Медицина

Скачать 3.63 Mb.

Название	Медицина
страница	1/22
Дата публикации	29.04.2015
Размер	3.63 Mb.
Тип	Книга

100-bal.ru > Биология > Книга

1 2 3 4 5 6 7 8 9 ... 22

Анатолий РУДОЙ

МЕДИЦИНА

УДК 61-056.157

ББК 5

Р83

Р У Д О Й А. И.

Р83 МЕДИЦИНА / А. И. РУДОЙ – К. : МИЦ "Мединформ",

2014. – 320 с.

ISBN 978-966-409-142-5

Гомер в 8 в. до н.э. отметил лишь 141 повреждение тела, куда внесены все недуги древнего времени. Для сравнения: благодаря успехам врачевания сейчас известны сотни тысяч хворей, число и тяжесть которых нарастают. Сказания о гниющей плоти с названием медицина отражены в откровении Иоанна Богослова. Первый всадник на белом коне – это благие начала медицины. Второй на красном коне – это кровавое кромсание материи-плоти-тела. Третий всадник на чёрном коне – болезни, угнетающие человечество. Четвёртый на бледном коне: венец усердия медицины – смерть.

Спасение от медицины в освоении мировоззрения неболения, в осознании себя, своей значимости и места на шкале оразумления и в последующем исключении посредников на пути к здоровью.

Книга посвящена критике медицины как явления. Указаны приёмы разлагающего влияния на общество, отмечена опасность её наставлений и обоснована неприложимость сведений, полученных на трупах, к живым людям. Определён объект исследования.

Ещё Гиппократ сожалел: „Это искусство имеет у народа такую дурную славу, что кажется, будто нет вовсе никакой медицины”. Это самая несостоявшаяся людская отрасль. Уже назрел призыв: люди, бойтесь медицины, ибо она несовместима с жизнью.

УДК 61-056.157

ББК 5
На русском языке Любое использование материала – только

с письменного разрешения автора.

СВИДЕТЕЛЬСТВО № 41441 от 19.12.2011 г.
ISBN 978-966-409-142-5 © ® Рудой А. И., 2014.

Р У Д О Й Анатолий Иванович

Родился 15.04.39 г. Русский. Овен. Кот. Рост 175 см, вес 80 кг. С семилетним се-льским образованием поступил в 1953г. в Шосткинский технологический тех-никум. Работал мастером станочной и литейной обработки металлов. Четыре года служил на крейсере и эсминце.

Чемпион Черноморского флота по шлю-почным гонкам и рукопашному бою 1960 г. Участник дальних морских по-ходов. С корабля поступил в Киевский политехнический институт. В 1967 г. окончил его с отличием по специально-сти информационно-измерительная тех-ника. Работал на стройках Якутии, Тю-менских топях, на целине и в тундре.

Занимался созданием и внедрением технических и медицинских преци-зионных лечебных и диагностических систем. Отмечен премией и гра-мотой министерства здравоохранения УССР. Имею 81 печатную работу, 50 авторских свидетельств, 19 патентов Украины, девять монографий.

Главный конструктор исследовательской и терапевтической аппара-

туры. Изобретатель СССР. Доктор технических наук. Капитан запаса.

Карлашова Ирина Владимировна
Помощник и жена. Родилась в Москве.

После средней школы и Астраханского музыкального училища по классу форте- пиано окончила в 1971 г. историко-тео-ретический факультет Киевской консер- ватории. Энциклопедически образована. Обострённое чувство русского языка. Прирождённый критик. Творчески раз- решает конфликты. Аналитическое и конструктивное мышление. Поэтиче- ский дар. Разрабатывала тему и редактировала книгу МЕДИЦИНА.

