стиха,- густо покраснев, признался Шурик и возвратил Евангелие Славику.
Домой Шурик возвращался с тяжелым сердцем. Серые дождевые тучи, казалось, вползали в его встревоженную душу, усиливая переживания. Ему было стыдно перед друзьями и досадно, что не мог найти подходящий стих. Ведь он знал немало золотых стихов!
"Это потому, что я совсем перестал читать Библию",- понял Шурик и дал себе слово читать каждый день.
И все же он не выполнил свое решение. Библия оставалась для него неинтересной, как ни старался он найти в ней что-нибудь увлекательное. Когда же ему попадалась какая-нибудь художественная книга, он с удовольствием прочитывал ее.
Однажды руководитель подростковой группы предложил Шурику "План чтения Библии". Пробежав по нему глазами, он обрадовался: "Вот это мне подходит! Надо хоть раз прочитать всю Библию. Может, там и есть что-то интересное..."
И Шурик снова принялся читать Библию каждый день, преследуя одну цель - найти в ней что-нибудь интересное.
Книга Бытие в основном была ему знакома. Эти истории он не раз слышал и дома, и на детском собрании. Книга Исход сначала показалась Шурику захватывающей и оригинальной. Там так интересно развивались события! Необычная жизнь израильского народа, небывалые чудеса, погоня сильного войска за рабами, смелость и мужество вождя... Но потом начались перечисления, что и как нужно делать в разных случаях жизни.
"Это не для меня",- не вникая в текст, перелистывал Шурик страницы.
Он читал быстро, совершенно не задумываясь над смыслом. Неожиданно ему бросилось в глаза короткое выражение: "Ворожеи не оставляй в живых". Эти слова всколыхнули его совесть.
Шурик отчетливо вспомнил, как одноклассник принес в школу карты и на перемене гадал всем, кто хотел, а потом предложил и ему. Не в силах пошевелиться, Шурик растерянно смотрел в раскрытую Библию.
"Значит, по закону, тех, кто ворожил, убивали? - Ему стало жарко от этой мысли.- И хотя я сам не гадал, все же... был участником этого мерзкого дела..."
Если раньше Библия была для Шурика непонятной и неинтересной, то теперь она стала страшной и осуждающей.
Несколько недель Шурик не прикасался к Библии. Ему казалось, что в ней записано все, что он сделал плохое, а он боялся узнать правду о себе. Захлестнувшее беспокойство не отступало. Шурик не находил себе места от сознания, что он достоин смерти за все, что сделал в своей короткой жизни. В плане чтения у него так и остались помеченными всего две книги: Бытие и Исход.
На одном из воскресных богослужений, уже в конце собрания, на кафедру поднялся гость.
- "И воззвал Господь Бог к Адаму, и сказал ему: где ты?" - прочитал он из первой книги Библии.- Почему Богу пришлось искать Адама? Что заставило его спрятаться? - спросил проповедник и сам же ответил: - Читая эту главу сначала, мы находим объяснение такому поведению Адама и Евы. Они сделали грех, преступили повеление Бога и сознавали, что заслуживают смерти...
"Я тоже заслуживаю смерти",- в ужасе подумал Шурик, снова вспомнив свои грехи.
- Конечно, всевидящий Бог знал, где спрятался Адам,- продолжал проповедник.- Но он позвал его, желая избавить от смерти.
Внезапно Шурик понял, что Бог ищет и его. Ищет не для того, чтобы наказать и умертвить за грехи, а для того, чтобы простить. Словно яркий свет залил его сердце. Ему стало стыдно и горько от сознания, что он грешник, что он сделал столько злых и негодных поступков! Да, он заслужил гибель, но Бог хочет помиловать его и дать ему новое сердце - чистое, не злое!
Когда проповедник пригласил всех к молитве, Шурик первый раз в жизни помолился на собрании. Не стыдясь слез, он искренне просил у Бога прощения за все свои грехи.
В тот день Шурик снова стал читать Библию по порядку, с самого начала. Теперь ему хотелось узнать о себе всю правду. И не только узнать, ему хотелось жить по заповедям Божьим.
"И воззвал Господь Бог к Адаму и сказал ему: где ты?" - прочитал Шурик в третьей главе книги Бытие.
"Как я раньше этого не понимал? - удивлялся он.- Да разве я мог понять, скрывая свои грехи? Теперь сразу же буду просить прощения и постараюсь делать все так, как говорит Библия".