ЖИЗНЬ – СПЕКТАКЛЬ БЕЗ РЕПЕТИЦИЙ*

Уже несколько недель студент Гордеев ходил весь жёлтый, согнувшись на правый бок. Наконец, после очередной бутылки пи-ва он схватился за живот, прямо на улице привалился к забору да так, съёжившись, и замер. Сокурсники шли мимо, заметили, но рас- шевелить не смогли. Вызвали скорую и та доставила почти бесчув-ственного парня в инфекционное отделение. Утром пришёл врач. Едва взглянув: „А, гепатит! Такой желтизны ещё не встречал. Боль-шая редкость. Даже с меньшей раскраской отпевали, а тут ... Ну, ты как настроен?” Гордеев плохо соображал, на игривость лекаря не от-вечал и впал в забытье. Растолкала его медсестра. Сунула под самые глаза размашисто написанный список: сметана с лимоном и яблоки.

Через несколько дней кое-как придя в себя, созвонился с товарищем, организовал доставку одежды, еды и стипендии. Иногда заходил врач: „Ничего не ешь? Нет аппетита? Смешай лимоны со сметаной да с яблоком вприкуску! Побольше, почаще!” Гордеев следовал наставлениям, но ему становилось всё хуже. Он совсем пожелтел, распух и перестал шевелиться. Вскоре его сознание ушло из мира сего. Наступил тёмный промежуток без чувств и впечатлений.

Но вдруг Гордеев ощутил боль. Он весь качнулся, безвольная голова ударилась обо что-то, его приподняли, шаря под ним в поиске чего-то, и, видимо, найдя, швырнули тело на прежнее место. Однако с разгону оно перекатилось через топчан и всей тяжестью грохнулось на пол. От удара в голове что-то сверкнуло, в понимании отобразились неясные тени и постепенно из сумрака выплыли стеллажи с телами. Они лежали тихими рядами с бирками на ногах. Осмотревшись, Гордеев и на своём пальце заметил табличку. Морг! Холодно, темно, непонятно. Попробовал встать. Многие попытки, наконец, увенчались успехом: он смог устоять на четвереньках. На такое достижение ушли все силы, так что в следующие просветления приходилось всё труднее бороться с непослушным телом.

И
* – Строка из творчества Ирины Карлашовой
когда удалось устоять на ногах, он, шатаясь и опираясь на мёртвых соседей, направился в сторону дальних голосов. Распахнул очередную дверь и ... оказался за праздничным столом: врачи провожали уходящий 1964 год. Среди белых халатов и богатых яств вид обнажённого жёлто-синего человека с висящей биркой казался вызывающим и невозможным. Это же надо иметь такую наглость, чтобы появиться из мертвецкой в непотребном виде в самый разгар веселья и живым людям испортить торжество. Когда оторопь прошла, медсестра набросила на Гордеева чей-то халат как бы признавая за ним право быть живым. Однако мнение стражей здоровья было иным. Они окружили пришельца, мигом свалили на стул и ловко прибинтовали руки-ноги наглеца. После скоротечной победы наступила тишина, в воздухе повисло очевидное решение: был мёртвый – пусть и остаётся мёртвым. Гордеев понял, что сейчас его снова будут убивать. И чтобы сбить накал сговора, он спросил: „А зачем вы меня мёртвого на пол бросали?” Присутствующие переглянулись. Из них никто в мертвецкую не входил, но шум, падение и возню слышали и, чтобы снова не вникать в пугающее событие, предпочли не заметить очередную опасность.

Дело в том, что в морге появился призрак. Уже несколько недель кто-то переворачивал трупы явно пытаясь что-то отыскать. Как только зажигают свет, в помещении мёртвая тишина. Стоит его погасить, начинается шорох и скрип лежаков. „Ты видел кто тебя бросал?” И Гордеев, ловя ускользающую память, обрисовал того, кто его больно катал по полке. На заговорщиков опустился испуг. По описанию они опознали умершего неделю назад и похороненного перед тем, как уложить Гордеева на его место. А может и он ожил? Тогда есть опасный свидетель. Наступила зловещая пауза.

Гордеев решился: составьте акт, что больной самовольно сбежал из больницы, а меня отпустите, не беря грех на душу. В полном молчании несколько врачей ушли совещаться. Вернувшись, отбинтовали страдальца от стула, вызванный истопник швырнул ему рваную одежду и ботинки, понаблюдал за облачением и вывел недоумершего нахала за пределы цитадели здоровья. В переполненном трамвае праздничные люди образовали круг неприкасаемости, сторонясь грязного и обшарпанного пассажира. Кондуктор даже билет не спросил. Так под всеобщим презрением добрался всё- же до своей улицы. Дальше предстояло идти пешком. Уже первые шаги показали какой тяжкой окажется эта прогулка. Замёрзшие ноги не слушались, голова туманилась, тело ныло, а правый бок тяжким грузом свисал вниз, грозя в любой момент прорваться лопнуть, растечься. Пришлось с усилием направлять тело по дороге, придерживать оттопыренный бок и кутаться от холода в тощий во- ротник чужой накидки. Весёлые люди огибали его, боясь ненаро-ком испачкаться, а он походкой не то пьяного, не то калеки мед-ленно шёл в сторону общежития. Вскоре поровнялся со стадионом. Украшенный гирляндами, он весело искрился снеговыми дорожка-ми. И вдруг: беги! Ватное тело всем массивом наполнилось смыс-лом движения. Гордеев встрепенулся, сильнее подтянул висящий живот и ... Очнулся от холода. Он зарылся в глубокий сугроб так, что снег залепил рот и стало невозможно дышать. Кое-как, скользя и падая, стал на дрожащие колени, затем, ловя равновесие, выров-нялся и снова побежал. Холод, сугроб, колени, бег. Холод сугроб, колени, бег. Холод, сугроб, колени, бег. Борьба со смертью про-должалось долго. Уже погасли гирлянды, бегал в темноте не ощу-щая ни дрожи, ни усталости – в бесчувственном состоянии.

На каком-то из кругов внутри тела что-то с треском хлопнуло, в животе зажурчала жидкость и разлилось тепло. Вслед за этим исчез висячий бок и впервые удалось пройти ровной походкой. На вопрос дежурной: „Где тебя так?” – только отмахнулся и направился в свою комнату. Веселье оборвалось враз. Все вдруг вспомнили, что за экзаменами, зачётами и прочими хлопотами в конце семестра вовсе было не до Гордеева. Никто из них ... никак ... ничем ... вот только фото с чёрным углом поставили под ёлку. И на том ... всё же отметили. Комната опустела. Даже свои жильцы не решились ночевать вместе с воскресшим. Спустя многие годы на вопрос почему ушли только один признался: было стыдно. Остальные уже полвека при встрече прячут глаза. Однако свершённый поступок остаётся свершённым навсегда, навечно. Он вплетается в судьбу и мешает ей развернуться собственным планом. Гордеев выжил, но отношение к людям и к себе изменил навсегда.

В чём же состоит его вина? Во-первых, он не проникся необходимостью исключения из своей жизни такой угрозы, как болезнь. Во-вторых, не подготовил себя к внезапному заболеванию. В-третьих, переложил работу по спасению себя на посторонних.

ЗДЕСЬ ВСЁ – МИРАЖ И ВСЁ ЗДЕСЬ – ДРАМА*

В селе на пятьсот дворов не было больных. Изредка кто-то с похмелья не встанет, кто-то раны от весёлой драки лечит, кто-то в быту повредится, а так, чтобы простудиться, лишиться апетита или страдать недомоганием – нет, такого даже изредка не бывало. А коль нет больных, то и врач не нужен и больница ни к чему, и даже аптека. Но если уж случится небывалое и кому-то станет плохо, то зовут Пелагею Силовну – Палажку, как её звали и стар, и мал. Маленькая, худая, подвижная старушка, казалось, вся состоит только из одних большущих глаз. Она сразу бросала дела, умывала лицо речной водой, ладони натирала сухой травой, бросала взгляд на образа и семенила дробным шагом даже в дальние хаты. Подходила к страдальцу, замирала в молитвенной позе и казалась отрешённой от мира. Изредка только смахивала густой пот со лба. Так продолжалось около часа. По окончании лишь ей известного действа складывала пальцы вместе, подходила к тому времени разогретой печке и бросала из пустой щепотки хворобу в огонь. В печи начинался шум, потом гул, переходящий в завывание и, наконец, вал пламени через камин вылетал в трубу. Со словами утром встанет уходила. И всегда было так, как обещала: утром человек только осилившись мог вспомнить, что с ним было. Пытались благодарить, вручить подарок или деньги – ни разу не взяла.