Так у Шурика появился первый любимый стих, и он ясно понял, как Бог через Свое Слово разговаривает с людьми.
Самое прекрасное - даром
Моя память со всеми подробностями хранит один случай, происшедший однажды в детстве. То был трудный день. Егор, старший брат, кажется, испытывал мое терпение. Он ходил за мной по пятам, и ему почему-то срочно требовалось то же, что и мне. Взял я отвертку подтянуть ручки на шкафу - ему потребовалась отвертка, взялся подклеить книгу - ему понадобился клей Егору было уже тринадцать лет, а мне - одиннадцать, поэтому почти всегда я должен был уступать ему, хотя и не без боя Вышел я во двор покататься на велосипеде - Егор тут как тут. Он вцепился в багажник и начал раскачивать велосипед так, что я упал на клумбу и сломал несколько гладиолусов Потом мы стали драться, так как каждому хотелось взять верх над другим.
Мама уже не раз останавливала нас, предупреждала, что накажет, но мы пропускали все это мимо ушей. Заметив, что она наблюдает за нами через окно, я почувствовал, что заслуживаю наказания, и решил не связываться больше с Егором. Я зашел в дом, взял большой атлас и стал рассматривать его. Увлекшись, я не заметил, как сзади подкрался Егор. Он толкнул меня в затылок так, что я ткнулся носом в книгу.
Это был предел моему терпению. Мы вцепились друг в друга и покатились кубарем. Покрывало с дивана сползло на пол, дорожки поехали под стол, загремел опрокинутый стул, а я оказался на лопатках. Егор торжественно восседал на моем животе. В это время в комнату вошла мама.
- Что здесь происходит? - спросила она строго.- Вы никак не можете успокоиться? Встаньте-ка в угол и не выходите, пока не придет папа. Будете отчитываться перед ним за свое поведение.
Отец у нас был строгий, мы боялись его наказания. Поэтому, постояв немного в углу, решили помириться с мамой до его прихода. Но мама, казалось, не слышала нас.
Сначала я винил во всем Егора. Если бы он не задирался, мама не наказала бы нас. А потом понял, что и сам хорош. Надо было не так вести себя, тогда все было бы по-другому. Сознание вины наполнило мое сердце страхом перед предстоящим наказанием.
Приближался вечер. Вот-вот должен прийти папа. Мама принялась накрывать на стол. Запах жареной картошки приятно щекотал нос, вызывая аппетит, и мы снова начали просить у мамы прощения, напоминая, что сильно хотим кушать.
Мама оставалась непреклонной. Она сказала, что много раз предупреждала нас, но мы не слушались и теперь разбираться с нами будет папа.
На душе было скверно. Я понимал, что заслуживаю наказания, но как хотелось избежать его! Пока еще не пришел папа, у меня теплилась надежда. Но каждый раз, когда мама, выслушав нашу жалобную просьбу, отказывала нам, надежды на избавление от наказания становилось все меньше и меньше. Горькое чувство вины и страха наполняло мысли и чувства.
Папа почему-то задерживался, и мама разрешила нам поужинать. Понурив голову, мы сели за стол. Любимая жареная картошка казалась горькой и совершенно невкусной. Мне уже не хотелось есть.
Мы еще сидели за столом, как за окном послышались папины шаги. Мама велела нам занять свои места в углу.
Сердце мое учащенно билось. Я сознавал, что виноват, но сильно боялся наказания. Не в силах ничего изменить, я сдерживался, чтобы не расплакаться. Было очень жалко себя.
Отец внимательно слушал наш мучительный рассказ и задумчиво смотрел то на меня, то на Егора. Мне казалось, что моя вина несравненно больше тех признаний, которые я произносил, и папа в этот раз должен наказать меня строже обычного.
- У них столько энергии! - вздохнула мама, когда мы замолчали.- Вот они и тратят ее куда попало.
- Энергия - это хорошее дело,- присел папа на диван.- Идите, мальчики, сюда! Скажу вам, что своей силой и энергией нужно пользоваться разумно. Возьмем, например, огонь. Мощная сила, правда?! От огня много пользы: и дом обогреет, и машину заставит двигаться, и пищу поможет приготовить. Без огня и жизнь немыслима. Но полезна эта энергия только тогда, когда ею правильно пользуются. А если огонь неуправляем? - Тогда от него одна беда.