Е
* – Строка из творчества Юрия Ряшенцева
сли кого лишай накроет, короста по коже пойдёт, какой-то орган даст о себе знать, то зовут Назария Лукича. В последний раз он спасал ребёнка, голова которого сплошь была покрыта водянистыми пузырями. После третьих петухов в четверг завесив зеркала, усадил малыша на дубовую скамейку и дал в руки стакан с колодезной водой. Затем стал позади него и начал ладонями сдавливать воздух вокруг головы, как бы выталкивая из неё хворобу. Часто садился рядом, тяжело дышал, глотал слюну и подолгу отдыхал. К следующему четвергу почти половина пузырей сошла. Но работа над остальными была ещё более тягостной. Казалось, пузыри, уходя, уносили с собой и жизнь Лукича. И впрямь, к третьему четвер- гу вода в стакане помутнела, а он умер. Остался один очаг, на борь- бу с которым было потрачено тридцать лет медицинских усилий.

Вскоре умерла и Палажка. Село постепенно стало слабеть. То в одном дворе, то в другом появлялись больные. И когда число не работающих грозило подорвать колхозный строй, открыли фельдшерский пункт. С утра к нему стекались люди, образуя извилистые очереди. За один приём всех осмотреть было невозможно. Прислали второго фельдшера. Очереди удлинились вдвое. Пришлось открыть поликлинику. Вслед за этим появились тяжело больные, для которых понадобилась больница. Теперь в селе нет ни единого человека без учётной карточки. Все находятся под строгим медицинским надзором. Уже никто босиком по снегу не гоняет в футбол и не озорует в проруби, никто не резвится среди льдин в ледоход, никто в реке зимой не полощет бельё, никто не курит на морозе, никто в летний зной не ходит без головного убора, все пьют сколько надо воды, научились мерить температуру и давление, привыкли к осмотрам, остукиванию, высовыванию языка и стыдным анализам. Обязана бы наступить эра здоровья. Но ...

Сначала появилось несколько запойных весельчаков, потом их число возросло и вскоре сине-жёлтые сельчане перестали вызывать удивление. Привычными стали ругательства вроде наркоман, токсикоман, притон. Участились воровство и разбои. И как следствие, население начало пополняться больными детьми. Село сникло.

А ведь всё делалось правильно в полном соответствии с научными медицинскими положениями. Однако, если пришли к деградации и упадку, то позволительно ли вскармливать такую науку?

Согласно вселенскому закону, гласящему о стремлении всего живого к снижению затрат на единицу полезности, люди немедленно переложили заботу о своём благополучии на того, кто обещал им дармовое здоровье. Сказать проще, сработала обычная человечья лень. Коль сделает кто-то, то зачем стараться лично? Однако существо без трудов по укреплению себя неминуемо гибнет. На данном этапе развития люди крепко усвоили только первую часть закона: свою работу переложить на другого. Вторая часть, гласящая о гибели, до ума не доходит, поскольку начавшаяся гибель затмевает рассудок. Продолжать дальнейшее посредничество над здоровьем живущих, значит, вовсе затмить их волю, что равноценно уничтожению цивилизации. Не к тому ли ведёт наука?

Живём, чтобы наполнять себя пищей. Для этого имеются сильные руки, крепкие зубы, гибкий язык, мускулистое горло, вместительный желудок, проворный кишечник – вся конструкция человека нацелена на захват пищи. Однако удаление излишков и остатков съеденного происходит на полном самотёке, пассивно, без телесного принуждения. Такой организменный конфликт губит народы и цивилизации. Еда – это не наполнитель! Еда – для здоровья!

Она определяется подсказкой организма после пищевой паузы.

ЧТО-ТО ВСЁ-ТАКИ ПОЗВОЛИЛО