Вы тоже должны уметь управлять своей силой. Библия учит, что тратить ее надо на добрые дела. Это касается и нас с мамой, и вас. Вы сегодня не почистили сарай, не накололи дров, как я вас просил. А могли бы сделать это, да еще и к бабушке сходить, ей помочь. И тогда не было бы нужды вас наказывать.
Отец немного помолчал, затем пристально посмотрел нам в глаза и сказал:
- Чтобы научиться правильно, угодно Богу расходовать свои силы, нужно прилагать старание. А когда вам это не хочется, когда вы ленитесь и даете себе волю, мы с мамой должны наказывать вас, чтобы помочь научиться управлять собой.
Я хорошо понимал, о чем говорил папа, и соглашался с ним. Мне и не хотелось драться с Егором, но почему-то всегда так получалось, всегда не хватало сил вовремя остановиться. И вот сейчас папа будет помогать...
- Папа, прости меня за плохое поведение,- попросил я.- Мне хочется исправиться...
- Я тоже виноват,- хрипло проговорил Егор.- Простите меня...
Наша вина была налицо, и, хотя я просил прощения, у меня не было надежды, что отец оставит нас без наказания. Но случилось неожиданное - папа простил нас!
Ужинать мы пошли всей семьей. Как только я понял, что папа не будет нас наказывать, у меня внутри все моментально изменилось. Сердце чуть ли не выскакивало от радости, мне хотелось целовать маму и папу!
Тяжелый груз, давивший меня весь вечер, исчез. Жареная картошка теперь была совсем не горькая, ее необыкновенный вкус я помню, кажется, до сих пор.
С того дня прошло пять лет. Настало время, когда я хорошо понял, что мне нужно покаяться перед Богом и примириться с Ним. Много раз я принимал решение исправиться, но напрасно. А совесть не давала покоя. Каждое воскресенье я шел на собрание с надеждой покаяться, но время шло и все оставалось по-прежнему. Во время проповеди я особенно волновался, несколько раз даже пытался встать и покаяться, но ноги не повиновались.
Однажды Слово Божье особенно сильно встревожило меня, но я так и не смог помолиться. И успокоиться я тоже уже не мог.
Дома папа заметил мое волнение и прямо спросил, не хочу ли я покаяться. И тут я не выдержал. Слезы душили меня, и я только кивнул отцу в знак согласия. Мы пошли с родителями в зал, и там, преклонив колени, я каялся в своих грехах и просил у Бога прощения.
Мне всегда казалось, что после покаяния я сразу стану другим человеком. Но ничего подобного не произошло. Я не заметил в себе особенных перемен ни на следующий день, ни даже через неделю. Разум мой мучительно искал ответа на вопросы: правильно ли я покаялся? Простил ли меня Бог? Стал ли я новым человеком? Я подолгу молился наедине, страдал и мучился, спрашивая Бога: "Что со мной произошло? Я не вижу в себе никаких перемен. Спасен ли я? Господи, открой мне, что у меня не так, что мне делать?"
Через неделю, как раз в день моего шестнадцатилетия, папа прочитал мне в пожелание стих из послания Ефесянам: "Ибо благодатию вы спасены через веру, и это не от вас, Божий дар".
- Бог не обязан нам ничем,- сказал папа.- Запомни это, сынок. Мы - грешники и, по справедливости, достойны смерти. Никто из людей не заслуживает прощения, и Бог не обязан жалеть нас. И все же Он - милостивый. Он прощает нас исключительно по Своей воле. Мы ничего не можем заплатить за искупление и получаем спасение даром, хотя Сын Божий заплатил за него очень дорого. Он умер за наши грехи. Дорожи этим спасением, сын!
Потом папа протянул мне Библию и сказал:
- Это наш подарок. Прими его и не расставайся с ним до конца жизни!
И тут меня осенило. Я вдруг понял, нашел ответ на мучившие меня вопросы. Ведь Бог дарит мне прощение так же просто, как любящие родители Библию! Это Его милость, и мне нужно принять этот дар просто и доверчиво. Мне сразу вспомнился тот вечер, когда папа не наказал нас с Егором, хотя мы были достойны того.
Уже испытанное чувство невыразимой радости и глубокого покоя наполнило мою душу. Самое прекрасное, самое ценное что ни есть во вселенной - это спасение, это вечная жизнь с Богом. И Он дарит нам это по милости Своей и хочет, чтобы мы верой приняли этот подарок.
|
